Тео и Райден едут в Верхнюю Климовку

«Посмотрев на мать, возьми дочь, посмотрев на отца, выходи за сына». — Внезапно приобретшая bi-positive звучание вятская мудрость. Утром Тео проснулся с радостным осознанием, что они, похоже, пережили ночь, не подвергнувшись трём главным лесным опасностям: лосям, медведям и беглым каторжникам. Спальные мешки к утру превратились просто в одеяла, так как несостоявшиеся туристы Никитины приобрели себе спальные места, которые обещали обогревать людей даже при температуре минус двадцать, так что при плюс двадцати они ощущались как пекло, но небрежно накинутые на совсем неодетого человека были терпимы. Райден ещё спал, растянувшись на животе и положив под голову руки, так как никаких подушек у них с собой не оказалось. Будить его не хотелось, но было сложно удержаться от того, чтобы хотя бы легко прикоснуться к его рельефной спине и проскользить вниз до изгиба поясницы. Уголки его губ дёрнулись и поползли вверх. — Хорошо, что я сразу догадался, что это не змея, — пробормотал он чуть хрипловатым голосом. — О, нет, у них нет шансов. Я тут всё проверил, когда мы собирались спать — сюда даже крошечный комар не смог бы залететь, не говоря уже о более крупных животных. Как удачно, что ты не спишь! У меня тут встал вопрос, который нужно немедленно обсудить! — Какое совпадение! То же самое хотел предложить, — рассмеялся Райден, придвигаясь ближе. Вопрос, видимо, был несложным, потому что его обсуждение завершилось довольно быстро, и Тео высунул голову из палатки, чтобы убедиться, что на их поляне не толпится группа школьников, пришедшая на экскурсию, или пара бабушек, собирающих лечебные травы, но рискующих наткнуться на гораздо более сильные впечатления, чем пижма и зверобой, произрастающие в одном месте. Никого не обнаружив, они выбрались из палатки и потянулись, осознавая, что одним из гарантированных воспоминаний этого отпуска будет то, что им постоянно приходилось вступать в контакт с холодной водой. Так как ничего похожего на кофейник или даже кастрюлю у них с собой не было, на завтрак подавали только воду, зажареный на мини-костре хлеб и яблоки. Решив не затягивать прощание с полюбившимся островком земли посреди неполюбившегося болота, они, как самые прилежные туристы, собрали по пакетам немногочисленные следы своего пребывания и, убедившись, что ни в палатке ни вокруг неё не осталось никаких улик, сложили своё временное жилище под бормотание Тео о том, что уроки Марии Кондо не прошли даром, и направились к машине, которая, на счастье, обнаружилась там же, где и была оставлена накануне. Путь до неё в этот раз выдался чуть легче, благодаря опустевшим запасам воды и продовольствия, однако кто-то всё же не смог сдержать причитаний по поводу того, что лес весьма недружелюбен к человечеству и всё время пытается за что-нибудь ухватить несчастных туристов. Проезжая дорога явно была только одна, так что решено было не включать навигатор, а вместо него слушать местную радиостанцию. Это сделало их гораздо более осведомленными о местных реалиях. Например, обнаружилось, что они успели нарушить закон, так как, оказывается, разведение костров было запрещено в связи с участившимися случаями лесных пожаров по вине беззаботных туристов. — Мы — преступники? — не веря своим ушам, в ужасе прошептал Райден. — Именно так. Я думаю, мы совершили примерно от трёх до пяти правонарушений, в числе которых неправильная парковка, купание в водоёме не сертифицированном для этого, пребывание на берегу без купальных костюмов и, возможно, даже наступление на редкий гриб. — Это… ужасно. Надеюсь, мы не подхватили никакую болотную болезнь? — Обычно тут такое не происходит, — улыбнулся Тео. — Максимум, волосы в темноте начнут светиться, но это даже хорошо: отличный, а самое главное, бесплатный, спецэффект для нашего номера. — Это стоило таких рисков? — усомнился Райден. — Определённо. Мне