***
Тэхен разлегся на своей кровати, раскинув и ноги, и руки в сторону, со стороны напоминал звездочку и, уставившись в потолок отсутствующим взглядом, обдумывал, как извиняться перед отцом и мамой за двойку по истории Южной Кореи. Настолько скучный предмет, что мальчик не специально, но все же засыпал практически каждый урок, а будил его или звонок, оповещающий о перемене, или гогот и смех одноклассников, оповещающих о приближающихся неприятностях в виде учителя, повисшего прямо над спящим. Учебник валялся где-то около головы, и читать эти параграфы, а затем и писать конспекты было слишком уж нудное занятие, к которому трудно приступить, даже будучи запертым в своей комнате без телефона и остальных гаджетов. Тэхен пытался объясниться хотя бы маме, кто более снисходительно относится к таким провинностям и сразу прощает сыну такие проступки, глядя в невинные щенячьи глазки напротив, всем своим видом умоляющие не быть слишком строгим родителем. Однако сейчас это не сработало, потому что к директору ходила именно Нгуен и выслушивала обо всех недостатках своего дитя целый час, а после, отчитывая Тэ, пока готовит ужин, была непреклонна и даже не оборачивалась на мольбы оставить хотя бы телефон. Мальчик так и смотрел бы в этот потолок, если бы в окно кто-то тихо, но настойчиво не начал стучать. Так делает всегда только один человек. Тот, кто с недавнего времени в моменты наказания спасает больше всех и неизменно приходит на помощь. — Сейчас, Минсо, — прошептал Тэхен, медленно поднимаясь с постели, чтобы деревянный каркас не издавал характерных скрипов. У окна и правда стоял брат, с большими глазами машущий рукой, подзывающий к себе, что означало быстрее соображать и как можно скорее впустить к себе в комнату. На старшем был капюшон его любимой серой худи, которую он носил дома, ведь сильно мерз, и черные спортивные штаны. Очень старые, все в пятнах краски, оставшихся после попыток помочь родителям с небольшим ремонтом. На коленке отчетливо виднелась дырочка, которую можно заметить благодаря контрасту с белой кожей. Тэхен осторожно открыл окно, слегка жмурясь из-за лишних звуков, будто вот-вот в комнату влетит один из родителей и застанет врасплох гениальный план по спасению младшего. — Залезай, только осторожно, не пачкай подошвой стену, — шепчет Тэ, протягивая вниз руку и наощупь находя чужую ладонь, ледяную из-за погоды и слегка влажную. Пальцы скользят, но крепкая хватка Минсо и отточенное умение залезать туда, куда только душа захочет, позволяют быстро справиться с препятствием, и через какие-то пару секунд брат уже обеими ногами стоит в чужой спальне. Осторожно разувается прямо у стены и оставляет кроссовки там же, переступая через мокрое, грязноватое пятно на полу, что сделал сам. — Ну что? Как там история поживает? — старший окинул взглядом комнату и зацепился за учебник, бесполезно отдыхающий у изголовья кровати. — Шутишь? Это самое нудное, что я когда-либо читал… — Тэхен плюхнулся на кровать обратно, почти в такую же позу, в какой лежал несколькими минутами ранее. — Надо бы пойти извиниться перед мамой, иначе я со скуки тут и умру. — Тебе всего четырнадцать, нам еще жить и жить, а ты какой-то истории испугался? Там же все просто! — Минсо уселся рядом с братом и сразу схватил книгу. — Какая страница? — Восемьдесят вторая, — устало тыкнул на ярко-зеленый стикер, виднеющийся краем среди страниц. — Я отлично помню эту тему! Давай расскажу тебе и разберемся в этом вместе. Остальные два часа братья провели за изучением параграфа, уже не казавшимся для младшего таким скучным и занудным. Минсо объяснял все в красках, ярко жестикулируя руками и очень даже смешно изображая основные лица, участвующие в рассказе. Они вместе составили конспект, старший даже показал, как это делать легче. Отмечал каждый абзац и подчеркивал нужные строчки, хранящие в себе больше полезной информации, чем остальные. Тэхен увлеченно переписывал все в тетрадь, уже позабыв о наказании, смеялся во всю, когда Минсо старался шутить на темы, касающиеся предметов и их учителей. Братья учились в одной школе, только в разных классах, и чаще всего им преподавали одни и те же лица, особенно основные предметы, такие как история Южной Кореи, например. Тэ отлично знал, что старший учится на хорошие отметки, его всегда ставят в пример и стараются таким образом вызывать как чувство стыда, так и некую мотивацию. В школах Кореи все основывается на соперничестве и, подогревая интерес к этой несерьезной войне между учениками, стараются повысить успеваемость отстающих. — Ну вот, смотри, — Минсо захлопал в ладоши сразу, как закрыл толстенную книгу с плотной обложкой, — ты справился! Это было не так уж и сложно. — Это мы справились… В большей степени ты, — усмехнулся Тэхен, отодвигая от себя тетрадь и укладывая ручку обратно в пенал. — Ты так много знаешь и так много хранится в твоей голове… Как там все умещается?! — уже полез руками к макушке брата, смеясь и подделывая интерес в своих глазах. — Не знаю про голову, но вот в моем кармане тоже кое-что уместилось, — брат полез под ткань штанов и выудил оттуда телефон, который около четырех часов назад жестоко отобрали у Тэ. — Ты мое спасение, Минсо! Чимин, наверное, уже все морги обзвонил, мне даже не дали написать ему сообщение, — сразу схватился за гаджет, жмурясь от того, что старший треплет волосы на макушке и смеется своим ломающимся голосом, у которого тон прыгает от высоко на низкий. — Ты правда лучший старший брат, посидишь здесь со мной до прихода папы? — Конечно, — парень уселся на кровать, вынимая из второго кармана уже свой собственный телефон. — Мы можем досмотреть то шоу сразу, как ты отчитаешься перед Минни за свое отсутствие.***
Тэхен так погряз в своих собственных воспоминаниях, что даже не услышал, как подошел к креслу Чонгук. Кажется, даже в тех отрывках из детства голос Минсо потерял все краски и утратил свой настоящий вид. При желании воскресить в голове его смех получалось что-то несуразное, совсем не похожее на оставшуюся в прошлом реальность. От этого что-то в груди назойливо кололо и трепало измученное сердце. Неужели с годами он совсем позабудет множество деталей, связанных с братом? А с мамой будет так же? Вдруг он останется сиротой не только здесь, в обычном мире, но и останется совсем один в своих воспоминаниях, где образ семьи совсем теряется и растворяется со временем. — Тебе больно, я вижу, — шепчет бархатный голос где-то рядом. — Но я правда не хотел, чтобы получилось вот так. Я не знал тогда ни тебя, ни Минсо и, честно говоря, даже мало участвовал во всех этих делах. Сейчас не участвую и вовсе, помог только Юнги, когда он потерял Чимина. — Ты не должен оправдываться, но… — Тэхен глубоко вздохнул, перед тем как озвучить то, что боялся даже в мыслях прокручивать. — Скажи мне, если бы не ваше вмешательство, мог бы Минсо выжить? — Ким наконец вынырнул из своего спасательного круга в виде ладоней, закрывающих лицо, и с какой-то надеждой взглянул на Чона, что полуприкрытыми глазами наблюдал за парнем. Мужчина только отрицательно помотал головой и подошел ближе, осторожно протягивая руку вперед, к плечу Тэ. — Мы ответственно подходили к тому, чем занимаемся, и мы не убийцы. Никто из нас не убийца, наоборот стараемся дать жизнь тем, у кого еще есть шанс. — Значит, у Минсо его не было? Мои родители не пытались заплатить кому-то, чтобы его спасти? — Малыш… Деньги, к сожалению, не