Happy birthday

- Ох, если здесь кто-то ещё страдает из-за косого Амура с близорукостью, я сойду с ума. – бормочет себе под нос Этери, идя на свет в женской раздевалке. Первая мысль, мелькнувшая в голове тренера – очень медленно собирающаяся Алина. Однако её женщина быстро отметает – когда спортсменке нужно было куда-то очень срочно попасть, она проявляла невероятную скорость в сборах. - Ну что, из-за кого я не могу уехать домой? – Вслух произносит Этери, открывая дверь раздевалки. Поначалу помещение встречает её тишиной. Пронзительный карий взор пробегается по углам комнаты, цепляет отсутствие вещей и любых признаков кого-то живого, но включённый основной свет и лёгкий шорох в потайном углу – между двух рядов шкафчиков, в самом плохо освещаемом месте помещения – не дают усомниться в своей адекватности. Однако мелькнувшая впереди макушка всё же заставляет тренера зажмуриться и потереть глаза в надежде сбежать от посетившей голову догадки. - Добрый вечер, Этери Георгиевна. Нет, она всё же сошла с ума, пора в отпуск. - Не соглашусь с твоим высказыванием, Трусова, - выдыхает тренер, когда спортсменка всё же выбирается из своего укрытия. - Тяжёлый вечер? – На виноватом лице проскальзывает лёгкая улыбка. - Не то слово, - вторит эмоции девушки тренер. – Кому цветы? - Оу, простите, но… - Саша краснеет и мнётся, пытаясь спрятать огромный букет розовых пионов за спиной. Этери заливается смехом, видя неловкость бывшей воспитанницы, особенно когда та случайно попадает бутоном по шкафчику и принимается расправлять почти не пострадавшие лепестки. Её тяжёлое дыхание вкупе с шуршанием обёртки и тихими ругательствами лишь наполняют палитру эмоций Тутберидзе светлыми тонами, она впервые за вечер и, наверное, пару месяцев, чувствует на душе лёгкость и веселье. - Спокойно, Саша, как ты сама говорила в интервью, я цветы не люблю, - уже утирая слёзы смеха с глаз, всё же останавливает сольное цирковое выступление девушки Этери. – Цветы для Аннушки? Саша думает, что краснеть сильнее уже некуда, но её лицо выдаёт всё более и более глубокие оттенки не красного, а бордового. Язык немеет, ноги подкашиваются от какого-то не понятного ей страха, сердце в груди сошло с ума. Саше кажется, что она тоже – видеть хохочущую Тутберидзе ей ещё не доводилось. - Я… э… Вы…что? – Лишь выдавливает Саша, ощущая себя на очередном бесполезном интервью после неудобного вопроса. Раздевалка заполняется звонким смехом Этери, которая не выдерживает и присаживается на скамейку – живот свело и в целом за день она порядочное количество времени провела на ногах. - Спокойно, о том, что ты в неё влюблена, не знает разве что Татьяна Анатольевна, - в перерывах между приступами веселья выдаёт Этери. – Хотя Аня рассказывала кому-то из девчонок, что уже и та расспрашивала её про ухажёров и тонко намекала на общение с тобой. - Что? - А вот так, Сашенька, чувства не ошибка в хореографии – красивыми глазками не скроешь. - Что? Этери смеётся ещё громче, обмахивая лицо ладонями в попытке разогнать жар от щёк. - Боже, Трусова, ты дотренировалась до отключения словарного запаса? Что там Соколовская с вами делает? Саша, кажется, начала выдавать неизвестные природе по своей насыщенности оттенки красного после упоминания её нового тренера, но решила, что самое время взять себя в руки. - Этери Георгиевна, я… я не хочу, чтобы между нами было недопонимание, - неожиданно серьёзно начала девушка, заставив Тутберидзе тоже прийти в себя. – Я бесконечно благодарна Вам за мой путь в фигурном катании и за всё, что Вы для меня сделали – кто бы что ни говорил, но я попала на олимпийские игры и взяла медаль, а это уже невероятное достижение. Все мои