Mein Fehler

Решение Гитлера о наступлении на Советский Союз бурно обсуждалось ещё несколько дней и точно было принято и запланировано на 22 число шестого месяца. Время мучительно быстро близилось к дате. Славянка хотела, чтобы этот срок тянулся как можно дольше, и не переставала давать себе надежды, что вождь в последний момент отменит своё решение, или ему что-то помешает осуществить план. Но с каждым днём эти надежды становились всё более и более ложными. Проезжая в Рейхстаг мимо железной дороги, Клара видела проезжающие на восток грузовые эшелоны, которые были загружены военной техникой и боеприпасами. А фюрер же всё время чертил какие-то карты, на пару с тем самым Йозефом, который уже, наверное, стал постоянным гостем главного кабинета. Всё это навевало отчаяние и безысходность, девушка даже начала скучать по временам, когда она спокойно сидела, переводя итальянские письма, а канцлер спокойно покуривал трубку, занимаясь делами исключительно внутренней политики, ведь это ещё хоть как-то можно было вытерпеть. Хайзенберг неимоверно боялась. Ведь она отправится в первые ряды армии. Скорее всего, из простого ССника, она превратится в солдата Вермахта, потому что Рихтер учил её только стрелять, бросать гранаты и тому подобным вещам. Однако, спустя время, девушку осенило: а что, если попробовать бежать в Союз таким способом..? Как только фюрер не предусмотрел это? Или он действительно настолько сильно доверяет ей? Нет, не может быть... Дни стали отличаться от других. Изо дня в день, девушка раздумывала о плане побега. Она думала, как сдастся в плен советам, расскажет, как попала в Рейх, расскажет о себе, наконец снова сможет проклясть и Гитлера, и Рихтеров, и злобную надзирательницу Фортер, и вообще всю эту никчёмную нацию, всех основоположников её страданий, сможет наконец-то вырваться из этой клетки..! К одному из моментов, этот план уже созрел в девичьих мыслях. 20 июня, вечер, 6 часов по местному времени. Огромные бригады с немцами стояли на вокзале и загружали эшелоны. Ни одной женской души. И только Клара стоит среди всех этих мужчин. На лице ни эмоции...К 7-ми часам вагоны поезда уже были загружены, и наконец, состав со свистом и стуком колёс тронулся с места. Клара ехала в одном плацкарте с тремя незнакомыми мужчинами, от которых то и дело слышала насмешки и пошлый юмор. [GERMAN] "О чём только думает Гитлер, чтобы отправлять бабу на фронт!" "Неплохая, на самом деле, компания, даже на войне нужно какое-то удовольствие, ха-ха!" – постоянно слышала девушка от своих соседей. Она терпела это, до одного момента. "Halt deine Fresse, Abschaum!"(Заткнитесь, мрази!) – воскликнула Клара и больно ударила мужчину кулаком по лицу, когда тот начал дёргать ту за косы. С тех пор, её больше не трогали. Поездка продолжалась один день с лишним. Проснувшись от суеты утром, Хайзенберг поняла, что пришло время идти. Сердце в груди замирало. Взяв все необходимые вещи, девушка вышла из эшелона вместе с остальными. Это было какое-то огромное пшеничное поле. Ни души. Потом, какой-то немец приказал всем следовать в определенном направлении, и вся многочисленная группа отправилась одним строем в это направление. Солдаты шли по полю, по лесу. Путь был действительно долгий. Бежать пока было некуда. К тому же, полька даже не знала, где они находятся. Спустя очень долгое время, батальон подошёл к какой-то деревне. И тут предстала ужасная картина: повсюду лежали трупы, кровь, деревянные избушки горели, что было мощи. Видимо, здесь только что прошёл бой. Пришедшие выстроились в круг, командир уже хотел начать что-то говорить, как вдруг славянка начала кричать и биться в конвульсиях, провалившись на выжженную траву. Она вспомнила Познань, Освенцим, Закопане, она вспомнила чёртов Брест, границу между Польшей и СССР, где её единственную не убили почти два года назад, эти звери с человеческим лицом, в рядах которых она сейчас состоит! На её лице застыл ужас, и поднявшись, она