***
Антонио Федеричи, активно жестикулируя, шёл впереди, и Вики едва успевала за его широкими размашистыми шагами. Диакон был довольно высоким, и она, даже будучи в своих любимых сандалиях на платформе, едва доставала ему до плеча. — Я подумал, вам будет интересно узнать об истории замка! — с энтузиазмом воскликнул молодой священник и пустился в долгие пространные описания того, когда было построено это величественное здание, при каких монархах оно длило свой век, через какие перипетии прошло, и завершил своё повествование тем, что подробно объяснил, какие объёмы средств на него тратятся в настоящее время, и какие виды работ тут проводятся, чтобы поддерживать этот памятник архитектуры в надлежащем состоянии… Он двигался так быстро, что она совершенно не поспевала ничего как следует разглядеть, и уж тем более насладиться поистине неповторимыми видами, которые открывались с самых высоких точек здания. На любой уточняющий вопрос Федеричи немедленно начинал сыпать изобилием дат и фактов, которые, по его мнению, были абсолютно необходимы для того, чтобы качественно вникнуть в дух сего сооружения. Под конец этой импровизированной экскурсии Вики уже ни капли не соображала, что он говорит, а голова буквально разрывалась от не умещающейся в неё информации. Единственным моментом, когда она испытала мимолётное облегчение, было знакомство с соколами, которых здесь разводили в дань сохранения древней традиции — охотничьего хозяйства, призванного обслуживать средневековых хозяев замка. Невысокий щуплый сокольничий, с толстой кожаной перчаткой на руке, весело подмигнул ей и снял с птицы, сидящей на его предплечье, небольшую шапочку с тесёмками. Чёрный сокол начал сразу же оглядываться по сторонам, пытаясь понять, где он находится, и сокольничий, резко подбросив его в воздух, отошёл от зрителей на приличное расстояние, чтобы они имели возможность полюбоваться на хищную птицу в деле. А затем началось что-то невообразимое… Мужчина начал вертеть над головой чучело какой-то небольшой птички, привязанное к длинной верёвке, и постепенно делал им всё бо́льшие круги. Сокол, за это время поднявшийся довольно высоко — так, что превратился практически в незаметное пятнышко в голубой вышине, вдруг резко спикировал вниз и уже практически вцепился в приманку, как вдруг дрессировщик неожиданно дёрнул за верёвку в противоположном направлении, уводя добычу в сторону. Вики чуть не подпрыгнула на месте, когда сокол, мгновенно развернувшись в воздухе, метнулся за целью, отставая от неё буквально на дюйм, и уже тихонько взвизгивала от восторга каждый раз, когда птица описывала в воздухе немыслимые пируэты, которые заставлял её проделывать сокольничий… Реакция пернатого хищника была просто фантастической — как бы ни был быстр человек, сокол буквально «висел на хвосте» у своей добычи, угрожая вцепиться в приманку в ту же секунду, как только тот потеряет бдительность. Она пыталась было потеребить Антонио за рукав, заглядывая ему в глаза, чтобы поделиться своим восхищением, но тот стоял, сложив руки на груди, с таким самодовольным видом, будто это он, а не сокол проявлял сейчас чудеса изворотливости. И лишь в самом конце представления, когда чучело немного замедлило своё верчение в воздухе, и дрессировщик разрешил птице схватить свой заслуженный трофей, Федеричи соизволил лениво хлопнуть пару раз в ладоши со словами: «Perfetto, perfetto…» А когда они закончили осмотр замка, дойдя до самого выхода, и он, близко наклонившись к ней и обдав запахом нездоровых зубов, предложил перекусить где-нибудь в одном из кафе по пути — ей окончательно стало ясно, что она не сможет переключиться на диакона ни при каких условиях. Всю обратную дорогу Вики никак не могла отделаться от непрекращающегося, необъяснимого ощущения следящего за ней взгляда ясных серо-голубых глаз — таких же пронзительных, как у сокола, который неумолимо и хладнокровно вцепился в пойманного голубя. — Фальконе… — прошептала она тихонько, отвернувшись