***
— Что ты говоришь, Чонгук? Как он мог не приехать? Водитель выехал с парковки час назад. Юнги наворачивал круги перед дверьми магазина, и нервозность никак не позволяла остановиться. Тревога внутри росла, ведь когда-то он уже испытывал на себе что-то похожее. Нет, сейчас нельзя… Нельзя так просто потерять его. — Послушай, мы бы услышали стук в дверь, потому что сидим в абсолютной тишине. Чимина здесь нет и с Тэхеном он не связывался. — Я перезвоню. Пальцы судорожно начали искать в телефонной книжке номер водителя, но, нажав на кнопку вызова, прозвучал только знакомый набор фраз о том, что абонент недоступен. Следующим открылось приложение, где можно отследить местонахождение автомобиля, сверху выскочил значок, оповещающий о том, что связь была потеряна примерно полчаса назад. Руки уже хотели бросить гаджет куда подальше, от злости и тревожности затрясло все тело, но сейчас это не выход из ситуации, а только лишь ее усугубление. Снова набирает номер Чонгука. — Водитель не отвечает, связи нет, как и Чимина. Я не понимаю, что могло произойти. — Езжай в отдел к Господину Хвану, я сейчас… — Чон прервался на пару секунд и затем его голос стал тише, будто телефон слишком далеко от источника звука. — Нет, малыш, все хорошо, проблемы по работе. Юнги весь сжался, поняв, что его друг разговаривает с Тэхеном. В голове сразу собрался целый рой из мыслей, что громко жужжали и жалили в виски. Где же Чимин? Ему что-то угрожает? Ему плохо? Вдруг Мин больше не сможет произнести вслух «принцесса», обращаясь к любимому человеку? Где-то в грудной клетке ужасно заныло, и прошлые воспоминания накрыли огромной волной, от которой заложило уши. Глаза вновь забегали по парковке, будто здесь должен стоять знакомый автомобиль, а в нем Чимин с привычной ангельской улыбкой. Только бы живой, только бы невредим… — Ты меня слышишь? — раздалось в динамике телефона так внезапно, что Юнги рефлекторно дернулся. — Да-да… В отдел? Сейчас там буду. — Я тоже собираюсь и еду, — затем голос стал тише. — Мы найдем его, обещаю. Не доверять Чонгуку так же глупо, как не доверять своим собственным глазам, но данная ситуация настолько выбила из колеи и вывела из равновесия, что даже речь человека, всегда несущего ответственность за свои слова, звучала неправдоподобно. Однажды Мин уже не успел. Однажды держал на руках своего жениха, сердцу которого осталось биться всего пару секунд. Это было однажды, но кровавый отпечаток с души уже не сотрется и старые шрамы снова дали о себе знать, вгоняя в панику и не давая мыслить рационально. Но нужно действовать, и как можно быстрее, потому ноги сами ведут ближе к проезжей части, а затем переходят на бег. Такси в центре Сеула поймать несложно, потому первый же водитель притормозил у обочины, негодующе взглянув на знак, запрещающий остановку, и на предполагаемого пассажира. — Я получу штраф, — констатировал мужчина, недовольно скривив губы. — Я оплачу и дам хорошие чаевые, если отвезешь меня по этому адресу как можно быстрее, — Мин протянул вперед телефон, усаживаясь в автомобиль. — Легко вам по жизни, наверное… Деньги есть и все проблемы решены, — водитель взглянул на экран протянутого смартфона и начал движение, как только захлопнулась дверь его машины. Юнги решил промолчать, будучи не самым преданным фанатом вступать в конфликтные ситуации с незнакомцами. Обычным работягам понятны такие проблемы, как не вовремя появившаяся поломка в какой-нибудь бытовой технике или внезапно пришедший штраф о нарушении правил дорожного движения. Они даже не подозревают, как иной раз влиятельные люди мечтают прийти домой и узнать, что у них всего лишь сломалась стиральная машина, а не значимая часть жизни. Каждый день как на пороховой бочке, каждый час какая-то суета, сопровождаемая новыми и новыми трудностями. Водитель жалуется на то, что ему нужно будет снова выдернуть из семейного бюджета пару купюр, и потеряет он их из-за какого-то мужчины, который просто старается успеть выяснить, где его любимый человек, до того, как тот останется лишь воспоминанием. Сейчас тревога внутри сжигает все и подсознание нагло меняет прошедшие события и лица, участвующие в них, на те, что есть рядом в настоящем времени. Таким образом Тэмин превращается в Чимина, сидящего привязанным к стулу с изолентой на губах. Мозг в этот момент – худший враг, намеренно убивающий морально своего же хозяина. По этой причине дрожащие пальцы тянутся ко внутреннему карману пиджака в попытке нащупать там пачку сигарет и зажигалку. На водителя вдруг становится абсолютно плевать, ведь разум не в автомобиле, а в том заброшенном здании, где когда-то сидел Тэмин, а сейчас, возможно, сидит такой же беспомощный Чимин, мысленно умоляющий Юнги поторопиться. Тошнота медленно подбирается к горлу, и горький дым сигареты, как и недовольный взгляд таксиста, уже не в силах помочь. — Приехали, — грубый голос вышвырнул из воспоминаний, отрезвляя звонкой пощечиной. — Спасибо… — руки нервозно забегали по карманам, где должны лежать деньги. — Вот, возьмите. Сдачи не нужно. В ладонь водителя легла сумма размером примерно в половину его зарплаты, отчего глаза забегали по пассажиру, в суматохе пытающемуся засунуть оставшиеся купюры обратно. — Извините за нескромный вопрос… Вы какой-то важный человек? Вопрос и правда нескромный, даже слегка наглый, и Юнги бы проигнорировал такую бестактность, не будь он в состоянии, напоминающем начало панической атаки. — Буду достаточно важным, когда дело коснется похорон. До свидания. Дверь машины хлопнула, оставив за собой тишину и таксиста в полном смятении. В участок Мин буквально вбежал, заставляя всех работников, сливающихся