всё понравилось. Ты тоже не сможешь этого не признать, если немного заглушишь свою канадскую законопослушность. Мы такие дерзкие и ходим по краю! Я был в шаге от того, чтобы ехать по этой лесной дороге непристёгнутым! — Давай всё-таки не будем переходить черту, — обеспокоенно сказал его менее склонный к авантюрам муж, глядя, как за окном, на скорости десять километров в час, проносится дикий пейзаж. — Ничего не могу с собой поделать, мои гены странно ведут себя в этой среде. Я становлюсь совершенно неотличим от местных жителей. Всё во мне: поведение, мысли, внешность, даже произношение, становится похожим на них. — Э-э-э-э, не совсем всё. — Ну, попробуй найти отличия! — Тео сделал радио громче, чтобы послушать интервью с человеком, который заблудился в лесу и был спасён через девять дней, и попытался повторить его фразу: «И не знаю, как так вышло-то. Больно далёко я зашёл в этот раз. Иду и не знаю, волокчи ведро с ягодами дальше с собой или уж бросить». — Ну, как? — Очень похоже. У тебя талант. Ничего страшного, что у тебя своеобразные «б», «д» и «ч» — так даже лучше. — Хигги! Это, между прочим, очень непросто! Зато я знаю, что такое «больно далёко». Это то же самое, что «очень далеко». — Так ты ещё один иностранный язык знаешь, оказывается? Поразительно! — Вот именно! Так, не мешай мне слушать, я должен узнать, бросил он ведро, в конце концов, или нет — такой саспенс! И всё шло хорошо ровно до того момента, когда на одном из небольших, но коварных и ухабистых спусков, педаль тормоза внезапно как-то слишком легко ушла в пол, а машина беспрепятственно покатилась вперёд под звуки вдруг завывшей предупреждающей сирены прямо в салоне автомобиля. Сильно разогнаться она не успела, но останавливалась с неохотой, так что, в конце концов, водитель просто дёрнул ручку на нейтраль, ручник вверх и выдернул ключ. — Без паники, — сказал Тео почти не дрогнувшим голосом, — уверен — ничего страшного не случилось, — он повернул ключ зажигания и раздался тот же леденящий кровь звук, похожий на вопль раненого бизона, — может, подождать, а потом перезапустить? А пока отвлечёмся и поиграем в слова. Fuck. Тебе на «k». — Kryptonite. Что будем делать, если она сама не починится? — Equivocalness. Ну, у нас есть навыки жизни в лесу и небольшой запас продовольствия… Протянем сколько-то времени. Я не уверен, что на этой дороге часто встречаются попутчики. — Schizophrenia. Нам уже пора учиться охоте на диких животных? — Antidisestablishmentarianism. О, кажется, я всё-таки паникую. Давай звать на помощь. — Вызовем эвакуатор? — предложил Райден. — Здесь же связь есть? Посчитав идею за вполне достойную, Тео нашел в интернете номер организации, которая громогласно заявляла, что спасёт из любой ситуации и работает по всей области, даже если вас занесло в какие-то наиболее удаленные от цивилизации дороги. Тео терпеливо слушал вежливый женский голос, улыбался, кивал и несколько раз повторил фразу: «да, конечно». Потом было много минут томительного ожидания, дурацкие мелодии при переключении с одного оператора на другого, и, наконец, буркнув: «Спасибо и вам всего хорошего» он повесил трубку и объявил: — Мы сто тридцать пятые в очереди. Или вторые… я так и не понял, потому что говорил с пятью разными людьми. Время варьируется в промежутке между двенадцатью и шестнадцатью часами, но мне кажется, что и нижняя граница звучит не очень воодушевляюще. Если мы найдём источник воды и снова поставим палатку, наверное, можно и подождать… — Это абсолютно исключено! — неожиданно резко ответил Райден. — Почему это? — Мы перекрыли дорогу! Тео, так нельзя, кому-то может понадобиться проехать! — Ты прав. Это оживлённая магистраль, не будем создавать пробок. Что? Да тут один мотоцикл в сутки проезжает! — Но и ему нужно проехать! — Ладно. Весь день здесь торчать — это, правда, так себе развлечение, особенно, если учесть, что у нас кончается