***
В своем плане Арс до конца не уверен, потому что боится, что Шаст, оказавшись в машине, вспомнит, как попал в аварию, и не захочет никуда ехать, но главная проблема будет в том, что он будет молча все терпеть, делая вид, что все в порядке. Отчасти поэтому Арсений не собирается пускать Антона за руль и начинает искать более-менее приличную машину поблизости в приложении каршеринга. Когда Антон это замечает, он настаивает на том, чтобы они поехали на его машине, которая уже очень долго скучает без владельца. Пусть сейчас он и будет на пассажирском сидении. Попов не спорит, радуясь инициативе Шаста и тому, что он доверяет ему одну из своих самых дорогих в прямом и переносном смысле вещей. Когда они едут по ночной Москве, Антон увлеченно смотрит в окно и молчит, а Арсений не спешит с ним заговаривать, давая ему время понять, что жизнь вокруг идет своим чередом. Он едет неспеша и крайне аккуратно, чтобы не напугать Шаста и не вернуть его мысли в момент аварии. Кажется, Антон тоже понимает причину, по которой они не разгоняются быстрее шестидесяти километров в час на пустой дороге, потому что периодически бросает в сторону Арса благодарные взгляды. Арсений едва заметно улыбается в ответ на это и возвращает свое внимание к проезжей части, хоть и не полностью. Только сейчас, находясь с Антоном в замкнутом пространстве, он осознает, насколько ему теперь тяжело сидеть рядом с Шастом и быть на данный момент его единственной опорой и поддержкой. Арс был счастлив, когда у них завязалось какое-то подобие отношений, когда Антон впустил его в свой мир и позволил там остаться, доверяя всего себя и зная, насколько это рискованно. Именно поэтому Попов с самого начала знал, что не имеет права на ошибку, ведь она со стопроцентной вероятностью разрушит весь мир Антона, из-за этого он так долго сомневался и переживал, и к сожалению, не зря. Арсений не справился, не смог ради этого невероятного человека один раз в жизни наплевать на свои принципы и позволить Любе умереть, как она этого и хочет. Эта отчаянная попытка решить все мирно теперь кажется Арсению самым глупым поступком, что он совершил в своей жизни. Он считает себя последним мудаком, который не заслуживает рядом с собой искреннего и понимающего Антона, постоянно смотрящего на него своими блестящими зелеными глазами при каждом удобном случае. Попов знает наверняка, что ошибется снова, даже если они попробуют начать все сначала, и Шаст сможет его простить. Только эта вторая ошибка будет иметь еще более фатальные последствия, чем первая, потому что в своем текущем состоянии Антон может навредить не только себе, но и окружающим. Он уже обладает огромной силой, к которой еще не привык и не научился контролировать, а в скором времени обнаружит у себя свой личный дар, с которым ему тоже предстоит учиться обращаться. — Ты решил меня бросить, — вдруг произносит Антон. От звука его отрешенного голоса Арс покрывается мурашками и едва заметно дергается. Это уже не звучит, как попытка выяснить причины или высказать свои предположения, как в прошлые разы. Это железобетонное утверждение, сказанное абсолютно спокойным голосом. Арсений не понимает, почему эти слова вызвали у него какой-то леденящий душу ужас, ведь это чистая правда, которую он уже не один раз озвучивал в своих мыслях. — Не тебя, Антон, — полушепотом отвечает Попов. — Поверь, это… Он спотыкается на половине фразы, не зная, будет ли правильным ее продолжать, но вид сгорбившегося на пассажирском сиденье Антона не оставляет ему выбора. — Это последняя вещь, которую я бы хотел сделать. Сказав это, Арсений не поворачивается к Шасту, чтобы посмотреть на его реакцию, потому что боится того, что может увидеть. Он чувствует на себе внимательный взгляд Антона и рвано выдыхает, пытаясь расслабиться. — Но ты это сделал, — все так же спокойно возражает Антон. — Ты знал, что если все получится, мы больше никогда не увидимся, и все, чего мы добились вместе, будет разрушено. Ты знал это и все равно решил позвонить Любе. Немой вопрос «зачем?» повисает в воздухе мертвым грузом, мешая дышать. Такими темпами они оба скоро точно будут плавать в Москве-реке, по набережной которой сейчас едут, если Арсений сейчас же не остановится. Он находит ближайшую парковку вдоль дороги и из