имеют власти над смертью. Если у меня когда-нибудь спросят, что сильнее – жизнь или смерть, – я без раздумий укажу на последнее. Жизнь можно отнять без денег и особых усилий, а смерть, если та уже настигла, отнять нельзя, хоть наизнанку вывернись. Мы помогаем тем, кому она угрожает, но тех, к кому она уже пришла, мы не можем спасти. Минсо получил сильнейшие ушибы в аварии, и даже если внутренние органы можно было попытаться спасти, то голова забрала на себя все самые сильные удары. В этом случае врачи бессильны. Твои родители сами подписали необходимые бумаги, чтобы их сын стал донором. Мне тоже больно об этом говорить и думать, но теперь, когда я все вспомнил, я не буду от тебя ничего утаивать. — Спасибо… — Тэхен опустил голову набок, щекой касаясь ладони, что так и покоилась на его плече. — Поедем домой? — Конечно, сейчас поедем. Проводим только этих несчастных, они до сих пор в коридоре, — Чон кивнул в сторону двери, за которой слышно возню и лишний шорох. — Сокджин меня бесит, честное слово, — скривился парень, уже глядя в спину мужчины, что пошел впускать гостей. — Намджун мне кажется хорошим. Он спокойный и рассудительный… Высокий и огромный еще, как шкаф купе и… — Еще один комплимент в его сторону, и я начну ревновать, — усмехнулся Чонгук, нажимая на ручку двери. — Ну не мне же одному этим заниматься, — притворно надувшись, Тэхен снова полез за журналом, чтобы хоть куда-то уткнуться глазами и избежать пафосного надменного взгляда Джина, вальяжно зашедшего в кабинет. Намджун закрыл за собой дверь и уже готов был пройти мимо парня, старательно упускающего из виду двух мужчин, но остановился напротив примерно в метре от него. С пару секунд постоял, глядя куда-то в окно и засунув руки в карманы, после чего шумно выдохнул и наконец заговорил: — Я надеюсь, все в порядке, — от него ярко пахло карамелью, как и в кабинете, нуждающемся в срочном проветривании. — Я ничего не понял, но вид у вас был растерянный. — Свои проблемы можно и дома обсудить, — влез в разговор Джин, сложивший руки на груди и уже расположившийся рядом с Чонгуком. — Кабинет тоже мой, и я могу распоряжаться им в тех целях, в которых мне угодно, даже если я здесь хочу решать семейные проблемы, я спокойно могу это сделать, — Чон говорил спокойно, размеренно, будто совсем не поддерживал назревающий конфликт. — Семейные? Я что-то упустил и вы успели обручиться? В ином случае не понимаю, почему ты называешь семьей человека, с которым знаком так недавно, — отмахнулся Джин, закатив глаза. — Понятие семьи в голове и сердце, Сокджин, а не на пальце в виде кольца. У тебя, насколько я помню, было такое, но Секиль ты семьей не считал ни одного дня, что до брака, что во время. Тэхен молчал, глядя на разворачивающуюся перед ним холодную пассивную войну. Только кивнул Намджуну, говоря тем самым, что все в порядке, и снова окунулся в страницы журнала, не пытаясь включиться в диалог и отвесить пару словесных тумаков младшему из Содружества, позволяющему себе слишком много. Не осталось на это ни сил, ни желания, по крайней мере сейчас. Тэ понимал, что в будущем им будет тяжело работать вместе в новом баре и новых ссор не избежать, как и постоянного нахождения бок о бок, но Чонгук и его готовность защищать даже от гнева и инфальтильного поведения своего бывшего любовника внушали спокойствие. Намджун и Джин вскоре покинули кабинет, причем первый выволакивал своего партнера буквально за обе руки, ведь тот сопротивлялся и хотел побыть в кабинете подольше, несмотря на то, что ехать сюда напрямую уверенно отказывался. То ли компания Чона на него так влияла, то ли ему нравилось разводить драму посреди комнаты, каждый раз цепляясь к словам то одного, то второго и беспардонно влезая в диалоги, чтобы внести свою ложку дегтя. Частенько старался увести тему к своему новому бару, советуясь с Чонгуком по поводу мебели, ее расположению и декора для бара, разбирал разные стилистики, подкрепляя их фотографиями, сохраненными на телефон. В какой-то момент Намджун уже думал поговорить с Тэхеном, потому что остальные двое были заняты своим собственным диалогом и Джун ни разу не разбирался в таких вещах, как обустройство. Свою квартиру, кабинет в офисе и каждую точку цветочных магазинов доверял исключительно дизайнерам, дабы не тратить свое драгоценное время на разбирательства, подобные «бежевый или бежевый». Парень по-прежнему сидел, скучающе листая страницы журнала и замирая на тех моментах, когда в разговоре звучало его имя. Делал вид, что не вслушивается, но на лице подчистую написана каждая эмоция, особенно ярко, когда слышал голос Сокджина и в ответ кривился, будто передразнивал. Вскоре он влез в телефон и вел с кем-то активную переписку, уже совершенно не отвлекаясь ни на что, зато отвлекая этим Чонгука, пытавшегося понять, с кем его возлюбленный так активно общается. В конечном итоге Джин все-таки поддался и уплелся за дверь, приглашая посетить его еще не до конца отремонтированный бар, а если быть точнее, то пустое помещение, пока больше походившее на катакомбы. Чонгук встал, как только оба скрылись из виду, а в коридоре перестал слышаться звонкий, тонюсенький голос Хаюн, желающий продуктивного рабочего дня и хорошей дороги. — Едем? Есть предложение посетить кофейню по дороге домой. Можем перекусить там или забрать все в квартиру. — Давай, — Тэ отбросил журнал, будто ждал этого целую вечность. Кажется, он больше к этим книжкам, пестрящим гламуром, никогда не притронется. — Я сейчас общался с Чимином, он сказал, что все нормально, — Чонгук заметно выдохнул с облегчением, когда речь зашла про эту активную переписку. — Но я не знаю… точнее, не уверен, что все в порядке. Думал, может, стоит к нему заехать, но он сказал, что хочет побыть с родителями и немного обратно вернуться к спокойной жизни без приключений. Хотя бы на то время, пока Сокджин не откроет новый бар и не начнется работа. — Как я его понимаю… Что ж, тогда у нас очень много времени, чтобы побыть вдвоем, — Чон заиграл бровями, прожигая парня ненасытным взглядом. — Сначала я выпью кофе, схожу в душ, а потом уже… — А потом уже?.. — А потом буду ныть тебе весь оставшийся вечер о том, как мне больно сидеть, Чон Чонгук. Поэтому можешь отключать своего внутреннего зверя прямо сейчас и желательно до следующего дня как минимум. Чон наигранно всем своим видом показал вселенскую грусть, но после сразу рассмеялся, подходя к Тэхену и касаясь кончиками пальцев его щеки. Этот человек никогда не перестанет быть для него важнее всех и всего, Гук даже не понимает, в какой момент влюбился и полюбил настолько, что дышать без его присутствия невыносимо, а день теряет какие-либо краски вместе с общим значением. Он боится ссор между ними, и не потому что те выводят из себя или злят; не потому что Тэхен ведет себя неадекватно или кричит… Он просто напуган тем, что может потерять, будто Ким может рассеяться в секунду и остаться просто сном или самым желанным видением. Чон не хочет делать больно, наблюдает за собой постоянно и за своим поведением, дабы не проявлять холодный и даже где-то жестокий характер на своем возлюбленном. Однако кажется, что этот человек полностью выключает все отрицательные эмоции, сам того не зная. На Тэхена невозможно злиться, невозможно кричать, и даже в мыслях не проскакивало желание сделать в его сторону что-то, что отпугнет и отдалит. Порой тяжело смириться с тем, что такое сокровище может