Утром он еле может поднять себя с дивана, ковыляет на негнущихся ногах в душ и обливается почти кипятком, чтобы немного себя распарить. Наспех завтракает и тут же выбегает из дома, прихватив куртку потеплее — вспомнил, как ругался Антон на тонкую ветровку. В клуб Арсений приезжает на полчаса раньше обычного, потому что не зависал во время завтрака в телефоне, скролля ленту инстаграма и вконтакте, и несказанно этому рад. У него есть целых полчаса перед тем, как первые работники начнут собираться перед сменой, а Антон должен быть уже на месте — тот не ограничился обычным «доброе утро», а закидал фотографиями своей дороги до работы и как раз недавно прислал финальную с входными дверями фитнес клуба.
Арсений старается не шуметь, заходя в холл с улицы. В тренажёрном зале ещё не играет привычная музыка, а из всего освещения — работающий тусклый светильник над ресепшеном. Антон же — рядом со стойкой, крутится на офисном стуле, отталкивается длинной ногой от пола и шуршит колёсиками по кафелю. Его голова закинута на спинку, а глаза прикрыты. Арсению открывается прекрасный вид на тонкую шею с острым кадыком, к которой ужасно хочется прикоснуться губами, и ему приходится приложить немало усилий, чтобы этого не делать — камеры наблюдения никто не отменял. Он тихо подходит ближе, стараясь не попасть в траекторию движения стула.
— Привет, — негромко произносит Арсений и сам удивляется теплоте своего голоса.
Антон подскакивает на месте, мгновение удивлённо таращится, очевидно, не ожидая никого так рано, а затем улыбается абсолютно счастливой широкой улыбкой, озаряющей заспанное лицо. Он подлетает к Арсению и почти вытягивает руки для объятий, но тот вовремя останавливает его жестом и кивает в сторону служебного коридора.
Они идут до тренерской молча. Арсений открывает дверь своим ключом, пропускает Антона внутрь и закрывает помещение изнутри. Свет никто не включает, в комнате темно, единственный источник — слабый луч из-под двери, и глаза едва различают только силуэты. Арсений снимает рюкзак и куртку, кидает их в сторону на пол, а затем цепляет Антона за предплечье, притягивая ближе к себе, и утыкается носом ему в шею, втягивая запах геля для душа.
— Успел помыться после поезда? — шепчет он, выдыхая в переход из шеи в плечо и, сдвинув подбородком ткань форменного худи, прижимается губами к гладкой коже.
— Да, заскочил домой, — так же тихо отвечает Антон, прижимая Арсения к себе. Одной рукой он гладит по спине, сминая ткань толстовки, а второй крепко держится за талию. Его пальцы заметно дрожат, отчего хватка становится сильнее, причиняя некий дискомфорт, но Арсению становится абсолютно всё равно благодаря пониманию,
чьи это руки.
— Это хорошо.
Арсений мокро целует Антона в шею, вырывая у того из груди шумный выдох, ведёт губами вверх, к линии челюсти, прикусывает гладковыбритую кожу и вдыхает еле слышный аромат лосьона после бритья.
— П-почему? — интересуется Шаст неожиданно дрожащим голосом и запускает ладонь под толстовку Арсения, гладит поясницу, проходится пальцами по позвоночнику и в очередной раз шумно выдыхает, когда получает укус в щёку.
— Что за глупые вопросы, — фыркает Арсений и наконец находит желанные губы своими.
Он запускает пятерню в волнистые волосы, прижимая к себе, и мокро целует, встречает чужой язык своим, сливается с ним в сладком танце и скулит от удовольствия. Так долго ждал, так хотел вновь почувствовать Антона и его чёртовы губы на своих, и сейчас, когда наконец смог, понял, насколько сильно. Рука Антона, та, что не шарится под одеждой, накрывает шею, оглаживая пальцами загривок, и Арсений чувствует исходящий от неё жар — приятный, чёрт, настолько, что всё внутри буквально переворачивается. И Антон ужасно горячий — он чувствует это, запуская обе руки под худи, гладит большими пальцами тазовые косточки и проходится ладонями выше по спине к рёбрам, пересчитывая их.