последних сил сворачивает на нее, благо, в это время суток она уже пуста. — Ее казнят, если поймают, — наконец отвечает на вопрос Попов. — И что бы между нами ни случилось, Люба никогда не будет мне чужой. Я переживаю за нее и не хочу, чтобы она умирала по моей вине. И я не хотел подвергать опасности вас всех, поэтому решил избавиться от корня проблемы. — От себя? — уточняет Антон, смотря на поверхность реки. Арс кивает и вжимается в сиденье то ли чтобы позволить Шастуну лучше рассмотреть набережную, то ли чтобы стать частью интерьера салона. — Ты никогда не был корнем проблемы, — добавляет Антон. — Не забывай, что если бы не Люба, ничего этого бы не было. — Ее бы не было, если бы не я, — Арс пожимает плечами и тоже переводит взгляд на берег реки. — Она не виновата в том, что я ее обратил и обрек на вечные мучения. Как и тебя. Моей прямой обязанностью было не допустить ничего подобного. — Мы в ответе за тех, кого приручили, да? — голос Антона раздается над самым ухом Арсения, и когда он поворачивается, то видит, что Шаст умудрился каким-то образом перегнуться через подлокотник, при этом не издав ни единого звука. — Ты знаешь, что я не это хотел сказать, — хмурится он, опуская взгляд и стараясь осторожно отодвинуться от Шаста. — Это я себя убил, — сквозь зубы говорит Антон. — Прекрати обвинять себя во всех смертных грехах и пойми, что ты не обязан никого спасать. Лучше спаси самого себя, и все вокруг станет в разы проще. То, что случилось со мной — мой выбор и мои проблемы, так что если ты сейчас находишься здесь из чувства долга, то лучше уходи. — Я не… — произносит Арсений, снова запинаясь при виде такого смертельно спокойного Антона, в тусклом свете уличных фонарей совершенно не похожего на себя. — Я здесь, потому что мне не все равно на то, что с тобой будет. Кажется, этого Шасту уже достаточно, чтобы немного смягчиться, но самому Арсению этого мало. Он вдруг чувствует, что под этим холодным взглядом что-то внутри него ломается и больно режет изнутри. Подвел, не смог, обязан, виноват, виновен, должен понести наказание. Самое жалкое и самое слабое бессмертное существо, которое только можно представить. — Я здесь, потому что хочу этого, — безуспешно пытаясь скрыть дрожь в голосе, продолжает он. На лице Антона появляется выражение замешательства и легкого беспокойства, но Арсений уже не может себя остановить, хоть и пытается, потому что шокировать и заставлять Шастуна сейчас нервничать — плохая идея. — Я здесь, потому что ты мне нужен, — звучит уже громче и с явным отчаянием. — Я здесь, потому что как последний идиот надеюсь, что ты позволишь мне и дальше быть рядом! Последние слова он чуть ли не выкрикивает в лицо Антона, не отстранившегося ни на миллиметр. В этот момент Арс совершенно не осознает, что делает, потому что сказанное им сейчас на эмоциях абсолютно отличается от того, в чем он так старательно убеждал себя в течение последних дней. Он настолько боялся позволить своим чувствам просочиться наружу, что заставил Шаста думать, что он здесь не по своей воле, не используя никакого внушения. Однако и вываливать все это на Антона Арс тоже не собирался, поэтому в течение мучительно долгих секунд молчания пытается приготовить себя к худшему, ожидая самой непредсказуемой реакции. Антону удается и здесь его удивить, несмотря на то, что по его взгляду, скользнувшему с глаз Арсения на его губы, Попов тут же догадывается, что за этим последует, но все равно не верит до последнего. Шаст в одно мгновение сокращает и без того ничтожное расстояние между ними, жадно целуя Арсения и сжимая его предплечья, словно переживает, что тот опять решит сбежать. После этого жеста Арс тоже сдается и отвечает ему с таким же азартом, теряя остатки контроля над собой. Он чувствует, как по его щекам текут горячие слезы, как их смахивает пальцами Антон, прекративший его держать, и понимает, что позволил себе выговориться не зря. — Арс… — шепчет Антон в его губы, с явным нежеланием отстраняясь. — Поехали домой. От этих слов Арсению становится так тепло и хорошо, что он в порыве нежности оставляет короткий поцелуй где-то на подбородке Шаста и понимает, что сейчас поехал бы с ним куда угодно, даже в какое-нибудь совершенно безумное место, вроде того, что они отгадывают в «Опоздании». — Да, — улыбается он. — Поехали.***