рекорды – по большей части Ваша заслуга, все мои феноменальные программы – Ваша работа, и вся моя любовь к этому спорту – это Вы. Я очень надеюсь, что Вы не держите на меня обиду за этот переход, просто… просто я почувствовала, что сейчас нужно сделать именно так. Этери быстро отпустила весёлое настроение на прогулку и молча смотрела на девушку, видя перед собой маленькую растрёпанную девчушку с мечтой, которая казалась запиской суицидника, отмечая, насколько она повзрослела. - Прошу, не напоминайте мне про переход к Плющенко, я вдоволь начиталась о том, какая я интересная личность, если цензурно, и сама прекрасно помню, как умирала, восстанавливая из пепла то, что было сожжено, им в том числе. Тогда я почти сразу пожалела, сейчас же я чувствую себя комфортно, и я очень благодарна Светлане Владимировне за проводимую со мной работу и поддержку, которую она мне оказывает. Саша шумно выдыхает. - Я была бы рада, если бы Вы тоже меня поддержали. Повисла тишина. Гнетущая – для Саши, дающая место для размышлений – для Этери. Тутберидзе поднялась со скамейки, расправила несуществующие складки на пальто и подошла к спортсменке. Вздрогнувшая Саша сделала мелкий шаг назад, но более не двинулась, лишь подняла голову вверх, ловя взгляд тренера. Этери подняла руку, на что Саша дёрнулась и зажмурилась, закрываясь от неё плечом. - Я читала, что, если поднять руку над питомцем, можно проверить, бьют ли его хозяева – если да, то он как бы отпрянет и съёжится, - серьёзным тоном произнесла Этери. – Тебя что, бьют, Трусова? Саша разогнулась, когда услышала хохот Этери после завершения фразы – маска серьёзности спала с лица тренера, и она позволила себе расколоться – посмеялась в ответ. - Я всегда думала, что наша Анечка ангел, - вновь попыталась вытащить из девушки признание Этери, видя, что та расслабилась. - О, тогда Вы вообще не знаете настоящую Анну Щербакову, - ухмыльнулась Саша, в голове которой начали всплывать неподобающие разговору и собеседнику картинки. - Избавь меня от лишних подробностей, пожалуйста, - зажмурилась Этери, пытаясь остановить своё воображение. – А если отвечать на твою пламенную речь… Из глаз Саши сбежали искорки веселья, заменяясь оттенками волнения и некоего страха. - Я не виню тебя ни за что, Саша, - обращение к спортсменке получилось мягким, но уважительным. – Ты действительно одна из лучших моих спортсменок, и я горда тем, что была рядом с тобой на твоём пути. Поверь, быть тренером девушки, установившей пять рекордов Гиннеса, это ни с чем не сравнимое удовольствие. Я благодарна тебе за пройденный путь и проделанную работу, я горжусь и восхищаюсь тобой, - Этери заговорщически улыбается, - только не говори никому, а то страх потеряют, мне хватает порой наглеющих Медведевой с Загитовой. Саша позволяет себе улыбку, но взгляд от откровенничающей тренера не отрывает. - В нашем спорте переход от одного тренерского штаба к другому – абсолютно нормальное явление, и если тебе что-то за это высказывают, то просто отметай это с глаз долой. Важно только то, что думаешь ты и близкие тебе люди, важно, чтобы тебя поддержали, и запомни, пожалуйста, раз и навсегда: я всегда поддержу тебя, хорошо? Зелёные глаза наполняются слезами, видя абсолютную искренность и честность в карих напротив, и Саша ныряет в объятия тренера, роняя так оберегаемый букет на скамейку возле себя. На плече Тутберидзе слышатся всхлипы вперемешку со словами благодарности, и женщина улыбается, по-матерински поглаживая несносную макушку. - Ты ещё не раз войдёшь в историю, Саша, а я всегда буду рада за тебя, увижу я твои рекорды вживую или на экране телевизора. Слова, сказанные куда-то в рыжие пряди, сейчас