Гермозатвор

— Артём, подойди, нужно поговорить. Раньше я никогда не входил в эту комнату. Я подошёл к столу, вокруг которого стояли стулья. И сразу после этого, дверь за мной закрыли. Вдоль стенок стояли шкафы вместе с какими-то бумагами и приборами, а на соседней стене проходило несколько десятков проводов. На другом конце комнаты была ещё одна дверь, но уже металлическая и больше в 2 раза. Вокруг стола сидели инжинеры, управляющие, глава безопасности, двое медиков, один из которых был главврач и ещё пара людей. Я присел рядом с дядей, который указал на стул рядом с собой, и пока все продолжили что-то обсуждать, он начал мне шептать на ухо. — Слушай всё и со всем соглашайся, я позже объясню более подробно, — прошептал дядя и отодвинулся от меня. Один из каких-то серьёзных людей взглянул на меня и начал говорить. — Артём Анатольевич. Мы позвали Вас по крайне важному и серьёзному поручению, как самого близкого человека к нашему главному инженеру. Огромная просьба выслушать сначала меня, а позже прослушать инструктаж от вашего дяди, Николая Сергеевича. Само собой, это должно оставаться в тайне, между нами, — он немного приостановился и кашлянул. — Меня зовут Алексей Владимирович Зухарев. Один из управляющих данным убежищем. К сожалению, по данным статистики и собственных расчётов, мы выявили, что данный бункер больше не может продолжать поддерживать жизнеобеспечение его жителей… «Не может поддерживать жизнеобеспечение его жителей? И что это значит? Мы все умрём?», — сделал я какой-то наивный, трусливый и глупый вывод. — Поэтому, нами принято решение об дислокации жителей этого убежища в более пригодное и безопасное место проживания. «Что?!» — Честно сказать, я вообще сейчас мало, что понимал. — Ваша основная задача это настоятельно убедить, съагитировать и внушить, что данное мероприятие касается каждого и имеет огромное значение для выживания человечества. Далее, Вас в курс дела введёт Николай Сергеевич. У меня просто не было слов. На протяжении нескольких минут, в молчании я пытался осмыслить всё то, что было сказано мне. Пока продолжалось совещание, я сидел на своём месте и пустым взглядом упирался в стол, прямо передо мной. «Убедить, агитировать, внушить… Что данный бункер больше не пригоден для проживания?! Что за хрень вообще? Как… Как наш бункер больше не может быть пригоден для проживания? Дислоцироваться в другое убежище? Да что это за бред?», — мысли шли потоком и даже не думали заканчиваться. Вдруг, за плечо меня схватил дядя и повернул к себе. — Пойдём, теперь мне нужно будет поговорить с тобой лично. Не знаю, сколько я так просидел в размышлениях, но к тому моменту, когда дядя «разбудил» меня, люди уже начинали расходиться. Дядя встал из-за стола и слегка потянул меня за собой, выводя из комнаты. Мы вдвоём вошли в лифт и начали спускаться. — Надеюсь ты понимаешь, что об этом никому нельзя сообщать до поры до времени, и что я сейчас должен проинструктировать тебя? — сказал дядя. — Да… понимаю, — как-то глухо ответил я. Лифт остановился и мы пошли в свою квартиру. Свет в коридоре уже потускнел. Так делали, когда наступала ночь… ну, или время сна. Дойдя до квартиры, дядя пропустил меня вперёд, закрыл дверь и стал переодеваться. В то время, как я просто стоял, как вкопанный. — Артём. — А? — Переодевайся уже, не стой в проходе. Я начал медленно снимать обувь и одежду, расскладывая её по своим местам, пока в голове бесконечно крутились фразы «принято решение об дислокации», «убедить, агитировать и внушить», «огромное значение для выживания человечества». Закончив, я подошёл к кухонному столу и сел за него. — Послушай, я понимаю, насколько всё это сложно и запутанно. Возможно, я