Вы: Да в Москве кисну, ничего интересного
Паша: Раз ничего интересного, может заглянешь в гости? Например сегодня вечером А вот это точно что-то новенькое. На светофоре загорается зеленый свет, и Антон трогается с места, не успевая ответить. Шаст определенно не против такого времяпрепровождения, потому что испытывает потребность отдохнуть от своего текущего круга живого общения, в котором сейчас состоит только риэлтор. На следующем светофоре он быстро печатает сообщение со своим согласием и сразу же получает ответ, содержащий время, к которому его будут ждать. Хоть Антон никогда и не общался с Пашей достаточно близко, он знает, что Воля — интересный и приятный человек. Он очень рад возможности поговорить с ним в неформальной обстановке, но сначала ему нужно передать ключи Ире. Пока что Шаст боится даже смотреть ей в глаза, но ему хочется надеяться, что сегодня он сможет себя превозмочь, ведь он должен быть благодарен Ире за адекватную реакцию на все произошедшее и за то, что благодаря ее словам он ненавидит себя чуть меньше, чем мог бы. Дверь своим ключом он не открывает, а звонит в домофон, потому что сейчас чувствует себя на правах гостя, пусть и в собственной квартире. При виде Антона Ира даже слегка улыбается, и теперь это уже не кажется фальшивым, что не может не радовать Шаста. Он сразу замечает пару чемоданов в коридоре и то, что квартира порядком опустела, как будто из нее кто-то высосал душу. Антон отдает Ире ключи и копию договора и делится с ней контактами хозяев квартиры и своего риэлтора. Девушка лишь кивает на это и благодарит Шастуна в конце его монолога. Когда Антон замолкает, она выжидающе смотрит на него, а тот, в свою очередь, вдруг понимает, что больше ему говорить-то и нечего. Кузнецова тоже не горит желанием продолжать диалог, поэтому Шаст прощается с ней и уходит из квартиры.***
Дома у Паши и Ляйсан Антон был пару раз, но уже успел запомнить счастливую семейную атмосферу, царящую там. В прихожей его встречают хозяева квартиры и запах чего-то невероятно вкусного, из-за которого у проголодавшегося Шаста чуть ли не текут слюни. Паша широко улыбается, встречая гостя, но Антон так и замирает в дверях, сфокусировав взгляд на его острых клыках. Он какое-то время смотрит на Волю, потом на Ляйсан, которая коротко ему кивает. — Вы что, тоже? — вместо приветствия произносит Антон шокированным голосом. — Да, Антон, — подтверждает Утяшева, подходя к нему поближе и кладя свою ладонь на его плечо. — Пойдем за стол, поговорим. Шаст повинуется и идет следом за ними, ощущая какое-то странное волнение. Паша все с той же улыбкой смотрит на него через свое плечо и говорит: — Поверить не могу, что у Арса получилось так быстро тебя убедить. На большом круглом столе уже накрыто на три персоны. Видя свою порцию ужина, Антон забывает обо всем, потому что давно не ел свежей домашней еды. Паша и Ляйсан занимают свои места и начинают есть, но делают это в манере Арса — цепляют на вилку совсем немного и долго жуют, словно желая распробовать на вкус каждую молекулу. — Что тебе уже о нас известно? — спрашивает Утяшева, запивая свой ужин чем-то, напоминающим густое красное вино. — Ну… что вы пьете кровь людей, — неуверенно начинает Антон, смотря на бокалы Паши и Ляйсан, — что у вас сверхчеловеческие скорость и сила, что вы можете внушить людям что угодно… — А вот тут немного неправильно, — останавливает его Воля. — У каждого вампира своя способность, и внушение — лишь одна из них, пусть и довольно редкая. Так совпало, что она досталась Арсу. — А… — тянет Шаст. — А какие способности у вас? Паша с заговорщическим видом вытягивает руку, в которую секунду спустя прилетает изящный хрустальный сосуд с той самой жидкостью красного цвета, которую пьют супруги. — Телекинез, — поясняет Воля, разливая жидкость по бокалам. Видимо, Паша ожидал более бурной реакции от Антона, но его уже мало что удивляет после воскресшего Арсения. Шаст сдержанно кивает Воле и поворачивается к Ляйсан. Та лишь печально улыбается и мотает головой. — Свою я сейчас продемонстрировать не могу, — говорит она. — Да и разглашать тоже не могу из-за кодекса. — Что-то вроде вашего обета молчания? — уточняет Антон, на что Ляйсан