Happy birthday

Громкая музыка, смех и радостные крики разносятся со всех сторон просторного лофта, заполненного близкими и дорогими сердцу людьми. Платья на девушках, костюмы на парнях и декорации – во всём преобладает такой любимый чёрный цвет. Параллельно с этим всё украшено таким обожаемым золотом. Обстановка вокруг действительно соответствует весомости повода – двадцать лет на льду и день рождения вкупе, этот праздник просто должен был быть грандиозным. Таковым, к слову, и стал: еда и напитки из любимого ресторана, лучшая музыка, часть которой исполняется вживую приглашёнными артистами, блистательные одежда и украшения на каждом из присутствующих, подарки с заоблачными ценниками. Но самого дорогого подарка всё же нет. Женя улыбается, смеётся и весело проводит время – рядом друзья, из колонок льётся любимая музыка, со всех сторон в её сторону летят самые приятные слова и поражающие чистотой и оригинальностью поздравления. Она чувствует себя богиней – тело обволакивает невероятное платье, образ был подготовлен настолько заранее и тщательно, что комплименты в свою сторону она слышит по несколько десятков раз от каждого гостя. Но так, как сказала бы она, не скажет никто. Самые близкие подруги делают для неё шикарные фотосессии в разных локациях, снимают сотни видео, некоторые их которых отправляются прямиком в социальные сети, задаривают словами восхищения обо всём – начиная от её серёжек, заканчивая шикарным плейлистом. Ей одновременно хочется и не хочется, чтобы она всё это увидела. Женя счастлива. Это её день, это её праздник, она свободна ото всех своих обязанностей и имеет полное право отдохнуть так, как давно хотелось – без лишних глаз и ушей, с теми, с кем можно быть собой. Она обводит горящими глазами разбредшихся по группкам друзей, с улыбкой наблюдая за тем, как знакомятся и общаются те, кто никогда бы в жизни не заговорили бы на улице – шахматистка и блогер, фигуристка и рэпер, фотограф и учёный. Люди разных возрастов, полов и профессий, разных взглядов на мир и разных принципов сейчас собираются вместе и изучают друг друга. Это ли не прекрасно? Сегодня она отмечает не просто день своего рождения, но двадцатилетие своего рождения как спортсменки. Тяжело поверить, что она впервые ступила на лёд уже два десятка лет назад –, такие цифры кажутся заоблачными и вызывают головокружение. В голове мелькают кадры из видеопоздравления от её фан-клуба, и она невольно улыбается – как же красиво и гармонично они уложили её историю – все взлёты и падения, все успехи и поражения – в четырёхминутное видео. Каждая секунда – новая вершина, каждая минута – новая страница её книги жизни. И точка в этой книге никогда не появится – максимум запятая. Радость переполняет её, но сердце в груди бьётся почему-то в томительном ожидании… а чего? Или кого? Женя не знает. А может знает, но не хочет признаваться в этом даже самой себе, что уж говорить о том, чтобы озвучить эту мысль вслух. По телу пробегает не понятная ей дрожь, мысли начинают путаться, а вокруг находится всё больше знаков – то кто-то из знакомых актёров вспомнит, что скоро состоится премьера Дон Кихота, то кто-то упомянет Красную Королеву из «Алисы в стране чудес», но в мыслях совсем другая Красная Королева, то слух выцепит из сотен разговоров в помещении буквы её имени, складывая их в такое сладкое и звучное слово. Она решает выйти подышать, чтобы избавиться от ненужных и навязчивых мыслей, и осторожно продвигается сквозь гостей в сторону выхода на балкон. Искрящиеся карие глаза выхватывают из толпы одинокий силуэт, стоящий у двери на улицу – девушка обхватила себя руками, демонстрируя явную закрытую позу. Вот это очень странная картина. - Хэй, красота моя, почему грустишь в одиночестве? – Приобнимает хрупкие плечи Ани Женя. Щербакова вздрагивает, и Женя успевает заметить, как смугловатая кожа под её пальцами покрылась мурашками. - Оу, я… - Аня закусывает губу, чуть поворачивая голову в сторону Жени, в то время как подёрнутые дымкой алкоголя и воспоминаний карие глаза всё ещё устремлены в усеянный звёздами небосвод. – Просто задумалась. - Расскажешь, о чём? – Заботливо интересуется старшая, видя подвешенное состояние весёлой ещё полчаса назад подруги. – Или о ком? Аня надломлено улыбается, поворачиваясь к Жене лицом. - А ты расскажешь от чего, вернее, от кого хотела сбежать? – По-лисьи прищуривается она. - Вот доверяй тебе после этого тайны, - наиграно надула губы Женя – Ладно, пойдём секретничать. Женя аккуратно выводит девушку за руку на балкон, где по удачному для них стечению