Mein Fehler

Назойливый писк кардиограммы разбудил девушку. Голова раскалывалась, всё тело болело. Это было ужасно. И почему она вновь не смогла умереть..? Картина перед глазами еле-еле сфокусировалась. –Führer, Führer, sie ist aufgewacht! (Фюрер, фюрер, она очнулась!) – закричала сидящая рядом с койкой медсестра и побежала к двери. В палату тут же вметнулся Рейхсканцлер и рявкнул на на остальных, чтобы те оставили их со славянкой наедине. Он сел на стул рядом с кроватью. [GERMAN] –Клара...ты как? Упрямые голубые очи лишь безжизненно смотрели на ненавистное лицо немца, прожигая ему душу. –Почему...я опять...жива..? – наконец пробормотала девушка. –А ты думаешь, что я тебя вот так просто оставлю? Я ведь знал, что ты попытаешься бежать. –Тогда... почему вы меня отпустили? Почему спасли? –Это было испытание. И ты его прошла. Ты просто не понимаешь, что ты сделала! –У вас отлично получается пытать меня, фюрер...это все, что я вам могу ответить. –Клара, ты..! –Я не Клара, я Святомира... –Замолчи! Ты понимаешь, кого ты убила?! –Мне без разницы кого. Эти люди предали меня, я разозлилась. Граната в кармане была моим единственным шансом на смерть...но я...я же не такая, как вы! – вскрикнула полька, приподняв голову с подушки, что мгновенно позволило боли дать о себе знать. Гитлер нежно уложил покалеченную в обратное положение, проводя правой рукой по перевязкам. –Ты убила одного из самых приближённых людей Сталина. Клара, ты понимаешь?! Это был главнейший предводитель белорусского фронта! И ты убила его, Клара, понимаешь?! – радостно восклицал канцлер, сжимая женскую руку всё с большей силой. – Ты просто не представляешь, как это важно для меня. Какой это трофей! Славянка лишь молчала. Она не знала, чего можно ответить на такие речи. Ей гордились? Кто? Тиран, который убил её родителей? Кто..? Как на это реагировать? –Можете считать меня кем хотите, фюрер, но вы же не глуп. Не будьте так наивны. Вы же и сами прекрасно знаете, кто я такая. Хоть какое имя мне дайте, я останусь той, кем родилась. И вам также прекрасно известно, я никогда не прощу вам убийство моих близких, моего народа, и то, что вы лишили меня родного дома. Я не прощу вам это никогда, и не важно, Клара я или Святомира. Я вам желаю того же самого, что ваша война и политика принесла невинным людям. Но действительно ли вся эта красноречивость правдива, или это лишь игры совести? Надо вам сказать, что фюрер, слушая эту речь, понимал намного больше. Он понял в Кларе то, что она не поняла в себе сама. Глаза его прищурились, он вздохнул. На нём уже не было той заботливой гримасы, что в первые минуты. Он достал из кармана свою трубку, и засыпав туда листья табака, закурил, заполняя стерильно-чистую палату дымом, который заставил польку закашляться. Неожиданно, курево рейхсканцлера со стуком упало на кафель, а сам он резко вжал хрупкое забинтованное запястье в кровать. Между славянской мордашкой Клары и его суровым лицом оставалось плюс-минус 10 сантиметров. –Значит, так.., – начал он, запугивая и без того трясущиеся тельце, – теперь, ты не просто моя кукла. Ты мое лучшее создание. Ты моё сокровище. Ты моё оружие. И ты никуда, никогда от меня не уйдёшь. Это ясно? Получив в ответ презрительный взгляд, Гитлер отступил. Он поднял своё средство курения и направился к входу. –После твоей выписки я жду тебя в Рейхстаге. Это не обсуждается. – и дверь хлопнула. А что порождает сильных личностей? Таких, как Гитлер, Сталин, вечный оппонент по письмам Дуче? Разве они хотят свободы? Любят кого-то, кроме своих принципов? Нет. Девушка уже потеряла всё, что могла. Последнее, что она могла потерять – собственное достоинство, которое угасало с каждым днём, из-за её слабости и бесполезного рвения к свободе. Она думала. Она смогла обхитрить даже советского командира. Если она действительно так сильна, что если...и верно. Пора бы уже смириться, что она уже никогда не будет свободной, никогда не будет прежней. Она убила врагов немца. Это клеймо навсегда. Святомира Лейцинская в ней мучительно умерла. Прошло два месяца. Война на востоке разгоралась полным ходом. Клара уже оправилась после тяжёлых осколочных ранений, но ещё немного хромала, а на шее навсегда осталась полоса шрама. В этот день она прибыла в Рейхстаг. [GERMAN] – Heil Hitler. – поздоровалась славянка, подняв правую руку. Канцлер не ответил ей. Он подошёл к ней, взяв со стола что-то металлическое. Не успела Хайзенберг и отреагировать, как руки фюрера потянулись прямо к ней, и на её шее тотчас же заблестел рыцарский крест - высший орден Рейха. –Sieg heil. – только сейчас ответил немец. С лица девушки не слезало удивление. –Ч-что это? Ф-фюрер..? – недоумевающе спросила светловолосая, щупая металлический крестик на шее. –Награда за твой вклад. Уже забыла? –Н-нет...фюрер, не забыла... – улыбка сама расплылась на кукольном лице. Славянка внезапно кинулась на колени, обхватывая и целуя руку Адольфа со всех сторон. – Мой Фюрер! Простите меня...я клянусь, что больше не буду вам перечить. Отныне я признаю, что принадлежу вам. Гитлер приподнял бровь. –Я принимаю твои извинения. Но простых извинений мне от тебя не достаточно. –Что я могу сделать? –Служи мне верно, рыцарь, – усмехнулся фюрер, – покажи мне, как ты уважаешь мою честь, покажи мне, как ты сильна. Ты будешь...офицером одного из главнейших фронтов. Я могу на тебя положиться? –Да. Девушка понимала, что это очередное психологическое испытание. Но бежать от них совершенно бессмысленно. У неё никого и ничего нет. Надо быть лучшей, лучшей для этого деспота. Он должен признать её мощь. Только так она теперь сможет выиграть. Если кому интересно, что случилось с Иланой. Клара, после своего решения, утратила к ней всякое сочувствие. Она теперь была обычной прислугой. Спала на полу, не ела той роскошной еды, что готовила для хозяйки. Полька, если её всё ещё можно так назвать, очень изменилась за эти два месяца.