кивает. — Как-то много у вас правил. — Без кодекса все вампиры устроили бы самую настоящую анархию, — усмехается Паша. — Представь, что бессмертные существа со сверхчеловеческой силой и уникальными способностями не связаны никаким законом. Представил? Антон действительно представил, и ему это совсем не нравится. Паша довольно улыбается, смотря на Ляйсан, и делает очередной глоток из своего бокала. — А сколько вам на самом деле лет? — вдруг с интересом спрашивает Шаст. — Я вот до сих пор не могу поверить, что Арсу двести тридцать девять. — Мне сто девять, — охотно отвечает Воля. — Родился при царе, пережил две войны и побывал на концерте «Нирваны». Антон вскидывает брови, высчитывая год его рождения и понимая, что он совпадает с годом рождения его прабабушки. Ляйсан продолжает молчать, и Шастун решает больше не лезть к ней с расспросами. — Как тебя обратили? — осторожно спрашивает Антон, обращаясь к Паше. Воля бросает быстрый взгляд на Ляйсан, которая едва заметно кивает, и только после этого отвечает: — Ляся и Арс были врачами в полевом госпитале. Лечили раненых своей кровью, — взгляд Паши словно пустеет, когда он вспоминает о тех временах. — А я вот в артиллерии служил. Услышав такое, Антон все-таки невольно приоткрывает рот от удивления. И этот человек теперь стендап-комик и ведущий на телевидении? От такой разницы в деятельности Паши, да и Арсения с Ляйсан Шаст немного выпадает. Тем временем, Воля расстегивает несколько пуговиц на своей рубашке и отодвигает ткань в сторону, показывая Антону шрам от пулевого ранения в области сердца. — Все говорили, я не жилец, — Паша тоскливо качает головой и поправляет рубашку, смотря куда-то вниз. — А вот Ляся решила рискнуть. — Рискнула, ага, — усмехается Ляйсан. — Теперь вот мучаюсь. Я дала Паше своей крови, а Арсений должен был внушить ему отлеживаться в течение суток, чтобы он опять не получил смертельное ранение и не обратился. — Получается, Арс не внушил? — Не успел, — Воля пожимает плечами и вальяжно откидывается на спинку стула. — Я же не пальцем деланный. Как только в себя пришел, сразу на поле боя опять побежал, только меня и видели. — Значит, на вампирах не заживают только шрамы от ран, которые стали причиной их смерти? — с интонацией ученого, только что совершившего открытие, делает вывод Антон. — Именно так, — подтверждает его догадку Ляйсан. — И тот шрам у Арса не от аппендицита? — Да. Он не рассказал тебе, как его обратили? — отзывается Утяшева, чуть наклоняясь вперед и внимательно глядя на Антона. Шаст отрицательно качает головой, жалея, что не успел спросить об этом Попова. Ему хочется узнать все именно от Арсения, а не от Паши и Ляйсан, несмотря на то, что они тоже настроены к нему весьма дружелюбно. Правда, информация от них уже не кажется Антону настолько ценной, потому что ради ее получения он не танцевал вокруг них с бубном целых три недели. — Ладно. Спроси его, когда вы снова увидитесь, — говорит Ляйсан, словно читая его мысли. — Это весьма интересная история. — Как будто моя скучная, — показательно обиженным тоном бурчит Паша, складывая руки на груди. — Твоя история тоже очень интересная, Паш, — голосом, полным иронии, успокаивает его Ляйсан. — Просто ты стал вампиром случайно, а вот Арсения обратили ради одной важной цели. — Серьезно? Почему я об этом впервые слышу? — Воля оживляется и резко выпрямляется. Антон только молча хлопает глазами, следя за развивающимся перед ним диалогом. Ради важной цели? Арсений что, должен мир спасти? — Потому что ты и не спрашивал, дорогой, — улыбается Ляйсан. — Да и Арсений сам об этом пока не знает. — А то, что об этом теперь знаю я, нормально? — неуверенно подключается к обсуждению Антон, тут же понимая, что сморозил. — Только не убивайте, пожалуйста. — Все в порядке, — спокойно отвечает Утяшева, разве что не гладя Антона по голове. — Ты не представляешь, сколько событий уже предрешено на многие века вперед. Все идет своим чередом, поэтому решай сам, сообщать об услышанном Арсению или нет. — Я… наверное, должен ему сказать, — тихо произносит Шастун. Ляйсан равнодушно пожимает плечами и допивает кровь из своего бокала (Антон уже точно уверен, что это именно она). Шаст снова берется за вилку