быть не под присмотром, а в следствие того украдено или потеряно, но Тэ всегда с ним. Был, есть, и Чон приложит максимальные усилия, чтобы в будущем это оставалось неизменным тоже. Он ведет кончиками пальцев от щеки к уху, заправляет выбивающиеся пряди так бережно, глядя в сияющие изнутри глаза напротив. Он всегда рядом, но и этого не хватает порой для того, чтобы насладиться полностью. Вечно мало, будто руками хочется окольцевать его всего и стоять так долго-долго, пока день не сменится ночью, пока не появится за окнами рассвет, и так по кругу. — Я очень сильно люблю тебя, Тэ. С этим чувством дни летят неимоверно быстро, особенно когда взаимный ответ отдается во всех возможных проявлениях: в касаниях, поведении, словах и действиях. Тэхен не переставал ходить за Чонгуком, словно маленький утенок, шаркая тапочками по полу. Чон же в свою очередь к этому привыкал с каждым днем все сильнее, и тишина за спиной порой начинала напрягать, но вскоре по всей комнате разлеталось более быстрое шуршание, что означало одно: парень замечтался и совсем позабыл следовать за своим предметом обожания. Они вместе ходили на кухню, вместе собирались на прогулки и смотрели вечерами фильмы. Летние деньки пролетали довольно быстро, особенно за подготовкой Тэхена к поступлению в университет и посещениями их квартиры Чимином. Вскоре, после инцидента с похищением на складе, Пак вернулся к обычному образу жизни, куда его буквально за уши тянул Юнги и собственные родители. Мин ни дня не проводил в одиночестве, приезжал, мозолил глаза и иногда даже нервировал своим внезапным появлением на кухне, с кружкой чая в руках и за разговором с мамой Чимина. Джаин всегда гостеприимно открывала двери этому мужчине и, даже несколько раз переговорив с сыном и узнав примерно половину из того, что знал сам Минни, видела в Юнги настоящую опору для своего ребенка. Тот исправно появлялся на пороге с подарками или просто чем-то, что может поднять настроение, как старшим в этом доме, так и самому младшему. Чимин первые дни открыто говорил, что хочет побыть один и сосредоточиться наконец на поступлении, подачи документов и всех остальных сопутствующих мелочах, но у мужчины и от часа одиночества ехала крыша. Он не мог заниматься работой, не мог просто сидеть и ждать того дня, когда его возлюбленный наконец позвонит и пригласит хотя бы просто приехать, чтобы увидеться. Нет, Пак писал сообщения утром и вечером, спрашивая как дела и все ли хорошо, как продвигаются дела на работе и в целом про здоровье, но этого было мало. Юнги чувствовал, что скоро станет психбольным, потому что на работе с отсутствием Чимина стало невыносимо, тревожность и тошнота стали основным сопровождением на протяжении всего дня, а про «хорошо» и слышать не хотелось. Тогда мужчина взял все в свои руки и буквально через двое суток таких душевных метаний приехал сам с огромным букетом белых роз для Джаин, набором инструментов для отца Чимина и билетами в кино для возлюбленного. Отпросив парня на вечер, Юнги забрал его, наслаждаясь улыбкой матери и предвкушая недовольный бубнеж ее сына, который начался сразу, стоило им сесть в машину. Однако под конец фильма Пак все-таки сдался и обозначил это тем, что прильнул к Мину, обеими руками обхватив его плечо. С того момента все начало налаживаться: Чимин начал звонить сам, но лишь изредка предлагал приехать, и то в тех ситуациях, когда Юнги самостоятельно не звал его уже с кухни, попутно обсуждая с Джаин новости и передачи по телевизору. С поступлением у парней все произошло удивительным, но очень приятным образом, и под словом «удивительно» оба понимали, что сговорившиеся Чонгук и Юнги не собирались оставлять каждого по одиночке в чужих стенах и с незнакомыми людьми. Мужчины тряслись над ними, как над своими собственными детьми, и совсем скоро Тэхен, копаясь в телефоне Чона по причине того, что свой собственный разрядился, увидел письмо декану того учреждения, в который их с Паком приняли с распростертыми объятиями. Поразительно, но Чонгук общался с мужчиной, в будущем занимающим не последнюю роль в жизни парней, очень дружелюбно, будто те старые знакомые, а декан и вовсе что-то задолжал. Ну или боялся… По крайней мере от Чона угроз не сыпалось, а вот от Тэ… Ким всеми силами старался поступить сам, без чужой помощи, чтобы его обучение в престижном университете было собственной заслугой и ничьей более. Как утверждал потом Юнги, пытавшийся помирить или хоть как-то угомонить Тэхена, их с Чимином в любом случае приняли бы, но списки поступивших с каждым днем увеличивались вдвое, а документы парней так и не были рассмотрены. Таким образом, Ким Тэхен и Пак Чимин теперь официальные студенты KAIST, занимающий пятьдесят шестое место в мировом рейтинге среди учебных заведений. Джаин, изначально знающая о плане Юнги, готова была расцеловать зятька, как в шутку называла его в последнее время. Конечно, она знала, что сын способен поступить и сам, но о таком учреждении и мечтать не могла, потому прыгала на носочках перед мужчиной, поспособствовавшем тому, чтобы Минни учился именно там. С Сокджином и Намджуном будущие работники пересекались крайне редко и в основном только в тех ситуациях, когда Содружество нуждалось во встрече для обсуждения каких-либо сделок. Тэхен и Чимин оба держались как можно дальше от этих дел, иногда даже садились за отдельный столик, если все собирались в кофейне, или же отсаживались как можно дальше в офисе одного из представителей. Отношения Джина с его новым возлюбленным становились все крепче, особенно учитывая то, что ремонт и благоустройство нового бара вынуждали находиться вместе двадцать четыре часа в сутки. Намджун так увлекся документами, поставками мебели и новыми договорами, связанными с «Фениксом», что совсем позабыл о своем рвении добиться внимания Сокджина, на что последний реагировал очень даже положительно. Отсутствие лишнего внимания позволяло делать выбор самостоятельно, без чужого давления и навязчивости. Младший в конце концов начал понимать, что компания Джуна для него очень даже комфортна, а когда тот отдалился, будучи занятым своими делами, становилось неимоверно скучно и тоскливо. Намджун старался приезжать на все назначенные встречи вовремя и в принципе посещать обговоренные заранее места, но слишком плотный график говорил: «Хорошего понемногу», и свидания приходилось отменять, что нервировало и расстраивало, но в то же время мотивировало ехать поздно вечером домой к Сокджину с извинениями и очередной коробкой конфет. Джун часто поднимал тему о том, чтобы съехаться, ненавязчиво и спокойно, но напоминал об этом, на что его возлюбленный мягко улыбался и говорил, что еще слишком рано об этом думать. Да, Джин достаточно сильно полюбил одиночество, и от мысли сожительства с кем-либо внутри появлялась необъяснимая тревожность. Эта тишина в квартире по приезде очень успокаивала, позволяла уделить время только себе любимому, особенно после плотной подготовки к открытию «Феникса». Намджун помогал финансово как мог, и этот вопрос, мучащий Сокджина по ночам и не только, быстро исчез из головы, ведь старший впихивал свою карту прямо перед носом и каждый раз со словами «Не волнуйся об этом» лучезарно улыбался. В этой суматохе дни сливались в недели, и через какое-то время Сокджин, осматривая свои владения, в которых, конечно же, дел еще невпроворот, решил позвать всех именно в «Феникс», сразу после первой поставки