перед глазами в непонятное пятно, оборачиваться и отвлекаться от рутинной работы. Владельца сети похоронных бюро увидеть здесь можно не так часто, особенно с потерянным взглядом, не присущим для достаточно влиятельного человека. Что-то произошло, и это что-то поставит на уши всех в отделе. Влетевший буквально через десять минут Чонгук только подтвердил догадки, и у двери кабинета Господина Хвана собралось немало любопытных ушей. Те, кто хорошо знали, какими могут быть эти двое в экстренных ситуациях, сидели за рабочими столами, но хоть и делали вид, что продолжают смотреть в монитор, тоже пытались прислушаться и уловить хоть каплю из разговора мужчин. В коридорах поселилась тишина, разбиваемая лишь редкими щелчками по клавишам и еле-еле уловимыми голосами за дверью. — Мне нужен доступ к камерам, что находятся ближе всего вот к этой точке, — Юнги ткнул пальцем в экран телефона, где светилась карта окраины Сеула и еле заметный мигающий красный кружок. — Вы уверены, что его похитили? — Хван откинулся на спинку стула, бегая глазами от одного пришедшего к другому. — Прошло всего полтора часа, может… Как, Вы говорите, зовут парня? — Чимин. Пак Чимин. — Да… Может, Чимин просто занят и не может ответить? Он может быть дома, устал и уснул, к примеру, а водитель решил воспользоваться свободным временем и отлучиться куда-то. — Нет, во-первых, Чимин должен был ехать не домой, а если бы поменял маршрут, то сообщил об этом мне. Во-вторых, водитель должен был вернуться за мной и в случае неотложных дел обязательно обговорить это. Начальник отделения свел брови к переносице, исподлобья взглянув на Чонгука, будто бы одними глазами спрашивая, настолько ли все серьезно. Чон был обескуражен не меньше, но лицо не выдавало ни одну эмоцию. — Вы знаете, Господин Хван, что будучи неуверенным в серьезности вопроса, я не буду Вас тревожить. — Дайте мне пару минут. Мужчина достал из кармана телефон и, поправив очки, с тяжелым вздохом начал набирать чей-то номер. Кнопки старенького гаджета издавали звуки разных тонов, и вскоре зазвучали гудки, достаточно громкие и протяжные. — Здравствуйте, мне в срочном порядке нужны записи с камер видеонаблюдения, отснятые примерно полтора часа назад. Маршрут наблюдаемого объекта лежал от DOOTA до окраин Сеула в сторону Сонгнама… — Хван поднялся со стула и тот слегка отъехал назад, позволяя без труда выйти за пределы рабочего стола. — Похищение, — прошагал до окна, занавешенного жалюзи, долго молча и не отрывая телефон от уха. — Номер машины «64두 9451», верно? Мужчина встрепенулся и быстро закивал, услышав точный номерной знак автомобиля, на котором выполняет свои обязанности пропавший водитель. Внутри начал разгораться едва живой огонек надежды. — Жду геолокацию и записи с ближайших к этому месту камер видеонаблюдения… Спасибо. Быстро опустив гаджет в карман слегка растянутых брюк, начальник отделения засуетился, подходя обратно к рабочему столу. Все его действия совершались молча, сопровождаясь лишь очередными тяжелыми и достаточно слышимыми вздохами. Пальцы быстро забегали по клавишам, а грузное тело нависло над монитором, упуская возможность опуститься обратно на стул. В глазах читалась ярая включенность в дело, чего раньше не было заметно под маской скептицизма. — Этот автомобиль был найден двадцать минут назад на обочине, недалеко от показанной вами точки. В машине обнаружили водителя без сознания. — А Чимин? Он тоже там? — Мин подошел ближе к Хвану и, позабыв о любом чувстве такта, обеспокоенно заглянул в монитор. — Нет, в автомобиле только водитель… Сердце, кажется, замолкло на секунду, после чего забарабанило еще сильнее, чем прежде. Тревога сжигала грудную клетку и тянущей болью отдавала в левое плечо. У переживаний был повод, и Юнги это чувствовал с того самого момента, как не получил звонка от водителя, обязанного отчитаться о завершении поставленной задачи. Впервые в жизни мужчина хотел услышать, что он ошибся и не прав, а после получить звонок от любимого человека, полностью подтверждающий оплошность, но сегодняшний день решил пойти наперекор всем желаниям. — Чонгук, я отправил Вам геолокацию и вынужден отправить Вас туда одних, так как с делом уже работает другое отделение и мне там не будут рады. Поспешите. Мин вылетел из дверей первый, сшибая толпившихся около входа в кабинет работников и не обращая никакого внимания на подслушивание личного разговора. Чон вышел следом, лишь одаривая несколько попавшихся под руку не самым доброжелательным взглядом, от которого обычно по коже бегут мурашки. Автомобиль тронулся с парковки с жалобным визгом колес и полетел вперед, игнорируя все возможные правила дорожного движения. На телефоне включена карта и проложен маршрут до мигающей красной точки, а внутри скапливается гнев вперемешку с нарастающим беспокойством.***