к окну — словно стараясь попробовать на вкус свободную, хищную и свежую, как ветер, энергию Геральда. С облегчением распрощавшись с Федеричи и с трудом выдавив из себя согласие на следующую экскурсию, она ввалилась в свою спальню, бухнулась на кровать, не снимая обуви, и уставилась в потолок. Руки Геральда, нежно скользящие вверх по икрам… Задирающие платье до самых бёдер… Его взгляд снизу вверх — плотоядный и в то же время вопросительный, когда он молча читает в её глазах ответ… То, как его горячие губы медленными поцелуями движутся по внутренней стороне бедра, и чуть царапающая кожу небритая щека… И с каким жарким вздохом-стоном он захватывает всем ртом шёлк трусиков между ног, невзирая на её слабые попытки отодвинуться. Мастурбировать, представляя себя в его объятиях, было самой сладкой и мучительной пыткой, которую она только могла себе вообразить. А когда он был рядом, она изо всех сил пыталась не выдать себя, опуская глаза к полу и стараясь не смотреть на его бицепсы под сутаной. Она прекрасно помнила, как он выглядит без своего одеяния — стоило ему только один раз заглянуть к ним домой во время пробежки — глубоко и часто дышащему, в серой футболке с мокрыми пятнами пота на спине и груди, в шортах выше колена, демонстрирующих мускулистые ноги… До этого случая Вики даже не задумывалась о том, что священник может заниматься спортом, как все обычные люди. Что он встаёт рано утром, чтобы сделать семикилометровый круг по парку, что на его предплечьях играют стальные жгуты мыщц… И совершенно не ожидала, что, когда он повернётся спиной, то её просто прошьёт насквозь невыносимо эротичным контрастом между шириной его плеч и узостью крепких бёдер. «Нельзя». Это слово преследовало её ещё не один год после того, как она впервые ощутила к нему сексуальное влечение. Нельзя — потому что маленькая, нельзя — потому что священник, нельзя — потому что он намного старше, нельзя, нельзя, нельзя… И сейчас, когда она снова столкнулась с одним из самых невыносимых «нельзя», которое было буквально написано в его холодном гневном взгляде, то влечение, как назло, начало только нарастать. И изводило её почти все ночи напролёт, не проходя даже после того, как она жарко дёргалась в оргазме, кончая с его именем на устах.***
Ещё одна скучная, суетливая, бессмысленная поездка в обществе Федеричи, отчаянные попытки Вики смотреть и дышать в сторону, лишь бы избежать этого тошнотворного запаха, и бесконечное недоумение при виде одной из девушек, ехавшей вместе с ними в автобусе, которая заигрывала с молодым священником так увлечённо, будто он представлял собой заветный предел её мечтаний. Внешне он был вполне неплох… И, судя по всему, вовсе не страдал от недостатка женского внимания. Но от одной мысли о прикосновении его рук, а уж тем более губ, Вики немедленно начинало жестоко мутить. Злость на Геральда за подобную подставу постепенно разъедала мозг, и к моменту назначенной встречи она уже неоднократно прокрутила в уме с десяток упрёков и ругательств, ни одно из которых, конечно же, так и не посмело покинуть её рта, как только она увидела, как его торс медленно разворачивается к ней, демонстрируя блестящий крест, висящий на груди на широкой золотой цепочке. Как заворожённая, она так и продолжала смотреть на него, всё то время, пока Геральд шёл по направлению к ней по длинной дорожке из тёмно-красной плитки, и взгляд её опускался всё ниже, наконец остановившись на крае его сутаны, касающейся пола и скрывающей кончики его ботинок. — Ну, как ты, малышка? — услышала она вдруг настолько не вяжущуюся с прошлым их общением фразу, что ей даже пришлось замереть на пару секунд, чтобы хорошенько осмыслить, что этот вопрос предназначался именно ей. — Всё в порядке, дядя Джеральд… — пробормотала Вики совершенно на автомате, не задумываясь, и лишь после этого до неё дошло, с какой заботой и беспокойством он на неё смотрит. — Пойдём… Прогуляемся. Он мягко взял её за плечо, увлекая за собой, и по её спине