антимоскитный спрей. — И какой у нас план? — Ну, у меня всего два местных номера… Как думаешь, кто нам может помочь: бабушка или Светка? — Я бы не хотел беспокоить ни одну из них, но наверное, будет правильно сообщить владелице о поломке машины? — А давай ты ей сообщишь? Тебя она не убьёт. По крайней мере, не сразу. — Тебя она дольше знает, а я не люблю расстраивать женщин. — Хорошо. Я, конечно, женщин расстраивать обожаю. — Тео глубоко вздохнул, набрал номер и, когда Светлана ответила, быстро сказал: — Тут Райден хочет тебе что-то сказать. — после чего пихнул телефон мужу. — Привет, Райден, — беззаботно пропела госпожа Никитина. — Что случилось? Там в багажнике есть канистра, до заправки дотянете. — Мы ездили с горючими веществами в багажнике? Э-м-м, окей. Знаешь, тут проблема… Тебе лучше это услышать, — он сел в машину и повернул ключ в зажигании. Сирена, как ни в чём не бывало, снова завыла. — Вот. Это так и должно быть? — Со мной она обычно так не здоровается, — голос Светки стал взволнованным. — А на панели что-то горит? — Да. Brake. Так это тормоза! Тут что-то не так с тормозами. — У неё повреждена прокладка между рулём и сиденьем! Ну и ты прав: с тормозами тоже беда. Вы далеко от деревни? — Восемьдесят километров по трассе и ещё примерно три — в лес. Я могу прислать координаты. — Присылай. И передай своему мужу, чтобы больше ничего не ломал! — Он не ломал, она сама. — Ну, конечно же, сама! Ждите. Райден отправил геолокацию и сел на капот. — Нам сказали ждать. — Сколько? — Неизвестно. — Меньше шестнадцати часов? — Адора, мне, действительно, ничего не известно о временных рамках. — Можно пойти пока грибы собирать. — Отличная идея, но это уже было. — Ты прав. — Тео помолчал минуту, потом улыбнулся и спросил: — Ты думаешь о том же, о чём я? — Вполне возможно? — Репетиция! Мы можем вспомнить поддержки! — Хм… да, я думал именно об этом. Вскоре выяснилось, что просёлочная дорога с двумя довольно глубокими колеями не позволяет обеспечить достаточную устойчивость, и Тео быстро решил, что не хочет ни сам подвернуть ногу, ни уронить Райдена, поэтому репетиция прекратилась, едва начавшись. — То есть, она не сказала: «Я вам напишу, как станет что-то известно»? — Нет. — Наверное, хочет, чтобы мы позвонили и сами спросили? — Вряд ли. — Отправь ей ненавязчивое сообщение… Например, знак вопроса. И сердце. И подпиши, что это от тебя. — Я не буду этого делать. — Тогда отправь ей селфи с вопросительным выражением лица. — Нет. — Как насчёт фото топлесс с немым вопросом? — Но она же может сделать то же самое с немым ответом. — Нет, вряд ли. — не очень уверенно сказал Тео. — Ладно, будем просто ждать, пребывая в неизвестности. Когда отчаявшиеся путники уже начали изнывать от жажды и изнеможения, а в большей степени, всё же от скуки, послышался обнадёживающий шум мотора. Господа Ли вышли на дорогу и замахали руками, чтобы поприветствовать долгожданную спасительницу или спасителей. Красный внедорожник громко просигналил им ответное приветствие и затормозил, не доехав пяти метров до места крушения. Тео уже собирался броситься вперед, чтобы закружить Светку в благодарственных объятьях, да чего уж там, он готов был это провернуть даже с господином Никитиным, хотя от него могли последовать некоторые возражения, однако, из машины вышел совершенно другой человек, появления которого он уж точно никак не ожидал. Всё его красноречие куда-то пропало, а сам прибывший невозмутимо кивнул головой и полез в багажник, по всей видимости, чтобы достать ящик с инструментами. — Не скажу, что рассчитывал на аплодисменты, — улыбнулся Дмитрий, приближаясь к застывшим посреди дороги людям, — но рот можно и не так широко открывать, тут и шершни водятся. — Что ты тут делаешь? — наконец вышел из ступора Тео. — Привет, — поздоровался Райден. — Привет. Светка позвонила. Ума не приложу, откуда она взяла мой номер, но она почти