Около иномарки с открытыми настежь дверьми собрались полицейские, один из которых записывал что-то в блокнот, другие двое ходили вокруг машины, зачем-то заглядывая в салон и недовольно причмокивая, переговаривались друг с другом, четвертый сидел на корточках около недавно очнувшегося мужчины, облокотившегося спиной о боковую часть полицейского автомобиля. Юнги первым делом полетел просматривать задние пассажирские сидения, чтобы хоть как-то убедиться в том, что Чимин был здесь во время произошедшего инцидента, но не нашел никаких подтверждений, однако легче от этого совсем не стало. Следом схватил телефон водителя с целью проверить, почему не ловила связь, только обнаружил там совсем не то, на что хотел наткнуться. — Паршивый ублюдок, — все, что прозвучало из уст Мина, прежде чем тот быстрым шагом подлетел к своему работнику. Не разбираясь и не распыляясь на лишние вопросы, удар кулаком пришелся прямо по челюсти личного водителя, и хруст услышал каждый, кто был поблизости. В костяшках пальцев заныло, но ощущения мужчина посчитал вполне удовлетворительными, учитывая обстоятельства. — Господин… — ошарашенный происходящим полицейский тут же выставил руку вперед и заметно напрягся, пытаясь не позволить нанести следующий удар. — Руки убери свои, — прорычал Юнги, хватая за подбородок потерпевшего. — Ты, крыса, работал на меня так долго, чтобы провернуть это все? Телефон с найденной там информацией полетел в сторону и с треском ударился об асфальт, разлетевшись на несколько частей. Пальцы грубо сжали подбородок, специально надавливая именно на припухшее место так сильно, насколько были способны. Водитель заныл, зажмурившись, и рефлекторно двинулся назад, вот только затылок встретился с крылом полицейского автомобиля. Руками обхватил запястье напротив, пытаясь сбросить с себя то, что доставляет адскую боль, вот только помутнение в глазах и сильный шум в ушах совсем оставили без сил. — Ты чего творишь? — подлетел и Чонгук, стараясь оттащить озверевшего друга от мужчины, схватившись за ткань рубашки. — Он и сам пострадал. — Еще сильнее пострадает. Эта мразь даже не удосужилась стереть из заметок адрес, а из входящих звонков неизвестные номера. Телефон был поставлен в режим полета. В сообщениях тоже много интересного, я даже дочитывать не стал. Чон ослабил хватку, но по-прежнему слегка удерживал Мина от попыток навредить, лишь кивнул полицейскому, чтобы тот увел соучастника в автомобиль. — В участок его и пусть дожидается нашего приезда. — Если я обнаружу на теле моего Чимина хоть одну царапинку, пожизненное в тюрьме покажется для тебя раем, — бросил напоследок мужчина, нервно сбрасывая с себя чужие руки и наблюдая, как предателя затаскивают в машину. — Ты телефон так кинул… Адрес хоть запомнил? — Гука ситуация напрягала не меньше, потому голос стал крайне серьезным. — Его и запоминать не надо. Тот же самый склад. У обоих в сердце что-то кольнуло при упоминании того места. Боль и злость с тех пор все еще напоминали о себе, и ровно до этого дня уровень неприятных ощущений шел на спад, будучи растворяющимся во времени, однако сегодня снова повторится то, что каждый из компании пообещал себе больше не допускать. — Едем туда, я вызову полицию, — уверено произнес Чонгук, готовый непременно направляться к своему автомобилю, но за запястье грубо схватили. — Не нужно полицию, разберемся сами. Я не хочу до мельчайших деталей повторять тот день, — серьезно отчеканил Юнги, сверля глазами исподлобья. Оставив полицейских позади и напоследок еще раз пробежавшись по площадке взглядом, оба сели в машину, и если Чонгук сразу сосредоточился на дороге, уверенно надавил на газ и с визгом, скрежетом колес съехал с обочины, то Юнги сидел в заметном, сильном напряжении, теряясь в пространстве и бегая глазами то по салону, то по пролетающим мимо пейзажам окраин Сеула. В голове не мелькнуло ни единого варианта, кто бы мог такое сделать и кому понадобилось повторить вновь все то, что произошло с ним когда-то. Жестоко и несправедливо, однако человек, решающий за других их судьбу, знаком с этими понятиями намного ближе, чем кажется, и если это не час расплаты, то что? Неужели все те люди, что теряли близких в знакомых глазам палатах больницы, чувствовали то же самое? Безысходность, животный страх, обжигающая тревога, схожая с ощущением подступающей к горлу тошноты… Это невыносимо, и было бы еще хуже, если бы все те оплакивающие потерю близких знали, что в этой больнице Бог выглядит совсем иначе, имеет человеческий образ и имя… Юнги. Мужчина, на первый взгляд, самый обычный, просто сразу заметно, что при деньгах и не последнее место занимает в Сеуле, но таких тысячи. Тысячи тех, что трясут купюрами перед глазами врачей в мольбах сделать хоть что-нибудь, но руки хирургов связаны чем-то большим. Общей тайной, например, в которую когда-то их втянула сумма намного меньше и незначительнее. Жадность и ложь беспощадно унесла всех, огромным комом летев на высокой скорости прямо вниз. Они все теперь внизу, придавленные неподъемной массой чего-то липкого и противного. Может, кровью невинных? Таких же, как Чимин? Тех, у кого фантомно связаны руки, а кожу на губах дерет изолента и хочется кричать, хочется жить, только решать не им и даже не привычному всем создателю. Юнги почувствовал, какого это, будто чужие пальцы щелкнули по кнопке и в комнате включился свет. Да, именно чужие пальцы, и теперь Мин вынужден, словно загнанная в угол мышь, лишь тихонько ждать следующего шага, о котором и думать страшно. — Почти на месте. Уверен, что не нужна полиция? — голос сбоку звучал напряженно, пальцы с силой обхватывали руль, а глаза не отвлекались от дороги. — Уверен. Пусть сидят с этим… Позже с ним сам разберусь. — С Чимином все будет в порядке. Думаю, этот поступок из желания тебя запугать. Нет догадок, кто это мог сделать? — Кто угодно. Ты помнишь, чем я занимаюсь? — Я тебя понял. Автомобиль остановился на обочине. Среди широкого пространства, где давно уже не появляется ни одна живая душа, раскинулся огромный склад из красного кирпича. Небольшие редкие окна выбиты и заколочены досками, несколько из которых вырваны, вероятнее всего, любопытными подростками. Крыша немного покосилась от проливных дождей и тяжести принесенных ветром веток. Повсюду мусор и высокая трава, которой заросло почти все пространство, и лишь тонкая тропинка вела прямо к высоким железным дверям. Двое мужчин, не обдумывая дальнейшие действия, двинулись