стали для Саши куда важнее, чем всё то, что когда-либо было сказано в лицо. Тихие объятия продолжались неопределённое количество времени. Первой отстранилась Саша, стирая мокрые дорожки со своих щёк. - Спасибо Вам, Этери Георгиевна, - прошелестела девушка, ярко улыбаясь. - Расскажешь, кому цветы, Мастер? - Маргарите, разумеется, - с долей иронии отозвалась Саша, мечтательно прикрывая глаза. - Ха, теперь Глейхенгауз должен мне желание, - победно вскинула кулак тренер. - Что? – Округлила глаза Саша. - Боже, заканчивай с этим, меня начинает бесить это слово. Обе разражаются смехом. - Хочешь чай? – Спрашивает Этери, желая покинуть не самую удобную для душевных разговоров раздевалку. - А у Вас в кабинете всё тот же мягкий диванчик? - Да. - Тогда я с удовольствием! *** - Ну, рассказывай, почему ты не на балу у Сатаны? – Вопрошает Этери, когда во второй раз за вечер ставит греться чайник. Саша ловко перепрыгивает через спинку дивана и удобно располагается на мягком пледе. Шутливое, но очень подходящее ситуации, сравнение тренера не остаётся без должной оценки – с дивана раздаётся яркий смех. - Очень надеюсь, что у Медведевой всё обойдётся без обнажёнки, - просмеявшись, прикладывает руку к груди Саша, чуть напрягаясь. - Не бойся, Маргарита в прелестном платье, его уже весь интернет успел оценить, пока ты за цветами бегала. Такой открытый и не стесняемый субординацией разговор с тренером бальзамом разлился по царапинам и ранам внутри Саши, нанесённым словами, комментариями и действиями, вызванными событиями последних нескольких месяцев. - Ну, если говорить по делу, то мы поссорились недавно, - голос дрожит на слове «поссорились», с потрохами выдавая девушку. Саша морщится и исправляется: - вернее, разругались в пух и прах, разбили пару тарелок и чуть не расцарапали друг друга лица. - Что? Flashback - Трусова, да что ты несёшь!? – Кричит Аня, по уровню децибел набирая сумму своих короткой и произвольной олимпийских программ. - А что, правда глаза колет? – Ядовито выплёвывает Саша, подходя к девушке вплотную. Стены их её квартиры впервые видели и слышали такую сцену, поэтому даже они содрогались от громкости происходящего. Всё начиналось тихо и мирно: две утомлённые девушки ввалились в квартиру, теряя равновесие от усталости, сняли верхнюю одежду, по очереди сходили в душ и вновь столкнулись на кухне. Аня быстро налила в кружки кипяток, забросила себе пакетик чёрного чая с чабрецом, Саше – зелёного с мелиссой. Всё шло привычно – тихий разговор на непринуждённые темы, вскользь упомянутые события минувшего дня каждой и ленивые поцелуи между делом. Всё испортила смс на телефон Саши: «Привет, как дела?» Марк. Аню никогда не смущало их близкое общение, а слишком близкое всегда было оговорено. И она бы смолчала, если бы Саша не позволила себе перенести фокус внимания с любимой девушки на диалог с другом, оставляя первую полностью без внимания. - Саш, может ты завтра с Марком поболтаешь? Вы же только пару часов назад на тренировке виделись, - пытаясь скрыть лёгкую досаду, внутри уже выросшую до размеров обиды, спросила Аня, дотрагиваясь до руки Саши. - Анют, ты же знаешь, что Марк в больнице, он не тренируется сейчас, и сегодня я не смогла к нему заскочить, - не отрываясь от диалога, отмахивается от девушки Саша. - А то он за день так сильно соскучился, - хмурится Аня. - Ну я же не дёргаю тебя, когда ты с Ягудиным переписываешься. Аня задыхается в собственном возмущении, округляя рот и глаза. - Мы обсуждаем проект, который оба ведём, наши диалоги явно не сводятся к сплетням о фигуристах и болтовне о любимых фильмах. Кажется, от её тона в комнате стало прохладно. Саша откладывает телефон в