***
Итан возвращается домой ещё после ночи, проведённой с Дамиано. Родители ему рада, сёстры сторонятся, но отношения у Торкио с семьёй какие-то напряжённые, сложные, ему не доверяют, в нём видят предателя. Поэтому Торкио очень часто сбегает к Давиду. Собрание по поводу раскрытия тайной личности главы проходит на следующей день после казни. Но у Якопо столько имеется грязных секретов всех этих людей, что власть остаётся и так в его руках, только теперь все открыто признают его правителем, мэром, чтобы звучало помягче. Дамиано понимает, что он может как-то на него воздействовать и подкинуть ему кое-какие хорошие идеи. Давид налаживает общение со старшим братом, и тот приближает его к себе. Именно в этот день свадьбы Дамиано достаточно воодушевлён и готов кое-что предложить старшему брату. — Якопо, нужно расширить стены. Сделать ещё несколько районов пригодными для житья, — говорит Давид, и брат не понимает, к чему он клонит. — Зачем? — им места хватает, да и на углубление стены все силы сейчас брошены. — Для бедных. Если сделать для них поселение и постепенно вывести на наш уровень, там есть такие же люди как и я, им просто не повезло оказаться за стеной. У нас прибавится с ними рабочая сила, мы спасём много жизней и выживать дальше будет проще, — заявляет Давид. Брат пожимает плечами, он не особо уверен в идее Дамиано, но, в принципе, по его подсчётам это и правда будет для них полезно. — Мне нужно обдумать твой проект, — говорит Якопо. И парень ждёт хорошего исхода, потому что от этого плана зависят десятки жизней людей, которые могут спасти планету.***
Жизнь налаживается. Сейчас у Давида, наверное, есть всё, о чём он когда-либо мечтал. Любимый человек, друзья, с которыми у них прохожие увлечения, музыкальная группа, которую они создают вместе. Только вот слушателей нет, никто не разделяет их музыкальные вкусы. — Ты не думал, что дальше? — однажды спрашивает он у Итана. — В смысле, ты о чём? — не понимает Торкио. Его всё устраивает, как есть сейчас, лично он не желал бы что-то менять. В их мире это кажется наилучшим исходом, и парень согласен застопорить всё в этом моменте и находиться в таком состоянии всю свою жизнь, но Дамиано нужно что-то ещё, по глазам видно, что он не согласен с происходящим. — Просто эти стены — будто тюрьма какая-то, мне сложно здесь, я практически не нахожу единомышленников, — Давид тяжело вздыхает. — Ты что, опять за стену хочешь? — искренне недоумевает Итан. — Нет, я просто не согласен с таким миром. Я хочу жить как раньше до всех этих катастроф. Я понимаю, что это невозможно, но хотя бы я хочу не бояться осуждающих взглядов на улице и спокойно быть с тобой везде, хочу иметь возможность выступать с моими песнями, с такой музыкой, которая мне нравится, хочу пользоваться косметикой и чтобы на меня не смотрели как на сумасшедшего, — Дамиано говорит много разноплановых вещей, но Итан понимает его идею. В Давиде живёт бунтарь, который ненавидит подчиняться всем правилам этого мира, и Торкио может его поддержать, только вот он знает, что его репутации и отношений с семьёй это тоже коснётся. — Это все чревато последствиями, Дами, но если мы начнём менять этот мир показывая свои настоящие желания, то мы в силах что-то правда сделать, — Итан улыбается ему, и Давид чувствует, что он не один. — Хорошо, пойдём репетировать с Вик и Томасом, альбом сам себя не напишет, — у Дамиано есть такая отдушина в виде записи их собственного творчества, если у них нет слушателей, то они станут слушателями сами. У Давида уже записано тринадцать песен, наброски которых были сделаны за три года проживания с Томасом. Вик и Раджи кажутся такими счастливыми, и Дамиано, если честно, немного им завидует, потому что Томаса все близкие Виктории принимают, а вот их отношения с Торкио навряд ли кто-то одобрит, но если честно, то парню плевать на мнения остальных, но, похоже, не плевать Итану. Давид вздрагивает, когда ему на плечи ложатся чужие ладони. Это Томас, обнимает его сзади и интересуется, как дела. — Всё прекрасно, — это чистая ложь, но Дамиано решает держать всё в себе и грузить своими переживаниями только Торкио и то изредка. Они берут инструменты. Начинается репетиция. Давид поёт. Новые песни он объединяет в альбом «Театр гнева» здесь он злится и протестует, и музыка даёт прекрасную разрядку. А потом Дамиано тянет Итана домой, и они даже несколько раз целуются на улице по инициативе Давида. Когда они оказываются в комнате, парень шепчет Торкио на ухо, что именно ему сейчас нужно. Раздевшись, они отправляются в душ. Эмоциональную разрядку вокалист сегодня уже получил, и физическая будет ему как раз кстати, тем более Итан, видно, тоже только за. Но тому как-то не ловко, он даже