Вернуться к истокам

      Десять лет спустя. 2009 год       Гермиона вывалилась из камина первой и чуть не запнулась о проклятую вешалку, на которой болтались рабочие мантии её мужа. Чёрт! Вот просила же ставить её чуть в стороне! Она нервно вскинула палочку и отлевитировала предмет гардероба дальше к стене. Внутри неё, будто лава в действующем вулкане, кипело негодование, готовое вырваться наружу и спалить всё дотла. А особенно виновника её сегодняшнего состояния. А вот и он!       Гарри появился следом, смерил её презрительным взглядом, который она так ненавидела, и недовольно фыркнул, видя, что она передвинула его вешалку. Этот взгляд, заставляющий половину министерства вжиматься в свои стулья, никогда раньше не предназначался ей. А сейчас… Да как он смел так смотреть на неё?! Она, в конце концов, уже десять лет как его законная супруга, а не какая-нибудь там авроратская пешка, бывшая у него в подчинении.       — И не смотри на меня так! — прошипела она, уперевшись руками в бока.       — Как? — Гарри даже не соизволил повернуть голову в её сторону, а просто направился на кухню, давая понять, что хоть вопрос и был задан, ответ на него его не сильно-то интересует.       Гермиона, не так давно занявшая должность старшего заместителя Министра Магии, никак не могла спустить на тормозах такое пренебрежение и, намеренно громко стуча каблуками, понеслась следом.       — Вот так! Ты всё прекрасно понимаешь, не прикидывайся дураком, Гарри! И вообще, мы не закончили! Что это за выходки?! Почему ты имеешь наглость дерзить мне на совещании, которое, как тебе известно, мне поручил проводить сам Министр!       Гарри убийственно мазанул по ней глазами, достал огневиски из шкафа, плеснул в бокал и залпом осушил его. Мантикора её подери! Да чего она добивается?!       — Гермиона! — его голос прозвучал непривычно властно, отчего она невольно поёжилась, ведь обычно муж так с ней не разговаривал. — У вас с Министром вообще мозги набекрень?! У меня не хватает людей! А если мы будем заполнять все эти ваши отчёты, которые ты удвоила своими нововведениями, и выбивать бумажку-разрешение на каждый шаг, то получим подразделение клерков, а не борцов с преступностью! Я всего лишь сказал тебе то, что думаю! И раньше говорил, но вы с Кингсли не хотели слушать!       — Не драматизируй, Гарри! — она демонстративно закатила глаза. — Почему-то другие подразделения не возмущаются! И только тебе всё не так! В Министерстве уже ходят слухи, что авроры на особом счету, потому что глава Аврората мой муж!       — И из-за слухов ты решила добавить нам бумажной работы?! Ты в себе, Гермиона?!       — Не из-за слухов! А потому что у вас там настоящий бардак! Есть правила, протоколы, в конце концов… Вы же действуете, как сочтёте нужным! Постоянно превышаете бюджет! Чем ты объяснишь операцию, проводившуюся во Франции на прошлой неделе?       — Своей интуицией! — зарычал Гарри.       Как-никак, они обезвредили целую группу, занимавшуюся изготовлением и распространением редких и опасных зелий, не предназначенных для повседневного использования обычными магами. Что опять не так?       — Это не причина! Я не могу подписывать сметы на расходы, опираясь на твою интуицию!       — Да неужели? — его глаза, казалось, сейчас прожгут на ней дыру. — И вообще, я всё сказал тебе ещё в лифте! У меня нет настроения обсуждать это дальше!       Гермиона с презрением кивнула в сторону стоящей на столе бутылки огневиски.       — Ну и прекрасно! Судя по всему, ты собираешься надраться, — процедила она, в сердцах швырнув в него свою дамскую сумочку, не заботясь о её содержимом.        Аксессуар врезался ему в грудь и упал на пол, гремя вывалившейся из него косметикой. Гарри не сильно интересовало, что там разбилось под его ногами, но сам поступок по-настоящему взбесил его. Недаром в Министерстве шептались, что старший заместитель Министра Магии может довести до белого каления кого угодно. Иногда своим упрямством и твердолобостью она умудрялась будить зверя даже в нём самом.       Гарри метнулся вперёд быстрее молнии, она не успела ни вскинуть палочку, ни закричать, ни хоть как-то среагировать, так как оказалась зажата между стеной и его крепким телом. Его губы смяли её в грубом, собственническом поцелуе. Поцелуе, целью которого было не доставить ей удовольствие, а заставить заткнуться.       