Они целуются отчаянно, так, словно не виделись целую вечность, а не два дня; так, словно ждали друг друга целую жизнь, хотя, наверное, так и было. Воздух кажется раскалённым до предела, и сейчас как никогда хочется снять с себя всё, чтобы не задохнуться, и они обязательно сделают это, но только не в тренерской, не на работе, потому что Арсению хочется так много Антона и так долго, пока попросту не закончатся силы.
Он отрывается от губ, вызывая у Антона лёгкий разочарованный стон, и тот тянется обратно, шумно вдыхая горячий воздух ртом, но губы Арсения вновь переходят на шею, выцеловывая каждый участок голой кожи, а ладони касаются живота, проходятся широким движением к рёбрам и выше, задирая худи кверху, пальцы задевают соски, отчего на Антоновой коже тут же бегут ощутимые мурашки, а сам Антон, закинув голову, рвано выдыхает.
— Блять, Арс…
— М? — Арсений подталкивает его к стене, давя на грудь ладонями, и Антон подчиняется, доверяя, делает пару шагов назад и наконец вжимается спиной в прохладную поверхность.
— Так хочу тебя… Пиздец.
Ответа не следует. Арсений тоже хочет и обязательно покажет, насколько. Он отрывается от зацелованной шеи и выпускает руки из-под одежды, пальцами расстегивает пуговицу на чужих джинсах и спускает вниз молнию ширинки, уже ощущая чужое возбуждение, а затем накрывает ладонью пах, и Антон, закусив губу, тихо стонет, вновь тянется к губам, и кто Арсений такой, чтобы ему отказывать. Они целуются жадно и рвано, Арс сжимает и оглаживает вставший член через ткань трусов, вызывая тихий скулёж. С громким чмоком Арсений отстраняется и тут же, чтобы Антон не успел утянуть в очередной поцелуй, спускается на колени. Он шумно выдыхает от пронзившей его боли в мышцах, мысленно ругается на вчерашние силовые, но заставляет себя не отвлекаться и, подхватив пальцами резинку трусов, стягивает их вместе с джинсами.
— Господи, Арс… — стонет Антон, откидываясь затылком к стене.
Его член упруго подпрыгивает в воздухе, и Арсению ужасно хочется рассмотреть его получше, ближе, чем через экран смартфона, но в практически кромешной темноте виден лишь силуэт длинного неширокого ствола с крупной головкой. Он обхватывает его рукой, плавно ведёт вверх и вниз, вырывая тем самым у Антона судорожный всхлип. Тот цепляется пальцами за стену, словно не зная куда деть руки, смотрит вверх, теряя свой взгляд в темноте, и дрожит всем телом. Арсений свободной рукой оглаживает бёдра, успокаивая, плавно ведёт по внутренней стороне и осторожно касается поджавшихся яичек, массирует их большим пальцем, не прекращая второй рукой водить по члену.
— Арс, я так долго не… продержусь…
Арсений резко выдыхает, понимая Антона прекрасно — собственное возбуждение болезненно упирается в ширинку, и он расстегивает её одной рукой, а затем вытягивает пуговицу из петли. Он запускает ладонь под резинку трусов и начинает поглаживать себя в том же темпе, что и второй рукой — Антона. Возбуждение волной разливается по телу, скручивается в животе, плотно заседает в голове, сводя с ума. Он собирает собравшуюся под языком слюну и ведёт им от основания члена до уздечки, а затем обхватывает головку губами, проходится кончиком языка по уретре и тут же заглатывает член глубже, распределяя слюну по длине. Головка утыкается в горло, и Арс отстраняется, а затем снова насаживается. Антон тихо стонет сверху, скулит и иногда что-то бормочет в перерывах — такой чувствительный. Арсений набирает ритм, создаёт ртом легкий вакуум и на каждом движении назад прижимается языком к уздечке, массируя.
— Арс, — на выдохе произносит Антон и, словно неосознанно, невесомо цепляется за чужой затылок. — Арс, я скоро…
Арсений отстраняется с громким чмоком, за его языком тянется слюна, Антон разочарованно скулит от прекратившейся стимуляции и наконец смотрит вниз, а там — его личный пиздец в виде самого лучшего мужчины в его жизни. Арсений на коленях, держит в руке подрагивающий член, губы еле заметно блестят в темноте из-за крохотного лучика света из-под двери, и он ритмично дрочит сам себе, едва заметно толкаясь бёдрами в руку, и Антону от этого плохо, Антону от этого хорошо, Антону от этого — просто пиздец.
