***
Хвалёный информатор принёс информацию о дне перемещения детей за час до нашего появления в лагере. В ту самую ночь. Мы оба пребывали в разных эмоциях от того, что между нами произошло по пути домой. Прежде чем пуститься в бега, я увидела непередаваемый шок на лице парня. Он стоял как вкопанный и, кажется, нуждался в том, чтобы кто-то поддержал его отвисшую челюсть. Ведь сам он явно не справлялся. Пусть эта ночь скроет в своей темноте все слова, что вырвались наружу. Пыл моих раскрасневшихся щёк и бешеный ритм сердца, что не прекращало отстукивать не периодичные удары. Но если меня спросят, хочу ли я испытать это же чувство вновь, я, безусловно, отвечу согласием. Если бы не сегодняшняя встреча, не осознание того, что наша жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на бесконечные размышления, то, возможно, я бы и продолжала молчать обо всём, что чувствую. Но порой самый быстрый и короткий путь — действовать, не подумав, чем думать, не действуя. И пусть ничего больше не может быть как прежде. И как бы сейчас меня не сжирала неловкость, я рада тому, что позволила себе сделать этот шаг. Последний, прежде чем шагнуть в ту пропасть, над которой стояла уже чересчур долго. Локи, похоже, понадобилось время, чтобы переварить услышанное, потому что я добралась до дома вперёд него. Он заявился к Виктору чуть ли не на полчаса позже моего и выглядел так, будто совершенно не понимает, где находится. Кажется, его глаза ещё никогда не были настолько большими. Он с трудом связывал слова в предложения, пока объяснял, что заставило его явиться так поздно. В отличие от парня, моё настроение было на высоте. И мне очень сильно нравилось то, в какое состояние я смогла его вогнать. Не каждый день увидишь его таким растерянным и сбитым с толку. Но раз последовала такая реакция, то я смею предположить, что ко мне у него всё ещё есть чувства. И именно это осознание заставляло меня еле сдерживаться от того, чтобы не начать прыгать от счастья прямо здесь, сражая всех присутствующих своим придурковатым поведением. На самом деле внутри у меня всё переворачивается. Я нервничаю не меньше, чем он от осознания того, что я в здравом уме смогла сказать что-то подобное. Но чёрт, эта волнительная тошнота сейчас так приятна. Как правильно называется это чувство? Прежде подобного я не испытывала ни с кем из тех парней, что когда-то присутствовали в моей жизни. С ними всё происходило как-то сухо и быстро. Но именно этот парень заставляет мое сердце замирать каждый раз, когда я снова и снова прокручиваю в голове то, с каким ступором на лице он стоял там, в лесу. Может отчасти это связано с тем, что раньше я никогда не говорила чего-то подобного первая, а может и с тем, что он дороже мне всех тех, кто был раньше. И как бы я не трактовала сейчас его эмоции, в глубине души боюсь того, что все те чувства, о которых он так отчаянно кричал мне когда-то, уже прошли, и я опоздала со своими. И пока Локи отчаянно пытался связываться слова в предложения, я крутила в своей голове сотни мыслей о том, как же теперь мне существовать. Всё навалилось чересчур быстро. Хоть эти два дня я и переживала за то, что мы можем всё провалить, но из-за отсутствия точной даты перевозки все эти мысли казались далёкими, словно вовсе чужими. Было осознание, что когда-то это всё же произведёт, но не настолько скоро. Не прямо сейчас. Когда я только решилась на то, чтобы что-то поменять в своей личной жизни. Мне хотелось думать о другом. Думать о нём. О том, как теперь смотреть ему в глаза. Ведь дело в том, что я чересчур сильно переживаю. Боюсь услышать от него отказ и поэтому не могу решиться на то, чтобы остаться с ним один на один. Я ничуть не жалею о своих словах, но, как оказалось, совершенно не готова услышать то, что он может сказать мне в ответ. Локи. Мой Локи. Действительно ли он может стать моим или уже поздно? Состояние просто ужасное. Сама наломала дров и теперь не знаю, как себя вести. Не представляю, как правильно поступить, как не провалиться под землю и связать пару внятных слов, если дело дойдёт до разговоров. Но, кажется, в ближайшие пару суток разговоры нам точно не светят. Виктор был довольный, словно кот, которому перепала банка сметаны. А Эрик, наоборот, очень громко высказывал своё недовольство по поводу предстоящего дела, кидая множество неоднозначных намёков о том, что нам двоим веры быть не может. До этой ночи я и не подозревала, что нас всё ещё кто-то может не воспринимать здесь. Эрик по большей части