прямо по протоптанному месту, с ужасом замечая еле заметную примятую сбоку траву, идущую полосой параллельно тропе, будто кого-то тащили. Шаг заметно ускорился, и Юнги уже обеими руками отодвигал нависшие перед корпусом растения, пробираясь все дальше и дальше ко входу. Сердце стучит бешено, а покрасневшие пальцы не чувствуют боли от колючих сорняков. Горит все тело и во рту ужасно пересохло, но сейчас плевать как на жажду, так и на любые недомогания, ведь перед глазами короткими вспышками появляются кадры того, где и в каком состоянии сейчас может быть Чимин. Чонгук шел следом, с таким же напряжением осматривая все вокруг и примечая, что никаких машин в поле зрения нет, а значит было задействовано много людей, а похищение было заранее спланировано, но главный вопрос: «Ради чего?». Вся информация о деятельности Юнги была скрыта и ее распространение мало того, что строго наказуемо, так еще и огромная глупость, ведь о настоящем занятии Бога центральной больницы знали только те, кто замешан в этом тоже. Невыгодно трепаться о своих же преступлениях направо и налево, а документы, подписанные каждым содействующим, уже давно висят предупреждающей фантомной петлей на шее. Все продумано до мелочей и рты любого закрыты изолентой, чем-то напоминающей купюру… — Там открыто, — заметил Мин, подобравшись ко входу чуть ближе. — Значит, нас уже ждут, — отчеканил Чон, не удивившись такому развитию событий. Мужчины отодвинули одну из железных дверей, морщась от неприятного звука перетирающегося металла о щебенку, разбросанную перед входом. Ладони испачкались в пыли и грязи, а на лбу выступил пот, ведь пиджаки не созданы для пеших прогулок по открытой местности в такую жаркую погоду. Двери ведут в темноту, разрываемую редкими лучами солнца, что просачиваются через щели выбитых досок. Резкий запах сырости и гнилья ударил в нос, отчего оба снова поморщились, но продолжили двигаться вперед, прижав тыльную сторону ладони к лицу. — А вот и наши гости… — эхом разнеслось по заброшенному помещению откуда-то спереди. — Честно говоря, думал, что вам понадобится больше времени, но я готов и сейчас. — Кто ты и к чему готов? — с грудным рыком выкрикнул Юнги, все больше ускоряясь и бегая глазами о стены к стене, что своим красно-оранжевым цветом будто бы заранее оповещали об опасности. — Уже забыл… Зато я тебя отлично помню. Перед глазами появились несколько силуэтов. Двое высоких мужчин, одетые во что-то свободное, будто бы спортивное, и один пониже, тот, что говорил с гостями все это время. Лишь единственный из присутствующих не стоял, а сидел, привязанный к стулу, пытающийся вырваться из веревок, стягивающих запястья и предплечья сзади. — Посмотри, как быстро примчался… — зачинщик схватил пленника за подбородок, удерживая так, чтобы лицо было повернуто на несущихся навстречу мужчин. Мин прищурился, подойдя ближе, и в знакомых очертаниях лица узнал того самого человека, которого больше всех не думал здесь увидеть.***
— Я не справлюсь, — слезы смешались с каплями дождя, стекая к трясущемуся подбородку. — Я не смогу жить, зная, что его больше нет. Юнги опустился на одно колено, покачиваясь от слабости. Ему тоже нелегко, но совесть не позволяет оставить в беде человека, ставшего одним из близких. — Я тоже не знаю, как жить дальше, но уверен, что надо объединиться, чтобы пережить это, — выдавил из себя, едва сдерживая истерику. Все, кто пришел на похороны, уже давно разошлись, оставив родных усопшего переживать траур в узком семейном кругу. Земля намокла от проливного дождя, будто весь Сеул провожал такого светлого и солнечного человека, как Тэмин. Надгробная плита с выгравированным именем и датой рождения и смерти давит еще сильнее, запуская порывы рыданий снова и снова. Он не должен был прожить так мало, не должен был оставить так рано всех собравшихся. Несправедливо. — Не представляю, как ты держишься, — вытирая нос грязной ладонью, прошептал Ен Иль, морщась и вцепляясь свободной рукой в рыхлую землю. — Он умер на твоих руках, я бы сошел с ума. Большая доза успокоительных не то чтобы позволяла держать себя в руках, она не давала рассуждать здраво и вообще понимать все, что происходит вокруг. У Юнги был доступ ко всем возможным лекарствам в больнице, и в этот раз он воспользовался своими полномочиями. Перед глазами все плыло, а тело ужасно болело от слабости. Внезапная смерть – это всегда медленное осознание происходящего, должное идти в ногу с бешеной суетой, что происходит в подготовке к похоронам. Для Мина такое событие – уже часть работы и рутины, но когда дело касается человека, что вот-вот должен был сказать заветное «Да» у алтаря… Это выбивает из колеи. Нет, не просто выбивает, а уносит смерчем, кружа так, что мир вокруг встает на паузу. — Я буду рядом. Сделаю все, что понадобится, и помогу всем, чем смогу, — второе колено опускается на землю, тут же пачкая ткань брюк в жиже из грязи и мелкого щебня. — Я знаю, что ты имеешь достаточное влияние, но деньги и статус не уберут эту ужасную боль в груди. Я не знаю, что мне делать. — Я буду рядом, слышишь? Мы нуждаемся друг в друге прямо сейчас, поэтому пообещай не отказываться от моей помощи, будь то материальная или моральная. — От материальной, — Ен Иль развел руками, показывая таким образом всю пышность устроенных похорон, — как видишь, не отказался, но я не знаю, чем ты можешь мне помочь морально… Тэмина уже не вернуть. Помнишь его улыбку? Он всегда улыбался, когда говорил о тебе, я не видел еще людей счастливее. Эти слова бьют острыми лезвиями ножа прямо по сердцу, не позволяя сделать глубокий вздох. Конечно, он помнит. Помнит, как блестели его глаза, когда рассказывал о чем-то действительно важном, помнит каждую венку, виднеющуюся на светлой коже лица, помнит каждую нотку смеха, появляющегося, стоило Юнги в очередной раз пошутить или прибегнуть к щекотке, когда возлюбленный обижается за какую-то мелкую провинность. Он все помнит, и сейчас этот отпечаток больно обжигает все внутри, завязывая в узлы все органы. Дышать трудно и глаза стеклянные. Из них давно бы хлынули слезы, только будто бы кто-то нажал на выключатель всех чувств и эмоций. Апатия медленно пожирает сознание. — Мне нужно время, хорошо? Я хочу хотя бы немного прийти в себя, — Ен Иль поднялся с земли, пошатываясь и попутно растирая ладонями грязь по щекам. — Хорошо, я буду ждать твоего звонка. Приеду в любое время, только сообщи, когда буду нужен.***