и пытается съесть хоть немного своего уже остывшего ужина. Паша тоже затихает и начинает бездумно крутить свой бокал в руке, видимо, переваривая услышанное, как и Антон. Сегодня эта парочка предстала ему совершенно в другом свете. Теперь Шастун побаивается Ляйсан, потому что чувствует исходящее от нее величие и даже опасность на инстинктивном уровне. Почему у нее столько секретов даже от своего мужа — а мужа ли вообще? Откуда ей могут быть чуть ли не доподлинно известны какие-то тайны мироздания? Антон с трудом глотает прожеванную еду, искоса смотря на Утяшеву. Он и подумать не мог, что на самом деле она такая. Какая именно, Шаст еще не решил, не в силах подобрать подходящие эпитеты для ее описания. Единственное, что Антону пока ясно, так это то, что он хочет снова увидеться с Арсением. Рядом с ним он не боится, не переживает, что его могут укусить в любую секунду или заставить все забыть. Или поднять в воздух с помощью телекинеза и выбросить в окно. Шастун задумчиво накалывает на вилку тушеные овощи и отправляет их в рот, всеми силами стараясь выглядеть невозмутимым. Его настолько заинтриговала история обращения Арса, что он борется с желанием прямо сейчас достать телефон и взять билет на ближайший Сапсан. — Поедешь к нему? — вдруг интересуется Ляйсан. Антон уже начинает сомневаться, что не мыслит вслух. Он удивленно смотрит на вампиршу, замершую в ожидании, но вместо ответа сам задает вопрос: — Ты читаешь мысли? Утяшева приподнимает брови, после чего начинает заливисто смеяться вслух. Ее подхватывает и Паша, правда, он лишь коротко хмыкает и объясняет: — Да это даже мне очевидно, Шаст, — его прежнее напряжение уже куда-то пропало. — У тебя на лице все написано. Ляйсан, отсмеявшись, встает со стула и ненадолго уходит на кухню. Она возвращается с несколькими пакетами донорской крови и кладет их перед все еще смущенным Антоном. — Передай это Арсу, — говорит она. — Думаю, он будет очень рад такому подарку. Шаст растерянно кивает и сосредотачивается на своей еде, стараясь не смотреть на пакеты с кровью в паре десятков сантиметров от его тарелки. Паша и Ляйсан заводят с ним совершенно обычный светский разговор, как будто они только что не обсуждали, кто как умер, и для какой высшей цели был превращен в сверхъестественное существо. Антон охотно поддерживает беседу, но старается не сболтнуть лишнего: например, про расставание с Ирой и про его причину он пока распространяться не хочет. В гостиницу Шастун уезжает со смешанными впечатлениями, не в состоянии избавиться от стойкого ощущения того, что он только что узнал что-то, что ему знать не положено. Помимо этого, он понимает, что в Москве ему делать, откровенно говоря, нечего — впервые за долгое время. Как только Антон оказывается в своем номере, он все-таки покупает билет на Сапсан и собирает свои вещи. Предупреждать Арса о своем визите он не собирается, потому что хочет сделать ему сюрприз и в то же время боится его спугнуть. Ему кажется, что после того случая с Любой Арсений ведет себя крайне осторожно. От внимания Антона не ускользнул откровенный спам фотографиями из Питера во всех соцсетях Попова, что абсолютно точно было сделано нарочно.***
Спустя каких-то восемь часов Антон уже стоит у домофона, ожидая услышать голос Арсения. Тот открывает ему без лишних слов, из-за чего Шаст начинает довольно сильно нервничать. А что, если эта Люба добралась до его питерской квартиры и опять что-то с ним сделала? На секунду представив, что это действительно так, Антон испытывает нешуточную злость, поэтому решает пока просто надеяться на лучшее. Когда в дверях его встречает живой и здоровый, но крайне шокированный Арсений, Шаст понимает, что иногда полезно не паниковать раньше времени. Он улыбается довольной улыбкой, проходя в коридор и закрывая за собой дверь. — Выглядишь на свой возраст, — говорит Антон, ставя дорожную сумку на пол. Арсений действительно словно постарел за те пару дней, что они не виделись, и теперь Шастун догадывается, почему. Если Арс не пил кровь после того, как заживил все свои раны и продемонстрировал все свои умения, то это значит, что сейчас он крайне истощен. Антон решает не медлить, поэтому сразу достает из своей