всегда держался особняком и никогда не проявлял открытых признаков своей неприязни. Но после того, как решил принимать более активное участие в общем деле, он стал более общительным и ни разу не в лучшую сторону. Что-то я упустила тот момент, когда он начал принимать чересчур активное участие в разработке планов. И меня присутствие его персоны немного подбешивает. Но на удивление, сегодня отсутствует Арнод. Похоже, не дождался нашего возвращения и решил провести ночь с семьёй, а не как обычно, в окружении спорящих мужиков. Ему приходится труднее всех как раз из-за того, что этот мужчина совмещает в себе отца, мужа и главного после Виктора. — Не думаю, что неожиданность сильно поможет вам. — Эрик скрещивает руки на груди, смотря поверх моей головы на мужчину, что стоит позади, в открытую демонстрируя, что не воспринимает меня всерьёз. — Там не просто рядовые солдатики, и я очень сомневаюсь в том, что их сможет обезоружить нелепая неожиданность. Да. Идея о том, что в нашей сложившейся ситуации может помочь только эффект неожиданности, последовал именно от меня. Так как Локи не справлялся с собственными мыслями и не мог чётко высказываться. У меня настолько приподнятое настроение, что хочется уделать их всех за то, что каждый раз они видели во мне лишь девушку, что способна существовать у кастрюль на кухне. И кажется, сейчас, забрав у Локи возможность отчитываться за проделанную работу, я иду по верному пути. Я мысленно вознесла благодарности Аресу, ведь именно он поделился намётками идей, что сейчас формировались в моей голове, в довольно хороший план. Но хорошим он казался для всех, кроме Эрика. — У тебя есть идея лучше? — Виктор наваливается на спинку кресла, и я слышу его голос прямо над своей головой. В один из очередных выпадов мужчины в мою сторону, именно Виктор высказался в мою защиту. И сейчас, с ним, стоявшим за моей спиной, уверенность в том, что я смогла произвести должное впечатление, в разы возросла. — Да. Оставить эту затею и сохранить людей. — Тогда смысл нашего существования здесь? — Голос, что раздаётся за спиной Эрика, заставляет меня перевести взгляд. Локи, кажется, ожил. Вновь заявляя о своём присутствии. — Не знаю, в чём твой смысл, но мой явно не в том, чтобы гробить тех, кого мы с таким трудом оберегаем. — Эрик оборачивается к Локи. — Что, если ты со своей подружкой пытаетесь завести нас в ловушку? — Эрик, — голос Виктора стал строже, — не нужно пытаться сеять раздор. Они оба мои люди, точно так же, как и любой из вас. — Нет, подожди. — Локи тормозит Виктора и подходит к Эрику ближе. — У тебя что, есть какая-то личная неприязнь? Иначе я не вижу смысла во всей той херне, которую ты сейчас нёс. — Да, есть. Ко всем вам. — Пихая парня в плечо, он направляется к выходу из дома, напоследок кидая: — Я не буду сеять раздор, но если что-то пойдёт не так, знай, Виктор, я предупреждал. С этими словами он оставил нас втроём. Напоследок громко хлопнув дверью. Этот разговор стал последним, перед тем, как на следующее утро те, кого выбрал Виктор, стали собираться, готовясь, возможно, к своей последней вылазке. В нашей ситуации опасно слепо верить в победу. И каждый, кто готовится сейчас, прекрасно осознаёт это. Я вижу застывший в глазах страх и на мгновение сама начинаю ему поддаваться. Меня с собой не берут. Но на этот раз основания не пали на то, что я женщина. Так как Виктор забирает с собой почти всех, кто хоть как-то участвовал в разработке этого плана и понимает все тонкости, он попросил остаться меня, чтобы следить за порядком. Ведь именно я присутствовала на их ночных собраниях, и никто лучше меня не справится с тем, чтобы объяснить другим, что конкретно происходит. Но то, что я останусь сидеть тут, ни капли не спасает меня от нервов. Стоит мне вновь осознать, что Локи уходит. Нам так и не удалось остаться наедине, чтобы расставить окончательные точки. А сейчас парень сосредоточен совершенно на другом. И если бы я собственными глазами не видела той ночью его растерянности, то ни за что бы не поверила в то, что он вообще умеет прибывать в таком состоянии. Я стараюсь не маячить у него перед глазами, боясь сбить с нужного настроя. Но вместо меня с этим прекрасно справляется Вал. — Я пойду с вами. — Маяча рядом с Локи, парень наотрез отказывается слушать все аргументы Локи в пользу того, что он должен остаться дома. — Я сказал нет! — Рявкает Локи, начиная не на шутку заводиться. Будь я на месте Вала, то побоялась бы скакать и скулить, когда в руках