Он так и не позвонил. Старший брат возлюбленного оставил в одиночестве и остался в нем сам. Они оба погрязли тогда в вязком болоте, не решаясь набрать нужный номер, не решаясь рассказать о боли, что в одном из них переросла в обиду, злость, жажду мести. Те люди, что собирались вместе за столом на семейном ужине, те, кто смеялись вместе и курили на балконе, рассуждая о разном и вновь улыбаясь от осознания, насколько схожи их мысли, теперь по разным сторонам, сцепившись взглядами и ощущая, как воздух между ними нагревается. Юнги бегал глазами от враждебно настроенного бывшего друга и до Чимина, лицо которого выражало испуг и решительность одновременно. Этот парень не сдастся, будет бороться до конца, даже если очень страшно, даже если над нитью жизни нависло острое лезвие, есть надежда на то, что та самая нить слишком крепка. — Что тебе нужно? Чего ты добиваешься? — Юнги старался говорить спокойно и медленными, едва заметными шагами двигался вперед. — Я хочу, чтобы ты понял, какого это, когда близкий тебе человек умирает от рук друга… Бывшего друга, — Ен Иль оскалился, вновь подошел к Чимину и схватил его за подбородок, отчего жертва зажмурилась. — Что ты говоришь? Ты сошел с ума и совсем себя не слышишь. В чем виноват я? — В том, что ты втянул его в это. Не будь вы вместе, у меня был бы брат, но ты плевать хотел на то, что твое окружение подвергается опасности. Как и сейчас… Ха-ха, иронично, не правда ли, — Ен Иль двинулся к стулу, где сидел невысокий парень, смотря волком на всех, кто его сюда притащил. Старший брат погибшего жениха оперся руками на спинку стула, нависнув над жертвой, словно план уже есть, а Чимин подвергается огромной опасности. Он стал заложником, самым настоящим, и не только в материальном мире, но и в духовном. Одни и те же слова, звучащие от всех подряд, кто знает Юнги: «Окружение подвергается опасности». Внутри все рвется на части, и, несмотря на огромный страх, парень знает, что кинется в объятия любимого, как только запястья и спина перестанут ныть от боли, как только с глухим стуком на пол спадут эти оковы, освобождая самую коварную сторону влюбленности… Зависимость. Пленник собственных мыслей, сомнений и свободный Чимин, бегущий навстречу опасности, лишь бы плечи были навек связаны руками Юнги. Он готов стать его жертвой и, кажется, готов даже полностью принять ситуацию, отпустив мысли и кинувшись в черный омут этих пленящих глаз, что смотрят с сожалением, огромным чувством вины и читаемым: «Прости». Неужели это жалость? Паку она не нужна, и потому парень, дождавшись, пока тело, нависшее над ним, отойдет в сторону, осторожно начинает через режущую боль вертеть кистями, немного освобождая неумело завязанные узлы. Эти люди, видимо, раньше таким не занимались и спонтанно решили мстить, не зная, как и что делается. Сейчас это только к лучшему, потому что веревка слегка ослабила давление. Значит, можно вырваться, можно показать Юнги, что даже в такой ситуации Чимин, будучи пленником, не устанет думать лишь об одном человеке и его счастье. Кисти продолжают развязывать бечевку, медленно делают круговые движения, тем самым освобождаясь все быстрее. Пальцы начинает неприятно покалывать, но они усиленно продолжают слегка удерживать часть веревки, до которой дотягиваются, чтобы та с грохотом не упала на пол. Пусть и мужчины, что ведут напряженную беседу, вероятнее всего, увлекшись, даже не обратят внимания на лишние звуки, а вот двое других, болтающих между собой, исподлобья поглядывающих на Юнги, наверняка обратят внимание на мелькнувшую деталь, свалившуюся прямо на бетонную пыль вниз. Нельзя привлекать к себе внимание, иначе план помощи любимому обернется еще больше проблемой для них обоих. Дыхание тяжелое и кажется, если бы в комнате был только Чимин, кирпичные стены распространяли бы этот звук на все помещение. Скотч стягивает губы, портит нежную кожу лица, наверняка потом вокруг рта будет отчетливое красное пятно, с ярко выраженными границами. Это действительно то, что заботит сейчас больше всего? Боль вдруг резко отпускает и указательный палец кое-как успевает поймать край веревки. Сердце дрогнуло и по грудной клетке разлилось неприятное жжение, но, кажется, никто ничего не заметил, иначе бы к Паку уже бросилась подстраховка Ен Иля. Дальше самое сложное, ведь запястья и предплечья затекли настолько, что двигаться крайне тяжело, а задача состоит в том, чтобы приложить максимум усилий и дотянуться до лопаток, что в принципе невозможно, даже будь эти самые руки свободны, а не закреплены за стулом. Скрип старого дерева вдруг разнесся по площадке, стоило Чимину чуть шелохнуться в попытке обхватить спинку ладонью. Глаза резко поднялись вверх, но и Юнги, и старший брат его погибшего жениха смотрели лишь друг на друга, однако Чонгук наблюдал лишь за парнем, и в момент, когда они встретились взглядами, пленник