обстоятельств оказывается несколько мягких кресел и пледы. Женя чуть истерично улыбается – пледы красные. Они усаживаются друг напротив друга, укрываются одеялами и молча смотрят в безоблачное небо. - Тебе тоже золото о ней напоминает? – Мягко спрашивает Аня, когда тишина в их разговоре затягивается. Щербакова отрывает взгляд от небосклона и поворачивается к подруге. - До этого момента, я об этом не задумывалась, - удивлённо протягивает Женя. – Но… думаю, да. Определённо да. Думаю, я и золото-то выбрала из-за неё. Для неё. Аня кивает и вновь отворачивается к небу. Оно чистое, тёмно-синее, как и положено в это время года, и сплошь усеяно мизерными беловатыми точками, мягко сверкающими в ночи. Изредка в эту гамму включаются красные сигнальные огни пролетающих самолётов. - Анют, - обращается к подруге Женя и ждёт, когда девушка повернётся к ней лицом. – Как ты? В этом простом вопросе, состоящем из двух слов и пяти букв, умещается так много вопросов. Что сложно даже предположить их количество. В этом вопросе кроется истинное беспокойство, которое невозможно спрятать ни за какими масками. В этом вопросе таится страх негативного ответа. Страх того, что боится озвучить сама Женя. - Ты уверена, что сейчас не я должна тебя об этом спрашивать? – Слабо улыбается Аня. Женя отвечает утвердительным кивком. - Хорошо, - выдыхает Аня и полностью переключает внимание на собеседницу. – Я приревновала Сашу к Марку, она меня – к работе, и в итоге мы наорали друг на друга. С тех пор она ночует у мамы, я плачу в подушку, а мы не разговариваем. - Что? - О, ещё я разбила пару тарелок. Не об неё, но я еле сдержалась. - Что?! - Медведева, возьми себя в руки, пожалуйста. Ты сейчас очень сильно Сашу напоминаешь – она прям с такой же интонацией это непонимающее «что» произносит, меня аж потряхивает, - закатила глаза Аня. - Прости, я просто… в шоке немного, - прокашлявшись, отозвалась Женя. – Я просто думала, что вы… ну… уравновешенные… - Приму это за комплимент моему образу, - по-доброму усмехнулась Аня. - Нет, я не то имела в виду… - Женя опять замялась, пытаясь выловить в каше, что сейчас растеклась в черепной коробке, хоть одну дельную мысль. – Дайте мне минутку, сейчас. Женя уронила голову на руки, опирающиеся локтями об ноги, и глубоко выдохнула, пытаясь с этим выдохом выбросить из головы весь мусор. Казалось, будто через основание черепа провели штыри и на их основе поставили безостановочно кружащуюся карусель. Вместо музыки – слова, фразы и мысли; вместо лошадок – воспоминания и фигуры. Женя старательно пытается найти стоп-кран для этого адского аттракциона, беспорядочно жмёт на кнопки на панели управления, но карусель лишь набирает ход. Пальцы зарываются в волосы, поглаживая кожу головы и оттягивая пряди назад. Перед глазами вспышками фейерверков пляшут цветные пятна, «музыка» внутри не смолкает. Женя решает просто спрыгнуть с бешеной карусели – вскакивает на ноги, под непонимающий взгляд Ани подходит к перилам балкона, и кричит в темноту безмолвного заднего двора дома. Окна зашторены, их никто не видит, да и музыка в лофте играет на максимум – идеальные условия для конфиденциального разговора. Аня молчит, предоставляя Жене возможность выпустить то, что её мучает. Она прекрасно знает такие моменты по Саше – вмешиваться не нужно, даже если ты хочешь помочь, сейчас твоя лучшая помощь – молча быть рядом. Аня видит, как тяжело дышащая Женя, всё ещё свесившись через перила, начинает потихоньку возвращаться в вертикальное положение. Её плечи слегка опустились, руки и всё тело выглядят немного, но расслабленными, что нельзя было сказать о ней ещё пять минут назад. Она стоит к Ане спиной, но Щербакова готова спорить, что она сейчас плачет. Саша в такие минуты плачет. От облегчения. - Вы так похожи, - всё же срывается с губ Ани, прежде чем она успеет остановить свой язык. - Этери говорила, что во всех параллельных вселенных Сашка точно моя сестра, - кивает Женя, даже не уточняя, о ком говорила Аня. Медведева поворачивается к подруге лицом. В лунном свете на её щеках отчётливо блестят мокрые дорожки, но блеск её улыбки куда ярче. - Это приятно, - добавляет Женя. - Стало чуть легче? - Да, спасибо. Вам с Сашей тоже нужно было поорать друг на друга, чтобы стало легче? – Мягко возвращает их разговор в первоначальное русло Женя. Аня неопределённо дёргает плечами, сильнее кутаясь в плед. Странно, но тепла от него она совершенно не чувствует. Она в целом начала сильно мёрзнуть в последнее время. Вернее, с тех пор, когда одна огненная леди спит не в её объятиях. - Не