Красная камелия

      — Чан, — императрица буквально врывается в покои сына, что происходит настолько неожиданно, что принц вздрагивает, отвлекаясь от занятий письмом. — Мама, — он встаёт из-за стола и смотрит на женщину, которая, судя по её лицу, явно чем-то недовольна. — Разве будущих императриц не обучают правилам этикета? — Нам нужно поговорить, — игнорируя шпильку в собственный адрес, произносит госпожа Бан. Видимо, она правда чем-то озабочена, потому что обычно в случаях, когда сын язвит, она устраивает скандал. Чан напрягается. — Что за парня ты привёл во дворец? Чан хмурится, не понимая, откуда мать узнала о Ёнбоке, а после мысленно бьёт себя по лицу, когда осознаёт, что они обнимались прямо перед дворцом. В той его половине мама бывает довольно редко, но вот любая из её служанок запросто могла туда зайти. Подумав об этом, Чан решает рискнуть: — С чего ты взяла, что я кого-то привёл? — Что значит с чего я это взяла? — женщина повышает голос, начиная закипать, но всё ещё не кричит. — Сон видела вас на заднем дворе. — И ты ей поверила? — Она моя служанка! — И из-за этого она не может тебе врать? — Она не стала бы этого делать, потому что знает, что её ждёт наказание за это. — Но ты даже не проверила, правду ли она сказала, и сразу пришла ко мне, верно? Так почему она должна бояться наказания, если уверена в том, что ей поверят на слово? Императрица поджимает губы, но не может ответить сразу, потому что понимает, что сын прав, а эта мысль её не устраивает. — Не думаю, что моей служанке понадобится вдруг обманывать меня, хотя бы потому, что она не дура. А ты, если бы действительно никого не привёл во дворец, просто ответил бы "нет", не став препираться. Сейчас же ты пытаешься уйти от ответа, и это говорит о том, что тебе есть что скрывать. Я ведь права? Чан выдыхает и прикрывает глаза на секунду. — Даже если это и так, ты к этому не имеешь никакого отношения. Так что, пожалуйста, будь добра, иди дальше заниматься своими делами. — Да как ты... — женщина аж задыхается от возмущения, в шоке смотря на сына. — Как ты смеешь так разговаривать со мной?! — Между прочим это ты начала этот разговор. А я знаю, что в большинстве подобных случаев всё заканчивается ссорой, так что уже не важно, кто из нас первый начнёт отвечать в резком тоне. — Ты никогда не умел спокойно разговаривать со мной, — императрица напряжённо сжимает кулаки под широкими рукавами платья, но от Чана это не скрывается. — Ровно как и ты никогда не умела делать того же. Со всеми. Я всё-таки твой сын, в этом мы похожи. — Думаю, ты не больно-то рад этому факту, — женщина выдыхает, стараясь взять себя в руки. — В любом случае, ты ведь правда привёл кого-то? Кто это? И почему ты это сделал? — Это не важно. Тебя это не касается, так не всё ли равно? — Нет, мне не всё равно, потому что я императрица, это мой дворец, а ты приводишь сюда чёрт знает кого. — Дворец всё равно скоро будет моим, — Чан пожимает плечами. В глазах женщины мелькает раздражение, и принц снисходительно улыбается уголком губ. — Посмотрим, — произносит вдруг она, и Чан выгибает бровь. — Поверь мне, у меня есть способы лишить тебя трона. — Интересно, — Бан хмыкает, хотя, если честно, внутренне холодеет, потому что знает, что его мать — женщина, способная сделать всё, что угодно, если этого захочет. — А народу ты что скажешь на то, что в своё законное время наследник не взойдёт на престол? — Поверь мне, народу как раз сказать можно что угодно, они всему поверят. Просто потому, что я — власть. Они меня боятся, меня уважают, поэтому и поверят всему, что я им скажу. — Нет, матушка, вот здесь ты ошибаешься. Они боятся тебя, верно, но не уважают. Да и вряд ли верят всему, что ты говоришь, но им не хватает смелости сказать и сделать что-то против тебя. — Но тем не менее это действует. Будь уверен, — она подходит ближе, улыбается и кладёт руку на плечо сына, — я правда могу сделать так, чтобы ты не стал императором. — Тебе это не выгодно. Я всё равно им стану, когда ты умрёшь, даже если ты действительно воспрепятствуешь тому, чтобы я взошёл на трон этой осенью. — У меня ведь есть и другие способы