алкоголя. VIP-зона для компании Содружества отремонтирована уже полностью, ведь мужчины занялись этой комнатой в первую очередь, и можно было спокойно звать гостей, дабы похвастаться продуктом своего безмерного труда. Мысли о Чонгуке давно покинули голову, заполненную чем-то поважнее чужой постели и объятий, а Намджун прикладывал всевозможные усилия для того, чтобы его возлюбленный не ощущал нехватки внимания и ласки. Однако, несмотря на это, Чон был первым, кому позвонил Сокджин с целью приглашения. — Слушаю тебя, — раздалось в трубке хриплым голосом примерно после трех гудков. На заднем фоне отчетливо слышались недовольства, и Джин знал наверняка, чьи они. — Еще спишь? Десять часов утра, середина недели, а ты не в офисе и вдобавок сопишь еще в такое время. — Я до ночи сидел в офисе и разбирал все завалявшиеся с прошлой недели дела. Мы с Тэ приехали домой к двум часам ночи… Что тебе нужно? — В общем, меня не особо волнует каким образом, но сегодня ты должен приехать в «Феникс» к шести часам вечера. Я собираю там всех, у меня сейчас первая поставка алкоголя. — Тебе уже установили барную стойку? — Нет, это завтра, там возникли какие-то проблемы, в общем, с этим Намджун разбирается, как и с поставщиками сейчас. Жду вас с Тэхеном к шести и без опозданий. Сокджин не стал ничего дослушивать, ему и без того было сложно выдавить приглашения и для Тэ, потому он просто сбросил вызов и сразу же начал разбираться с остальными гостями, ища номер Юнги в телефонной книжке. Вокруг происходил полный беспорядок, грузчики таскали огромные ящики и коробки, проходя мимо Джина и громко говоря друг с другом, ведь с улицы доходил еще больший шум и в основном от Намджуна, что кричал о необходимой аккуратности и тыкал пальцем на надпись «Хрупкое», подкрепленную значком, где отпечатан ярко-красным цветом рисунок бокала. — Вы как слоны в посудной лавке, ей-богу, у меня от звона стекла сейчас лопнут перепонки и терпение, — негодовал Намджун, устало потирая переносицу двумя пальцами и дергаясь каждый раз в сторону грузчиков, спрыгивающих из кузова на асфальт прямо с коробками в руках. — Сокджин, можешь отложить телефон уже и проконтролировать этот беспредел? Мне надо уделить внимание и поставщику тоже. — Сейчас иду! — крикнул младший, держа телефон у уха. — Нет, Юнги, не позже шести, поход в ресторан можно и перенести, реши как-нибудь эту проблему. Все, до вечера, — бросил последние слова в трубку и спрятал телефон в карман брюк, тут же двинувшись в сторону настежь открытых дверей. Мужчины, уже подуставшие от криков в их адрес, кажется, были очень рады Сокджину, что пришел постоять около грузовой машины просто для вида. Он, словно репортер, снимал все на камеру телефона, а затем переворачивал гаджет, чтобы запечатлеть и самого себя, с довольной улыбкой и властным видом. Для полной картины тоже крикнул что-то, обратив внимание на то, что с ящиками и правда носятся уж слишком неосторожно. Намджун напряженно поглядывал в сторону дверей, постоянно отвлекаясь на непрекращающийся звон, и снова возвращался к Исылю, что монотонно перечитывал основные пункты договора, тыкая между строк ручкой и оставляя там едва заметную точку чернил. — Я перечитал его дважды, можем просто оставить подписи и разойтись спокойно. Я буду с вами связываться по мере необходимости, надеюсь, мы продолжим сотрудничать. — Конечно, Господин Ким, — мужчина подтянул очки ближе к переносице и, сузив глаза, начал быстро перелистывать страницы документа, чтобы найти специально отделенные для подписей места на листке. — Вот здесь, — передал доску-планшет, тыкая ручкой на пустой промежуток. Джун быстро черкает что-то похожее на подпись и отдает документ с закрепленной сбоку ручкой в руки Исыля. Снова устало выдыхает, окидывая взглядом беспорядок вокруг и наставленные друг на друга коробки в том районе, где завтра будут устанавливать барную стойку. Та должна выглядеть восхитительно, учитывая обговоренные детали с дизайнером и сборщиками. Задняя часть, где будут располагаться напитки, будет уходить аж в потолок и продолжаться там, будто навес с подсветкой. Вся мебель в светлых тонах с золотистыми узорами, вышитыми чем-то похожим на нитки. Сокджин потратил пару часов на то, чтобы утвердить узор… Даже расстановке мебели уделил времени меньше, ссылаясь на то, что влиятельные гости прежде всего смотрят на качество диванчиков, столов и декора в целом. Ему было важно, чтобы при взгляде на «Феникс» посетители и параллели с «Гранатом» провести не могли, сразу же приходя в восторг от нового помещения. Честно говоря, все, кто отстраивал внутреннюю часть здания или заходил что-либо грузить, как это делали сейчас пять мужчин, оглядывались на стены и уже готовый в некоторых местах интерьер с особым восхищением и широко раскрытыми глазами. Джин и правда постарался над тем, чтобы контролировать все, касающееся ремонта, потому уделял внимание всем деталям и искренне радовался реакции посторонних. Значит, он делает все правильно и ни в коем случае не оплошает сегодня перед первыми гостями, в лице которых выступят Юнги, Чимин, Чонгук и Тэхен. Особенно если учитывать алкоголь, находившийся в отдельных упаковках, в которых и будет представлен сегодня вечером. Новейшая серия бренди, которую предложил сам поставщик, ручаясь за качество и отменное послевкусие. — Это все, — отвлек от пересматривания видео грузчик, повторно оглянувшись на пустой кузов. — Замечательно, — поднял глаза Сокджин, мягко улыбнувшись мужчине. — Тогда вы свободны. Намджун вышел из здания вслед за остальными, что довольно отряхивали ладони и также громко переговаривались между собой, обсуждая следующую поездку по работе. Мужчины запрыгнули в машину, а последний, прежде чем захлопнуть дверь, помахал рукой на прощание, уточнив, что все бутылки в целости и сохранности, а значит работа выполнена в лучшем качестве. Намджун недоверчиво кивнул, с ужасом вспоминая звон стекла, что до сих пор стоял в ушах, и махнул рукой на прощание. Грузовой автомобиль двинулся вперед, оставляя на тротуаре двух мужчин, даже не провожающих взглядом, сразу заходящих внутрь помещения. — Всех позвал? Не понимаю, зачем это нужно, тут все еще беспорядок и нет даже барной стойки, — Джун прошел внутрь, просматривая все ящики и коробки снаружи внимательным взглядом. — Мы никогда не пьем около барной стойки, — закатил глаза и задернул шторку отстроенной до конца VIP-зоны. — Алкоголь есть, комната есть… Неужели ты не понимаешь, что я хочу просто похвастаться нашим ежедневным трудом и помещением? Я впервые приглашаю сюда всех и очень долго держался, чтобы не сделать этого раньше, — Джин слегка наигранно отвернулся, стараясь не обращать внимания на обреченное выражение лица Намджуна. — Ладно… Тогда давай попробуем навести тут хотя бы минимальный порядок.***