знаю, как ей, а мне легче точно не стало, - выдавливает из себя Щербакова, поднимая глаза на Женю. - Расскажешь, что конкретно случилось? – Осторожно просит Женя, присаживаясь рядом с Аней. Младшая кивает и задумывается о том, с чего начать свой рассказ. - Это было две недели назад… - Сколько? – Округляет глаза Женя. - Две недели, - чуть громче повторяет Аня. – Я, конечно, понимаю, разница в возрасте, все дела, но если стоило подарить тебе слуховой аппарат, то нужно было предупреждать заранее. - Я же и обидеться могу, - сложив руки на груди, возмущается Женя. - Но не станешь, потому что любишь меня, - парирует Аня, копируя её позу. - Твоя правда, - признаёт поражение Медведева. – Ладно, рассказывай. - Рассказывать, на самом деле, особо нечего. Это был обычный вечер, мы вернулись домой, сели пить чай и она отвлеклась на смс. Я ничего не сказала. Сначала она просто читала, что ей пишут, откладывала телефон и изредка отвечала. Потом начала отвечать на каждое сообщение, но всё ещё порой откладывала телефон. А потом и вовсе зависла в своём мобильнике, не обращая на меня никакого внимания. - Писал ей, я так понимаю, Марк? – Уточнила Женя. - Да. И ты знаешь, у нас троих всё оговорено и про все их взаимодействия я знаю заранее, ничего не говорю, хотя, согласись, выглядят они ну очень правдоподобно… - Не знай я всего, реально бы поверила, что они пара, - кивнула Медведева. - И я об этом! Но я ведь не устраивала скандалы на этой почве, просто иногда просила её чуть сдерживать полёт фантазии и помнить о том, что она, конечно, супервумен, но далеко не бессмертная. Женя посмеялась на явную шутку в конце монолога Ани, но спустя пару секунд быстро умолкла, когда серьёзное выражение лица девушки ни на секунду не дало трещину, показывая, что она не шутит. Отчасти. - Но тебя всё равно что-то смущает в этой ситуации, да? – Спрашивает Женя, пытаясь найти корень проблемы. - Меня смущает то, что если Саша играет, то Марк, кажется, начинает в неё влюбляться. Или уже влюбился, не знаю, - Аня схватилась руками за голову, позволяя первым слезам скатиться по щекам. - Почему тебя это так сильно беспокоит? - Потому что я боюсь, что Саша выберет красивого, интересного и талантливого парня, который не отбирал у неё олимпийскую медаль, – признаётся Аня, поднимая стеклянный взгляд на подругу. – Потому что я боюсь, что она устала от всего этого притворства и наших «нетрадиционных» отношений, влекущих за собой постоянное враньё, игру в шпионов и невозможность просто прогуляться за руку по улице. Боюсь, что она опустит руки и перестанет бороться... Аня замолчала. Мысли, которых она так боялась, но которые донимали её день за днём, наконец были озвучены. Теперь в голове поселилась звенящая тишина, пугающая своим чересчур громким и объёмным звучанием. Ладони затряслись то ли от холода, пробегающего по неприкрытым участкам кожи дрожью, то ли от холода этой самой тишины. Она зародилась там, в голове, в центре управления всем её организмом, всем её существом, и теперь бежит по сосудам нервными импульсами, током крови, кислородом. Обволакивает, отбирает тепло и жизненно необходимые вещества, опустошает. - Анют, послушай, - осторожно прервала тишину Женя, дотрагиваясь до холодных и трясущихся ладоней. Аня не отреагировала, и старшая продолжила: - Я более чем уверена в том, что с Сашей тебе это точно не грозит. Вспомни, о чём и как вы поговорили в вечер после объявления результатов Олимпиады. Вспомни, что ты мне рассказывала. Вспомни, как вы поговорили уже по прилёте в Москву, и ваше мнение осталось тем же. Или давай немного отмотаем плёнку назад: вспомни, как вы познакомились. Ты была первой, с кем Сашка вообще заговорила, когда пришла в группу. Она же даже тогда начала с комплимента, помнишь? - Она сказала, что у меня очень красивые и чистые глаза, и она видит, что мне можно доверять, - прошелестела в отчет Аня, никак не меняя свою позу и устремлённый в никуда взгляд. - Да. А вспомни, как она тебе в чувствах признавалась? Такого же ни в одном любовном романе на напишут, а это всё делала и говорила наша непоколебимая и стальная Саша. - Она три месяца подкладывала мне в шкафчик подарочки и записки, я ещё думала, зачем там даты подписаны, а потом она подложила валентинку на День Святого Валентина, в которой был шифр с датами, номерами строк и буквы – моя любимая загадка из моего самого любимого детективного романа, о котором я ей часами рассказывала. Я всё это сложила и получила признание и адрес. А там она, с цветами, довольной улыбкой и предложением стать её девушкой. Женя