уловил лишь короткое, едва заметное покачивание головы из стороны в сторону, что означало срочно прекращать попытки выпутаться самому. И правда, план как распутаться в голове, может, и был, а вот что делать с этим дальше, неизвестно. Тело расслабилось, запястья все еще ноют и в моментах онемевают, но пальцы уверенно держат веревку. — Я тебя ждал! Ждал каждый день… Но в дверь никто не стучал, — Ен Иль уже не был зол, он открылся со стороны человека, который страдает и просит помощи. — А я ждал тебя… Я же предложил тебе помощь, — Юнги заметил, что руки и ноги похитителя ослабли. — Я был готов приехать в любой момент, — осторожный шаг навстречу. — Ждал простого звонка, но телефон молчал, — второй шаг, цель ближе. Мужчина напротив сжался, будто хочет превратиться в комок. — Мы оба его любили, просто по-разному. — У тебя новая любовь и, возможно, будут другие, а брата у меня больше не будет! Его нельзя заменить кем-то другим, понимаешь? — Ен уже сам выглядел как жертва, скривив лицо и пытаясь не разрыдаться. — Я знаю, тебе больно, — Юнги продолжал попытки подойти ближе, только уже не понимал, для чего… Обезвредить или успокоить? — Ты потерял брата, а я жениха. Думаешь, у меня зажила эта рана? — Мин уже совсем близко, на расстоянии протянутой руки, и ладонь медленно начала подниматься вверх. — Уходите! — закричал вдруг Иль, подняв намокшие глаза на Мина. — Сваливайте отсюда все! И новую жертву свою с собой забирай! Сваливай! Я не хочу никого видеть, — сжался еще сильнее, отбрасывая от себя чужие руки, и сел на холодный бетон, игнорируя отломанные куски, что впиваются в ноги. Чонгук напрягся еще сильнее. Что за представление с грустным концом и есть ли тут подвох? Юнги не раздумывая бросился к Чимину и, упав на колени перед стулом, положил голову на бедра любимого. — Прости… Я… Я не знаю, будешь ли ты со мной после этого и… — С ума сошел? Давай развязывай, никуда я не уйду… По крайней мере, привязанный к стулу точно никуда не двинусь, — парень заерзал на сиденье, скривившись от неприятного ощущения онемения конечностей. — Ты мне не врешь? Все, что они говорят, это не правда… Я не хотел, чтобы так получилось, но рядом со мной действительно опасно. — Все будет хорошо, — Чимин обернулся на очередной, но более громкий всхлип своего похитителя и почувствовал, как к щиколотке прикасаются чьи-то пальцы, ослабевая веревку. — Спасибо… — За то, что развязываю веревку? — с грустью ухмыльнулся мужчина, чуть привстав, чтобы поправить брюки, что плотно сжали бедра. — За то, что ты не оставил меня здесь одного. За то, что приехал, несмотря на то, что это очевидная ловушка. Ты сильно рисковал, тебя могли убить… — Ради тебя и умереть не страшно, — засветился Мин, смотря темными, но горящими глазами на возлюбленного. Ноги освобождены, отвратительное покалывание болезненно пробегается от стоп до коленей и вверх по внутренней части бедра, потому парень не спешит вставать, более того, предплечья и лопатки все еще не имеют возможности пошевелиться, но Юнги не медля уже перешел и к верхней части тела, молча, со сведенными к переносице бровями, уверенно раскручивая пальцами узлы. — Его посадят? Что будет с этим бедолагой? — вдруг тихо произнес Чимин, с грустью оценивая настоящее положение похитителя. — Тебя заботит его дальнейшая судьба? — Возможно… Жалко его почему-то. Он потерял брата и, возможно, на этой почве просто сошел с ума. — Значит, поедет лечиться, — с тяжелым выдохом, развязывая последний узел и сбрасывая веревки на бетон, отчего пыль взлетела до уровня грудной клетки. Чимин промолчал, не понимая самого себя и внезапно появившуюся сердобольность. Сейчас бы домой, под плед, выпить сладкого чаю и желательно записаться на курс к психологу, после всех событий, кубарем скатившихся на голову и сносящих с ног. Почему мысли уходят в другое русло и что делать с этой добротой, что явно не к месту сейчас? Юнги осторожно приподнял парня за плечи, с горечью замечая, что его ноги трясутся, а лицо морщится от неприятных ощущений. Чонгуку хватило лишь секунды, чтобы понять, что другу требуется помощь, и осторожно, не спуская взгляда с Ен Иля, прошел к Паку. — Ну-ка, — забрасывая одну руку Чимина на свое плечо, — держись, сейчас доставим бизнес-классом. Он оказался на удивление легким, и Чон, схватив ноги под коленями, не раздумывая, быстрыми шагами понес парня к выходу, оставляя позади Юнги и совсем упавшего духом мужчину. Уверенность в здравомыслии друга позволила оставить их одних на пару минут, пока Пак не останется в безопасности в машине. Стоило только выйти из дверей, толкнув слегка приоткрытую ногой, солнечный свет на мгновение ослепил и заставил зажмуриться. Чимин глаз не открывал, лишь вцепился пальцами в верх одежды мужчины, уткнувшись носом в плечо. Очень вовремя приехали полицейские машины, потому что Чонгук делает всегда так, как считает нужным, а потому, стоя позади Мина, во время их разговора с Илем, отправлял сообщения Господину Хвану, чтобы тот прислал хотя бы один патруль к месту задержания жертвы. Пак, вздрогнув, инстинктивно обернулся на хлопок двери автомобиля, со странной печалью поняв, что Ен, все-таки, на свободе не останется. С одной стороны, это прекрасно, ведь своя собственная безопасность важнее всего, а еще важнее само ощущение безопасности, но, с другой стороны, этот мужчина и сам в какой-то степени жертва поворотов судьбы, он не виноват в том, что мир в один день перевернулся с ног на голову, тем самым сломав один из важнейших стержней внутри. — Теперь все будет хорошо. Я думаю, у тебя в скором времени появится телохранитель, если не два. Возможно, Юнги потребует бросить