побежала в гущу леса. Вы думаете, кто-то позаботился о том, что произошло? – Stehen! Stehen! – кричал командир, выстрелив в землю под ногами бегущей девушки. Её не ранили, но выстрел оглушил её, она споткнулась о корни деревьев и упала наземь. Двое военнослужащих схватили её под руки, но та продолжила кричать. Тогда ей зажала рот чья-то сильная ладонь. Двое бросили её к ногам командира, а тот начал что-то кричать и бить девушку ногами в живот. – Sie nehmen jeden! Steh auf! (Наберут кого попало! Вставай!) – кричал разъярённый немец. Было ещё совсем раннее утро. Пока они шли, начало только светать. У Клары всё перемешалось и поплыло в глазах. Она сама не знала, что на неё нашло. Кое-как она попыталась вслушаться в речь командира. Он объяснил, что нужно делать с деревнями и населёнными пунктами. Девушка не думала об этом, она думала только об одном - о побеге. Следующий день. Долгое мучительное время, в поисках деревни или населённого пункта, которые разворачивались безрезультатно. На всём, что находила бригада, уже были следы войны. Путь продолжался ещё сутки. Командир становился всё яростнее. – Idioten! Während wir laufen, verdienen sich unsere Konkurrenten Aufträge schon irgendwo in Moskau! (Идиоты! Пока мы тут гуляем, наши конкуренты зарабатывают себе ордены уже где-то в Москве!) Эшелон по пути выгружался, поэтому в бригаде было всего восемьдесят человек. Еды и воды было мало, поэтому по дороге уже успел кто-то упасть без сил и даже умереть, но жестокого командира интересовали лишь заслуги. Наша славянка же держалась из последних сил. Она пыталась питаться только ягодами и зёрнами пшеницы, которые сама же найдёт в лесу или поле по пути, и пила воду из протекающих ручьёв, и то, это не всегда удавалось сделать. Но в какой-то момент, её разум помутнел, уходящие фигуры немцев даже не оглянулись, когда девушка упала без сил на июньский цветочный ковёр... Последнее, что она видела был сон о кошмарных событиях в уничтоженных деревнях, которые проходила бригада. Но внезапно... девушка проснулась в тепле и уюте, от какого-то назойливого стрекотания. Полька открыла глаза, и перед ней возникло темное помещение, с устройствами, а спереди сидел человек в немецкой форме. Тут всё сразу стало ясно: она находится в кабине танка. Клара вскочила, протирая глаза и шумя ботинками о железное покрытие бронемашины. [GERMAN] –Доброе утро, фройляйн. – обратился к ней, не поворачиваясь, водитель танка. –Где я? Кто вы? Где моя бригада?! –Бригада 38? У вас в кармане была этикетка. –Я не знаю... наверное. –Ну, если вы про 38-ую бригаду, то не знаю, к счастью или увы для вас, но ваша бригада была полностью убита. –Как...убита...? –Ой, фройляйн, не знаю. Кто-то умер от голода, кого-то советы убили. Гений, конечно, ваш руководитель, отправлять вас даже без оружия. Куда вы собирались? На что надеялись? –Я не знаю... –В общем, не важно. Будете теперь в моей бригаде. Меня зовут Лоренц, я командир 46-ой танковой дивизии. Мы проезжали по пути к Минску, и увидели много трупов наших солдат. К сожалению, из живых были только вы. –Клара Хайзенберг... Какой сегодня день? Что мне делать? –А чему вы обучены, фройляйн Хайзенберг? –Стрельбе, гранаты бросать...могу... Немец усмехнулся. –Стрельбе, гранаты...хах, с такими умениями вам нужно было оставаться в Освенциме, комендантом концлагеря. Вас кто послал-то хоть? –Адо... Фюрер меня послал. –Да вы чего, прямо лично? –Я не шучу...я..итальянский переводчик. Лоренц усмехнулся второй раз. –Вот же правительство даёт! Ладно, итальянский переводчик...