позволила себе лёгкую улыбку – она не знала эту историю целиком – лишь в кратком пересказе – да и она была почтальоном для некоторых из этих самых любовных записок. - А теперь вспомни, как она с температурой под сорок приехала к тебе в больницу, когда ты сломала ногу. - О да, её мама потом на домашний арест на месяц посадила, - на лице Ани проскользнула улыбка, - а она всё равно умудрялась почти каждый день сбегать ко мне в больницу и приносить мои любимые пионы. - А помнишь, как она перебрала на моей вечеринке? - Это когда она на весь дом мне в любви признавалась, пытаясь не спалиться перед всеми, что признаётся именно мне? - Ага. - Думаю, такое никто не сможет забыть. - Ну, ты была единственным трезвым человеком на тот момент, поэтому и помнишь только ты, что, в целом, является плюсом данной ситуации. Обе рассмеялись. Аня почувствовала, что где-то внутри зажёгся маленький огонёк, постепенно согревающий замёрзшее тело. - А ты знаешь, кому она посвятила свой легендарный олимпийский прокат произвольной? - А он был кому-то посвящён? – Недоумённо спросила Аня. Об этом она не знала. - Тебе, глупышка, - Женя щёлкнула Аню по носу, широко улыбаясь от её растерянного вида. – Она рассказала мне об этом перед тем, как вы вышли на разминку. Я успела улучить минутку, чтобы забежать к вам в раздевалку, но там уже была только Саша, она тейпировала стопу. Мы перекинулись парой слов, я спросила её, не волнуется ли она, но в ответ услышала абсолютно уверенный в своём успехе голос, сообщивший мне о том, что успех этого проката для неё означает не столько золото, сколько желание показать своему любимому человеку то, что историю она творит ради него. Эту страницу истории она написала благодаря тому, что ты сидела возле неё и помогала держать ручку в уставших на пути к этому руках. По щекам Ани вновь побежали слёзы, но природа их уже была другой – то были слёзы осознания глупости собственных страхов и безграничной любви к одной рыжеволосой девушке. - Она вложила в каждый из этих прыжков твои руки, массировавшие её забившиеся мышцы и втирающие мазь в постоянно травмирующиеся суставы. Каждая минута того проката – это твоя бесконечная поддержка, выражающаяся словами до, во время и после каждой тренировки; молчанием в минуты, когда слова были не нужны; и мягкими объятиями, дающими понять, что она в своей безумной идее не одна. Каждый миг её произвольной – это твоя рука, помогавшая ей вставать по пути к тому прокату, крепко держащая её в строю, придающая сил и уверенности в себе и в земле под ногами, так часто пропадающей во время всех этих прыжков. Тот прокат был для тебя. Она посвятила его тебе. Как и всю себя, как и всю свою жизнь с того момента, как маленькая рыжеволосая девочка подошла к тебе и сказала, что у тебя красивые глаза. Женя замолчала, предоставляя Ане время для того, чтобы обдумать её мысли. Та молчала около трёх минут, нервно перебирая свои пальцы, а затем резко подняла голову на ожидающую её просветления Женю и тихо произнесла: - Знаешь, перед Играми я пообещала ей золото. Вернее, пообещала, что у неё будет золото. Перед прокатом произвольной. Я не уточняла, что она его выиграет, хотя в глубине души верила в это. И она тогда не стала меня поправлять, лишь кивнула. А потом, когда это золото повесили на мою шею, я чувствовала какой-то диссонанс – я ведь обещала его ей, так почему оно на мне? Я боялась, что это всё испортит. Боялась, что она разозлится, возненавидит меня, бросит. Боялась, что она будет кричать, но еще сильнее я боялась, что она будет молчать и уйдёт без каких-либо объяснений. Но мы поговорили в тот вечер, и о таком исходе я и мечтать не могла. Тогда я поняла, что золото было у меня с того момента, когда она впервые поздоровалась со мной. И когда мы ложились спать, я уже закрыла глаза, желая сбежать от всего этого эмоционального урагана, а она ещё разговаривала с мамой по телефону на кухне. Я не слушала, лежала в полудрёме. Так продолжалось минут десять, а потом она вернулась в комнату, легла на свою кровать и произнесла тихо-тихо: «Ты моё золото, Ань. Любое другое я добуду потом». Женя почувствовала слезу на своей щеке. Она видела всю историю этих крошек, за исключением того промежутка, когда жила в Канаде. Они сильнее неё. И дело не в сотнях четверных, которые они крутят на каждой тренировке, дело в том, что они уяснили главное правило – говорить. Слушать не бушующие внутри эмоции, а свои разум и сердце, слушать своего партнёра. Слушать и слышать то, что говорит и хочет сказать любимый человек, вступать в диалог. - Анют, она