***
Выцепить и так опоздавшего Шастуна перед началом съемок, чтобы поговорить с ним наедине, Арсу не удается, и он уже представляет количество будущих нарезок с первого мотора со своими томными взглядами в его сторону. В целом, ничего нового. Да и сам Антон по части этих взглядов тоже не отстает. Сережа, Дима и даже Паша старательно привлекают их внимание на себя, но это помогает не всегда. Несмотря на это, мотором Арсений в итоге более чем доволен, как и остальные. Оказавшись за кулисами, он ловко уходит от Паши, Димы и Стаса, у которых явно есть к нему и Шасту кое-какие претензии. Матвиенко же относится ко всему с пониманием, поэтому просто плюхается в свое кресло в гримерке с телефоном и не отсвечивает. Антону и говорить ничего не надо — он просто сразу же идет за Арсом, немного промокшим после «Дебатов», по коридору вглубь студии. Попов останавливается у запасного выхода, где обычно проходит примерно один человек в час и порывается обнять Шаста, но останавливается, вспоминая про свою мокрую рубашку. Шаст лишь усмехается и вместо объятий наклоняется к губам Арсения, коротко его целуя, потому что сам прекрасно знает, что будет, если они с этим увлекутся. Арс прикрывает глаза от удовольствия и опирается на запертые двери, когда Антон от него отстраняется, тем самым делая разницу в их росте более ощутимой. — Что-то случилось? — напрягается Шаст, видя, как лицо Арсения вдруг становится серьезным. — Мне пришлось рассказать о нас Сереге, — тихо отвечает тот, потупив взгляд и готовясь к худшей реакции. Вместо этого Антон лишь вздыхает и говорит: — Ира тоже знает. И хотя бы Позу надо рассказать, а то некрасиво как-то. — А потом Стасу, Оксане, твоим родителям, Макару, Паше, Ляйсан и другим вампирам, с которыми я общаюсь, — хмыкает Арсений. — А потом записать видеообращение к фанатам. — Ну, про родителей, вампиров и фанатов явно лишнее, — отзывается Антон, складывая руки на груди. — И потом, ты ведь сам рассказал все Сереге. — Он бы и так догадался, потому что слишком хорошо меня знает, — защищается Арс. — Вернее, он уже догадался. — Значит, Поз тоже по-любому что-то подозревает. Тебе не кажется, что будет лучше, если они узнают обо всем от нас? Арсений прикусывает губу, ослабляя галстук, который внезапно начал жутко давить ему на горло. Если в более-менее нормальной реакции Димы он уверен, то, например, про Шеминова он так сказать не может. — Хорошо, но давай пока остановимся на Диме, — кивает он, поднимая взгляд на Антона. Тот не собирается сейчас спорить, что говорит Арсению о том, что Шаст пока тоже не торопится докладывать ситуацию всем подряд. От такого облегчения он отстраняется от стены и тянется к шее Антона, чтобы оставить на ней поцелуй. Арс отмечает, что его начальные движения выглядят так, будто он собирается укусить Антона. Он не собирается этого делать, но, прикоснувшись к нежной коже губами, понимает, насколько это сложная задача. Оставив на его шее влажный след и едва слышно выдохнув, Арсений нехотя отстраняется. Сердце Шаста после этого колотится настолько громко, что Попов едва ли использует свой обостренный слух, чтобы это услышать. Сам же Антон теперь по цвету напоминает помидор, и от такого вида Арсений вновь прижимается к двери, чтобы самому остудиться от прохладной поверхности. — Нам… пора возвращаться, наверное, — севшим голосом говорит Попов. Шаст издает лишь короткое «угу» и оттягивает на себе свою безразмерную толстовку.***
На последнем моторе Арсений начинает чувствовать в зале еще одного вампира. Причем не какого-то незнакомого, а вполне конкретного. Паша, тоже заподозрив неладное, весь подбирается и бросает быстрый взгляд в сторону Арса, который начинает выискивать незваного гостя среди остальных, очень надеясь на то, что им обоим сейчас это кажется. Люба, сидящая на втором ряду, смотрит прямо на Арсения с легкой улыбкой, когда он ее замечает. Пока Паша болтает с очередным гостем, у Попова есть возможность особо не следить за своим лицом, поэтому он устало прикрывает глаза, собираясь с мыслями. Вампирша точно пришла сюда не просто так. Вряд ли она осталась довольна результатами своего предыдущего