Чимин уже спокойно реагировал на все предложения Юнги выехать куда-то вечером, тем более своими ушами слышал, как сильно Мин не хотел менять планы ради встречи в недостроенном «Фениксе». К чему это все? Причин для сбора Содружества сейчас нет, все дела проходят гладко, без лишних переговоров и вмешательства всей компании. Мужчина молчал уже около двух часов насчет поездки и ни слова не проронил о том, что пора собираться, Пак сам все понимал, потому уже изучал свой шкаф в поисках чего-то не слишком обыденного, но и не вычурного. — Атласная рубашка? Я в ней появлялся уже раза три точно… — рассуждал парень, рассматривая вешалки. — Может, пиджак на голое тело? — Нет, — Юнги развалился сзади на кровати, что-то листая в телефоне, но все же прислушиваясь к бубнящему себе под нос Минни. — Тогда я не знаю, что надеть, Юнги-я, — тоненьким голосом возмутился Чимин, обернувшись назад. — Помоги мне. — У тебя целый шкаф одежды, мы с тобой уже все бутики вдоль и поперек выучили, купили все, что тебе нравится. И тебе нечего надеть? Там есть отличный кашемировый свитер изумрудного оттенка. Тебе очень подходит, — Мин даже не отвлекался, чтобы вглядеться в темноту шкафа, только скучающе прикрыл глаза, после чего вновь воткнулся взглядом в экран телефона. — Думаешь, подойдет? Ладно… И черные брюки, да? Да, точно, — разговаривал сам с собой. Выудив вместе с вешалками необходимые вещи, Пак закинул все на кровать, тут же подходя к зеркалу и оценивая свой внешний вид. Темные брюки отлично будут смотреться с неизменным черным цветом волос, надо бы еще не забыть про украшения, к которым потянулся сразу, стоило вспомнить. — Ты так суетишься, будто мы едем на прием к мэру города… Это всего лишь встреча, чтобы выпить за благополучное начинание Джина. Ничего особенного… — Ничего особенного… — передразнил Чимин, скорчив рожицу. — А потом через лет пять вспомнят, что я пришел на встречу как последний бездомный, учитывая то, что у меня такой влиятельный молодой человек. Самому не стыдно, если я буду выглядеть неуместно? — Ты всегда выглядишь уместно, не нужно так переживать. Ты можешь прийти в пижаме, но своими рассуждениями и мудростью затмишь любого настолько, что на внешний вид не обратят внимания. — Подлизываешься? — Это факт, принцесса. Юнги наконец оставил телефон в стороне и поднялся с кровати, медленно, будто дикий зверь, подкрадываясь к парню, уже уловившего в отражении движение. Чимин заулыбался, едва помотав головой, но продолжил подносить к лицу сережки, пару за парой, чтобы понять, какая смотрится гармоничнее. На нем свободная домашняя футболка бежевого цвета, абсолютно без принтов и куплена на обычной распродаже, а под ней виднеются края серых спортивных шорт. Мужчина подходит ближе, встает вплотную и смотрит в зеркало, пальцем цепляя полы футболки и поднимая ее слегка вверх. Улыбается сладко, как кот, и облизывает пересохшие губы, ожидая, когда Пак наконец взглянет на него. В комнате слегка прохладно из-за прошедшего недавно дождя, все окна распахнуты, пропуская ветерок, что именно сейчас вызывает мурашки, бегущие по ногам. В доме абсолютная тишина, и только где-то в дали слышится шум проезжающих машин, перебиваемый звяканьем украшений, складываемых в коробочку. — Все-таки подлизываешься, — парень по-прежнему смотрит только на свое отражение, но теперь это своеобразная игра как для него, так и для Юнги. — Может быть… — прохладной ладонью ныряет под одежду, медленно двигаясь пальцами вверх по позвоночнику, будто считает выпирающие косточки. Мурашки на коже следуют за этими прикосновениями, подкрадываются к самой шее, от чего Минни блаженно прикрывает глаза, но с места не двигается. Чувствует, как чужие бедра упираются сзади в ягодицы, и слышит шорох перетирающихся друг о друга тканей. — Ты же и не собирался надевать сережки сегодня, верно? — мурлычет Юнги прямо на ухо, слегка нагнувшись вперед. — Дразнишь специально? — Может быть… — ухмыляется и наконец переводит взгляд на отражение Мина, оценивает каждый сантиметр любимого мужчины и его удовлетворенную ответом улыбку. Юнги слегка давит рукой на правое плечо, разворачивая к себе Чимина, после чего тот оказывается заперт в объятиях. Рукава рубашки закатаны до локтей, и парень медленно, едва ощутимо целует оголенное предплечье, не сводя взгляда с глаз напротив. Они оба хотят. Оба нуждаются друг в друге каждый вечер и, даже будучи полностью раздетыми на влажной постели, грея друг друга теплом тел, не могут насытиться. Природный, непонятный Паку аромат тела его мужчины сводит с ума из раза в раз, и этот момент не исключение. Жмется носом к шее, оставляя невидимые следы от поцелуев под скулой, и движется губами вверх к мочке уха. В глазах загорается огонек, что просит ласки в ответ, а Юнги и не в силах отказать. Мягко ведет к постели, сливаясь в поцелуе с пухлыми губами напротив, языком проникает внутрь властно, от чего сам же испытывает наслаждение. В паху приятно тянет, и Чимин уже тянется пальцами к пуговице брюк, блаженно улыбаясь в поцелуй. Дней, проведенных вместе, бесконечно много, но оттого почему-то друг друга сильнее не хватает в те часы, когда приходится оставаться по одиночке. Их любовь уже не похожа на ту дерзкую и животную, что была раньше, но Чимин с уверенностью мог назвать ее сладкой сейчас. Они изучили друг друга вдоль и поперек пальцами, губами, легкими прикосновениями, рассыпанными по всему телу. Без лишних вопросов знали, как подойти, что сказать и сделать для того, чтобы почувствовать взаимное желание. Честно говоря, им достаточно было только чувствовать друг друга, находиться рядом, чтобы снова упасть в постель раздетыми, как и сейчас. Целоваться громко, дышать обрывисто друг другу в губы и шептать что-то о том, насколько любят. Любят каждый изученный сантиметр, запах, все родинки на теле; любят в плохом настроении, когда секс – это способ помириться и отпустить негативные эмоции; любят, когда оба смеются и улыбаются, наслаждаясь хорошей атмосферой и бесконечными вечерами, что давно перетекли в ночь, а им все мало. Юнги знает, как дрожит Чимин от ласкового шепота, как выгибается на постели и взглядом просит стать еще ближе, но каждый такой раз, будто первый. Чимин же знает, что Мин всегда смотрит в глаза, исполняя его просьбу, наслаждается тем, как хорошо внутри, а после прижимается губами к шее. Начинает в медленном темпе, ладонями гладит талию, спускается на бедра и сжимает нежную кожу пальцами, прижимая ягодицы ближе. Рваными вздохами наполнена вся спальня, прохладный ветер гуляет по оголенным телам, а Пак шепчет что-то в ответ, прижимаясь лбом и кончиком носа к щеке Юнги. Ему не нужно разбирать слов, чтобы понять, насколько хорошо. Об этом говорят дрожащие колени, прижатые к бедрам по обе стороны, об этом сообщает томный взгляд и полуприкрытые глаза; пальцы, что ногтями впиваются в кожу спины и тянут на себя, чтобы двигаться в унисон, быть как можно ближе. Чимин сладко стонет, ощущая искры, бегущие от шеи вдоль живота к паху, вновь выгибается в пояснице, позволяя Юнги опускаться к шее и ключицам губами. Мужчина целует нежно, но затем прикусывает кожу, и от яркого контраста ощущений парень чувствует, как приближается к разрядке. Стенками сжимает член внутри, вынуждая партнера двигаться быстрее, несдержаннее. Пак стонет вновь, цепляясь пальцами за спутавшиеся пряди на затылке Мина, кончает, дрожит всем телом и дышит рвано, будто после долгого забега. Юнги жмурится, ртом ловит воздух, продолжает толкаться внутрь и не замечает, как стонет сам от тесноты внутри Минни. Безумно сладко… Пальцы рук начинают трястись, и он хватается за бедра напротив, что все еще дрожат, закидывает голову назад, понимая, что лучше, чем с Чимином, ему уже никогда не будет. Дело не только в сексе. Во всем, что есть в этом парне. Его губы, шепот по вечерам, когда обстановка вокруг интимная, но хочется лишь бесконечно много обниматься, наслаждаясь уловимым звуком стука их сердец, что с недавнего времени почему-то бьются в унисон. Подушечкам пальцев будто нужно вечно ощущать его нежную кожу, изгибы тела, выпирающие ключицы и эту легкую дрожь, что как обычно заводит еще сильнее. Юнги изливается внутрь, содрогаясь, не в силах сказать ни слова, лишь продолжает сжимать бедро, впиваясь ногтями каждый раз еще сильнее, стоит телу выдать новую волну неги. Пак считает, что нет ничего сексуальнее в этом мире и нет ничего дороже. Он чувствует себя ватным, уже полностью расслаблен, наблюдает за тем, как жмурится его любимый, нависший над ним и рваными выдохами наполняющий холод в комнате теплом, как и сердце, что стучит часто-часто. Оно всегда ведет себя так рядом с ним, будто рвется вперед, хочет танцевать с таким же сердцем напротив. — Ты самое ценное, что у меня есть, — шепчет Минни, протягивая вперед руку и принимая вымотанного Юнги в свои объятия. Мягко укладывает щекой к своим ключицам и улыбается нежно, устало. — Я люблю тебя.***