со слезами в голосе умоляла меня приехать и спасти двух незадачливых туристов от голодной смерти в глуши Кировской области. — Почему из всех людей в Верхней Климовке она решила позвонить именно тебе? — поинтересовался Тео, а, когда Дмитрий невозмутимо пожал плечами и принялся отвечать, понял, что сказал это вслух. Как выяснилось, Дмитрий Голованов, по его собственным скромным представлениям, является одним из лучших автомехаников в области и даже имеет во владении свой собственный автосервис, в котором начинал работать в далёком две тысячи десятом году в должности простого автомеханика. Дальше шло описание везения господ Ли, благодаря которому сам Дмитрий оказался в Климовке, да и к тому же ещё не всё позабыл о своей первоначальной профессии и, как человек исключительно добрый и отзывчивый, согласился им помочь. Попутно спаситель удостоверился, что его не ввели в заблуждение с индикатором ошибки на приборной панели и со вздохом полез под капот. — Э-э-э-м, Дмитрий? Тебе как-нибудь помочь? Голованов выглянул из-под машины и усмехнулся. — Ага, помоги. Бери съёмник, облицовку там сними у педалей, крышку блока предохранителей и воздуховод — тоже. Там потом только поперечина каркаса безопасности на тормозе останется. Ну, ты вилкой и выдавишь головку толкателя. — Какие… чёткие инструкции. Всё очень понятно. Только хотел уточнить: где брать этот съёмник? — Надо же, ты перестал понимать шутки. Отойди и не трогай ничего. Я не хочу, чтобы мне на лицо внезапно вылилась тормозная жидкость, она вредна для чувствительной кожи. Он снова скрылся под машиной, но вскоре выбрался и увидел, что Тео и Райден стоят чрезвычайно близко к нему, видимо, намереваясь мгновенно принять меры, если его всё-таки зальёт техническими жидкостями. — Хм, что-то мне эта картина напоминает. — Что? — Да так, фильм один, вы его вряд ли видели. Там про автомеханика и спасённых им людей, которые очень хотели его отблагодарить. — Голованов! — Тео почему-то покраснел примерно на двадцать тонов. — Мне нужна тряпка. Снимай футболку, — не став развивать тему, сказал Дмитрий. — Да стой ты, я опять пошутил! У меня есть тряпки в машине. А впрочем, если сильно хочешь, то снимай. Вам не кажется, что тут жарко? — What. The. Actual. Fuck, — в ужасе и изумлении прошептал Тео. — Это не может происходить в реальности. — Да, конечно, не может. Успокойся уже! — Дмитрий расхохотался, но почему-то подмигнул, прежде чем сказать: — Гидропривод тормозной системы разгерметизировался, но, похоже, на трубке пока только трещина. Сейчас попробуем долить тормозухи и поехать. Из леса выедем, проверим, как тут дела. Спустя ещё несколько минут томительного ожидания, в ходе которого с уст Дмитрия не слетало практически никаких цензурных слов, он закрыл капот, ещё раз заглянул под машину, вытер руки полотенцем и сев на водительское сиденье, повернул ключ зажигания. Кроме шума двигателя, никакие посторонние звуки не огласили окрестности, и все смогли выдохнуть с облегчением. — Не стоит благодарности, — великодушно объявил Голованов. — Сколько мы тебе должны? — деловито поинтересовался Тео. — Двесьти пятьдесят тысяч рублей восемьдесят копеек, — ответил Димка, закидывая ящик с инструментами обратно в свою машину. — Ты где такие цены видел? Тебе придётся подождать пока я продам дом. То есть, сначала куплю дом, а потом продам. — Надеюсь, мне не придётся ждать лет шестнадцать? Ты, Тео, вообще перестал понимать русский язык. Разве не ясно, что мой ответ значит, что ты мне ничего не должен? — Но ты в такую даль ехал… — нерешительно сказал Тео. — И даже не двенадцать часов пришлось ждать… Может, мы всё-таки сколько-то заплатим? — Щербаков, мне как ещё повторить, чтобы до тебя дошло? — Димка возмутился такому недоверию силе своего альтруизма. — Не нужны мне твои деньги. — Тогда, может, придёте на ужин? — сказал вдруг Райден. — В узком кругу. Я буду готовить. — Ты