ни за что на свете не выберет никого, кроме тебя. Ты ведь и сама это понимаешь, верно? – Улыбается Женя, вытирая сначала свои слёзы, а затем и слёзы подруги. Аня кивает. – Запомни только две мудрости от мамы Жени, пожалуйста: никогда не проси её бороться за себя и никогда не сбегай от неё в Канаду. - Хорошо, сбегу только в Индию, - заговорщически улыбается Аня, вызывая у старшей неподдельный ужас. Увидев эту эмоцию, Аня расхохоталась, громко и звонко, словно и не плакала ещё пару минут назад. Женя поняла, что это всё же шутка, шутливо ударила подругу в плечо и поддержала её смех. - Дурочка, ну я же поверила! Аня рассмеялась ещё звонче. - А что значит не просить её бороться за меня? – Внезапно спросила она, чуть отойдя от смеха. Женя подавилась своим же весельем и нервно вздохнула. - А тут, видимо, начинается вторая часть наших балконных откровений, - восприняла её реакцию по-своему, но однозначно правильно, Аня. Женя кивнула. – Рассказывай, что ты успела натворить? - Знаешь, я всегда была окружена вниманием, и оно мне чертовски нравилось. Моим любимым моментов зачастую было даже не столько признание от судей, сколько от зрителей: букеты, подарки, плакаты, аплодисменты, крики. Я никогда не была обделена этим, и их внимание это одна из составляющих моей любви к спорту в целом. Но ценнее внимания зрителей, ценнее высочайших баллов от судей, ценнее похвалы от Этери и даже от мамы для меня всегда было её внимание. Я чувствовала её взгляд на себе, чувствовала её поддержку, чувствовала её любовь. И мне это нравилось. Однако сама я не чувствовала этого в ответ. Во мне жила лишь одна любовь – к победам. Я пахала на льду, убивалась в зале и умирала на хореографии. Я бегала по массажистам, врачам и физиотерапиям. Я жила спортом и своей золотой олимпийской мечтой. А она просто была рядом: на каждой тренировке, на каждых сборах, по пути домой. Я всегда ощущала на себе этот внимательный карий взгляд, такой светлый и чистый, такой одурманенный и влюблённый. Это льстило. Это вдохновляло. Женя поднимает голову в небо, словно на тёмно-синем полотне сейчас проецируются картинки описываемых ею событий. - Она десятки, даже сотни раз пыталась мне признаться, а я постоянно переводила всё в шутку, потому что знала, что мне ей ответить будет нечего, а терять такой источник вдохновения я не хотела. Да, эгоистично, но это шло на пользу нам обеим: она стала тянуться ко мне, и это дало свои плоды в плане тренировок – она стала сильнее, а мастерство её стало расти с такой же скоростью, что и чувства. А потом она получила серьёзную травму на сборах. Об этом никому не сказали, оставили в секрете. Знали только тренеры и я. И то, только потому, что я подслушала. Flashback Женя подошла к двери комнаты Этери Георгиевны и пару минут мялась в коридоре, набираясь сил, чтобы постучать. Да, она явная любимица тренера, но за просьбу отпустить её погулять со сборницами-гимнастками даже она запросто может получить по шапке. Женя делает глубокий вдох и уже подносит сомкнутые в кулак пальцы правой руки к деревянной поверхности, как вдруг из глубины номера раздаётся подозрительно громкий вопрос главного тренера: - Вы с ума сошли? – Послышался яростный голос Этери. – Да её же с потрохами сожрут! И место отберут быстрее, чем конфетку у младенца, если кто-нибудь что-нибудь пронюхает! - Согласен, это нужно скрыть, - согласился Глейхенгауз. Женя округлила глаза в немом шоке. Кого сожрут? Какое место? Что они скрывают? Женя прильнула ухом к двери, максимально вжимаясь в дерево, и прикрыла глаза, абстрагируясь от завывающего за окном осеннего ветра, концентрируясь только на голосах тренерского штаба. - Предположим, для всех мы придумаем легенду о смене времени тренировок из-за большой загрузки льда, но что говорить Жене? – Раздался голос Дудакова. – Она явно всё поймёт, она не слепая и не идиотка. Столь лестная оценка, наверное, Женю бы порадовала или смутила, но в данной ситуации вызвала ещё больше вопросов. При чём в каком-то происходящем плохом событии она? Она же ничего не делала. Плохого точно. - Медведевой придётся всё рассказать и взять с неё слово, что никому не проболтается, - сказал Даниил Маркович. - Женя, конечно, девочка славная, но не решит ли она вот так просто избавиться от сильной соперницы? – С неким подозрением предположил Сергей Викторович. - Мы не так её воспитали, - Женя уверена, что Этери Георгиевна сейчас качает головой. – К тому же, она себе не простит, если выиграет эту чёртову Олимпиаду не чистыми прокатами в равной борьбе, а жалкой статейкой в жёлтой