— Опоздавшим полагается штраф, а учитывая стоимость напитков, хорошим наказанием будет пропуск первого тоста, — Джин удерживает в руке прозрачный бокал для виски с янтарным содержимым внутри, плещущемся из стороны в сторону от лишних движений. — Не злитесь, Господин Ким, — довольно спокойно произносит Тэ, зашедший в комнату сразу вслед за Чонгуком. Чем-то крайне довольны оба, улыбаются друг другу, как будто влюблены первый день. — Никак не хотел выпускать его из своих объятий, а при его грозном водителе я стесняюсь, поэтому пришлось задержаться дома. Теперь ясно, чем так доволен Тэ, и улыбка на его лице стала еще шире, стоило проявиться ответной реакции Сокджина: — Я не просил подробностей… Что ж, раз уж мы, наконец-то, собрались здесь первый раз все вместе, могу с гордостью заявить, что ровно через неделю произойдет что-то грандиозное, — недовольство на лице мужчины быстро сменилось смирением, а затем и восхищением при взгляде на стены и помещение, к которому приложено так много усилий. — Да, «Феникс» открывается ровно через семь дней. Я думаю, мы вполне готовы к этому, и уже даже разослали приглашения гостям, — Намджун разливал виски по бокалам, не глядя на опоздавших, но за реакцией своего возлюбленного все-таки наблюдал, и, кажется, того уже больше раздражало хвастовство Тэхена, нежели их с Чонгуком пара в целом. — Странно, — заговорил Юнги, наблюдая за тем, как рассаживаются по своим местам пришедшие, — мы с Минни никаких приглашений не получали… Выходит, мы не такие уж и важные гости для тебя, Сокджин? Конечно, подобное сказано в шутку, Намджун даже хрипло рассмеялся, покачивая головой и вручая бокал Мину, сразу же вслед протягивая свой и предлагая чокнуться. Джин притворно закатил глаза, цокнув и выставив вперед руку, чтобы присоединиться к жесту двух друзей. — Самых важных гостей приглашают еще до открытия. Как вам обстановка? Я хочу честную оценку. По лицу младшего из Содружества было ясно, что под «честной оценкой» он подразумевает бесконечную похвалу своему детищу и восторженные аплодисменты, ведь «Феникс» и правда выглядел восхитительно, даже с учетом еще отсутствующей барной стойки в главном зале. Внутри все помещение можно описать словами «тепло» или «горячо». Люстры на стенах излучают приятный приглушенный свет, оставляют блики на лакированных столиках из коричневого дерева, по оттенку напоминающие молочный шоколад. В VIP-зоне все выглядит еще богаче и привлекательнее, чем в главном зале: прямо над диванами и местом, где будет проводить свои встречи Содружество, расположено зеркало, встроенное в потолок с теплой подсветкой. Кожаные диваны чуть светлее, чем столики, но тоже шоколадного цвета. Все стены завешаны разнообразными картинами со знаменитыми личностями, что были популярны лет так тридцать назад. Туда входят как люди, замешанные в криминале в те года, так и простые таланты, запечатлевшие свои умения на тысячах сцен когда-то. Позолоченные рамки у каждой, что создает еще более привлекательный вид общему дизайну. За спинкой центрального дивана ячейки в форме пчелиных сот, где уже расположены бутылки с вином, виски, коньяком и на верхних полках, конечно же, излюбленный Сокджином бренди. Все помещение на самом деле выглядит превосходно, Джин не зря прикладывал столько усилий и так много нервов вымотал Намджуну, который только при взгляде на результат понял, к чему такое внимание к деталям. — Ты и правда молодец, — заговорил Чонгук, забирая из рук Намджуна свой бокал. — Мне кажется, что твоей личности «Феникс» подходит больше, чем «Гранат». Там в каждом уголке ощущалась власть твоего отца, здесь же… Здесь сразу ясно, кто хозяин. — Значит, за это и выпьем! — более громко, чем обычно, сказал Юнги, поднимая вверх бокал, где буквально через секунду зазвучал звон стекла от легкого столкновения посуды. Мужчины с хохотом и возгласами принялись обсуждать обустройство «Феникса», а Джин в свою очередь больше молчал, наслаждаясь тем, как восхваляют его многодневные труды. Не забыл вставить слово и о Намджуне, занимающегося вплотную всеми документами, договорами и доскональным изучением всего плана работ, выстроенного своим возлюбленным. Тэхен с Чимином в основном молчали, явно ощущая себя детьми на фоне властной компании Содружества, уже в разговоре перешедшей к будущим планам, поставкам и сделкам. Джун говорил что-то о расширении и еще одной точке цветочного магазина, Юнги в свою очередь предложил выкупить сразу участок со складом, где будет храниться то, чего чужой глаз видеть и замечать не должен. И правда, ядовитые цветы, пусть те и внешним видом никак не сообщали о своем предназначении, но стояли в самых населенных районах Сеула, просто закрыты были в другой холодильник и подальше от взора обычных покупателей. Чонгук расслабленно попивал свой виски, лишь иногда вслушиваясь в диалог и поднимая глаза на друзей. В остальное время приставал к Тэхену: то пряди поправит, что спадали на лицо, то уберет несуществующие соринки с его рубашки цвета хаки, то и вовсе отвлечется на свою же ладонь, что гладит чужое колено. Или ему и правда было интереснее уделить время Тэ, или же это просто попытки избежать любого вмешательства в разговор о сделках. Да, Чон по-прежнему оставался одним из Содружества хотя бы потому, что в любой момент без сомнений мог помочь в критической ситуации и прикрыть любой конфликт с помощью своих знаний законов, но и не упускали из внимания и тот момент, что этот мужчина, опять же со всем багажом своих знаний, мог прикрыть не только конфликт, но и всю деятельность мужчин, чего он делать не собирался ни в одной из возможных ситуаций, но друзья его все же побаивались. Чимин время от времени покусывал губы, стараясь наконец вылезти из собственной пучины мыслей и просто насладиться вечером в компании его любимого и знакомых, но получалось с трудом. Он то вникал в диалог, пытаясь понять побольше информации из сказанного, то сам же себя за это ругал, после чего цеплялся за все окружающее, лишь бы не продолжать слишком много думать. Он одновременно хотел и успокоить себя тем, что в Содружестве нет ничего плохого и мужчины действительно помогают тем, у кого есть шанс, хоть и просят за это заоблачные суммы, но в то же время испытывал вселенскую жалость к тем, за кого предрешали часы смерти, идя против естественного течения жизни. Так же он поражался, насколько, все-таки, простая система сделки. Ее легкость заключается в том, что этой же простотой она и прикрыта. Ядовитые цветы? В больницах букеты – обыденное дело, особенно