не знает с чего начать. До этого Дамиано всегда как-то управлял и помогал, а сейчас он абсолютно передаёт контроль в его руки, да и просит быть с ним погрубее. Торкио реально не знает, как это сделать. Он не хочет причинять какой-то дискомфорт Давиду, а чёткую грань он пока что не видит. Первым делом он, конечно же, тянется и целует, затем включает воду, так, естественно, легче, шум способен заглушить ненужные мысли в голове и их стоны и слова, если они вдруг вырвутся. Итан разворачивает Дамиано к себе спиной, прижимая к стене, как тот и хотел. Торкио находится совсем близко, касаясь губами мочки уха, а его пальцы наощупь пробираются между ягодиц. Давид упирается щекой в холодный кафель и чуть разворачивается. — Я готовился утром, — говорит он, надеясь, что парень поймёт, — Можно без растяжки, — точнее Дамиано так хочется, ощущения ему сильнее нужны. Но Итан не собирается совершать такие действия касательно чужого тела, потому что это может принести вред. Если даже Давид попросит его прямым текстом, он не согласится. И, возможно, вокалиста такие принципы могут бесить, но он лишь прикрывает глаза, когда в него скользят чужие пальцы. Он знает, что Торкио сделает, как будет лучше ему, и эта забота его просто пленяет. Дамиано чувствует резкий прилив нежности, и уже весь этот грубый секс кажется таким неважным, но потом Итан давит на простату, специально поглаживая ее пальцами, и Давид резко подаётся назад. Торкио понимает, что пора, и покидает тело, заставляя парня сильнее раздвинуть ноги и прогнуться в пояснице, показывая, как сильно он ждёт продолжения его действий. Он хватает Дамиано за бедро, второй рукой чуть оттопыривая его ягодицу и плавно толкается внутрь чужого тела. Давид сжимается, стараясь хоть так усилить ощущения. Итан берёт его ладони, прижимая к стене над головой, и принимается двигаться, резко, хаотично. В это же время он следит за чужими эмоциями и пока что видит полное удовлетворение и расслабленность на лице парня. Он втягивает носом чужой аромат и мажет губами по виску. — Тебе хорошо? — спрашивает Итан, как будто бы сам всё не видит. Но он желает ещё раз убедиться, а также — услышать любимый удовлетворённый голос. — Охуенно, Итан, пожалуйста, сильнее, — это полувздох-полустон, и звучит он так вымотанно, что Торкио волнуется, как это парень держится на ногах. Он перемещает руки на чужие бёдра, главная задача — удержать его тело. Но в такой позиции он лучше может контролировать глубину толчка, и сейчас она максимальная. Дамиано кусает свои губы, наверное, чтобы не стонать и подаётся навстречу. Его собственный член неприятно зажат между телом и стеной, и он пытается опустить туда руку. Итан не особо понимает его намерений и замедляется. — Что? — он видит какое-то беспокойство на чужом лице и готов помочь. — Можем сменить позу, пожалуйста. — просит Давид, и Торкио сразу же покидает его тело. Дамиано разворачивается на сто восемьдесят градусов и хватается за чужие плечи, запрыгивая на Итана, обхватывая его поясницу ногами. — Полегче, дюймовочка, — парень не особо твердо стоит на ногах, он прислоняет вокалиста спиной к стене и помогает ему вновь принять в себя член. В таком положении совершенно неудобно, непонятно, где точка опоры, как и куда двигаться. Торкио приспосабливается, крепче прижимая Давида к кафелю и стараясь толкаться. Получается небыстро зато достаточно грубо, а ещё каждый раз головка задевает простату, и Дамиано совсем скоро сжимается, изливаясь. Итан старается опустить его, но ноги парня не держат, и он сползает по стене, прикрывая глаза и подставляясь под тёплые струи. Торкио обхватывает рукой свой член, стараясь тоже привести себя к оргазму, а Давид, придя в себя, приближается, касаясь его ствола губами, а затем быстро заглатывая наполовину, позволяя кончить внутрь. Итан смотрит на него с благодарностью и нежностью, помогает встать. — Давай просто немного побудем вместе, — просит Дамиано, и Итан быстро кивает, он не против очутиться в чужих объятьях и забыть обо всём мире и проблемах, но этому не суждено сбыться. Давида зовут родители на какой-то очень важный разговор. — Да, что такое? — парень слегка раздражён. Но его родителям и брату, кажется, ещё хуже. — Сядь, — просит Роза, её тон не предвещает ничего хорошего, — На улице кто-то видел, как ты… — она заменается, — Непристойной себя вёл по отношению к Итану Торкио. — То есть целовал? — уточняет Дамиано. Мать замолкает, теперь голос подаёт Якопо. — Что это значит? — брат смотрит изучающе и, кажется, уже с каким-то презрением. Бунтарская натура Давида желает заявить «мне нравится целовать мальчиков», но сейчас он отвечает другое: — Мне нравится Итан, я люблю его, — спокойно высказывается Дамиано, приводя