прессе, которая запустит адскую мясорубку для Алины. - Для Алины? – Шепчет себе под нос Женя. Картинка вообще теряет очертания. При чём тут Мелкая? Что вообще происходит? Слишком много данных для её уставшего мозга. - Абсолютно согласен, - говорит Даниил Маркович. – Женя уважает Алину, да и всех своих соперников, и она не приемлет грязных трюков. - Очень надеюсь, что в этом омуте черти не водятся, - подытоживает Сергей. - Нужно позвать её на разговор до того, как Алину привезут, напишите ей, - ставит точку в разговоре Этери. - Уже пишу. Женя всё ещё пытается осознать происходящее, но мысли вообще не собираются в хоть какие-то предположения, скользя в голове, как она по катку всего сорок минут назад. Одно понятно: скоро тренеры позовут её на разговор, и нужно не попасться на том, что она что-то знает. Прогулка с гимнастками, очевидно, откладывается. Женя достала телефон, быстро отписалась знакомым, чтобы шли гулять без неё, и увидела сообщение от Даниила Марковича с просьбой прийти в номер Этери Георгиевны. «Буду через пять минут» - отписалась она, отложила телефон в карман и стала отсчитывать в голове время. Когда безмолвный счёт перевалил за три сотни, она тихо отошла от двери и с различимым топотом подошла к ней вновь, постучалась, услышала «войдите» и зашла внутрь. - Вызывали? – Спросила она, пройдя в кухонную зону, где расположились трое тренеров. - Жень, нужно обсудить кое-что очень важное, - с ходу начал Глейхенгауз, увидев краткий кивок Этери. – Но для начала присядь, хочешь чай? - Нет, спасибо, - вежливо отказалась она, впервые чувствуя себя неуютно в компании тренерского штаба. В воздухе витал запах секретов и чего-то пугающего, бегающего по коже мурашками, что ей откровенно не нравилось. – Что-то случилось? - Да, - Включилась в разговор Тутберидзе. – Для начала пообещай, что всё, что ты сейчас узнаешь, останется в тайне. - Обещаю, - кивнула Женя. - Сегодня на тренировке Алина сильно растянула связку. Она сейчас в больнице, но вскоре вернётся. Нам нужно… Что нужно тренерам, Женя уже не слушала – в голове крутились слова «Алина», «связка» и «сильно растянула». Мысли вернули её на вечернюю тренировку, остановившись на самом её конце – все уже уходили со льда, но Этери Георгиевна попросила Алину остаться и отработать никак не поддававшийся сегодня тройной риттбергер. Женя немного понаблюдала за расстроенной постоянными неудачами на одном из коронных прыжков подругой, но усталость взяла своё, и она отправилась в раздевалку. Когда Женя вернулась в их общий номер, подруги там не было, что немного напрягло её, потому что она, возвращаясь с катка, успела наткнуться на сборниц по гимнастике и заболтаться с коллегами, которые и предложили ей погулять вечером большой компанией. Она, конечно, подумала, что Мелкая всё ещё борется с несчастным риттбергером, но дольше часа дополнительный лёд не длится, а с конца тренировки прошли все полтора. Только сейчас все кусочки паззла начали складываться в картинку, и картинка была отнюдь не радужной. - Как она? – Наверное, прервав поток информации от тренера, спросила Женя, пытаясь вернуться в реальность. - Жень, ты вообще нас слушаешь? – Взволнованно спросил у потерянной спортсменки Сергей Викторович. - Да, скажите, пожалуйста, как она себя чувствует? Насколько всё плохо? – Врёт Женя, желая как можно скорее услышать, что заноза Загитова в норме. - Она разбита, очень переживает, - отвечает на её вопросы Даниил. – Ей сейчас очень нужна поддержка, окажи её, пожалуйста. Алина на неделю выпадает из тренировочного процессе, ещё две она проведёт в эластичном бинте и сможет выполнять только самую минимальную нагрузку. На лёд по прогнозам она выйдет только через месяц или полтора. - Боже, - выдыхает Женя, прикрывая округлившийся рот ладонью. - Жень, сейчас вокруг глаза и уши, нельзя допустить того, чтобы про травму Алины узнали, - взяв её за руки, говорит Этери Георгиевна, смотря прямо в ошарашенные карие глаза. – Добрые люди сейчас могут сделать всё, чтобы выбить вчерашнюю юниорку с её места на Олимпиаду, понимаешь? Мы не можем этого допустить. Ты прекрасно знаешь её путь и понимаешь, что это будет нечестно, так? - Да. - Молодец, - кивает Тутберидзе. – Поэтому нам нужна твоя помощь в том, чтобы скрыть произошедшее. Придумаем вместе версию, которую и ты, и мы будем рассказывать в случае вопросов. - Давайте говорить, что лёд сильно загружен, поэтому нас разделили на небольшие группы, - предложила Женя. – У Алинки друзей помимо меня в группе нет, я не сильно любвеобильная и популярная, никто не удивится тому, что