Гермиона что-то замычала и постаралась оттолкнуть мужа, но он, казалось, даже не чувствовал этих попыток, властно толкая язык ей в рот. В тайне она обожала взрывную пылкость Гарри именно в постели, но сейчас точно не собиралась сдавать позиции и демонстрировать слабину. Не на ту нарвался! Устроил ей какой-то цирк на совещании, а теперь лезет с поцелуями! Ну уж нет! Предприняв ещё одну бесполезную попытку отпихнуть его от себя, она ощутила какое-то отчаяние. Чёрт! Гарри физически был значительно сильнее и знал… знал её слабость, что стоит ему зацеловать её до исступления, и она простит ему всё, что угодно: и нарушение правил, и игнорирование отчётов, и эту выходку на совещании… Оставался последний способ…       — Чёрт! — Гарри дёрнулся и резко отстранился, облизывая пораненную губу, из которой сочилась кровь. — Ты укусила меня!       — Сам виноват! Отпусти!       — Сука! — он жёг её взглядом.       — Козёл! — не осталась в долгу она. — Я не собираюсь заниматься с тобой сексом, не сегодня! Даже не рассчитывай!       Его улыбка стала зловещей, но он сделал шаг назад и принялся расстегивать манжеты на белоснежной рубашке.       — Сегодня, дорогая. Сегодня…       — Ты чего-то не понял, или не расслышал? — она судорожно поправляла свою блузу, стараясь быть как много строже.       — Похоже, это ты немного запамятовала, — фыркнул он. — Я бы с радостью не видел тебя до утра, но… — и он согнул руку в локте, демонстрируя ей знакомую татуировку на запястье. — Пятница, любовь моя!       Приторный тон его голоса отдавал фальшивой сладостью, и Гермиону словно окатили ледяной водой. Она была настолько зла на своего мужа в данный момент, что любовные игры уж точно не входили в список того, что ей хотелось с ним сделать. Достать палочку и накостылять ему по первое число — вот это сейчас возбуждало её гораздо больше! Пришла же ей в голову эта дурацкая идея с магической клятвой много лет назад!       Гермиона часто заморгала. Она знала, что выхода нет, что эту проклятую клятву не обойти никакими способами, разве что собственной старостью, когда они будут уже неспособны на такие приключения, но до этого было ещё лет сорок как минимум. Но гордость и упрямство не позволили ей сбавить обороты и пойти на попятную.       — Да пошёл ты! — рявкнула она, толкнув его в грудь.       Она ожидала многого. Что Гарри снова взбеленится, наорёт на неё, повторно вдавит в стену… Но вместо этого он лишь криво усмехнулся и направился к столу.       — Как скажешь, — он взял бутылку и, отхлебнув прямо из горла, направился к лестнице. — Спокойной ночи, дорогая!       — Не называй меня так! И хватит пить!       Гарри даже не обернулся, и она услышала, как заскрипели ступени старой лестницы. А потом до неё донеслось уже со второго этажа:       — Прибереги свой командирский тон для своих подчинённых, а то я заткну тебе рот весьма интересным способом.       — Сволочь! — нервы Гермионы сдали, и она с силой швырнула стакан со стола в ближайшую стену.       Стекло зазвенело по полу, но это её ни капли не волновало. Единственное, что перфоратором сверлило её мозг, так это безысходность. Татуировку на руке уже начинало неприятно покалывать. Чем ближе к полуночи, тем сильнее будет боль. И особенность Гарри была в том, что он мог вынести что угодно. Иногда Гермионе казалось, что он вытерпит, даже если ему наживую будут отпиливать руку. Сколько раз она приводила его в себя после рейдов, сколько ранений и проклятий разной степени тяжести он словил за эти годы… не сосчитать. А вот ей уже сейчас вызванные клятвой предостерегающие ощущения доставляли ощутимый дискомфорт.       — Соплохвост! Упырь! Флоббер-червь! — бурчала она, направляясь к лестнице, мечтая превратить мужа в любое из этих существ.       Но, к сожалению, это не помогло бы избежать ненавистной в данный момент клятвы.       Гермиона влетела в спальню как вспышка выпущенного заклятья и намеренно громко хлопнула дверью. Пусть хоть чёртова дверь продемонстрирует ему степень её негодования. Он злил её, бесил, выводил из себя. Хотелось кричать, драться, вцепиться ему в волосы, в конце концов.       Ладно! К Мордреду все сантименты! Нужно просто сделать это быстро и лечь спать! А завтра, завтра она ещё покажет ему, кто такая Гермиона Грейнджер!