Арсений чувствует, как член у лица предоргазменно дёргается даже без стимуляции, и возвращает свой рот на положенное — так он считает — место. Толкается в горло лишь на мгновение, проверяя собственные возможности — опыт горлового небольшой и не то чтобы очень успешный, — а затем всё же более умело ритмично сосёт, больше не экспериментируя, давит языком, чувствует, как член Антона становится каменным, а сам Антон рвано дышит, цепляясь длинными пальцами за тёмные пряди арсеньевских волос, и кончает с хриплым стоном, дёргаясь бёдрами вперёд, почти что вжимая Арса в себя так, что сперма толчками попадает на основание языка и стенку горла. Арсений отстраняется, чтобы отдышаться, а затем собирает последние капли с чувствительной головки.
Собственное возбуждение волнами идёт по мышцам, и, пока Антон приходит в себя, Арсений додрачивает сам себе и с тихим стоном спускает в подставленную сверху ладонь второй руки.
— Арс, я мог бы…
— В другой раз, — хрипло шепчет Арсений и поднимается, рвано выдыхая от резкой боли в ногах.
— Что такое? — обеспокоенно интересуется Антон, отлипая от стены. Он натягивает на себя трусы, а затем и штаны, застегивается и всматривается в лицо напротив.
— Силовые, — бросает Арсений и отходит к душевой. — Открой, пожалуйста, — тихо просит он, чувствуя, что запачкал обе руки и не хочет пачкать общественные двери собственной спермой. Антон тут же оказывается рядом, и, пока Арсений локтём щёлкает по выключателю, дёргает за ручку и тянет дверь от себя.
В тренерскую проникает свет. Антон оценивающе осматривает Арсения и закусывает губу. Тот стоит с приспущенными трусами и наполовину упавшим членом, с грязными ладонями и припухшими после минета губами.
— Эй, — шепчет Шаст, касается предплечья и тянет на себя, а затем коротко, почти целомудренно, целует в губы. — Выглядишь охуенно…
— У тебя весьма специфические представления об охуенности, — Арс фыркает, отстраняясь, а затем приподнимает ладонь с лужицей спермы и кивает в сторону душевой. — Я пойду помою руки, ладно? — смеется он и наконец заходит в прохладное помещение.
Когда Арсений возвращается в тренерскую, приведя себя в порядок, Антона уже нет. Рабочие обязанности никто не отменял, собственно, как и у Арсения, поэтому он переодевается в форму, укладывает волосы гелем и ещё некоторое время зависает в телефоне, сравнивая график Антона со своим. К сожалению, далеко не всегда их выходные могут совпасть так же, как и предыдущие, и Арсений мысленно ставит себе задачу согласовать график на следующий месяц так, чтобы как можно больше времени проводить вместе.
Он глубоко задумывается о том, как быстро изменилась его жизнь. Вот уже нет острой необходимости все дни проводить на работе, включая выходные, и больше не чувствуется зияющая дыра в груди, потому что теперь там — Антон, его волшебная улыбка во все тридцать два, русая волнистая чёлка и зелёные глаза, в которых хочется и можется утонуть. Осталось вынести эти отношения за пределы работы и вот тогда — Арсений убеждён — всё в его жизни сложится, как пазл, и гармонично распределится по своим местам. И пусть это всё кажется наивными и местами детскими ожиданиями, Арсений уверен, что готов быть с Антоном целиком и полностью, принимать его любым, потому что на четвёртом десятке жизни в действительности пора что-то менять в лучшую сторону. Главное, чтобы и Антон был готов. Главное, чтобы для Антона сам Арсений не был каким-то проходящим этапом, человеком, с которым он просто наберётся опыта и уйдёт в свободное плавание. Молодость Антона может сыграть злую шутку, и этот вопрос действительно стоит обсудить при первой же возможности.