ты есть может хочешь? Славянка положительно помотала головой. –Там есть молоко, колбаса и хлеб. Подкрепись. Так как напарник мой умер, снаряды заправлять ты будешь. Идёт? –Идёт. Спасибо... Какой сегодня вообще день? –24 июня. Клара отломила кусок найденного батона белого хлеба, складным ножом отрезала кусок колбасы и положив одно на другое, принялась жадно есть, запивая молоком. К ночи танковая бригада Лоренца наступила на окрестности столицы БССР, как и полагалось. В отличие от прошлой бригады, в которой состояла Хайзенберг, дела шли успешно. Всё было как никогда, замечательно, но... за девушкой стоял план побега. Сражение продолжалось до утра. Танк остановился где-то под Минском. Славянка сама забыла, как уснула, когда всё закончилось. Но спать долго она не смогла. Было тихо. Командир спал на сидении. Девушка выждала ещё минуту, а потом быстро принялась собирать вещи в найденную сумку. Она успела схватить пистолет, несколько гранат и оставшуюся еду. Полька наполнялась радостью. Она вытолкнула люк танка ногами, и выпрыгнула наружу. В жаркое помещение машины сразу же рванул свежий холодный воздух, который заставлял дышать. Свобода! Неужели свобода?! Она не могла нарадоваться! Она снова, снова чувствовала себя Святомирой Лейцинской! Свободной, как никто! Вприпрыжку и со слезами радости на глазах, она побежала от танка, куда глядели глаза, не слыша за собой даже голоса и шорохов Лоренца, который звал её уже не своим именем...казалось, радости не было предела. На самом деле, всё развернулось не так хорошо. За танком Лоренца следило несколько советских снайперов, которые намеревались его перехватить. Выстрелы! – Стоять, немчура проклятая, ханде хох! – послышались русские мужские возгласы. Девушка остановилась и начала прыгать на месте, размахивая руками и привлекая внимание белорусских военных. –Jestem z Polski! Jestem z Polski! Pomóż! Pomóż mi proszę! (Я из Польши! Я из Польши! Помогите! Помогите мне, пожалуйста!) – кричала полька, изо всех сил, еле вспомнив родную речь, которой она не говорила уже больше года. Всё могло развернуться нельзя лучше, но советы, может и поняли девушку, но они вовсе не стали ей помогать, как она надеялась. Сначала она увидела, как выстрел поразил немецкого танкиста, который бежал к ней, а потом пуля попала и по ней самой... К счастью, пуля не задела жизненно важных органов. Девушка очнулась на стуле. Очевидно, что она была в плену советских солдат. К ней подошёл какой-то старик в мундире с погонами и заговорил с ней по-немецки, ломано, с выраженным русским акцентом. –Wer bist du? Brigade, Kommandant? Welcher? (Ты кто такая? Бригада, командир? Какие?) –Ja... jestem Polakiem... pomóż mi... proszę... jestem więźniem. (Я...я полька...помогите мне... пожалуйста...я пленница.) – продолжая вспоминать родную речь, бормотала славянка. Белорус переглянулся со своими солдатами. – Смотрите-ка, по-польски балакает. Знаем мы этих фрицев. Сначала притворяются пленными поляками та чехами, а потом ножом в спину. Нет уж. Расспрашивайте её тут. – командир вышел, и девушку начали расспрашивать по-немецки теперь двое солдат помоложе. –J-jestem... Такого предательства от советов полька не ждала. Они были её единственным шансом на спасение. Доказывать то, что она действительно из Польши, не было сил. А родную речь она действительно начинала плохо помнить. В ней всплыл гнев, хоть она и не показала этого. –Binde mich los. Ich werde dir alles erzählen. (Развяжите меня. И я всё скажу.) – ответила девушка на немецком. Двое молодых советов переглянулись. Что может сделать девчонка? Конечно же, её развязали, но это послужило роковой ошибкой. Клара оперлась о стену, засунув руки в карманы. Чудо...в кармане можно было нащупать гранату. – Sagen Sie mir! (Рассказывай!) – прикрикнул один из парней. Девушка промолчала ещё минуту. Она обозлилась на тех, кто отказал ей в помощи, когда они могли это сделать. Ведь она не убила ни одного гражданина. Она лишь делала то, что была вынуждена делать. – Cholerni zdrajcy. (Предатели чёртовы) – цыкнув, выпалила полька, и выдернув кольцо карманной гранаты, бросила её прямо в парней. Те было направили на неё ружья, да было уже поздно. Взрыв оглушил всех троих, и бренное тело славянской девушки упало на холодный пол. Всё, что она видела последним - свои окровавленные руки, а дальше жар и снова потеря памяти...