у парня находится нож, который он цепляет себе на ногу в целях дополнительного оружия. Но парнишку этот факт мало заботит, потому что он отчаянно пытается не упасть на колени, вознося молитвы к тому, кто к ним глух. — Я нужен вам! — Скулит мальчишка, недовольно хмуря брови. — Зачем ты столько времени терминировал меня, если не разрешаешь идти? — Я тренировался восемнадцать лет, ты — семь месяцев. Будут ещё вопросы? — Локи подкидывает нож и прячет его в кобуру, примотанную к бедру. — Но ведь это делал ты, а не кто-то другой. Я готов! Я хочу помогать! — Вал хватает парня за руку, пытаясь обратить его внимание на себя. — Не стоит ставить на меня таких больших ставок. Могу разочаровать. — Выдёргивая свою руку из хватки пацана, Локи бросает на него грозный взгляд, всем своим видом показывая, что он не будет брать того с собой. — Ты остаёшься и всё. Прекращай ныть. Вал, которого Локи учил никогда не сдаваться, как никогда прежде, решил воспользоваться его советом. Поняв, что тут у него всё глухо, он решил попытать своё счастье с тем, кто по статусу тут куда выше, и, недовольно фыркая, понёсся вымаливать одобрение у Виктора. Я, отчаянно пытаясь не разрыдаться, сижу рядом с Леей, искренне не понимая, как она может оставаться такой спокойной, наблюдая за тем, как её муж собирается туда, откуда может не вернуться. Я не хочу прощаться с ним. Не хочу даже думать о тех страшных вещах, что беспрерывно терзают голову. И от этого мне ещё страшнее подходить к нему прямо сейчас. — Как ты можешь оставаться такой спокойной? — Обнимая руку Леи, я пытаюсь угомонить дрожь в теле, отчаянно убеждая себя в том, что Локи не из тех, кого так легко уничтожить. — Знаешь, сколько раз я бросалась ему вслед, прежде чем прийти к такому спокойствию? — Наблюдая за тем, как её муж успокаивает их дочь, девушка хмыкает. — Мне тяжело видеть эти прощания, но он каждый раз возвращается, каким бы побитым не был. И я убедила себя в том, что, несмотря ни на что, он всё равно вернётся ко мне. — А ты не прощаешься? — Я перевожу взгляд на Арнода, который, несмотря на всю серьёзность предстоящих событий, подкидывает свою дочь, заставляя её смеяться, а не плакать. — Прощаюсь. Каждый раз, как в последний. — Лея с грустью вздыхает. — Если что-то случится, я не хочу потом терзать себя тем, что не сказала ему о том, как сильно люблю его. Укол где-то под рёбрами заставляет меня отвести взгляд от её мужа. И я вижу их. Глаза цвета ясного неба, что заставляют сердце сжаться в груди. Он смотрит на меня всего какие-то жалкие минуты, пока его не отвлекает Виктор. А я сглатываю ком в горле. Я не хочу прощаться. Не хочу думать о том, что могу больше не увидеть этих глаз. Но как же Лея права. Если я не скажу ему, не попрощаюсь, потом буду жалеть о том, что он не узнал правды. Преодолевая дрожь в ногах, я встаю со своего места, вытирая об штаны вспотевшие ладони. Я люблю тебя. Когда-то он сказал мне эти слова, и я чересчур сильно задолжала ему ответ. Всего три слова, что когда-то я считала камнем на своей груди и боялась признаться себе в том, что чувствую тоже самое. Но сейчас не то время и не то место, чтобы бояться. Действовать, не подумав, чем думать, не действуя. Сделала это в прошлый раз, смогу и сейчас. Иначе сожру саму себя за слабость. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Словно мантру повторяя в своей голове, я иду к нему. Ноги, словно налиты свинцом, с трудом волочатся по земле, а тело кричит: Остановись! «Я не иду прощаться!» Уверяю саму себя, продолжая сопротивляться и делать новые шаги. Виктор, словно почувствовав, что парень сейчас нужен мне, чересчур вовремя, оставляет его одного. Я замираю, смотря на его спину, а все слова, что я говорила себе мгновение назад, испаряются. Действовать, не подумав. Действовать, не подумав. Делаю глубокий вдох и сжимаю кулаки. — Локи! И мир словно замирает. Замирает ровно в ту секунду, когда он оборачивается. Парень делает это слишком резко, будто с самого начала знал, что его позовут. Он смотрит на меня, словно не веря в то, что я пришла. А я смотрю на него, не зная, с чего начать. С самого начала? С момента, как поняла, что он дороже мне всего мира. Или упустить подробности и просто сказать ему о том, что я чувствую прямо сейчас. В любом случае. Только бы не разрыдаться. — Я хотела… — Прячу руки за спину, кусая нижнюю губу от переизбытка волнения. Парень продолжает молчать, давая мне возможность продолжить. А я никак не могу решиться на самые важные слова. — Будь