для пациентов и особенно от родственников, что хотят проявить малейшую долю внимания к тяжелобольным. Догадаться о том, что все дело в растениях – неимоверно сложно, лишь потому, что кажется неимоверно простым. Иронично, но все же. А когда еще и половина персонала в больнице осведомлены о конкретном назначении цветочков, как и о настоящей причине смерти больных, то все становится еще проще. Чимин усмехнулся своим мыслям, но совсем не учел тот момент, что в комнате в эту секунду повисла абсолютная тишина. — Что? — все уставились на парня, а тот в ответ на них. — Я сделал что-то не так? — Мне кажется, ты выпил достаточно, драгоценный, — Юнги легким движением руки забрал бокал у Пака, а он в ту же секунду возмущенно изогнул брови. — Мы говорили о новом заболевании, приобретающем летальный исход в шестидесяти процентах случаев, — произнес Намджун, после залпом опрокинув содержимое в стакане, — и ты вдруг решил посмеяться? — едва скривившись от поднадоевшего вкуса, горечью осевшего в горле. — Я вообще не вслушивался, — с досадой пробурчал Пак, глядя за тем, как его бокал, под властью руки Мина, движется на противоположный край стола. — Думал о том, что у вас достаточно серьезное и ответственное занятие, система которого как минимум не должна выглядеть так… — Так… просто? — Сокджин уже конкретно растянулся на центральной части дивана, разбросав обе руки по сторонам от себя на спинке. — В этом и суть. Мы чаще всего не замечаем того, что лежит у нас прямо под носом. Даже, допустим, вот ты, — указательным пальцем ткнул на Чимина, удерживая в той же руке свой бокал, — никогда в жизни не догадался бы, что в больницах вообще проворачивается подобное. Все думают, что этим занимается черный рынок и злые серьезные дяди, на внешний вид больше походящие на маньяков. Это простая система, имеющая сложность лишь в том, что люди не привыкли искать на поверхности ответы, если дело касается таких темных вещей. Чимин только кивнул, с мольбой взглянув на Юнги, что был непреклонен и даже не смотрел на парня, уже состроившего щенячий взгляд. — Если захочешь, выпьешь еще дома. Я отпросил тебя у родителей, так что сегодня мы остаемся у меня, — все, что бросил Мин, прежде чем продолжить обсуждение дел с Намджуном. — Выйдем? — Тэхен заметил, что друг заскучал, и уже привстал с дивана, не нарочно тем самым убирая чужую ладонь с колена. Чимин поднялся следом, лишь осторожно обходя чужие ноги и с трудом минуя увлеченных разговором мужчин. Парни вышли из VIP-зоны, тут же ища глазами нужный поворот в уборную. В главном зале и правда царил небольшой хаос, стало даже интересно, как Джин и Намджун справятся с этим беспорядком за неделю. Коробки от доставленных напитков лежали в стороне, предположительно у двери подсобки, потому что дверь в эту комнату была металлической и практически спрятана от глаз посетителей, однако со стороны VIP-зоны ее было отлично видно. Несколько коридоров, и один из них должен был вести в уборную, второй в кабинет хозяина бара, а третий… Почему так много коридоров? Парни явно озадачены тем, что совершенно не знают куда идти, но от шторок они прошагали в центр большой комнаты и решили осмотреться. На полу много строительной пыли и ее никто не убирал, ведь завтра предстоит еще и установка барной стойки. Все следы от подошвы четко видно на ней, и парни решили посмотреть, куда ведет больше таких отпечатков, чтобы найти туалет. — Кажется, туда, — Тэхен указал пальцем в один из коридоров и, схватив Чимина за руку, потянул за собой. И в правду, вскоре появилась дверь со значком мужского и женского туалета, а указатели из центрального зала, наверное, появятся позже. Что удивительно – в уборной все было чисто, будто ремонт начали делать вокруг этой комнаты, а ее и вовсе не касались строительными материалами. Выглядела уборная очень похоже на ту, что была в «Гранате». — Ну что? Готов к началу работы через неделю? — Тэ вновь заговорил первым, вместе с тем включая воду в одной из раковин и споласкивая руки. — Не знаю… Только спокойная жизнь началась, и снова работать. Вдруг опять во что-нибудь влипнем? — Пак скучающе разгуливал по уборной, зачем-то заглядывая в каждую кабинку. — А когда не влипали, Минни? Просто с выпуском из старших классов мы стали взрослее, соответственно и проблемы стали посерьезнее. А работать нужно, не будем же мы у них на шее сидеть. — Юнги, по-моему, очень даже удобно со мной, пока я на его шее. Несколько раз переспросил, точно ли я начну работать или, может, хочу все-таки просто переехать к нему и ждать, пока он вернется домой. В свободное время буду заниматься своими делами… — Он прям решил из тебя домохозяйку сделать. Если ты согласишься, то что я услышу лет так через пять? «Тэ-Тэ, я так устал от этой жизни, хочется уже остепениться и деток, бегающих по дому и топающих своими маленькими ножками»? Чимин усмехнулся, отрицательно помотав головой, но уже через секунду застыл, рассмотрев себя в огромном зеркале, расположенном над раковиной. Он гонял в голове сказанное Тэхеном и не мог понять, почему его это так зацепило. Может, причина этому то, что перед ним, в отражении, нет больше того школьника, машущего руками в разные стороны в особо нервные моменты, нет и того парня с крашенными в яркий волосами, нет этого юношеского максимализма. Он уже… остепенился? Больше не хочется экспериментов, адреналина, хлещущего в крови. Из желаний только спокойная жизнь, обучение в университете, его успешное окончание и работа, благодаря которой он не будет чувствовать себя беспомощным. Официант – безусловно хорошая специальность, особенно для студента, но почему-то именно в этот момент Чимин решил озвучить то, что жужжало в голове все эти две с лишним недели, пока он наслаждался той самой спокойной жизнью. — Что думаешь о том, чтобы присоединиться к Содружеству? Тэхен в миг оцепенел, уставившись в зеркало на Пака с немым вопросом на лице. Он, в свою очередь, об этом и подумать боялся, прогоняя такие затеи прочь, ведь даже на слух они ощущаются абсурдными. — Ты хочешь в Содружество? — Я думал об этом, — едва уловимо произнес, подходя к раковинам и опираясь обеими руками о края одной из них. — Возможно, затея бредовая, но почему-то я все чаще начинаю задумываться о том, что это вполне логичное развитие событий. Если мы и дальше будем оставаться в этой компании на протяжении многих лет, как думаешь, сколько времени нам понадобиться, чтобы все же прийти к именно этому решению? — Я не уверен, что Чонгук и Юнги положительно отреагируют на такое предложение с нашей стороны. К тому же… Мы уже, считай, работаем на Содружество. — Вот именно, работаем на Содружество… Ощущение такое, что кроме как таскать напитки и принимать заказы мы ни на что не способны, — Пак тоскливо отвел взгляд в сторону, на дверь, уже представляя, как до старости будет ходить в фартуке официанта. — Я не знаю, Минни… Давай подумаем об этом еще немного, хотя бы до момента открытия «Феникса». Чимин кивнул, прикусив щеку изнутри. От сердца моментально отлегло, а с плеч будто сбросили огромный груз. Да, Тэхен явно немного ошарашен темой для разговора, но осуждений в свой адрес не услышал. Тогда, быть может, идея не настолько и бредовая? Вечер в следующие пару часов протекал отлично, парни лишь несколько раз переглянулись, когда тема вновь заходила про Содружество и его деятельность, но оба бросали идею высказать свою затею прямо сейчас. Договорились