помимо ссылок, дорогой, — она снова улыбается, и Чан, понимая намёк, старается держать лицо. — У тебя нет больше наследников кроме меня. Ты обречёшь государство на гибель, потому что после тебя никого не останется. Это не стоит твоего эгоизма и желания власти, тем более если ты даже собственного сына готова свести в могилу. Уголок губ на лице женщины дёргается, она выдыхает через нос, и Чан слегка наклоняет голову, смотря на неё сверху вниз. — Не думай, что тебе удалось уйти от темы, — произносит она. — Я всё равно добьюсь своего и узнаю, что это за парень. — Не сомневаюсь в тебе. Только тебе это не нужно, не понимаю, зачем ты так утруждаешь себя. — Прекрати язвить! — терпение женщины заканчивается, и Чан улыбается, потому что это означает, что он уже выиграл. — Ты самый неблагодарный сын из всех, я не понимаю, как можно таким быть! — Говоришь так, будто их у тебя много. Уж извини, но дети наследуют от родителей всё самое лучшее. Императрица уничтожает его взглядом несколько секунд, а после резко разворачивается и уходит, громко закрывая за собой двери.       Чан выдыхает, опускаясь обратно на свой стул, и устало трёт переносицу, смотря на бамбуковые листы с выведенными на них китайскими иероглифами. Появляется желание разорвать их в клочья, но принц держится, потому что он не просто так сидел над ними пару часов. Он прикрывает глаза и глубоко вздыхает, мысленно считая до десяти — отец учил его так делать, если Чан будет нервничать. Это помогает, и Бан, немного успокоившись, откидывается на высокую спинку стула и смотрит в окно.       На улице дует лёгкий ветер, шевеля кусты под окном. Нераскрывшиеся бутоны камелий стучат по стеклу.       — О, ты снова тут, — Сынмин улыбается, когда видит Ёнбока в саду. — Ты всегда здесь гуляешь, что ли? Ли хихикает, смотря на парня. — Я совсем недавно здесь, во дворце, — он пожимает плечами. — А сад тут очень красивый. Да и всё равно мне особо нечего делать, поэтому развлекаюсь, как могу. — А почему ты здесь? Я уже понял, что твоего отца нужно вылечить, мой папа как раз этим занимается, но я впервые сталкиваюсь с тем, что императрица помогает обычным людям. — Это не императрица, — Ёнбок улыбается уголком губ. — Чан предложил мне с отцом помощь. — Правда? — удивляется Ким. — Молодой господин разрешил называть себя по имени? Ёнбок моргает пару раз, не зная даже, что на это ответить. — Он изначально представился своим именем. Я думал, что он всем разрешает обращаться так к нему. — Нет, вовсе нет, — Сынмин усмехается. — Конечно, зная его характер, он бы с радостью на это шёл, но ему нужно поддерживать свой статус. Но в отношении тебя он почему-то об этом не подумал... Да и мне не совсем понятно, почему он вдруг захотел помочь тебе и твоему отцу, так ещё и поселил вас во дворце. — Если честно, я сам не до конца понимаю его, — Ли пожимает плечами. Он, конечно, знает причину, но для него даже чужая симпатия не является весомым аргументом. — Так что бесполезно у меня об этом спрашивать. — Я понял, — Ким издаёт смешок. — Что ж, тогда давай поговорим на другую тему. Мне интересно послушать, как и где ты жил до этого, если ты не против. Ёнбок улыбается, кивая. Он не против, хотя обычно не любит, когда у него о таком спрашивают.       Они неспеша идут по саду, разговаривая о всём, что только придёт в голову. Ёнбок узнаёт, что Сынмин живёт во дворце с самого детства, а его отец уже давно заслужил доверие к своей персоне со стороны императорского двора. Своей матери парень не помнит, ровно как и Ёнбок не помнит своей, но очень любит отца. Как и сам Ли — своего. — И да, ты уж не сердись на моего папу, — произносит Ким, когда они вдвоём присаживаются на каменную скамейку возле небольшого ручья в глубине сада. — За то, что он так резко выпроводил тебя из покоев твоего отца. Он у меня строгий, но очень добрый, на самом деле. — Что ты, я и не сержусь, — Ёнбок успокаивающе касается его руки. — Я уже и забыл об этом, — он усмехается, и Сынмин хмыкает, смотря на него. — Это хорошо. Я рад, что ты не в обиде, потому что многие очень остро реагируют на подобное. — На самом деле, я не сказал бы, что твой отец был строг со мной. Он просто волновался. Может быть, я это понял, потому что и сам всю жизнь жил с отцом. Я просто научился различать чужое настроение, мне легко понять, когда человек просто злится или раздражается, а когда скрывает за этими эмоциями что-то более глубокое, вроде того же беспокойства. Сынмин смотрит на него и улыбается на секунду, пока ручей журчит практически под их ногами. — Покажешь мне, в каких покоях ты живёшь? Я бы хотел навещать тебя почаще.       