сторону. - Ты опять ревнуешь? - Что значит «опять»? Аня поднимается на ноги, со скрипом отодвигая стул. - То и значит, Ань. Ты слишком переживаешь о моём общении с Марком. - Я переживаю не о вашем общении, а о том, что ты выбираешь диалог с ним вместо чуть ли не единственного за неделю вечера со мной! - Ты умудрилась выбрать обсуждения сценария с Алиной вместо просмотра фильма со мной в кинотеатре на прошлых выходных! - Ты что, ревнуешь меня к Алине? - Нет, я ревную тебя к твоей работе! Саша вскочила на ноги, тяжело дыша. Её стул упал, снесённый с ножек исходящими от неё волнами гнева. Озвученное признание снесло последнюю дамбу, сдерживающую возмущение. - Ты что, издеваешься? – Аня прищурилась, сосредотачиваясь на любимых глазах напротив. – Ты хоть слышишь себя? - Мои поводы ревновать куда объективнее твоих! - Да вы с Кондратюком целуетесь и имитируете отношения, и ты называешь мои рабочие обязанности более весомым поводом для ревности? Сердца обеих отсчитывали секунды для взрыва, но перерезать провода нервов никто не собирался. Взрыв неминуем. - Ты была не против! - И ты тоже! Они не заметили, как подошли друг к другу, и теперь опаляли кожу стоящей напротив раскалённым дыханием. Зрачки – непривычно в присутствии, а уж тем более в непосредственной близости, друг друга – сузились. Руки упёрлись в бока, привлекая рельефом мышц. Тела пылали, но возбуждение было отнюдь не приятным. - Я просто хотела провести спокойный вечер вместе, а мы ссоримся, спасибо, дорогая! – Ядовито шипит Аня. - Ты винишь в этом меня? - Нет, парня твоего! - Почему ты так прикапываешься к Марку? - Трусова, тебе хватает наглости защищать его? - Если ты беспочвенно обвиняешь моего близкого друга в чём-то, к чему он не имеет отношения, то да. - Да с какого чёрта!? Аня хватает стоящее рядом с ней на столешнице блюдце и со всей силы бросает фарфор в опасной близости от головы Саши. - Что ты творишь? – Зелёные глаза в панике округляются. - Надеюсь выбить всю дурь из твоей головы! - Ты промахнулась. - Я промахиваюсь только по своему желанию, Трусова, - пугающе тихо ответила Аня, медленно подходя к шкафчику с посудой. - Щербакова, ты свихнулась на почве своей ревности! – Кричит Саша, убегая от летящих в неё тарелок. Быстрый манёвр, и она оказывается рядом с Аней, перехватывает салатницу из её рук, отставляет посуду в сторону и удерживает её ладони на безопасном для своего здоровья расстоянии. Буйная зелень вглядывается в остывший горячий шоколад, и натыкается на застывшие в нём слёзы отчаяния. - Нам нужно остыть. Напиши, когда будешь готова поговорить без криков. Саша отпускает руки Ани, что падают, напоминая конечности сломавшейся марионетки. Беглый взгляд, и Саша выходит из квартиры, громко хлопая дверью – точка в их сегодняшнем «диалоге». The end of flashback - Как-то так, - удручённо вздыхает Саша, заканчивая свой рассказ. - Боже, вашу бы энергию да в мирное русло, цены бы вам всем не было, - устало качает головой Этери, поглаживая свои виски пальцами – от таких драм заболела голова. - Этери Георгиевна, что мне делать? Тутберидзе невесело усмехается – уже проходили это сегодня, но, видимо, повторение – мать учения. Авось и сама какой урок выучит. Наверное на это и намекают вселенная, судьба или что там ещё есть? - Ты, думаю, сама всё прекрасно знаешь, раз приехала в то место, которого опасалась, не сбежала, увидев меня, и открылась, рассказала эту историю. Это уже многое говорит о том, как ты повзрослела, Саша, раз стремишься сразу решать свои проблемы, а не прятаться от них. К тому же, цветы очень красивые. - Спасибо, - чуть улыбнулась Саша, опуская взгляд на лежащий рядом букет. – Но про «сразу» это