родителей в замешательство. Такого они точно не ожидают. — Это портит нашу репутацию, — поясняет Якопо. — Ты можешь любить кого захочешь, но показывать это людям я тебе запрещаю. Давид фыркает про себя, как будто он будет этого слушаться. Людей смущают однополые отношения? Пожалуйста, Дамиано выложится полностью и докажет, что ничего плохого в этом нет. Парень возвращается в свою комнату и рассказывает об этом Итану, тот не удивляется, вероятно, ждал чего-то подобного. — Мы справимся, — Торкио вместе с ним, и он уверен, что у них получится изменить чужое мнение. За следующие несколько дней новость разносится по городу, и теперь многие на улице считают своим долгом подойти к ним и обозвать педиками. Терпение Дамиано на исходе, и он решает кое-что предпринять. — Мы должны устроит концерт, — предлагает Давид группе. — Чего? — Виктория смотрит на него как на сумасшедшего. — Мы должны показать этим людям, что их жизнь — это тюремный режим, пора открыть им глаза, что мир может быть другим, — заявляет Дамиано. — Но мы должны спасти человечество — это большая ответственность и, возможно, какие-то правила необходимы, — Вик много говорили об их миссии, поэтому сейчас она отчасти продолжает в неё верить, но компания Томаса меняет её, только всё ещё недостаточно. Она и так уже выпендрилась и сейчас не хочет причинять особых неудобств отцу. — Мы же ни к теракту их призываем, а просто покажем, что кроме классики существует другая музыка, — продолжает давить Давид. — Я за, — соглашается с ним Томас. Итан тоже кивает. И Виктории приходится их поддержать. Они выбирают достаточно вызывающие наряды, красятся ярко все без исключения и вывозят инструменты на главную площадь, подключая комбоусилители через переходники к машинной розетке. Люди не понимают, что происходит, но интересующихся много, постепенно все подходят к площади, пока что слышно только как фонят гитары и как Дамиано настраивает микрофон, который оказался у Торкио каким-то чудом. Они начинают, и многие из толпы стоят как заворожённые. Некоторые, конечно, сбегают, но большинство остаётся, слушает и смотрит во все глаза, переговариваясь. Давид репутацию своей семье только портит, но ему, если честно, уже всё равно. Vi conviene toccarvi i coglioni Лучше придержите себя за яйца, Vi conviene stare zitti e buoni Вам лучше быть тихими и послушными. Qui la gente è strana tipo spacciatori Здесь странные люди, как наркоторговцы, Troppe notti stavo chiuso fuori А я слишком много ночей был заперт снаружи, Mo li prendo a calci 'sti portoni Так что сейчас я пинаю эти двери, Sguardo in alto tipo scalatori И мой взгляд — вверх, как у альпинистов. Quindi scusa mamma se sto sempre fuori ma Так что прости, мам, если меня никогда нет дома. Голос Дамиано звучит с вызовом, он не боится смотреть всем этим людям в глаза. Он готов к последствиям, но он рискует всю свою жизнь, так что это очередной раз, когда он просто испытывает свою удачу. Он верит в свои слова и хочет, чтобы остальные тоже поверили и поняли его. Se vuoi fermarmi ritenta Если хочешь остановить меня, попробуй ещё, Prova a tagliarmi la testa perché Попробуй обезглавить меня, потому что Sono fuori di testa ma diverso da loro Я не в своём уме, но не такой, как они, E tu sei fuori di testa ma diversa da loro И ты не в своём уме, но не такая, как они, Siamo fuori di testa ma diversi da loro Мы не в своём уме, но не такие, как они, Siamo fuori di testa ma diversi da loro Мы не в своём уме, но не такие, как они. Песня подходит как нельзя кстати. Больше ничего спеть они уже не успевают, потому что их начинают разгонять, зато у Давида получается проорать в микрофон. — Любовь прекрасна, какой бы она ни была, — и подбежать к Торкио, целуя его на глазах у всех. Гул возмущения и удивления так и повисает в воздухе, на мгновение все замолкают, а потом начинают кричать пуще прежнего. Но все расходятся по домам, чтобы не было проблем, так же и группа. Якопо подзывает Дамиано на разговор. — Пожалуйста, не вытворяй больше такого, — просит он, а затем меняет резко тему, — Я согласен на твой проект по расширению стены, я отменяю её углубление и проведение тока, мы объединимся с бедными и поможем им всем. Я верю, за этим будущее. Давид, чуть не плача от счастья, бросается ему на шею. Это замечательная новость. А вот у других не все так гладко. Когда Итан подходит к дому, он замечает на улице собранный чемодан со своей одеждой и другие вещи, принадлежащие ему. На пороге стоит отец, отвечающий на непонимающий взгляд сына. — Ты опозорил нас, Итан, я не хочу больше тебя видеть в своём доме, ты больной и отвратительный. В этот день Торкио теряет всё, связанное с семьёй, но у него есть Дамиано и есть будущее с ним.