уверен? — покосился на мужа Тео. — Да, конечно. Я могу приготовить вок… только он, наверное, будет не в воке. — Звучит… заманчиво, — протянул Димка, — я подумаю. Насколько там узкий круг? — Пятиугольник, скорее всего: мы, бабушка, ты, Светка, — сказал Тео, поместив Елизавету Павловну для надёжности между собой и Головановым. — Только Светлана пока об этом не знает, — добавил Райден, — но она лёгко соглашается на приглашения. — Ничего не обещаю, — пожал плечами Димка. — Во сколько? — В семь? — Тео посмотрел на Райдена выразительно спрашивая взглядом сколько времени ему понадобиться на готовку, а потом кивнул и более уверенно добавил: — В семь. — Мгм, — неопределенно сказал гипотетический гость. — Сейчас едьте за мной, там почти у выезда на трассу будет поляна, остановимся, посмотрим, что со шлангом творится. Если всё более-менее, едем следующие пять-десять километров. Понятно? Господа Ли синхронно кивнули и сели в машину, снова с наслаждением не услышав ставший почти родным рёв сирены. И так, всего с десятью остановками, на каждой из которых Димка выносил вердикт, что «Да, вроде, норм, совсем не убьётесь», они доехали до Верхней Климовки, где их уже поджидала странная компания из Светки, Елизаветы Павловны и кота, которые устроились на лавочке возле дома и, по всей видимости, оживлённо обсуждали произошедший инцидент. — Что я вам говорила про машину и правила? — поинтересовалась Светка вместо приветствия и объятий. — Я ничего не делал, — уверенно произнёс Тео, спрятавшись за спину Райдена, — У тебя с тормозами и так проблемы были. — Если у меня ещё и подвеска теперь не в порядке… — начала угрожающе наступать на них Светка. — Голованов, что у меня с тормозами и подвеской? — Тормозов у тебя, Степанова, нет, а подвеску я не смотрел. И вообще, я не на работе. Вот тебе тормозная жидкость, доливай и езжай в ремонт. Но вряд ли тебе Щербаков что-то сломал, на это время нужно. — Я не Степанова, — вздохнула Светка, признавая правоту его слов. — До сервиса-то дотяну? — Ну и он не совсем Щербаков, что не помешает кому-то из вас дотянуть до сервиса. Всё, пока. — Дмитрий унёсся, так и не сообщив, бронировать ли для него место за столом. Светка ещё немного попричитала, сообщила, что ей нужно будет как-то снять стресс ближе к вечеру, а это значит, что от приглашения она и не думала отказываться, хотя, кажется, никто не успел ей его озвучить. Затем она схватила под локоть слабосопротивляющегося Тео и заявила, что не собирается ехать в сервис в одиночестве, а он, как виновник если не всех поломок, то их части так точно, просто обязан составить ей компанию. Райден успел вовремя среагировать и последовать за ними, так как неожиданно понял, что продуктов пригодных для приготовления лапши в доме Елизаветы Павловны до смешного мало, а ассортимент местного магазинчика оставляет желать лучшего. Сама Елизавета Павловна так толком и не поняла, что вообще происходит, о каком ужине идёт речь и куда все так резко исчезли, поэтому почесала кота за ухом и, тяжело вздохнув, отправилась прибирать в доме, где, по всей видимости, к вечеру ожидается очередной приём гостей.

***

— Свет, передай хлеб, пожалуйста, — попросил Дмитрий, который сидел от неё на почтительном расстоянии. Госпожа Никитина выполнила просьбу, едва не заехав локтем в глаз Тео, который в последнее мгновение увернулся от манёвра. — Дим, как дела-то у тебя? — спросила бабушка, — Сто лет тебя не видела. На выпускном толком не поговорили. Я уж думала, забыл ты про нас совсем. Молодец, что пришёл. И спасибо, что моим помог, а то сгинули бы они в каком-нибудь болоте. — Это была дорога, — попробовал возразить Теодор, а потом махнул рукой и добавил: — Да, спасибо тебе ещё раз. — Сколько благодарностей сразу — не унесу. Я в порядке, Елизавета Павловна. Вы сами как? — Да как я? — пожала плечами бабушка. — Вон, внук соизволил явиться впервые за много лет, канаву