зря согласился на это, но больше вариантов у нас нет. На твои плечи сейчас возлагается очень большая ответственность… — Сделав паузу, он присел напротив меня и посмотрел мне в глаза. — Нам нужно убедить людей в том, что нужно покинуть бункер. — Но если сказать правду, они согласятся… — По правде говоря, я не был уверен. — Есть шанс, что они не согласятся, но ещё больший шанс того, что начнётся паника. Когда людям угрожает опасность, они как крысы загнаные в угол будут драться до последнего. И именно сейчас они в ловушке. Понимаешь о чём я? — Кажется да. — Я сделал небольшую паузу. — Послушай, вы говорили, что нужно покинуть бункер. Но куда? Нам же некуда идти. — Ты видел железную дверь в конференцзале? Я попытался вспомнить очертания комнаты. Кажется там действительно было что-то такое. — Вроде… — Там ещё несколько таких же, а за ними гермоворота. Они ведут в длинные туннели. Эти туннели связывают несколько бункеров. — Ты видел, что там? — в недоумении посмотрел на него я. — Нет, но несколько лет назад мы связывались с другими бункерами. Потом что-то случилось и больше нам никто не отвечал. Там как раз таки и проходит линия связи между бункерами. Я пытался найти поломку, но всё было безуспешно. В любом случае, мы скоро это узнаем. Дядя перевёл глаза на стол и так, долго пустым взглядом смотрел на него, настукивая пальцами. Когда я уже решился прервать молчание, он задал вопрос. — Так ты сможешь убедить одноклассников и детей? Нам сейчас пригодится любая помощь. Такое резкое прерывание меня и моих мыслей немного выбило меня из колеи. — Ммм… могу. Наступила неловкая пауза. — Получается… нам прийдётся покинуть дом, в котором мы живём на протяжении нескольких лет? — неуверенно спросил я. Мне и правда было грустно от того, что место, где прожил всю осознанную жизнь, я больше не увижу. — Да, но нас примут в похожий бункер, где будет ещё больше места, так что в каком-то смысле ты его ещё увидишь. — Дядя встал и начал расстилать кровать. — Сегодня день подошёл к концу, Артём. Завтра он будет куда сложнее. Отдохни, наберись сил. Мой затуманенный разум обработал его фразу только спустя 2 минуты. — Хорошо… спокойной ночи. — Спокойной ночи. Заходя в свою комнату, я закрыл за собой дверь и медленно проволочил ноги к письменному столу. Сев за него, я открыл нижний ящик, где лежали все рисунки и достал один из них. Это был рисунок нашего жилого блока, но не совсем обычный. Оба этажа заполонили растения, которые разрастались везде, включая перила и вентиляции. Рисовал я это ещё в детстве, представляя то, как бы зарос наш бункер, когда мы вышли бы на поверхность. Детские мечты… Мечты о свободе, о старой жизни и одна надежда. Надежда найти родителей, надежда на то, что они были ещё живы. Спустя несколько лет, так ничего и не изменилось. Стало только гораздо хуже. И место того молодого оптимиста теперь было занято реалистом. Я больше не задавал своему дяде вопросов о том, когда мы встретимся с родителями и когда выйдем на поверхность. Было понятно, как пить дать — жизнь которую мы считали нормальной больше никогда не вернётся, не станет прежней. Теперь у нас была новая «нормальная жизнь», в которой не было места солнечному свету, зелёным деревьям и какой-либо погоде. У нас не было ни зимы, ни весны, ни лета, ни осени. Всё, что у нас было — это бункер. Только иногда у нас были праздники связанные со сменой года, и то, потому что мы вели подсчёт времени и календарь. Реальность была проста — жизнь ломает тебя, а ты держись из последних сил. Если кажется, что всё хорошо, значит это не вечно. Моргнув, я опомнился, что уже засиделся, рассматривая рисунок и убрав его обратно в ящик лёг спать.