визита, поэтому, скорее всего, сегодня она хочет снова попытать счастья. В любом случае, во время съемок она не нападет, поэтому Арс сосредотачивается на том, чтобы время от времени выдавать что-то смешное, хотя теперь делать это крайне сложно. Он может думать лишь о том, что если Люба пришла сюда, то и разборки планирует устраивать здесь. Даже с ее силой незаметно утащить Арсения в какое-нибудь укромное место будет проблематично. Пока Дима и Сережа играют «Суфлера», Арсений поворачивается к Антону, моментально привлекая к себе его внимание. Он смотрит на улыбку на губах Шастуна и пытается понять, нужно ли сообщать ему об опасности. Арс боится, что Антон растеряется и не сможет абстрагироваться, но вместе с этим считает, что обязан его предупредить, потому что другой возможности сделать это незаметно может и не быть. Он отчетливо произносит одними губами «Люба» и указывает взглядом в сторону зала. Антон продолжает так же улыбаться, едва заметно кивая, и Арсений бы подумал, что тот ничего не понял, если бы не увидел, как поменялись его глаза. Шаст отворачивается от него в сторону зала, но найти вампиршу среди зрителей даже не пытается, возвращая все свое внимание к Диме и Сереже. Правда, долго держаться у Антона не получается, и в последних на сегодня «Шокерах» он начинает теряться, а Арсений, играющий с ним в паре, настолько сильно старается его прикрыть, что даже не замечает, как раз за разом делает запрещенное действие и получает разряд тока. Сил на то, чтобы сейчас еще и угадывать, что им нельзя, у Арсения уже нет. — Арс, а у тебя вообще шокеры работают? — ехидно осведомляется Паша со своего места. — Дай-ка я тебе добавлю. Воля что-то нажимает на пультике, пока Попов смотрит на него с плохо скрываемой ненавистью. — Добавляй, я же бессмертный, — заявляет он, поворачиваясь к Антону, который вдруг начинает улыбаться. В этот момент он получает очередной разряд, и Арсений отмечает, что Паша действительно добавил ему ток. Возможно, если бы Арс действительно был человеком, которому под сорок лет, он бы так легко от этого не отделался. — Нельзя шутить? — выдохнув, предполагает Арс. — Ой, ладно, пусть будет так, — сжаливается над ними Паша и откладывает в сторону пульты от шокеров. В следующий момент Арс слышит музыку и бурные аплодисменты зала. Он измучено улыбается Антону, который смотрит на него с искренним сочувствием. Попову очень интересно, какой в итоге был запрет, поэтому он подбегает к экранам, обращенным к зрительскому залу, и читает, что там написано.«Нельзя говорить правду»
Арс тут же поворачивается к Паше, который едва заметно жмет плечами, видимо, тоже не догадываясь о происхождении этого задания. Зато у Арсения теперь появляются некоторые догадки, и он уже во второй раз за сегодняшний день надеется, что он просто параноик. После того, как зрители расходятся, потихоньку начинает расходиться и персонал. В конце концов, на часах уже половина десятого вечера, и все хотят домой. Дима уезжает сразу же, подхватывая Оксану и так и не дав Антону возможности с ним поговорить. Арсений наблюдает за немыми метаниями Шаста в гримерке, и сам сидит как на иголках. С момента окончания мотора прошло уже полчаса, а Люба до сих пор никак не дала о себе знать. Арсений решает не ждать у моря погоды и выходит в коридор, намереваясь пройтись по студии и найти вампиршу, чтобы попробовать с ней спокойно поговорить. Правда, зная ее характер, на успех он не особо рассчитывает. Ему остается только надеяться, что он сможет воззвать ее к здравому смыслу и перенести предполагаемую потасовку в другое место. Шаст выходит из гримерки следом, поэтому Арсений тут же останавливается и оборачивается к нему. — Тебе лучше остаться с остальными, — добавив в свой голос как можно больше убедительности, говорит Попов. — А вдруг тебе понадобится помощь? — с явным беспокойством спрашивает Антон. — И потом, речь, скорее всего, пойдет обо мне. — Он прав, — вдруг раздается женский голос из-за спины Арса прежде, чем он успевает что-то возразить. В следующий момент он чувствует, как его хватают за обе руки. Правда, одна хватка, судя по силе, точно вампирская, а