вырыл. А в остальном — всё так же. Не молодею, к несчастью, но и совсем развалиной себя не считаю. Ты, я слышала женился? На городской какой-то. — Было дело. Недолго, правда. В разводе я. Не то, что ваш внук — образец примерного семьянина. В этот момент Елизавета Павловна почти натурально закашлялась и прокричала в сторону кухни: — Дениска, тебе помочь?! — Нет, ба, я в порядке! — отозвался Райден. — Скоро будет готово. — Да успокойся, он знает. — сказал Тео. — Ох, Дима, да, удивил он меня! Не Щербаков я, говорит, более! Я не знала, что и думать! В деревне-то у нас такого чуда отродясь не было. — Насколько ты знаешь, — поправил её внук. — И вообще, как же я тогда? — Тебя сюда завезли, — безаппеляционно заявила Елизавета Павловна, и все изо всех сил попытались сделать вид, что это не прозвучало так, будто речь шла о чуме. — Был поражён не меньше вашего, — усмехнулся Димка, — Вот от кого от кого, а от Тео никак не ожидал ничего подобного. — Хигги, тебе нужна помощь?! — закричал уже сам Теодор. — Я через минуту приду! Перестаньте мне кричать! — прокричал Райден. — Ну и как вам зять? — светским тоном спросил Димка. — Одобряете выбор? — Да, Денис у нас парень хоть куда. Умный, вежливый, ещё и помощник-то какой. Просто мечта, а не внук. — Я очень рад, что исполнил твою мечту об идеальном внуке хотя бы таким причудливым образом, — сказал внук, который был не мечтой, а суровой реальностью. — Так, освобождаем место для гвоздя программы! На этой счастливой ноте, в комнате показался Райден с довольной улыбкой и большой сковородой в руках. — Ох, красота-то какая! — восхищённо проговорила Елизавета Павловна, глядя на установленное посреди стола, всё ещё слегка шипящее и исходящее паром и запахом специй, блюдо. — И совершенно нормальная и понятная еда! — И вот что тебе было непонятно в моих кабачках и свёкле? — поинтересовался Теодор. — И если тут всё такое привычное, не перечислишь классу ингредиенты? — Не понятно было, почему ты проигнорировал процесс их приготовления, — задумчиво ответила бывшая учительница, — А, касаемо данного блюда, тут всё выглядит весьма аппетитно, а самое главное — прожарено. — Спасибо, я постарался учесть местные реалии и не положить слишком много специй. Надеюсь, со всеми всё будет в порядке, — оптимистично сказал Райден, раскладывая еду по тарелкам. — Ну, если Тео захочет ещё что-нибудь сказать, то за него не ручаюсь, а я вот точно буду в полном порядке, — вмешалась Светка. В порядке, как ни странно, довольно долго были все. Бабушка пару раз пожаловалась, что с такой длинной лапшой немного сложно справляться, но потом освоила технологию и перестала предлагать в следующий раз порезать её на трёхсантиметровые отрезки. Райден пообещал научить её есть палочками и, вместо того, чтобы начать сокрушаться, что она для этого стара, да и навык какой-то сомнительной полезности ей предлагают освоить, она только выразила обеспокоенность, что до их отъезда времени не хватит. — Да он кого угодно за два вечера обучит, не будь он Денисом! — пообещал Тео. Его муж только кивнул и тут же подсел ближе к Елизавете Павловне. Светка тоже пожелала усовершенствовать это умение, чтобы после очередного суши-подвига Олега не есть его произведения вилкой, а то и руками. Дмитрий же спросил: — А почему это твой муж вдруг Денис? — О, это долгая история, — вздохнул Тео. — То есть, о чём это я? Вся история начинается и кончается на том, что бабушка имеет своё экспертное мнение о том, как кого зовут. — А ты вообще, Фёдор, помалкивай, — буркнула Светка, — нехорошо так про старших говорить. Елизавета Павловна даже замерла с куском курицы, который она пыталась удержать палочками. Что-то странное творилось в этом мире, от чего ей не хотелось больше ругать Светку, ставшую вдруг заступницей пожилых людей, ни за глаза, ни в лицо. — Никитина, — сощурившись протянул Тео, собираясь ответить что-то ёмкое и