ведь подождать, да и спешить особо некуда. Мужчины уже вовсю обсуждали «Гранат», вспоминая, как все начиналось, какими они были молодыми при знакомстве и какими неопытными. Смеялись частенько, вспоминая общие шутки или чьи-либо ошибки, в то время приводящие в ужас, но сейчас уже кажущиеся пустяком. — А помнишь, — засмеялся Юнги, стараясь перебить шум от гогота остальных, — ты в шутку сказал Намджуну сделать букет на вашу с Секиль свадьбу исключительно из ядовитых цветов, — Сокджин рассмеялся еще сильнее, едва не проливая виски на кожаный диван. Джун наоборот залился краской, вжимаясь сильнее в спинку и стараясь не поджимать губы. — Да хватит тебе, Джун, было бы не так весело, если бы ты не принял это всерьез. — Я так старался сделать хоть что-то презентабельное из растений, на вид похожих на сорняк. Искренне не понимал, зачем вы собрались травить Секиль. — Бедняга от Сокджина вообще потом никаких букетов не принимала, — залился Чонгук, чуть ли не сгибаясь пополам. — Ей за два часа до росписи пришлось в спешке искать новый букет и белые перчатки, потому что руки покрылись красными пятнами. Намджун принялся вновь разливать по бокалам виски, хоть и перед глазами уже все кружилось. Горлышко бутылки предательски съезжало со стенок стаканов, и жидкость проливалась прямо на стол. В конце концов, там образовалась лужа, по стоимости примерно равная входным дверям. Чимин уже зациклился на идее вылизать этот чертов стол, потому что пили все, даже Тэхен, что уже вообще вряд ли на ногах будет стоять ровно. Казалось, он через каждые пять или десять минут успевал вздремнуть сидя на пару секунд и снова включался в разговор, вздрагивая и смеясь за компанию с остальными. — Я сейчас сам заплачу от твоего опечаленного вида, принцесса, — Юнги наконец протянул Паку бокал, дно которого закрыл янтарный напиток. — Только следи, пожалуйста, за тем, чтобы не переборщить. Я с удовольствием поношу тебя на руках, но предпочту сделать это на нашей свадьбе, а не когда ты в отрубе, — говорил посмеиваясь, но буквально через секунду замер, будто мгновенно протрезвел от того, что сам же ляпнул. Чимин, больше заинтересованный тем, чтобы выпить залпом сразу все, кажется, пропустил мимо ушей сказанное возлюбленным и, опустошив бокал, тут же протянул его Намджуну, взглянув на Мина больше с азартом, чем с шоком. Мужчина выдохнул с облегчением, продолжив наслаждаться вечером и уже через несколько минут сам забыл о произнесенном вслух. Чонгук решил отвлечься от увлекательной беседы с друзьями только тогда, когда на плечо уже стало что-то очень сильно жать. И этим чем-то был Тэхен, сваленный виски в сон и удобно расположившийся щекой на чем-то напоминающем жесткую подушку. Чон осторожно поставил свой бокал на стол, дабы не дергаться слишком сильно и не разбудить случайно Тэ, а затем поднял руку вверх с раскрытой ладонью, что заставило всех ненадолго утихнуть. — Мы домой… — спокойным голосом произносит мужчина, стараясь говорить как можно тише. — Кажется, кому-то будет плохо утром, — констатирует Намджун и косится на пустую бутылки виски. — Будешь будить? — Нет, — Чонгук засуетился, стараясь подхватить на руки парня, что сделать крайне тяжело по причине полностью расслабленного тела. — Юнги, поменяемся на денек водителями? Ты своего, вроде как, не отпускал. — Они на работе теперь вообще никакими гаджетами не пользуются, поэтому ждут так, — кидает беглый взгляд на Чимина и тут же встает с места, ожидая, пока Чон поднимет Тэхена и наконец выйдет из-за стола. — Еще увидимся, — бросает через плечо мужчина, стараясь осторожнее нести возлюбленного на руках, что уже неосознанно прижимается щекой к его грудной клетке. Пак только усмехнулся и вынул из кармана свой телефон, напоследок запечатляя эту картину, что будет храниться в галерее еще очень долго. У него на Тэхена столько компромата, что страшнее больше за смартфон, чем за свою жизнь. Попади он в руки СМИ, что уже пачками публикуют новости о мужчинах и их ориентации, Тэ точно его прибьет, потому что снимки, где Тэ спит в школе на парте с подрисованными маркером усами, уж очень подойдут не только для обычной статьи, но и для целой обложки новенького выпуска DAZED. — Знаешь, а таблетки от головы у нас дома закончились, — произносит вслух Чонгук, ногой приоткрывая двери «Феникса». — Ничего страшного, — вдруг отвечает Тэхен, сладко улыбаясь и ластясь к чужой груди. Слышит, как хмыкает Чон, лишь на секунду остановившись у порога. — У тебя много людей в подчинении, пусть привезут… На крайний случай есть доставка… — Не спишь? Тогда почему я тебя несу? Специально притворяешься? — в шутку заваливает вопросами, однако, на самом деле, не против таскать парня на руках до скончания своих дней. — Да, — вяло мурчит себе под нос. Юнги вышел вслед за ними, но ближе к парковке обогнал парочку и подошел к автомобилю со стороны водительского места. Отрывисто постучав по окну, дабы отвлечь наемного работника от прочтения книги, дождался, пока опустится стекло, и сразу заговорил. — Отвезешь их по адресу, который тебе назовут, — кивает в сторону Чонгука, одновременно потянувшись к ручке соседней пассажирской двери, чтобы помочь открыть, — и сразу возвращаешься сюда. Без промедлений, без лишних остановок там, где не положено, — Чон странно косится на друга, что, кажется, уже перебарщивает с контролем. — Господин Мин, если мне придется выезжать через центр, я могу застрять в пробке, — беспомощно пожимает плечами водитель, сразу кидая взгляд на часы. — Я и это могу отследить, поэтому пробки за лишние остановки не считаются. Мужчина кивнул, заводя мотор и поднимая стекло обратно, как только начальник отошел от его места. Поведение Юнги вызывает мурашки даже у Чонгука, что уже успел усадить полуспящего Тэхена и обойти автомобиль, чтобы самому устроиться на пассажирском. Но дверь не закрывал, ждал, пока Мин подойдет попрощаться. — Если вдруг что случится, звони, — Юнги вытаскивает из кармана брюк пачку сигарет, вместе с тем тянется к двери, глядя на Чона. — Это уже слишком, — констатирует друг, отрицательно качая головой. — Я посмотрел бы на тебя, найди ты Тэхена с разбитым лицом и привязанным к стулу на заброшенном складе. Только вот в жизни тебе не пожелаю этого испытать. Просто постарайся меня понять. — Поговорим об этом позже, — сам тянется к двери и закрывает ту, глядя на Тэхена, а затем и на водителя. В голове вдруг возникли страшные картинки, которые хочется прогнать как можно скорее, ведь все в порядке, да и Тэ практически никогда не остается один. Однако в груди что-то ужасно жмет от мысли, что это могло случиться с кем угодно. Кажется, паранойя Юнги заразительна, ведь Чонгук неосознанно начинает следить за поведением водителя, за его взглядами на дорогу, на зеркала заднего вида, где их глаза иногда пересекаются. Мужчина не делает абсолютно ничего странного, лишь редко спрашивает, не приоткрыть ли окна, не включить ли кондиционер, а так же уточняет, по какой из возможных дорог лучше осуществлять поездку. Чон старается не думать об этом все время, пока находится в автомобиле, но уже подъезжая к дому, все-таки принимает решение, которое просто необходимо для собственного спокойствия. Он прекрасно знает, что Чимин все-таки уговорил Мина не нанимать телохранителей, но это затея уже не кажется бредовой или бесполезной, потому Гук готовится к серьезному разговору с Тэхеном, заранее зная, как тот на такое отреагирует.