пробежала резкая волна неожиданной дрожи — его тело внезапно оказалось слишком близко, а тёплая ладонь, остановившаяся между лопаток, обжигала не хуже раскалённого клейма, из-за касания которого она уже даже и не соображала, куда и зачем он её ведёт. Позади церкви, во дворе, был разбит небольшой сквер с огромными кустами кремовых роз, и в воздухе стоял густой дурманящий аромат цветов. Они уселись на нагретую солнцем тёмно-коричневую скамейку, и Вики в то же мгновение с ужасом ощутила, что трусики предательски липнут к влажной промежности. Смотреть Геральду в глаза, прекрасно понимая, что именно сейчас между ног сочится тягучая смазка, а вульва тяжко набухла и ноет от вожделения — казалось каким-то странным, мазохистическим удовольствием… «Я хочу тебя…» — крутила и крутила она без конца в уме одну и ту же фразу — всё время, пока он говорил что-то про запланированную поездку на озеро Комо, объяснял, что добраться туда будет проще всего на поезде, предлагал ей самой выбрать наиболее удобный день… И, сама от себя не ожидая, решительно отказалась, соврав, что познакомилась здесь с двумя девчонками из Штатов, которые приехали с родителями в отпуск, и ближайший уикенд собирается провести в их обществе. Уж лучше так, чем изнывать от тоски, выслушивая бесконечные нудные монологи в исполнении Антонио Федеричи, втихаря желая ему если не скорой смерти, то хотя бы затяжной ангины с полной и безвозвратной потерей голоса. — Ну что ж, тогда я очень рад за тебя, Вики… — произнёс Геральд, привычно занижая тембр в конце фразы, и девушка вдруг встрепенулась, почуяв что-то неладное. — Я тут как раз взял себе небольшие выходные, чтобы иметь возможность немного отдохнуть на природе… Но, раз уж ты нашла себе хорошую компанию, тогда и вопрос исчерпан. — Аааа… Нет, подождите, дядя Геральд! — её собственный голос показался ей каким-то визгливым и неестественным, но ей было уже наплевать. — Так мы поедем с вами вдвоём? Лицо Геральда на мгновение застыло. Он смотрел на неё чуть искоса, приподняв бровь, и по выражению его глаз было невозможно что-либо прочесть… Но она каким-то животным чутьём ощутила и увидела, как он напрягся, как дрогнули пальцы спокойно лежащей на колене руки… А его голос, произнёсший следующую фразу, был предельно ровным. — Нет, конечно, Вики… С нами поедет моя двоюродная сестра.***
Пикник! На природе! У озера! Всё было просто до невозможности великолепно… Вики не верила своему счастью — Геральд, в расслабленной позе, сбросив мокасины, в одних носках, брюках и светлой льняной рубашке с короткими рукавами, сидел рядом с ней на цветастом тканом покрывале и лениво отхлёбывал из стакана вишнёвый крюшон. Неважно, что всю беседу он вёл в основном с кузиной — тридцатисемилетней Эмилией, дочерью своего старшего брата, и та распоряжалась буквально всем — и темами для разговора, и блюдами, и напитками, и даже пыталась посоветовать Геральду, какую плитку в ванной ему лучше выбрать для ремонта… Вики была даже рада, что всё его внимание было занято сестрой и племянником. Зато она могла совершенно беспрепятственно, украдкой разглядывать волоски на его груди, виднеющиеся в вырезе рубашки, мышцы его спины, перекатывающиеся под натянутой тканью, когда он передавал хлеб… И осторожно вдыхать терпкий, тёплый запах его кожи, слегка смешанный с ароматом дезодоранта. — Bruno, Bruno! Aspetta! Non bagnare i piedi! — воскликнула Эмилия, краем глаза увидев, как сын, слишком увлёкшись бросанием камушков в сизую гладь озера, чуть ли не забрёл в воду прямо в сандалиях. Мальчишка начал что-то оживлённо щебетать в ответ, явно не собираясь вылезать обратно, и мать, не выдержав, вскочила и бросилась разбираться со своим несмышлёнышем. Геральд, чуть прищурившись, проследил за ними взглядом, усмехнулся милой семейной сцене и, прикусив зажатую между пальцев зубочистку, немного повернул голову в сторону Вики. — Не устала ещё? «О, Господи Боже…» — машинально подумала девушка, всем телом ощущая его близость, до