мы решили тренироваться вдвоём. - Хорошо, это подойдёт, - согласно кивнул Сергей Викторович. - Но если тебя начнут настойчиво расспрашивать, просто меняй тему и уходи, хорошо? - Да, разумеется. - Спасибо, Женя, мы в тебе не сомневались, - улыбнулся Глейхенгауз. – А теперь иди к себе, Алина скоро приедет. - Я о ней позабочусь, - серьёзно кивнула Женя. Тренеры улыбнулись, а девушка поднялась со своего места и направилась к выходу из комнаты. - Доброй ночи! – Попрощалась Женя у самой двери. - Доброй! - И когда они успели полюбить друг друга? – Раздался вопрос, когда она уже почти закрыла дверь. Женя почему-то уверенна, что изначально в нём крылся не тот смысл, о котором подумала она. И откуда вообще взялись эти мысли? *** Дверь их с Алиной комнаты открылась спустя час после её разговора с тренерским штабом. Она лежала и смотрела в потолок, продумывая, какой будет Алина, когда вернётся к ней к ним в номер? Разбитой? Плачущей? Безразличной? Она ждала её любой, но никак не ожидала услышать звонкий смех, аккомпанирующий звуку открывающейся двери. Женя подскочила на кровати и бросилась в прихожую. Даниил Маркович посадил Алину на табуретку и развязывал ботинок на её левой ноге – правая была без обуви, сильно увеличившаяся в размерах в области стопы и перемотанная ярким белым бинтом. Параллельно с этим тренер рассказывал ученице какую-то историю, над которой она и смеялась. - Фух, готово, - произнёс Глейхенгауз, когда ботинок ученицы поддался его рукам и был отброшен в сторону. – Женя, отдаю её в твои руки, если что, сразу пиши. Доброй ночи, девочки! - Доброй ночи, Даниил Маркович! – Синхронно ответили спортсменки. Тренер вышел из комнаты, и Женя уже хотела что угодно сказать одногруппнице, когда та с закрывшейся дверью потеряла улыбку и залилась слезами в тихом плаче. - Эй, Мелкая, ты чего? Алина всё так же плакала, не издавая никаких звуков. Женя судорожно бегала взглядом по её фигуре и лицу, не видя никаких причин для слёз, кроме ноги. Медведева сделала осторожный шаг в сторону Алины и, не встретив никаких возражений, подошла к ней вплотную. Не отрывая от неё глаз, Женя опустилась на колени рядом с плачущей девушкой и мягко взяла её за руку. Алина на прикосновение не отреагировала. Свободной рукой Женя плавно попыталась стереть слёзы с её лица, но их было слишком много. Однако глаза младшая открыла. - Не плачь, прошу, - прошептала Женя, смотря прямо в разбитые глаза. – Ты справишься с этим, я рядом. Алина еле заметно кивнула, но это была большая победа. - Давай ляжем, ты устала. В ответ снова лишь кивок, но Женя не требовательна. Она быстро сняла верхнюю одежду с младшей, повесила куртку на вешалку в шкаф и помогла Алина встать и дойти до их спальни, опираясь на её плечо. - Вот так, ты умничка! – Каждый их шаг сопровождался похвалой от старшей, что потихоньку вызывало на лице Алины слабую улыбку. Когда они доползли до комнаты, Женя бережно посадила Алину на стул и попросила подождать, пока она сдвинет кровати, чтобы у травмированной подруги было больше места для сна. К тому же, так она сможет быстрее разбудить Женю, если ей понадобится помощь посреди ночи. Ловким движением Женя сдвинула две кровати, расстелила их и проложила оба покрывала в небольшой щёлке между кроватями, чтобы было комфортнее. Затем она помогла Алине умыться, переодеться, уложила в кровать и отошла заварить чай. - Хочешь поговорить о своём самочувствии? – Спросила Женя, заходя в спальню с двумя дымящимися кружками чая. Ответа не последовало – младшая уже уснула. Женя в умилении посмотрела на сопящую с приоткрытым ртом Алину, на лице которой всё ещё поблескивали следы недавней «слабости», раскинувшуюся на ширину обеих кроватей. - Хорошо, отложим разговоры на завтра, - кивнула нарисовавшейся перед ней картине Женя, и поставила одну кружку на тумбочку со стороны Алины – на случай, если та ночью захочет пить –, а вторую опустошила жадными глотками. Женя поправила одеяло, немного сползшее с плеча младшей, заправила растрепавшиеся волосы ей за ухо и, повинуясь неведомому доселе порыву, нежно поцеловала в щёку. Густо покраснев, Женя сбежала в ванную, чтобы принять освежающий душ и проветрить голову, которой почему-то стало жарко, а ещё – чтобы потушить непонятный пожар в груди. Она так и не узнала, что стоило двери ванной захлопнуться за её спиной, лежащая в кровати Алина раскрыла глаза и с самой довольной улыбкой прижалась ладонью к поцелованной щеке. Больше она не плакала. The end of flashback - Почему ты убежала, когда поцеловала её в щёку? – Недоумённо спросила