Да, заряжаться его энергией и наслаждаться его телом — просто восхитительно, и сейчас Арсений отказываться от такой возможности точно не станет. И ещё Арсений влюблён. Был влюблён в Дылду, которого знал только по переписке, и теперь, когда две параллельные — как раньше казалось — плоскости схлопнулись между собой и плотно впечатались в его жизнь, это осознание стало пугать и одновременно заставлять чувствовать себя гораздо более живым. Арсения и правда удивляет тот факт, что он всё ещё может испытывать что-то подобное, что его сердце за прошедшие пару лет непонятных скитаний из постели в постель ещё может чувствовать и биться чаще при виде другого человека.
Когда в тренерскую заходят Оксана с Катей, что-то активно обсуждая, Арсений натягивает на себя приветливую улыбку, ещё не отошедший от раздумий, и покидает помещение.
Привычная рутина приводит его в себя, заряжает энергетикой любимых стен, громкой музыки, людей, преданно приходящих на очередные занятия, и жизнь вокруг уже видится яркой и правильной. Удивительно, как за десяток минут в тренерской Арсений успел так сильно загнаться, когда за её пределами оказалась вполне обычная жизнь, состоящая из улыбок и тёплых разговоров. И, конечно же, — Антон, не перестающий бросать взгляды каждый раз, когда Арсений проходит мимо. Он и сам не может лишний раз не взглянуть в ответ, не обвести взглядом стройный высокий силуэт, зачёсанную набок русую чёлку и приветливую улыбку, встречающую гостей фитнес клуба.
Антон, в целом, сегодня выглядит гораздо более заряженным, чем обычно, несмотря на ночь в поезде. Он пританцовывает под музыку из тренажёрного зала, веселит Иру и шутит с посетителями, и если Арсений правильно интерпретирует определение «светится», то Антон именно светится. Или даже больше — сияет, горит, как солнце в сорокаградусную жару. И Арсению хочется думать, что он приложил к этому свою руку. Точнее, не совсем руку. И пусть это будет очень самонадеянно, но если в этом действительно есть его заслуга, то он готов подбадривать Антона таким образом хоть каждый день. Конечно же, ещё и потому, что ему ужасно понравилось делать своему партнёру приятно.
Оксана, как обычно, собирает заказ в Лавке, пробегаясь по коллегам с протянутым телефоном. Арсений ждет доставки с урчащим животом, развалившись на диване в комнате отдыха, и скучающе листает ленту инстаграма.
Дверь в помещение открывается, и в проёме появляется Антон, который при виде развалившегося на диване расслабленного Арсения довольно улыбается и подходит ближе.
— Привет, я пришёл кушац, — мурлычет он, обходит диван с обратной стороны и, уперевшись ладонями о подлокотник, на котором лежит голова Арсения, наклоняется ближе и укладывает свой подбородок на макушку. — Что делаешь?
— Жду свой обед, — Арсений блокирует телефон и поднимает голову, чтобы заглянуть Антону в лицо. Тот нависает сверху, касается пальцами гладкой щеки и подхватывает Арса за подбородок, а затем коротко целует и садится на соседний диван.
— Почти как в Человеке Пауке, — фыркает Антон.
— В смысле?
— Ну, поцелуй вверх ногами.
— А, — смеется Арсений и садится по-турецки.
— Чур я — Питер Паркер, — Шаст подпрыгивает на месте и широко улыбается, и Арсений чувствует, как что-то щекочет в животе — то ли от голода, то ли проснулись чёртовы бабочки.
— Чего это ты — Питер Паркер? — возмущается он, стараясь сохранить серьёзное выражение лица, но от сияющей улыбки Антона едва ли получается. — А я — Мэри Джейн, получается? Ну уж нет уж.
— Тогда давай ты — Гарри Озборн, пойдём не по канону, — предлагает Антон.
— Я не хочу быть второстепенным героем, которого убьют!
— Блин, — Антон ёрзает, и его лицо принимает задумчивое выражение. Арсению смешно от того, во что перетёк их разговор и как серьёзно Антон к этому относится. — Тогда ты — Майлз Моралес.
— А это ещё кто?
— Ну, он стал последователем Питера Паркера. Там был мультик по нему и ещё целая часть игры. Ну и в комиксах тоже был, — Антон достает телефон, барабанит пальцами по экрану и затем поворачивает его, показывая картинки из Яндекса.
— Так он темнокожий, — Арсений удивлённо поднимает брови.
— Ты имеешь что-то против темнокожих? — улыбается Шастун и убирает телефон в карман.