язвительное, однако, поймал себя на мысли, что, и правда, немного виноват в том, что девушка проторчала большую часть дня в автосервисе, поэтому резко повернул на сто восемьдесят градусов и спросил: — Олег мне ничего не передавал? Светка согласно кивнула и полезла в сумку, откуда, после небольшого копошения, извлекла флешку. Теодор удалился к ноутбуку и вскоре объявил, что хватит уже сидеть и прохлаждаться, пора приниматься за дело. Голованов было решил, что его тайно заманили с целью привлечь к ремонту крыши или другим хозяйственным делам, которыми он и так уже который день занимался в родительском доме, но Светлана поспешила его успокоить, что имеется в виду «всего лишь» подготовка к шоу. В том, что его самого никто не планирует вовлекать в данное мероприятие, Димку предупредить как-то подзабыли, и опомнились только тогда, когда поймали его на полпути к выходу. — Голованов, нам нужен объективный зритель! — безапелляционно заявила Светка, таща его на стул в углу комнаты. — А то эти двое мне так голову заморочили, что я начала думать, будто в нашем выступлении есть смысл, а это далеко не факт! — И я совсем не обиделся, — сказал Тео, отодвигая в сторону диван. — Твой муж, к слову, приложил руку к нашему номеру, так что твоя критика распространяется и на него тоже. — Мой муж тоже попал под ваше дурное влияние! Один Димка с холодной головой остался и сразу заявит, что мы творим бессмысленную… — она оглянулась на Елизавету Павловну и быстро закончила: — бессмысленную череду туманных образов, завёрнутую в танцевальную форму. — Именно такими словами объявишь наш номер во время конкурса. Запиши где-нибудь, чтобы не забыть ничего. Так, кажется, места уже достаточно? — Если разобьёте мне опять что-то… — хотела было начать угрожать бабушка, но только махнула рукой и начала убирать со стола. — Не буду смотреть, а то потом неинтересно будет. — Мы будем осторожны, — успокоил её Райден, однако полной уверенности в голосе не было, хотя это вполне можно было списать на канадский акцент. — На сцене 20-сантиметровый… что-то там… кого-то там, — объявила Светка. — Бессмысленная череда неясных образов, завёрнутая в танцевальную форму. Исполняется при посторонних впервые. Могут быть жерты и разрушения. — Какое у вас... интересное название, — отметил Дмитрий. — Сами придумывали или кто подсказал? — На самом деле, это 11,4-сантиметровый рефрактор Фитца, — как будто объяснил Райден. — А-а-а, — разочарованно протянул Голованов. — Тот вариант лучше был. — И я о том же, — согласилась Светка. — В общем, мы, похоже, вот то, что Райден сказал. Смотрите и трепещите! С этими словами она слегка приглушила свет в комнате, а Тео нажал несколько кнопок на ноутбуке, после чего по дому начали разноситься звуки музыки. Репетиция не шла гладко. Вернее, она почти ни разу не шла подряд дольше пятнадцати секунд. Три взрослых человека начали бегать по комнате, хватать друг друга за разные части тела и подкидывать в направлении потолка, что было чревато гулким стуком и вопросом со стороны единственного зрителя: «А это было запланировано?», «Света, я не ожидал увидеть у тебя такую растяжку… а-а-а-а… сочувствую» и, наконец: «Я давно не общался с Елизаветой Павловной, но уверен, что те фотографии на стенах ей очень дороги, наверно не стоило их цеплять». Сама же бабушка старалась не смотреть на них, как не смотрят прямо на солнце, чтобы не ослепнуть, а только время от времени хваталась за сердце, слыша очередное позвякивание или глухой удар и бормотала: — Им невысоко падать, ничего страшного не случится. Фёдор со Светой, вон, в шесть лет с сеновала спрыгнули с простынёй вместо парашюта, и ничего, в навоз приземлились, мы все испугом отделались. — Вы бы держались подальше от моего угла комнаты, — обеспокоенно просил Дмитрий. — А то не хватало ещё, чтобы мне на колени кто-нибудь упал, — и уже более задумчиво добавлял: — Не хватало. Очень