Аня. - Я испугалась того, что мне понравилось целовать её, - призналась Женя. – Я испугалась того, что мне захотелось поцеловать её не в щёку. Я испугалась того, что почувствовала к ней что-то. Да, это было что-то, мелькнувшее яркой молнией, но подобно ей оно оставило свой след: я стала задумываться о том, а такие ли мягкие её губы, как и её кожа? А какие они на вкус? А целовалась ли она уже с кем-то? Вопросов было очень много, ответов не было вообще, а спрашивать о чём-нибудь из всего этого или проверять, я боялась. - Она помнила этот поцелуй? - Нет, - с сожалением отрицательно покачала головой Женя. – Наутро мы поговорили, я поддержала её и сказала ей бороться, потому что я в неё верю. Сказала ей бороться если не ради себя, то хотя бы ради меня. - И после этого были Олимпийские Игры, - кивнула, поняв мысль девушки, Аня. Женя легко улыбнулась в ответ. - Это же тоже сыграло свою роль в твоей злости на неё, да? – Предположила Аня. – Ты подумала, что именно твоя фраза подстегнула её к прокату, ставшему твоим поражением? - Идиоткой была, да? - Полной. Они слабо посмеялись и вновь замолчали. - Смешно то, что она – единственная, кому я не смогла найти замену в Канаде, - спустя какое-то время произнесла Женя. – У меня был прекрасный тренерский штаб, меня окружали самые крутые спортсмены, вокруг были постоянно улыбающиеся и приветливые люди, но таких глаз и такого смеха не было ни у кого. Я помогала девочкам из группы восстанавливаться после травм, но никого не хотелось целовать в щёку и успокаивать часами. Я ходила на свидания, но ни с кем не чувствовала себя так комфортно, как с ней. Я прожила там прекрасные несколько лет, но правда в том, что без неё я не жила. - Ты призналась ей? – Выдохнула Аня, не сводя с Жени глаз. - Когда я вернулась, я первым же делом приехала на каток, а она как раз выскочила со льда после очевидно провальной тренировки. У неё случилась истерика в раздевалке, когда она увидела меня. Не поверила, что это я, подумала, что у неё галлюцинации, - Женя невесело улыбнулась. – А я, идиотка, сказала ей, что вернулась навсегда и велела бороться за меня. Аня шокировано открыла рот, даже не удосуживаясь прикрыть свой шок рукой. - Я не знаю, зачем тогда сказала ей это, - призналась Женя, качая головой. – Понимаешь, та, кого я увидела тогда в раздевалке, это была не Алина. Это была жалкая тень той прекрасной девушки, которую я знала. Той, которую я полюбила. И я решила подстегнуть её к тому, чтобы она вернула саму себя, а потом я постаралась бы вернуть её себе. Как ты понимаешь, отчасти мой план был успешен, но я процентов на двести уверенна в том, что эти мои слова были для неё триггером. Теперь я вообще не представляю, что мне делать. - А чего ты хочешь? - Быть с ней. - Вау. - Сама в шоке от того, что произнесла это вслух. - Предлагаю завтра дружненько лететь в Москву и решать свои амурные дела, а то мы обе наворотили, конечно, - почесала затылок Аня. - Согласна. А сейчас нам явно нужно выпить. Они поднялись с кресел, сбросили с себя пледы и вернулись в лофт, где, кажется, за время их отсутствия ничего не изменилось и не стряслось. Женя выдохнула, Аня хохотнула. - Стась, а где крафтовый пакет с моим любимым вином? – Обратилась к подруге Женя, выловив её из толпы на танцполе. - При входе, рядом с вешалкой стоит, я от любителей красного полусладкого спрятала, чтобы твоё любимое тебе досталось, - ответила девушка. - Люблю тебя! - Взаимно! Женя взяла Аню за руку и начала аккуратно лавировать между гостями в сторону прихожей. Там действительно совсем не было народу и пакет Стася, по правде, прекрасно спрятала – не знай Женя его местоположение, не смогла бы найти даже с собакой-ищейкой. - Так, давай на кухню, - скомандовала Женя, взяв пакет в руки. Не успели девушки и шага сделать по направлению, заданному именинницей, как над их головами раздался входной звонок. Что смущало сильнее – то, что кто-то звонит им в дверь посреди ночи, или то, что они услышали этот звук в обстановке вечеринки – непонятно. - Анют, открой, пожалуйста, у меня пакет, - попросила подругу Женя, выйдя из минутного ступора. Аня быстро подошла к двери, повернула ключ в замке и уставилась на поздних гостей. Пару секунд Аня с Женей поражённо смотрели на стоящих перед ними девушек, потом Аня захлопнула дверь, потёрла глаза и удивлённо уставилась на Женю, а затем снова открыла. - Тёплый приём, однако, - протянула Алина, входя внутрь. - Я бы даже сказала, горячий, - окинув взглядом Аню в роскошном платье, таким же тоном ответила Саша, так же переступая порог квартиры.