Ёнбок устало ложится на кровать, раскидываясь на ней в форме звезды, и смотрит в потолок. Он заглядывал к отцу недавно в надежде поговорить с ним и спросить, как он чувствует себя, но мужчина спал, поэтому Ли не стал его беспокоить, решив уйти к себе.       Сегодня было ужасно жарко, и лёгкий ветерок, поднявшийся днём, нисколько не спасал от палящего солнца. Ёнбок сильно вспотел, пока гулял по саду с Сынмином, и, если честно, всё, чего ему сейчас хотелось — принять ванну и сразу после лечь спать. Даже есть не было желания. Понимая, что просто так он ничего не добьётся, Ли нехотя слез с кровати и вышел из покоев, намереваясь найти служанку — хотя бы какую-нибудь, потому что, чего уж греха таить, он даже не запомнил, как звали именно ту, которую нужно было вызывать ему, чтобы о чём-то попросить. Но, как назло, везде было пусто, словно все ушли из этого крыла в другое. Ёнбок пожал плечами и, поразмыслив, пошёл вглубь дворца. Может, так и наткнётся на кого-нибудь.       Наткнуться-то натыкается, причём довольно-таки быстро, однако этому не радуется. Потому что по слишком дорогим одеждам и диадеме на голове понимает, что перед ним императрица. Он тут же кланяется, чувствуя, как его охватывает волнение, хотя сам не понимает, почему. — Ваше Величество, — произносит он, не поднимая головы, но ощущает, как женщина окидывает его презрительным взглядом. — Так это над тобой-то Чан сжалился, а, нелепое создание? Ёнбок вздрагивает и поднимает взгляд на женщину, хлопая длинными ресницами. — Не смотри на меня так удивлённо, я говорю чистую правду, так, как вижу, — она вновь оглядывает его с головы до ног. — Подожди-ка, это что, ханбок Чана? — она подцепляет пальцами лёгкую ткань и со смешком смотрит в лицо парню. — С какой это радости ты расхаживаешь в его вещах? — Я дал ему свои вещи, — Чан появляется словно из ниоткуда, и Ёнбок чувствует облегчение. Он только увидел императрицу, а она ему уже не понравилась. — А ты что тут делаешь, мама? — Я говорила тебе, что всё равно узнаю, кого ты привёл во дворец, — она вновь окидывает парня взглядом, от которого Ли внутренне холодеет и мнётся на месте. — Что, довольна теперь? — Не очень, знаешь, — женщина на секунду улыбается и сцепляет руки в замок. — Если до этого я хотя бы надеялась, что ты подобрал что-то стоящее, то сейчас... — она вздыхает, и Ёнбок видит, как играют желваки на скулах Чана. — Что ж, не буду больше задерживать вас. Она натянуто улыбается и уходит, и Ли позволяет себе спокойно выдохнуть только тогда, когда она сворачивает за угол коридора.       Бан тяжело выдыхает и прикрывает глаза, и Ёнбок смотрит на него, обеспокоенно вглядываясь в его лицо. — Прости, — произносит старший через несколько секунд. — Моя мама... женщина с очень тяжёлым характером. Поэтому я и не хотел, чтобы она вообще знала о том, что ты здесь живёшь, но одна из её служанок увидела нас во время прогулки. Я должен был быть внимательнее, извини. — Не извиняйтесь, — Ёнбок подходит ближе. — Вы ведь здесь вообще не виноваты. Да и... госпожу Бан я тоже не виню. Она приучена к тому, что к обычным людям нужно относится как к чему-то неприятному. Так у всех. — Хочешь сказать, у меня тоже? — Вы — исключение. Чан улыбается, смотря на младшего, и Ёнбок почему-то краснеет под этим взглядом, неловко смотря в сторону и прикусывая губу. — Вообще, я хотел бы помыться... Я вышел, чтобы найти служанку, но никого не увидел. — Ты мог просто позвать её, она должна быть где-то рядом. — Я не помню, как к ней обращаться... — парень заправляет прядь волос за ухо, и Чан по-доброму смеётся. — Я понял, — произносит он сквозь смех. — Что ж, пойдём, я сам провожу тебя.