— Нет, но я же не…
— По статистике, у них большие члены, — Антон смеётся. — А у тебя как раз…
— Так, тихо, — Арсений не может сдержать улыбки и отводит взгляд. — У меня обычный среднестатистический член.
— У тебя обычный большой член. Явно больше среднестатистического, — Антон широко улыбается и не отводит взгляда, словно наслаждается чужим смущением. А Арсений и правда ужасно смущён этим разговором.
— А ты линейкой измерял? Так, всё, — Арсений подпрыгивает на месте и машет руками. — Закрыли тему, мне неловко.
— Ого, — смеётся Антон. — Теперь я знаю, как тебя смутить.
— Изверг, — шутит Арс и оборачивается на звук открывающейся двери.
В помещение заходит Оксана с пакетом из Лавки, а за ней — целая толпа голодных тренеров, которые тут же рассаживаются по трём диванам и разбирают свои контейнеры. Желудок Арсения наконец-то получает долгожданную пищу, чему сам Арсений несказанно рад.
В сегодняшней смене довольно много ребят, которых он может назвать своими друзьями, поэтому разговор идёт хорошо, а атмосфера в комнате отдыха заставляет чувствовать себя по-настоящему счастливым. Антон, сидящий на соседнем диване почти коленка к коленке, как всегда бросает шутки и после каждой косится на Арса, словно ищет поддержки, и тот её даёт — смеётся или кивает, улыбаясь. Арсению больше нет смысла натягивать вежливую улыбку, потому что при взгляде на Антона ему хочется улыбаться, и краем сознания он надеется, что его влюблённый взгляд не бросается в глаза коллегам. Хотя, по сути, плевать — люди могут догадываться и думать что душе угодно, а Арсений не будет разглашать отношения с Антоном, чтобы избежать косых взглядов, но и игнорировать своего мужчину точно не станет, если тому понадобится поддержка.
— Арс, а у тебя что? — негромко интересуется Антон, кивая на контейнер в руке.
— Боул с курицей.
— Можно попробую? — он протягивает ладонь, и Арсений, не долго думая, передаёт ему своё блюдо. — А, он с рисом, — осматривая содержимое, говорит Антон. — У меня аллергия. А там что?
Арсений передаёт второй контейнер и принимает первый.
— Это белковый салат. А у тебя?
— Борщ. Будешь?
Арсений кивает и пробует суп, который на вкус оказывается довольно обычным, но вполне приятным. Он съедает пару ложек, пока Антон пробует салат, а затем они обмениваются контейнерами обратно.
— Шалат вкушный, — Антон улыбается и возвращает внимание своей еде.
Арсений ловит удивлённый взгляд сидящего напротив Серёжи. Тот держит опущенную в контейнер вилку в руке и бегает глазами с одного на другого коллегу, а затем неотрывно смотрит на Арсения, вопросительно подняв одну бровь. Пробовать чужую еду во время обеда — в целом, норма в их коллективе, но не для Арсения, который прежде на каждую просьбу отмахивался или отшучивался, аргументируя отказ особой диетой, из-за которой приходится есть по весу и только определённые продукты. В компании зожников это срабатывало, и никто не обижался, но Серёжа прекрасно знал истинную причину такого поведения. Поэтому сейчас Арсений понимает, что хорошо проебался, учитывая осведомлённость друга о наличии у него нового партнёра. Крохотная надежда на то, что Матвиенко не сложит один плюс один, ещё теплится, поэтому Арсений только беззаботно пожимает плечами и отводит взгляд, продолжая трапезничать.
Пообедав, народ разбегается по рабочим местам, Антон уходит за кофе в кофейню, и в комнате становится тихо. Те, кто остался, зависают в телефонах, включая Арсения, который развалился на опустевшем диване. Он без какой-либо цели листает ленты в соцсетях, когда получает уведомление из телеграма.
Антон
Булочку будешь?
Антон
(фото)
На фотографии — знакомая витрина из кофейни с ассортиментом довольно аппетитной выпечки. Вот только для Арсения, у которого скоро несколько тренировок по сайклу, эта вся красота под строжайшим запретом.