работу, но я с ним поговорю об этом, ведь рядом с Джином ты и Тэхен в безопасности. Мысли тут же побежали к Тэ, что наверняка сейчас сидит дома, привычно обняв подушку, пропитавшуюся любимым запахом черного перца, и накручивает себе лишнего, ведь теперь постоянно переживает за всех близких. Каждое утро он просыпается и сразу будит Гука, чтобы убедиться в том, что с тем все в порядке. Мужчина не возникает, лишь поворачивает к себе спиной и прижимает поближе, чтобы возлюбленный мог чувствовать теплое дыхание на своем плече. Так ему спокойнее, а значит спокойнее и Чону. — Не оставляй его одного, — вдруг заговорил Чимин, снимая с себя обувь и залезая на сиденье с ногами. — Ты о Юнги? Он уже не первый раз попадает в передряги, учитывая его… кхм… В общем, он справится. — Я знаю, вы что-то скрываете от меня и Тэ, и если вы не хотите говорить об этом, то тогда постарайтесь уберечь себя от последствий сами. Я не… Я не переживу еще одни похороны. На глаза навернулись слезы, а носом захотелось шмыгнуть что есть сил, лишь бы весь мир услышал, насколько уже невыносимо встречать новые и новые препятствия на пути. Спокойная жизнь кажется уже чем-то таким далеким, будто бы невероятным, а те сложности и проблемы, что раньше являлись чем-то серьезным и невыносимым, уже выглядят будто маленькие мошки на фоне этого здания и звука сирен полицейских машин. Там, впереди, внутри этих полуразвалин, его возлюбленный, замешанный в чем-то очень плохом и уж точно нелегальном. Так же, внутри его собственный похититель, что наверняка таким же образом лежит на полу и хнычет себе под нос о несправедливости этой жизни, хотя у всех собравшихся здесь не самый позитивный путь. Лучший друг сидит в квартире, новой для него квартире, где он теперь вынужденно живет из-за проблем с психикой после смерти матери. Работы нет и неизвестно как пойдет дело у Сокджина, освобожденного из-под контроля отца. Куда ни взгляни, кругом черные пятна, растекающиеся вширь, будто вязкий яд. — Юнги не рассказывает, потому что хочет тебя уберечь. — И как? Получается? — Пак подбородком указал на полицейских, осторожно проникающих внутрь здания, громко шаркающих тяжелыми ботинками по щебню. Чонгук отвечать ничего не стал, лишь мягко закрыл дверь машины и глянул в тонированное окно, где видел лишь свое отражение, но четко знал, что Чимин взглянул в ответ и, несмотря на стремление защищаться, он сам ждет, пока его смогут защитить.***
— Гук, что случилось? Не обманывай меня, я чувствую, что-то произошло, — Тэхен крепко сжал телефон пальцами, прижав его к уху, будто бы боялся не расслышать даже какой-то пустяк. Колени, сжимающие между собой небольшую подушку, обняты свободной рукой, которая то и дело от нервозности поправляет края свободной одежды. — Малыш, я… — Я слышу голоса и сирены, Чонгук! Ты в порядке? Что с тобой? — парень тут же заерзал на месте, еще сильнее вцепляясь пальцами в мягкие ткани подушки. — Очень много вопросов, малыш, я скоро буду дома и все тебе расскажу, — Чон бросил хмурый взгляд на окружающую обстановку, убеждаясь, что все идет по плану. — Все в порядке, это сирена полицейских машин, они забрали плохого человека, Чимин тоже в безо… — Не успел вовремя замолчать, потому поджал губы, недовольно закатывая глаза из-за своей же оплошности. — Чимин? Он тоже там? Чон Чонгук, если ты мне сейчас же не расскажешь, что произошло, я приеду сам! — уверенности в голосе парня хоть отбавляй, хотя и внутри все склеилось от страха. — Малыш, ты ведь не знаешь, где я… — мягко усмехнулся, умиляясь с решительности этого маленького человечка. — Я позвоню Юнги! Он Чимина где угодно найдет, даже если тот на другой планете! — Юнги тоже здесь, поэтому успокойся, пожалуйста, и жди меня дома. Я скоро буду, ты можешь заказать доставку, если хочешь кушать, — попытался перевести тему, все еще глупо улыбаясь, хоть и глаза устремлены на полицейских, что усаживают в машину похитителя. — Надеюсь, у них продается датчик слежения, я тебе его в такие места вставлю, Чонгук, что ты… — Все, все, — перебил Чон, начиная смеяться. — Скоро буду… Поводов переживать уже нет. Тэхен сбросил вызов первым, четко показывая, что глубоко обижен на сокрытие таких проблем, но мужчина знал, что нескольких нежных поцелуев и пары упаковок с мармеладом вполне хватит, чтобы Тэ не смог сдержаться, и улыбнулся, прощая все обиды, пока открывает пачку сладостей. С ним все казалось таким простым и воздушным… Проблемы и трудности уже выглядели вполне решаемыми, ведь дома ждет человек, олицетворяющий слово «счастье». Его улыбка и теплые объятия – главная мотивация возвращаться в квартиру, где всегда было пусто и тихо. Комнаты, ранее погруженные в полумрак, теперь светятся изнутри, даже если везде выключен свет. Чонгук невольно задумался о том, как было бы славно, если бы шарканье одной пары тапочек вскоре сменилось шуршанием уже нескольких пар ножек. Мужчина всегда хотел детей, но вечно отодвигал решение этого вопроса на потом, учитывая опасность его работы и других занятий, привлекающих много трудностей. Интересно, как на эту тему отреагирует Тэ. Кажется, придется немного подождать, прежде чем озвучить свои желания. Чонгук, сжал в руке телефон, еще раз взглянув на погасший экран, и уверенно двинулся вперед, где ждал его автомобиль и Юнги, едва удерживающий двумя пальцами тлеющую сигарету. Взгляд его направлен куда-то в сторону, а лицо выглядит напряженным, будто проблема еще не решена, а похититель на свободе, где-то вместе с беззащитным Чимином, который на самом деле уже в безопасности. Мин не позволял себе оглядываться на машину, заглядывать в тонированное стекло, где сидит его