сумки пакеты с кровью и передает их Попову. — Привез тебе подарок от Ляйсан и Паши. — Спасибо, — голос Арсения напоминает шелест сухой листвы, и Антон немного пугается от осознания того, насколько тот плохо себя сейчас чувствует. Арс сразу выпивает содержимое одного из пакетов, пока Антон самостоятельно обустраивается в его квартире. Зайдя в гостиную, Шаст видит нетипичную картину. На диване разбросаны подушки и лежит смятый плед, стол завален упаковками от человеческой еды, а телевизор, являющийся единственным источником света в комнате, показывает какой-то сопливый сериал без звука. Было бы смешно, если бы не было так грустно. Шаст не верит, что обычно активный и деятельный Арсений провел целых два дня вот так. — Извини за это, я сейчас все уберу, — произносит Попов, войдя в комнату. — Не ждал гостей. Антон помогает собрать ему мусор, отмечая, что после одного выпитого пакета крови Арсений стал снова похож на себя. О его депрессивном эпизоде сейчас напоминают только взъерошенные волосы и легкая небритость. Шаст удивляется тому, насколько на самом деле общего у вампиров и людей. Хотя, может, это только Арсений такой. — Ты был у Ляйсан и Паши? — уже более бодро интересуется Арс. — Они тебе все рассказали? — Да, пригласили к себе, — хмыкает Шастун. — Но рассказали далеко не все, конечно. Пока они общими усилиями прибирают гостиную, Антон замечает, что движения Попова все еще какие-то скованные, и Шаст точно знает, с чем это связано. Арсений, хоть и рад появлению Антона, старается держатся от него на расстоянии и даже лишний раз не смотреть в его сторону, из-за чего Шастун снова ловит ощущение дежавю. — Давай всю эту хуйню оставим в прошлом, — предлагает он. Поймав на себе непонимающий взгляд Арсения, Антон спешит все объяснить. — Ну, когда мы ничего не обсуждали прямо и избегали друг друга. По-моему, мы выяснили, что это ни к чему хорошему не приводит. Арсений окончательно отвлекается от мытья посуды и теперь смотрит на Шаста заинтересованно, что не может не радовать. Антон встает рядом с ним, опираясь бедром на кухонную тумбу, и продолжает: — То, что произошло в парке, было обоюдным решением. Я виню за это только себя, и только потому, что я ужасно поступил по отношению к Ире, — Антон настолько отчаянно хочет унять беспокойство Арса, что даже не замечает, с какой уверенностью говорит о том, что буквально несколько дней назад побоялся бы произнести вслух. — И я по-прежнему понятия не имею, что нам с этим делать, но давай хотя бы попытаемся выстроить нормальное общение с учетом того, что между нами было. Вместо ответа Попов охотно кивает и продолжает рассматривать Антона, словно видит его впервые. Шаст тихо вздыхает, ненадолго отводит взгляд в сторону, но когда возвращает его на глаза Арсения, добавляет: — И да, мы с Ирой решили расстаться. Я снял ей отдельную квартиру, куда она скоро переедет, — от очередного упоминания Кузнецовой что-то внутри Антона болезненно колется, и он решает занять сидячее положение. — Рано или поздно это должно было случиться. Сев за стол, Шастун вдруг понимает, насколько устал за сегодняшний день. Встреча с Ирой, ужин у Паши и Ляйсан, а после этого еще и довольно долгая поездка в другой город дали о себе знать. Арсений остается стоять у раковины, повернувшись к Антону, но все еще не решаясь подойти ближе. — Но мне все равно жаль, что я так или иначе стал причиной вашего разрыва, — тихо говорит он. — Если бы это произошло позже, и ей, и мне было бы намного больнее, — качает головой Шаст. — Мне просто хочется надеяться, что это к лучшему. — Прости, — зачем-то извиняется Арсений. — Перестань, — немного раздраженно отмахивается Антон. — Мы и так уже проебали на это большую часть отпуска. Я просто хочу отдохнуть. — Понимаю, — вздыхает Попов. — Тогда раз уж ты здесь, может, съездим куда-нибудь на эти оставшиеся два дня? Такая инициатива со стороны Арса очень воодушевляет Антона, и если бы он сейчас не валился с ног от усталости, то точно бы попрыгал на месте и похлопал бы в ладоши от радости. Он поднимает на Арсения взгляд и немного измучено улыбается. — Сначала я посплю, — в доказательство своих намерений Шаст непроизвольно зевает. — Потом вези меня, куда хочешь.