немного мимо. - В каком смысле? – Недоумённо спрашивает Этери и хмурится, когда мысль загорается в голове лампочкой: - а когда вы поссорились? - Две недели назад… - Забираю свои слова обратно, ребёнок, это катастрофа. - Всё настолько плохо? – Удручённо стонет Саша, пряча голову в своих ладонях. - А я-то думала, почему Аннушка ни один прыжок сделать не может и со всех вращений падает, а у неё, оказывается, в жизни крутится всё, кроме собственного тела на льду. - Только Вы не бросайтесь в меня кружками, пожалуйста, - боязливо выглядывает из-за своих ладоней Саша. - Не бойся, я не кровожадная, но дурочки вы, конечно, обе. - Бесспорно. Они замолкают, обдумывая пути решения ситуации. Перемирие неизбежно, но вот как будет долог и тернист путь к нему – вопрос. - Так, погоди, а почему ты приехала сюда со своими цветами и извинениями? – Вдруг спрашивает Этери, когда ни одна из двадцати идей не прошла строгий отбор у неё в голове. - Ну, я думала, что Аня опять задержится на льду, как всегда это делает в период восстановления, и мы сможем поговорить, когда все уйдут. - Тебя тоже не пригласили к Медведевой? - А при чём тут это? - Так Аня же на празднике… Саша подавилась чаем, который всё же решила отпить, несмотря на то что тот уже остыл и явно перезаварился. - Который в Дубае? – Прокашляла Саша, поглаживая грудную клетку. - Ага. - И что делать? - Ну, могу предложить метлу, - пожала плечами Тутберидзе. - Этери Георгиевна, я Вас очень люблю, но сейчас мне не до смеха. Я была уверенна, что Аня не поедет на эту вечеринку, она же не любит такие тусовки, тем более лететь в другой город, это совсем на неё не похоже, словно она… - Решила проучить тебя и показать, что ей и без тебя хорошо, раз ты не идёшь извиняться? – Закончила мысль ученицы Этери, весело смотря на туго соображающую девушку. - Вот же чертовка! Саша вскочила на ноги, чуть облилась чаем, но даже не обратила на это внимание, нервно расхаживая по комнате. - Я же специально отказалась от вечеринки, думала, что буду выглядеть в её глазах ещё большей стервой, если поеду развлекаться, когда мы в ссоре, а она… она… - Извернулась так, что ты осталась виновата, а она развлекается в Эмиратах, - кивнула Тутберидзе. – Горжусь, если честно. Не в обиду тебе, Саш. - Да я сама в немом восхищении, - процедила она сквозь зубы. – Знаете, а я поеду туда и выскажу ей в лицо всё, что о ней думаю. И если её не тронет то, что я прилетела в другую страну посреди ночи с букетом, то пошлю её к чёрту, пусть потом сама извиняется! - Думаю, в таком бравом деле у тебя есть компания, - засмеялась Этери, открывая телефонную книгу. Саша непонимающе смотрела на тренера, которая посмеивалась над чем-то своим, чего фигуристка пока не понимала. Тутберидзе нашла нужный номер и приложила телефон к уху. - Алина, ещё раз добрый вечер! Ты далеко уехала? У меня тут есть для тебя товарищ, компанию обещаю приятную, заодно посоветует хороший цветочный, - прощебетала в трубку Этери. – Ага, отлично, подожди её там, пожалуйста, а то потеряется ещё. Спасибо! О, и сними мне происходящее на видео, пожалуйста. Саша всё ещё ничего не понимала, однако имя «Алина» натолкнуло на определённые мысли. - Лети в Домодедово, тебя там ждёт подруга по несчастью, - обратилась к Саше тренер. – Трусова, перестань хлопать глазками, возьми себя в руки и езжай, времени не так много. И не забудь потом сказать спасибо. Последнюю фразу Этери проговорила уже в спину скрывающейся за дверью девушки – словно загипнотизированная происходящим, Саша взяла в руки букет, попрощалась с тренером и вышла из Хрустального, вызывая такси в аэропорт. - Булгаков отдыхает, - улыбнулась Этери, наконец собираясь домой.