возлюбленный. Повернувшись к нему спиной, смотрел будто бы сквозь тот самый склад, куда-то вглубь посадок, лишь изредка стряхивая большим пальцем пепел на автомате. — Все закончилось, — Чонгук подошел так внезапно, положив ладонь на плечо, что Юнги дернулся, роняя на асфальт почти дотлевшую сигарету. — Ты чего? — Как думаешь, насколько скоро настанет момент, когда Чимин убежит от меня, сверкая пятками? — мужчина повернулся на друга, а в глазах его мутная пустота, с абсолютным отсутствием каких-либо эмоций, кроме сожаления. — Могу только сказать, насколько быстро он будет бежать навстречу сложностям, лишь бы тебя из них вытащить. Я думаю, вам нужно поговорить. Он многое слышал от третьих лиц, и я уверен, он ждет от тебя объяснений, и не для того, чтобы от тебя сбежать, а для того, чтобы быть готовым. Эти парни не из пугливых… Пока еще не понял, к счастью это или к сожалению. — Тэхен знает? — Знает, что попали в неприятности, но я еще не рассказал, в какие именно. — Скажешь правду? — Они стольким жертвуют ради нас и столько уже прошли из-за простого нашего появления в их жизни. Никто в этом не виноват, но эти парни достойны правды, — во взгляде Чонгука отражалась решительность и проглядывались попытки убедить друга в надобности того самого разговора. — Едем… Не хочу больше оставаться здесь. Юнги уверенно развернулся и сделал шаг к автомобилю, лишь на секунду остановившись с поднятой перед ручкой ладонью. Передумал. Открыл другую дверь, что вела к задним сидениям, и сел к Чимину. Наблюдая за этим жестом, Чонгук слабо заулыбался и лишь пару секунд подождал, прежде чем двинулся следом, обходя машину и усаживаясь за руль.***
— Чон Чонгук! — Тэхен буквально вылетел из комнаты, стоило ему услышать, как открывается входная дверь. — Я тебя… Чимин! — парень, увидев друга, позабыл о всех обидах, тут же бросаясь обниматься. — С тобой все в порядке? Что случилось? Эти двое… — негодующий взгляд упал на мужчин, буквально прижавшихся спиной к несколькими секундами ранее закрытой двери, — скрыли от меня все. — Уже все в порядке. Поговорим? — Чимин выглядел измотанным, под глазами залегли темные круги, а веки казались немного опухшими. Пак наскоро сбросил с себя обувь и, вцепившись в тонкое запястье друга, повел того в спальню, не оборачиваясь на напряженного и морально потухшего Юнги. Всю дорогу домой они молчали, потому что Чимин отсекал любые попытки поговорить прямо там, отмахиваясь одним лишь: «Не сейчас, прошу». За время пребывания в автомобиле, в одиночестве, он много думал. Даже слишком много, о чем говорила пульсирующая в висках боль и усталость во взгляде. — Так что случилось? — ошарашенные глаза уставились на Чимина, а голос стал тихим, стоило двери закрыться за их спинами. Тяжело вздохнув и плюхнувшись на кровать, сцепив на груди руки в замок, Пак начал рассказ. О том, как сел в машину, о том как начал ощущать тревогу внутри, услышав странные разговоры водителя по телефону, как его выволокли из машины где-то на обочине. Упомянул даже о грустных глазах водителя, что смотрел вслед небольшой компании, а потом получил удар по лицу и оказался засунутым на водительское сиденье. Тэхен наблюдал за другом, с грустью понимая, что сломался и он. Больше не размахивал руками, говоря о чем-то, что вызывает много эмоций. Пустые глаза уставились в потолок и не выдавали ни одну эмоцию. Голос был спокойным, будто парень рассказывает об обычном школьном дне, в котором не было ни единого интересного события или будто его насильно заставили рассказать о каком-нибудь скучном походе на выставку картин неизвестного художника. Кому-то могло бы показаться, что мальчик просто взрослеет, но лишь Ким видел, как меркнет эта искра в черных зрачках и как угасают те звонкие нотки голоса, сменившись монотонным бурчанием. Он напоминал человека, принявшего лошадиную дозу успокоительных, какого бы парни в школьные годы назвали овощем. Двоим мальчикам пришлось быстро вырасти, и если один из них, пройдя столько трудностей по жизни, был к этому более менее готов, то для второго такие удары судьбы оказались решающими. — Они тащили меня по траве, угрожая, что если пискну, то не вспомню потом даже своего имени. — Тебе было страшно? Чимин лишь отрицательно покачал головой, вдруг замолкнув и повернувшись на друга. В эти глаза Тэхену смотреть страшно, ведь они будто бы чужие и в их пустоте, кажется, можно потеряться. — Я знал, что он приедет. Я знаю, что он отыщет меня где угодно. Знаю, что вытащит из любой трудности и проблемы, но понимаешь… Я так устал. Я вдруг понял, что я знаю так мало о нем. Кто он на самом деле, Тэ-Тэ? Почему все кричат мне об опасности? И самое главное… Почему эти все всегда оказываются правы? Нет, мне не страшно. Уже не страшно. Я просто запутался. — Он тебе ничего не рассказывает? Вновь еле заметное отрицательное покачивание головой и молчание. — Тебе нужно отдохнуть. Ты можешь остаться у нас здесь и выспаться. Можешь побыть в одиночестве, если захочешь, хоть я и боюсь тебя оставлять. — Тэ-Тэ… Я так хотел позаботиться о тебе и твоем состоянии сейчас. Я не хочу, чтобы меня жалели, я не нуждаюсь в этом. По крайней мере, не чувствую, что нуждаюсь в жалости. — О чем ты говоришь? Тебя похитили, Чимин! Таскали от машины к машине и потом к складу, и ты говоришь, что тебя не надо жалеть и успокаивать? — Знаешь, что меня пугает сильнее? — снова этот взгляд на друга, невыражающий вообще ничего. — Пока меня таскали от машины к машине, я думал не о том, как страшно мне, а о том, как, наверное, переживает Юнги, обнаружив, что меня нигде нет. Я сильно встрял, Тэхен, и это единственное, что на самом деле меня пугает.