предела обострившуюся тем, как звучит его голос — чуть приглушённо, с хрипотцой… И из-за этого — невероятно интимно. Так, будто эти интонации предназначались исключительно ей. А, возможно, так оно и было? И его серо-голубые глаза, глядящие сейчас на неё в упор, с расстояния буквально нескольких дюймов, заставили её в то же мгновение забыть обо всём. Спохватившись через пару минут, она вдруг сообразила, что просто тупо молчит, игнорируя его вопрос, а он вовсе и не спешит поинтересоваться, почему… Он скользнул взглядом ей за спину — к берегу, где Эмилия увлечённо играла с сыном, бегая босиком по краешку воды — словно проверяя, действительно ли у их разговора нет никаких свидетелей, и снова посмотрел на неё, уже откровеннее… Слова застыли у девушки в горле, а голова, как назло, не хотела рождать ни единой идеи о том, как можно продолжить этот диалог. Всё, что она могла — это просто растерянно смотреть на Геральда, каждые пять секунд роняя взгляд вниз, себе на коленки, в попытках не выдать ему своё волнение. Когда она в очередной раз подняла глаза и увидела, что он неотрывно смотрит на её губы, по телу вдруг прокатилась волна обжигающего жара, а в мозгу пронеслась шальной стрелой единственная, в высшей степени неуместная мысль: интересно, если он поцелует её прямо сейчас — ощутит ли она во рту вкус вишни?.. Пьяный, расслабленный от алкоголя язык облизнул нижнюю губу сам собой, не спрашивая сознание, и она на какое-то мгновение даже испугалась того, что делает — Геральду ничего не стоило строго отчитать её за любой промах, и в прошлом он делал это неоднократно, по просьбе матери Вики, если та хотела внушить дочери страх перед Богом или ещё как-то искусственно замотивировать на различные достижения… Но сейчас взгляд священника почему-то стал совершенно иным — каким-то острым, непонятным… Словно он то ли хотел устроить ей какую-то жёсткую проверку, то ли… «То ли жёсткую порку», — мгновенно подкинул ей предельно похабную подсказку непрошеный суфлёр в голове, и Вики сразу же ощутила, как лицо начинает заливать краска. Она попыталась было отвлечь внимание от себя, привстав с затёкшей от долгого сидения ноги, меняя позу, и вдруг поняла, что ситуация стала ещё более накалённой — Геральд, как коршун, внимательно следил за каждым малейшим её движением, и его ноздри чуть вздрагивали, когда девушка начала нервно поправлять бретельки маечки на плечах, опасаясь, что они сползут вниз в самый неподходящий момент. Его молчание говорило ей о его чувствах лучше всяких слов — и это было настолько странно и неожиданно, что она совершенно потеряла дар речи. Да, она мечтала об этом все ночи напролёт, пока находилась в Милане, но когда это начало происходить в реальности — внезапно обнаружила, что не знает, ни что делать, ни что говорить, ни даже как СМОТРЕТЬ в ответ этому откровенному, сквозящему неприкрытым желанием, оценивающему её мужскому взгляду… Ни до чего не додумалась, кроме как ответить тем же — взглянула открыто, со страстью, безмолвно прося о поцелуе… И даже на секунду поверила, что он это сделает — настолько напряжённой была его поза, так сильно он подался вперёд, так близко от её руки были его пальцы на покрывале… И… больше ничего не произошло. Не поцеловал, не сказал ничего, даже не дотронулся… Лишь молча, плотно сжав челюсти и играя желваками на скулах, не сводя с неё глаз, медленно отодвинулся… Резко стрельнув взглядом на кузину, уже возвращающуюся с сыном назад, поднялся, сунул кулаки в карманы брюк и, обувшись, ушёл к воде. Вики машинально что-то отвечала Эмилии, улыбалась, кивала головой… А сама всё никак не могла оторваться от фигуры Геральда, всё скользя и скользя по ней сверху вниз — оглядывая его коротко выстриженный затылок, плечи, обтянутые рубашкой, тёмно-бордовый кожаный ремень в брюках… И отчаянно проклинала про себя этот единственный безвозвратно потерянный момент, когда у неё был хоть малюсенький мимолётный шанс ощутить на коже своей руки его прикосновение.