вторая тоже довольно крепкая, но человеческая. Появившаяся из ниоткуда Люба молниеносно утягивает их обоих в какое-то подсобное помещение буквально метрах в десяти от гримерки, где сидят Стас, Паша и Сережа. До Арсения доходит, что произошло, только после того, как за ними захлопывается дверь. Они втроем оказываются в комнате, по площади примерно равной их гримерке, только уставленной железными стеллажами вдоль стен. Судя по тому, что в помещении уже горит свет, Люба позаботилась об этом месте заранее. — Отдохни пока, — говорит она ошеломленному Антону, без особых усилий отцепляя его руку от запястья Попова. Вампирша за какие-то жалкие доли секунды толкает Шаста настолько сильно, что тот отлетает к противоположной стене, ударяясь спиной о стеллаж и падая на пол. — Сначала я хочу поговорить с тобой, — продолжает вампирша, хватая Арсения за горло и приподнимая его в воздух. Тот не тратит силы на то, чтобы освободиться из рук Любы, потому что сейчас у него другой приоритет. Попов поворачивается в сторону Антона, насколько ему это позволяет текущее положение, и видит, что тот не потерял сознание, но встать почему-то не может. Слыша его хриплые вдохи и едва уловимый запах крови, Арсений глухо рычит и хватается обеими руками за предплечье Любы, ломая его с отвратительным хрустом и заставляя ее выпустить себя. В следующий же момент Арс оказывается около Антона и берет его лицо в свои ладони, заставляя посмотреть на себя. Взгляд Шастуна помутнен, а его побледневшее лицо искажено гримасой боли. Кажется, из-за столкновения с уже изрядно помятым стеллажом у Антона сломано ребро. Или несколько. Арсений не хочет об этом думать, зная только, что полученные травмы надо срочно устранить. Он не говорит ни слова, чтобы не тянуть время и тем самым не причинять Шасту еще больше боли. Попов уже ставшим привычным движением прокусывает свою руку и прикладывает ее к губам Антона, оборачиваясь на Любу, которая сейчас тоже занята сращением собственных костей. — Не ты ли когда-то громче всех кричала, что людей нужно беречь и любить? — интересуется у нее Арс, параллельно слушая, как нормализуется дыхание Антона. — Прости, я забыла, что он человек, — хмыкает вампирша, подходя поближе. — Видишь, насколько они хрупкие? Ты ведь тоже запросто можешь причинить ему вред. Арсению уже становится смешно. Не то, чтобы он не ожидал, что рано или поздно Люба от слов перейдет к делу, но ему почему-то казалось, что она будет действовать с присущей вампирам аккуратностью. — Я, в отличие от тебя, еще никогда не ломал людям ребра, — говорит Попов, снова смотря на Антона, переставшего пить его кровь и уже выглядящего значительно лучше. — Что ты хочешь на этот раз? — Оставь этого мальчишку в покое, — с шипящими нотками приказывает ему Люба, пока Арс встает на ноги между ней и Антоном. — Мы оба знаем, чем все закончится. — Все закончится нормально, если ты оставишь нас в покое, — с довольной улыбкой парирует Арсений, понимая, что Люба только что пыталась использовать на нем внушение, но сил ей на это не хватило. — То, что однажды я совершил ошибку, обратив тебя, не значит, что я совершу ее снова. — Ошибку? Это теперь так называется? Да ты мне жизнь сломал! — с каким-то отчаянием в голосе восклицает Люба, все еще сдерживаясь от того, чтобы не начать кричать. — Ты дал мне вечность, но не сказал, что я должна с ней делать. Вот я и развлекаюсь, как умею. — То есть я должен был позволить тебе умереть в двадцать один? Тебе была уготовлена совершенно другая судьба, — раздраженно отвечает Арс. — Если бы я позволил тебе погибнуть на том мосту, ты бы не оказала никакого влияния на ход революции. Может, без тебя история была бы совершенно другой. — Красиво говоришь. А ты спросил у меня, хочу ли я этого? Думаешь, я понимала, что происходит, когда пила твою кровь? — не сдается вампирша. Она вдруг выглядывает из-за плеча Арсения, встречаясь взглядом с растерянным Шастуном. — Антош, я пытаюсь объяснить твоему древнему другу, что ты не первый и не последний в его грандиозных планах. Если хочешь стать таким же, как я, то можешь оставаться рядом с ним. Правда, я сомневаюсь, что тебе