осторожен. — С вздохом отчаяния я впиваюсь ногтями в ладонь за спиной. Я не могу. Не могу, потому что это выглядит как ебучее прощание. Не так это выглядело в моей голове. Не сейчас я должна говорить ему эти слова. Они для другого. Для того, чтобы показать, насколько он для меня значим. Для того, чтобы скрасить самые тёмные будни, но никак не для того, чтобы прощаться. Я не Лея. Я не смогу прощаться с ним каждый раз, думая, что этот день последний. Локи поджимает губы, кивая в ответ на мои слова, а я понимаю, что слёзы всё-таки пробиваются наружу, и, не в силах смотреть на парня, отворачиваюсь, собираясь сбежать. Опять. Я всегда бегу от подобного. Как можно рассуждать о своём долго и счастливо, если я трусиха, которая не умеет переступать через себя, когда это нужно. Мне всегда было проще сбежать. Именно поэтому я столько лет одна. Прятаться и бежать — это всё, на что я способна. И из-за этого рушится вся моя жизнь. Всегда. — Подожди. — Парень окликает меня, а я замираю от нового укола под рёбрами. Его голос спокойный и тихий. Он словно тоже видит в этой сцене прощание. Утирая ещё сухие глаза, я оборачиваюсь, ожидая, что же теперь скажет он. Локи подходит ближе, и только сейчас я замечаю, как он нервничает. Вена пульсирует на его шее, а кожа кажется бледнее обычного. Парень молчит меньше, чем я и, делая глубокий вдох, окончательно собираясь с мыслями, начинает говорить: — Если я не вернусь… Да к чёрту всё! Не дав Локи договорить, я делаю последний шаг навстречу и, беря его лицо в свои ладони, впиваюсь в его губы. Поцелуй, ради которого можно умереть. Так бы я описала его прямо сейчас. В затуманенной голове проносится вся жизнь. Всё, что неразрывно было связано с ним столько лет. Каждая ссора, каждый взгляд и касание. Всё это было нашим. Всегда. Вся глупость, что мы собственноручно творили, привела нас к тому, что сейчас по моим щекам катятся горькие слёзы. И они вовсе не от страданий. Какая разница, что было «до». Абсолютно не желаю знать, что будет «после». Мне важно то, что он сейчас здесь. Каждая его улыбка, каждый раз, когда он смеялся, сейчас проносятся перед глазами. И я не хочу лишаться этого всего. Не хочу думать о том, что будет «если вдруг». Это всё не имеет значения. Парень мешкает всего мгновение, но после его руки падают мне на поясницу, и он прижимает меня к своей груди. Наконец отвечая. Он сжимает меня в своих руках так крепко, что мне начинает не хватать воздуха. Но я не желаю отпускать его. Только не сейчас. Чувствую, как колотится сердце в его груди, а вкус моих солёных слёз ощущается на его губах. Ему нужно идти. И это осознание причиняет мне самую сильную боль. Парень нехотя отстраняется, прижимаясь своим лбом к моему. — Ты вернёшься ради меня. — Я шепчу это так тихо, чтобы слышал лишь он. — Ради тебя я сделаю всё, что угодно. — Кажется, ещё тише отвечает он, а на губах расцветает улыбка. Он обнимает меня едва ли меньше минуты и уходит. Уходит, ещё несколько раз обернувшись. А я продолжаю стоять на месте, не желая, чтобы его силуэт пропадал из виду.***
— Эрик… — Собираясь с силами, вновь начинает Вал, кладя свои испачканные руки поверх рук Локи. — Эрик — предатель. Судороги пробивают его тело, пока мальчишка отчаянно пытается хвататься за жизнь, захлёбываясь густой кровью. Локи хватает парня за руки, пытаясь растрясти, но тот уже не слышит его. Его пустые глаза, словно два стёклышка, обращены на Лафейсона, и теперь в них навсегда застыл страх. Страх и осознание того, что его уже не спасти. Глупый и упрямый. Верный. Несмотря ни на что верный Вал, обходя все запреты, всё равно улизнул из дома, переполненный желанием помогать. Быть нужным. Отомстить за всех, кого он потерял, и защитить тех, кого успел обрести. Он верил в то, что без него они не справятся. И первый, кто попал под остриё ножа. Сдерживая рвущиеся наружу крики Локи сжимает губы в тонкую полоску так сильно, что кожа вокруг рта синеет. Он дрожащей рукой касается его лица, закрывая парню глаза. Поднимается на ноги, размазывая капли ещё не высохшей тёплой крови по своей щеке и, кажется, только сейчас осознаёт то, что Вал успел ему сказать. Одурманенный яростью, он знал, что уничтожит каждого. Даже если останется один. Он заберёт жизнь у всех, кто посмел поднять руку на тех, кто ему дороги. На тех, кто стал его семьёй. Он насквозь пропитает эту землю кровью. За шестнадцатилетнего мальчишку, в котором Локи так отчётливо видел себя и которого так мечтал спасти, сделать лучше, чем был он сам.