Арсений
Ага
Арсений
Две
Арсений
И они у тебя и так с собой))
Антон возвращается с двумя капхолдерами в обеих руках и фирменным крафтовым пакетом в зубах. Он ставит напитки на журнальный стол, откидывает пакет с выпечкой в сторону своего места на диване и с улыбкой на губах осуждающе смотрит на Арсения. Тот еле сдерживается, чтобы не засмеяться, забирает свой кофе и ловит себя на мысли, что чувствует себя по-настоящему хорошо.
***
В большой перерыв между тренировками Арсений болтает с тренерами, заглядывает в тренажёрный зал, где Серёжа занят с очередным клиентом и не может уделить достаточно времени другу, но при этом долго и настороженно смотрит — видно, хочет что-то сказать, но в присутствии чужих ушей не решается. Арсений только виновато улыбается и всё-таки решается заглянуть к администраторам, хоть и старательно откладывал этот визит. Чувствует, что нахождение рядом с Антоном и отсутствие возможности касаться и целовать его, причиняют почти физический дискомфорт, но все дела были переделаны, а коллеги пройдены, и идти к ним по второму кругу было бы несколько странно.
— Чё делаете? — он подходит к стойке, опирается о неё локтями и кладёт подбородок на подставленные ладони.
Антон широко улыбается, а Ира бросает вежливую улыбку. Посетителей в самый разгар рабочего дня, как обычно, не очень-то много, и коллеги только и рады дополнительному собеседнику, чтобы скрасить неумышленный перерыв в работе.
— Разговоры разговариваем, — Ира пожимает плечами. — А ты чего скитаешься?
— Да у меня тренировка только, — Арсений бросает короткий взгляд на часы и обречённо вздыхает, — через час. Хожу вот, поддерживаю дружеские отношения с коллегами, — он хмыкает и переводит взгляд на Антона, который глаз от него оторвать не может, только глупо улыбается.
— О, поддержи тогда дружеские отношения с Антоном, а я пойду пообедаю, хорошо? Подстрахуешь как раз, если что, — Ира довольно подпрыгивает на месте и в мгновение ока скрывается в служебном коридоре.
— Поддержи со мной дружеские отношения, — низким голосом повторяет Антон и оценивающе осматривает Арсения, когда тот заходит за стойку и встаёт рядом.
— Перестань меня раздевать глазами, — тихо говорит тот и усмехается, переводя взгляд на пространство вокруг. Где-то вдалеке снуют люди, которые точно не смогут услышать их разговор, и всё же он считает нужным говорить тише.
— Не могу, ты красавчик, — Антон чуть склоняет голову.
— Ты тоже. Но я предпочту раздеть тебя руками, — Арсений косится и ловит взглядом его смущённую улыбку. — Кстати, хотел обсудить…
— Твоё «кстати» настораживает, — после затянувшейся паузы произносит Шаст.
— Просто формальности. Какие роли ты предпочитаешь?
Антон выпрямляется, складывает руки на груди и смотрит в ответ, нахмурив брови.
— В сексе?
— Да.
— Я бы не хотел… ограничиваться одной ролью, — подумав несколько секунд, отвечает он. Арсений поджимает губы и отводит взгляд, понимая, что такая позиция, в целом, довольно распространена в длительных отношениях. И всё же что-то внутри него неприятно ёкает. Вовсе не от предпочтений Антона, а скорее от собственной неопытности и какого-то непонятного страха перед неизведанным. — А ты?
— Я не пробовал быть снизу, — честно отвечает Арсений и замечает тень удивления на лице Антона, которая тут же сменяется доброй улыбкой.
— Готов попробовать однажды?
— Однажды.
— Я не против поначалу идти по привычному тебе сценарию, если что, — Антон поднимает ладони вверх в примирительном жесте. — Так мне тоже нравится.
Арсений тепло улыбается и ловит себя на мысли, что Антон сейчас показывает себя, как идеальный партнёр, готовый понять и принять арсеньевские загоны. И он задумывается о том, что сам даёт Антону взамен. Находит ли тот в Арсении какой-то отклик для себя или просто бросается с головой? Или это только его собственные беды с башкой, учитывая, что их отношения только начались, даже ещё не успели перейти в постель, и думать о таком попросту рано? Пожалуй, Арсений слишком рано загоняется, но ведь он не хочет Антона упустить, хочет дать ему всё и даже больше, посвятить ему так много своего времени и самого себя, сколько тому будет нужно.