нужна эта хваленая вечность, в которой на самом деле нет ровным счетом ничего стоящего. — И кому же мне верить? Тому, кого я знаю треть своей жизни, или какой-то ебнутой вампирше, страдающей кризисом среднего возраста? — вскидывается Антон. — Ответ очевиден. — Не приближайся к Арсению, — выделяя каждое слово, говорит Люба. — Забудь о его существовании. У Арса все внутри переворачивается, когда он понимает, что сейчас происходит то, чего он так боялся все это время. Люба использует на Антоне внушение. — Ответ все еще очевиден, — усмехается Шаст. — Иди на хуй. Арсений поворачивается к Антону, смотря на него огромными от удивления глазами и искренне не понимая, почему на нем не сработало внушение. — Странно, — вторит его мыслям Люба. — Раньше работало. — В каком смысле? — сразу напрягается Арсений. — А вот и думай, — хихикает Люба, но в следующую же секунду толкает его к стеллажу, заставляя оказаться по левую руку успевшего отползти Антона. — К счастью, у меня есть запасной вариант. Она резко выхватывает из-за пояса нож, который Попов рассмотреть не успевает, и со всей силы всаживает его в живот Арсения, которого вдруг одолевает странный жар. Ему много раз наносили серьезные раны, но такого не было никогда. Он стекает по стеллажу вниз, разом потеряв все свои силы, будучи в состоянии только придерживать оставленный в ране нож. — Арс! — вскрикивает Антон, тут же нависая над ним. — Теперь ты сам поймешь, с каким чудовищем связался, — усмехается Люба. — Если хочешь, чтобы ему стало лучше, то дай ему своей крови. Иначе он умрет. Перед глазами Арсения все начинает плыть, и их голоса он слышит словно в отдалении. У него почему-то появляется ощущение, что он горит заживо, а эпицентром пожара, где самая высокая температура, является его рана. Он тратит последние силы, чтобы вытащить из себя нож и с металлическим лязгом уронить его на пол, потому что иначе у него ничего не заживет. Обычный человек после таких действий только потерял бы еще больше крови, поэтому сейчас Попов по-настоящему рад, что он вампир. — Единственное чудовище здесь — это ты, — Антон обращается к Любе, тут же с ужасом переводя взгляд на окровавленный живот Арсения. — Пиздец… Люба вдруг начинает громко смеяться, из-за чего у Попова звенит в ушах. Сейчас ему кажется это чем-то невозможным, потому что когда-то давно он этот смех искренне любил. — Какие вы милые, — отсмеявшись, заключает вампирша. — Прям как в кино. С этими словами она разворачивается и покидает подсобку, видимо, посчитав, что ее работа здесь закончена. Антон не обращает на ее уход никакого внимания, он лишь нервно озирается вокруг в поисках чего-то подходящего, чтобы зажать кровоточащую рану. Не найдя ничего такого, он ругается себе под нос и стаскивает с себя толстовку из гардероба телеканала, оставаясь в своей любимой дорогущей футболке, которую сразу же пачкает в крови, но совсем этого не замечает. — Арс! — с отчаянием в голосе кричит он, прижимая к нему смятую толстовку. — Ты меня слышишь? Ответь что-нибудь, пожалуйста! — Антон, — хриплым голосом отзывается Арсений, еле шевеля языком и почти не видя его лица из-под прикрытых век. — Не… заживает… — Тебе надо выпить моей крови, — с какой-то пугающей уверенностью говорит Антон. — Нет, — шепчет Попов. — Да, — с долей раздражения спорит Шаст, подбирая с пола тот самый нож. Услышав, как Антон берет его в руки, Арсений резко распахивает глаза, словно у него открывается второе дыхание. Он тянет свои ослабевшие руки к рукам Шастуна, чтобы не позволить ему сделать то, что он собирается, но Антон с легкостью от него отмахивается и резко, чтобы не передумать, вонзает лезвие в свою руку, после чего прорезает еще немного. Комната наполняется дурманящим запахом второй положительной, из-за которого Арсений вжимается в стену, уже чуть ли не плача от собственного бессилия. Если сейчас в его рот попадет хоть капля, то последствия от этого будут довольно плачевными, и он понимает это, даже находясь на пороге предсмертной агонии. — Пей, — властным тоном говорит Антон, подставляя свою уже успевшую немного зажить руку к губам Арса. И кто он такой, чтобы отказаться?