не хватало. И если Тео, по мере сил, пытался следить за хореографической составляющей и смысловой нагрузкой будущего выступления, то Светлана вдруг проявила себя в несвойственной ей роли блюстителя нравов и требовала, чтобы двое остальных участников труппы прекратили целоваться каждый раз, когда их лица оказываются в непосредственной близости. Райден извинялся и объяснял, что это вышло случайно, а режиссёр утверждал, что это не считается, так как длится меньше пяти секунд. Зритель уверял, что ничего страшного, и он не сильно шокирован, но рекомендует вырезать эту часть из финальной версии. Бабушка всё-таки вскоре подсела к нему и поделилась впечатлениями. По её уверениям, ей трудно абстрагироваться и не думать, что Фёдору всё ещё лет шесть, и он тут со Светой опять устраивает какой-то безумный балет, завернувшись в шторы. Её собеседник усомнился, что этих людей можно перепутать с детьми, так как они заняли собой весь объём помещения, на что двое бывших подающих надежды юных танцовщика хором воскликнули, что вовсе они не толстые, и вообще, ты видел этот пресс?! Дмитрий не видел, но выразил готовность посмотреть, если настаивают. Также он предложил сделать фотографии на память — исключительно ради Елизаветы Павловны. Она предложению обрадовалась, только попросила внука обратно надеть футболку. Репетиция прервалась для короткой фотосессии, а потом фотографирование как-то само собой продолжилось и дальше, но уже в движении. Участники шоу неожиданно для самих себя преисполнились энтузиазмом и принялись обсуждать каждое движение, которое было чревато травмами, жаль только, что об этом они узнавали уже после падения или удара. Концепция танца претерпела некоторые изменения, в результате которых было заметно сокращено количество поддержек и увеличено число переходных элементов, где они просто ходили, взявшись за руки и изображая живую волну. Часа через полтора, тяжело дышащие после первой удачной попытки продемонстрировать весь номер без пауз, они вышли на поклон и задали животрепещущий вопрос: — Ну, как? Что-нибудь понятно? — Это было… шумно, — вынес вердикт Дмитрий. — Вы прекрасны, друзья мои, — продолжал нахваливать он, почему-то уходя от прямого ответа. — Я давно не видел ничего столь… вдохновляющего и животрепещущего. — А та часть про бурное прошлое Климовки? — вопрошал самокритичный режиссёр. — Она довольно сложная. Неужели и там можно ухватить основную идею? — Там особенно, — кивнул Голованов. — Там всё было такое… бурное… и буквально всё — в прошлом. — Не… преувеличивай. Не было у нас ничего такого! Тут всё про деревню в настоящем и про её светлое будущее! — Я, кажется, так и сказал… О, господи, уже столько времени! Мне же срочно надо домой! Ребят, вы лучшие, правда, но мне надо… э-э-э прочитать инструкцию о том, как правильно писать отзывы на самые неординарные, но от этого не менее восхитительные номера! — Жди, я с тобой! — воскликнула Светка. — У меня к тебе пара срочных вопросов… по машине. Она переобнимала всех на прощание и похвалила Елизавету Павловну за явный прогресс в палочкодержании. Голованов поблагодарил Райдена за еду, а Тео просто пожал руку. Сами господа Ли отправились приводить в порядок то, что осталось от некогда жилого помещения, а бабушка объявила, что утомилась и перенервничала, поэтому намеревается прилечь, отдохнуть, что означало — в уборке она не будет принимать никакого участия. Никто, впрочем, и не настаивал. Оба Ли, без особого желания и еле перебирая ногами, сходили до ледяной бани, а потом вернулись в дом, где тут же вырубились от переизбытка эмоций и недостатка сил. Оставшийся никем не замеченным ещё один невольный зритель выступления отделался сдержанными аплодисментами, недовольно помяукал на тему того, что ему не давали спать весь вечер, пожелал всем обитателям дома спокойной ночи и, благодаря наступившую тишину, свернулся в клубок на холодильнике.