— Хорошо, — Арсений улыбается и опускает взгляд в пол. — Кстати…
— Опять, — фыркает Антон.
— Да, — Арсений усмехается. — Кажется, Матвиенко что-то заподозрил, — он ловит удивлённый взгляд и продолжает: — Просто предупреждаю. Он знает о моих предпочтениях, и ещё о том, что у меня появился мужчина.
— И почему ты решил, что он нас заподозрил? — задумчиво интересуется Антон.
— Во время обеда я делился с тобой своей едой.
— Так. И что?
— Обычно я так не делаю, — Арсений фыркает, понимая странность своих взглядов. — Ну, знаешь, не очень люблю обмен слюнями с рандомными людьми. Серёжа об этом знает, и он заметил, что с тобой это не работает.
Антон долго молчит, смотрит в сторону, а затем на его лице медленно расползается улыбка, и он заливается смехом, вцепившись ладонью в стойку и закинув голову назад. Арсений удивлённо смотрит в ответ и молчит, ожидая, пока тот насмеётся, и искренне надеясь, что причина его веселья не в очередном загоне.
— Блять, — отсмеявшись, начинает Шастун. — Однажды это бы произошло, — он зачёсывает рукой растрепавшуюся волнистую чёлку назад и широко улыбается.
— О чём ты?
— Ну… Вообще-то Серёжа и обо мне кое-что знает, — Антон снова смеется. — И знает, что я сох по тебе.
Арсений молчит некоторое время, удивлённо таращась на Антона, и в который раз восхищается способности Матвиенко не растрепать чужие секреты.
— Охренеть. И кто ещё, кроме него, об этом знал? — безобидно интересуется он.
— Никто.
— Как это произошло?
— Да мы как-то сдружились, когда я только работать тут начал. И, не знаю, он вызывал доверие, а мне очень нужно было с кем-то поделиться. Вот и рассказал. И он не осудил, посмеялся только, пожелал мне удачи. Я тогда подумал, что он это с невидимой табличкой «сарказм» сказал, а сейчас понимаю, что, похоже, без. Раз уж он и о тебе знал. Но я тогда чатиться с… тобой начал, — он морщится, и Арсений прекрасно его понимает, потому что теперь это звучит странно. — И уже не до того было. Так что, возможно, он теперь думает, что у меня получилось.
— Да, но… Блять, — Арсений сжимает пальцами переносицу и закрывает глаза. Мысли в голове превращаются в невкусную горькую кашу. — Не всё так просто, — он делает паузу, и Антон молчит, терпеливо ожидая продолжения. — Он знал, что у меня есть анонимная переписка. Я не вдавался в подробности, но недавно рассказал, что встретился с… э-э, тобой, и мы теперь вместе.
Арсений открывает глаза и обнаруживает крайне обескураженного Антона, смотрящего круглыми глазами в его лицо. Он виновато улыбается и пожимает плечами.
— Не знаю, что сказать, если честно, — признаётся Антон.
— Ну, либо эгоистично оставить его без объяснений, либо рассказать всё как есть, — Арсений пожимает плечами и складывает руки на груди. — Всё же он всё это время поддерживал нас обоих, получается.
— Угу, получается, — задумчиво повторяет Шаст и переводит взгляд в сторону. — Вспомни солнце, вот и…
Арсений оборачивается и видит идущего в их сторону Серёжу, который, приподняв одну бровь, снова смотрит то на одного, то на другого. Подойдя, он хмыкает собственным мыслям и говорит:
— Арс, чё по массажу? Я освободился.
Арсений морщится, почти физически ощущая боль в мышцах от предстоящих манипуляций над ними.
— У меня тренировка скоро, давай после неё, если ты будешь свободен.
— До скольки?
— Где-то в пять освобожусь, — кинув короткий взгляд на часы на стене, отвечает Арсений.
— Ага, хорошо, найду тебя потом, — Матвиенко делает шаг в сторону тренажёрки, намереваясь уйти.
— Что за массаж? — интересуется Антон.
Серёжа хмыкает и довольно улыбается, бросая всезнающий взгляд на Антона.
— У твоего парня мышцы все забиты, разминать надо периодически, — говорит он и уходит, оставляя коллег с удивлёнными взглядами себе в спину.
