Тигр и прочие неприятности

      Работать на кухне детского приюта, пусть даже за еду и кров, не так уж и плохо в его ситуации.       Брюс снял с головы повязку, не дававшей волосам лезть в глаза, и вытер ею пот с лица. Приют сравнительно небольшой, а сил на то, чтобы дать детям все необходимое, уходит не меньше. Дети все разные, но практически все со сложной судьбой. Хорошо, что есть такие люди как Мори-сан.       Директор приюта, Мори Огай, был мужчиной лет 40, не старше. Он явственно старался дать всем детям хотя бы капельку тепла и достойное качество жизни — спонсоры приюта не скупились на деньги, что лишь помогало в этом.       Среди остальных детей сильно выделялись двое: мальчик-альбинос, всё время носящий водолазку или свитер с высоким горлом, и девочка в белом, старомодном кимоно, застиранном и зашитым в нескольких местах. Они держались особняком от остальных, часто ходили, держась за руки, и всем своим видом напоминали брата и сестру.       Брюс часто видел, как эти ребята прятались в самых укромных уголках приюта, а один раз даже сам подсобил, посадив их у себя чистить морковку. Он почти не говорил с ними и не задавал вопросов. Знал: лучше не стоит. Возможно, неправильно сказанное напомнит им о чем-то, что они хотели бы забыть.       Несколько дежурств по кухне, и эти двое начали потихоньку открываться.       Девочку звали Кёкой, ей скоро должно было исполниться 15, а мальчика... Мальчика звали Ацуши.       Кёка Изуми и Ацуши Накаджима. Имена, которые в городе были на слуху. Убийца 35 и Жнец Портовой Мафии. Бывшие.       Детей... Детей использовали как оружие. Как солдат.       От этой несправедливости хотелось плакать. Выпустить гнев на всех, кто это допустил. Но это не вернет им детство. Оставалось дать им только всю возможную заботу и тепло.       "О самом никто не заботился, а туда же лезешь..."       Пользоваться ножом Ацуши явно не умел - чистя картошку, такую же, как и у Кёки, таким же, как у неё, ножом, он умудрился порезаться. И застыл на месте, зависая, как напуганный котёнок. На такой случай в свободном доступе всегда была аптечка. Брюс достал оттуда перекись и пластырь и быстро обработал ранку.       — Вот так. Не больно?       Мальчик слабо скривился и усилием воли заставил себя помотать головой.       — Ацуши! — Кёка тут же оказалась рядом, начиная придирчиво его осматривать, взяв за плечи, — Только палец, верно? Остальное всёв порядке? Ты сам в порядке? Ацуши, скажи что-нибудь!       Её голосок зазвучал жалобно, но парень не смог выдавить из себя ни звука.       Брюс ещё раз хмуро осмотрел руку парня и сказал:       — К овощам больше не подпущу. Будешь проверять продукты на готовность и сроки, хорошо?       Слишком знакомым было поведение парня. Слишком...       — Покажи один палец, если услышал меня, и два, если не согласен и хочешь заниматься чем-то другим.       Один или два. Одна из излюбленных тактик Тони на случай похожих приступов у Брюса.       Руку Ацуши било мелкой дрожью. Один. Один палец.       Кёка вцепилась в его вторую руку, пристально глядя.       — Ему дышать тяжело! — вдруг испуганно ахнула она и, не думая дальше, ближайшим ножом ровненько распорола горловину водолазки на альбиносе.       Тот стал дышать явно с менее титаническими усилиями, наклонив голову и приоткрыв рот. Шею, всю, по кругу, покрывали шрамы. Будто ошейник-строгач был на детской шее.       По краю зрения поползли зеленые пятнышки. Брюс несколько раз сморгнул и задышал в медленном темпе. Ошейник... На ребёнка... Собственную шею тоже сдавило фантомной болью.       На его глазах Ацуши уже медленно приходил в себя от приступа, оперевшись на стоящую рядом Кёку. Девочка, сдерживая слёзы, гладила его по голове, перебирая волосы.       — Можно?... Забинтовать ему шею?       Брюс кивнул, а сам отошел к окну и приоткрыл его. Так гадко на его душе давно не было. Появись он в Японии раньше... Намного раньше...       Он скосил взгляд и увидел как Кёка медленно и бережно бинтовала шею Ацуши. Брат и сестра, ни дать ни взять.       Девочка держала бинты практически профессионально, как настоящий врач.       — Вот... И их теперь не будет видно. Я здорово придумала?       Ацуши слабо улыбнулся и кивнул ей, хрипло шепча слова благодарности.       — Можете ещё немного посидеть, а потом возвращайтесь к себе. На обед лучше идти вместе с группой.       — Мы не в группе, — подал голос Накаджима.       — Я должен был выпуститься почти два года назад... Мне ведь уже есть 18. Но Мори-сан тогда только нашёл меня. А Кёка пришла просить пристанища следом. И… он устроил нас в приют.       — Вот оно что...       Нашлось объяснение тому, почему они практически не общаются с другими детьми.       — Тогда нам лучше нагнать и даже опередить расписание, чтобы вовремя подать ужин. А после отбоя можем устроить пикник. Кажется, к кому-то через забор женихи ходят, — Брюс подмигнул.       Бледные щеки Ацуши вспыхнули алым румянцем. Кёка прыснула, закрывая рот ладошкой.       — Да, надо ускориться! — она чуть похлопала в ладоши, а после вытащила из кармана старый мобильник-раскладушку.       — Снежный демон, помогай.       Брюс по-доброму рассмеялся и поправил повязку на голове. С такими помощниками и работа за еду не в тягость.       Отбой у всех детей был в десять.       Ацуши поправлял на шее ворот черной водолазки. Кёка привстала на носочки, помогая ему запрятать бинт под неё.       — Он точно говорил, что придёт?       — Точно, точно... Он же не врал никогда, значит, и сейчас придёт.       — Жениха высматриваете? — Брюс поправил на земле плед. Дети... Самые настоящие дети. Вот как ждут.       — Я могу топором дыру в заборе проделать, если что.       — Он перелазит, — Ацуши чуть смущённо улыбнулся, — способность помогает.       Кёка только сощурилась.       — Вот оно что.       Брюс разложил на пледе всю посуду и еду и сел на край, скрестив ноги и обняв поднятое колено.       Примерно минут через десять забор перемахнула фигура в сером плаще. Парень встряхнул волосами, концы которых были белесо-седыми. В одной из рук он тащил букет незабудок. Ацуши тут же подскочил с места.       Брюс по-доброму улыбнулся. Все-таки есть лучик света в вечной тьме.       Интересно, как зовут этот лучик?       Пальто на подошедшем парне, на шею которого тут же кинулся Ацуши, было явно с чужого плеча — большое ему.       — Рюноскэ, ты пришёл! — радостно забормотал приютский, почти полностью повисая на парне в пальто.       — Прости, что задержался, Косуке никак не хотел ложиться и засыпать, а если бы я вылез, пока он не спит... Он бы рассказал Оде-сенсею.       Брюс честно старался замаскировать смех под чих. Получалось откровенно плохо.       — Ромео и Джульетта.       Брюс покачал головой и спрятался за корзиной.       Рюноскэ обернулся. Серые глаза, острые от постоянного недоедания черты лица... И необъяснимая чёрная пустота в этих глазах.       — Здравствуйте.       — Здравствуйте.       Из-за корзины Брюс вставать не спешил. Было не то страшно, не то стыдно.       — Если похолодает, мы можем зайти в корпус, — вслух рассуждал Ацуши, — сегодня Мори-сан не ночует, он на кладбище уехал.       Рю тут же поморщился, хмурясь.       — Этот день сегодня, да?       Накаджима лишь ему кивнул.       Брюс практически не вслушивался в разговор ребят. Они рады друг друга видеть, это главное. Он достал из корзинки игольницу и какой-то комок, который он поправил. Комок был полосатый. Кёка тихонько присела рядом, аккуратно заглядывая в его руки.       — А что это?       — Это для Ацуши. Для тебя я тоже сошью, — Брюс вздохнул, — рукоделие помогает, почти как медитация. Мне нравится чем-то занимать руки, если в голове плохие мысли. А если руки занять не получается, я занимаю голову книгой или работой... Изучаю физику, биологию...       Девочка притихла, с интересом слушая его. А мальчишки уже уселись чуть поодаль на плед, тихо говоря между собой. Ветер доносил обрывки фраз.       Мафия... Босс... Годовщина смерти...       Свидетельства тяжелой жизни, вот чем были эти слова. Но как бы ни было тяжело, ради таких моментов стоит прожить ещё один день.       И забыть о шприце и револьвере у самой дальней стенки самого маленького шкафчика на кухне.       Ацуши слишком пронзительно всхлипнул в повисшей зыбкой тишине. Так пронзительно, что было слышно слишком хорошо. Кёка подорвалась с места, вихрем подлетая к ним.       — Что ты ему сделал, детектив?!       — Ничего, — парень крепче прижал к себе Накаджиму, свернувшегося на его коленях калачиком.       — Я сказал, что тот человек, по которому он рыдает, не достоин его слёз.       Брюс подвинулся ближе и, едва касаясь пальцами, погладил Ацуши.       — Лучше не говорить так. Если ему нужно, пусть плачет. Я не помню, когда последний раз позволял себе плакать...       Все слёзы были оставлены на лабораторном столе.       — Я не запрещаю плакать. Есть более хорошие люди, по которым можно лить слёзы, — в голосе парня скользили холод и неприязнь к тому, о ком он говорил.       Ацуши от прикосновения испуганно дернулся, но вновь успокоился и прикрыл глаза.       — Люди... сложные, — Брюс облизнул высохшие губы, — тут не угадаешь. Кому доверился, из-за того и могут быть слёзы.       Рюноскэ только чуть скривился, и приобнял Ацуши. Серая лента его способности мягко обвила запястье Накаджимы.       — Что я могу точно сказать, так это то, что зря Ацуши и Кёка ко мне тянутся.       — Не говорите такого! — взвилась девочка, топнув ножкой.       — Вы хороший! Не такой как Дазай-сан!       После выкрика чужой фамилии повисла гробовая тишина. Детектив тихо зарычал.       — Я просил не поминать его имя при мне.       Брюс коротко усмехнулся:       — Не знаю, о ком вы, но предполагаю, что на его фоне и монстр вроде меня покажется безобидной игрушкой.       — Он убил моих друзей и украл мою сестру.       Ацуши от слов Рюноскэ слабо дернулся, силясь сесть. Серые мягкие ленточки чужого дара оплели его, усаживая удобнее.       — Что же... Я бы его тоже ненавидел, будь я на вашем месте. Но я здесь, самое разыскиваемое и опасное существо на планете. Самый желанный подопытный для военных лабораторий.       — Если вас обидят, можете рассказать нам! — Ацуши тут же выпрямился, а его глаза загорелись жёлтым.       — Вертигр. Успокойся, не хватало тебе ещё здесь обратиться.       Брюс покачал головой.       — Тех, кто на меня охотится, вы не остановите. Их не волнует, что... Что кто-то вроде меня может быть для кого-то важен.       Серые глаза Рюноскэ страшно сверкнули.       — Появятся — и придется выпустить Зверя. Вы близки Ацуши, значит, дороги ему и являетесь частью его семьи. А Ода-сенсей научил меня защищать свою семью.       — Зверя, — Брюс заметно вздрогнул, — выпущу я. Ваше дело найти укрытие и, если понадобится, эвакуировать всех, кто не при чем.       Серая ленточка способности обвила его руку. Мягкая, бархатная. Голова монстра на конце Расёмона ластилась к чужой коже       Брюс рассеяно погладил эту голову. Приятная на ощупь.       Дети... А на плечах такая ноша. Он сам едва держится, а что происходит с ними? Рюноскэ прикрыл глаза, прижимая к себе ближе вымотавшегося Ацуши.       — Я думаю... Ацуши заслужил быть счастливым.       — Он не сможет быть счастлив, если человек, что ему дорог, будет в опасности. Вы, если что, говорите сразу. Будет быстрее и менее затратно избавиться от угрозы на подступах       — Проблема в том, что я и сам не знаю, когда опасность рядом. Приходится всегда быть начеку и держать при себе собранную сумку.       Брюс подтянул колени к себе. Нельзя так рисковать, нельзя позволить детям защищать его.       Парень почесал Ацуши за ушком.       — Это не так плохо, как могло быть. Все поправимо, да и... Мори-сан не даст своих сотрудников в обиду.       — Моё состояние непоправимо... Тут только запирать в клетке или пускать на опыты...       Рюноскэ глухо зарычал, немного с нажимом проводя ногтями по коже парня, свернувшегося у него на коленях. Ацуши шикнул от боли.       — Аккуратнее.       Брюс вернул игольницу и брошенный полосатый комок в корзинку и встал с пледа. Отошел на несколько метров подальше. Из горла рвался крик, который стоило сдержать, чтобы не разбудить приютских.       Детектив было дернулся подняться следом, но Ацуши вцепился в него мёртвой хваткой.       Крик сдержать не получилось. Но земля помогла его приглушить. Наружу рвалось все, что он привык скрывать, все, что накопилось за дни. Месяцы. Годы. Тонкие ручонки Кёки сомкнулись за его спиной. Бесстрашная девочка пошла обниматься.       — Уйди... Пожалуйста, не надо...       От объятий было только больнее. Он же... Он навредит ей, если потеряет контроль. Он сделает ей больно... Или... Или...       — Оставь меня в покое!       Девочка лишь крепче стиснула его в объятиях.       — Одного уже оставили в покое... С крыши сиганул...       — Даже если я сигану, умрёт кто угодно, кроме меня.       Кёка нахмурилась, но рук не разжала.       — Всё равно не отпущу!       Такая маленькая, а...       — Почему вы все так добры ко мне?       — Потому что вы добры в ответ, разве не ясно? — Рюноскэ тихо, сипло рассмеялся.       Брюс улыбнулся поджатыми губами и приобнял Кёку в ответ. Погладил по волосам.       — Уже поздно, завтра тяжелый день.       Девочка застыла, прикрыв глаза, и улыбнувшись, а затем зевнула.       — Да... Поздно...       Брюс подхватил Кёку на руки и понес её в корпус. Пусть переночует у него в каморке, а мальчики... Им, наверное, ещё есть, что обсудить друг с другом.       Уложив девочку, Брюс по традиции заглянул в свой шкафчик. Не сейчас. Может даже никогда он не понадобится.