Признаться, Антон только и ждал момента, когда Арсений подаст ему хоть малейший знак того, что он хочет все исправить. Конечно, он не хотел доводить Попова до нервного срыва, но тот сам виноват, что забил себе голову своими предрассудками и абсолютно бессмысленными страхами, потому что сейчас они в одном положении, и Антон уверен, что самое страшное позади. К тому же, если что-то опять пойдет не так, у них обоих будет предостаточно времени, чтобы с этим справиться. Эту ночь Арсений вновь проводит рядом с ним, но уже лежа на соседней подушке и не боясь, что ему снова прилетит по лицу. Антон совершенно этого не помнит, поэтому, когда Арс решил над этим пошутить, Шаст рассыпался в извинениях, чувствуя себя ужасно неловко, несмотря на то, что не мог себя контролировать. Антон не боится засыпать, точно зная, что такой чуши, как прошлой ночью, ему теперь не приснится. Так и происходит, и Шастун уже видит некую закономерность в том, что еще никто не действовал на его сон настолько положительно. С Арсением он чувствует себя в полной безопасности даже сейчас, обретя вампирскую силу и будучи в состоянии самостоятельно себя защитить. Здравый смысл все еще напоминает Антону, что Арс предал его доверие, но Шаст посылает его куда подальше, не собираясь к нему прислушиваться. То, что Арсений сказал ему в машине, и то, как заботливо, бережно и терпеливо он обращался с Антоном в последние дни, вызывает у него стойкое желание вернуть все как было, наивно надеясь, что Попов больше не выкинет ничего неожиданного. Время, проведенное в невыносимых страданиях и неизвестности, лишний раз доказало Антону, насколько сильно он хочет, чтобы Арс был с ним, поэтому Шастун больше не боится обжечься, будучи абсолютно уверенным, что оно будет того стоить. Его хорошее самочувствие и более-менее приличный за последние дни вид отмечает даже Стас, снова приехавший днем с очередной порцией крови. Правда, продюсер тут же спешит его расстроить, говоря, что с завтрашнего дня Антону следует сесть на диету, поскольку самые энергозатратные и требующие большого количества человеческой крови события уже позади. Шаст не привык себя в чем-либо ограничивать, поэтому такая перспектива ему совершенно не нравится, и он ищет поддержки у Арсения, смотря в его сторону печальным взглядом, но Попов лишь делает сочувственное выражение лица и снова утыкается в свой ноутбук, словно делает что-то крайне важное. На протяжении всего дня Арс ходит с загадочным видом, заставляя уставшего сидеть в четырех стенах Антона строить различные теории на этот счет. Остальное время он проводит, общаясь в мессенджере с Димой и пытаясь ему как-то объяснить свое долгосрочное отсутствие, учитывая, что Позов вообще не знает даже о том, что после съемок его лучшего друга похитили вампиры, а затем он стал одним из них. В отличие от того же самого Сережи, который уже обо всем в курсе от Арсения. Ближе к полуночи у Попова вдруг включается режим энерджайзера, и он просит Антона одеться во что-то удобное, чтобы куда-то поехать, при этом чуть ли не прыгая на месте от предвкушения. Это так сильно интригует, что Шаст не перестает выспрашивать у него, куда они собираются, но Арсений так же упрямо держит оборону и сам одевается в спортивный костюм, состоящий из мешковатой серой толстовки, черных коротких шорт и таких же черных лосин, к которым у Антона вообще отдельные претензии вот уже на протяжении нескольких лет. На фоне этих мыслей Шаст ненадолго забывает о своих вопросах и приходит в себя уже сидя в собственной машине. — Может, ты все-таки скажешь, куда мы едем? — снова пробует он, рассматривая Арсения, сидящего за рулем. — Это сюрприз, — с довольной улыбкой отвечает Попов. Такой сильный контраст со вчерашней поездкой внезапно ударяет Антона по голове, и он решает пока помолчать, просто любуясь таким радостным Арсением и стараясь запомнить каждую черту его лица, когда он улыбается, как будто видит его таким впервые. В каком-то смысле так и есть, потому что происходящее сейчас — новое начало для них обоих. Попов наконец раскрыл всю неприглядную правду о себе, а Антон теперь такой же, как он. Через пятнадцать минут неторопливой езды Арс останавливает машину на парковке у крытого стадиона. Улыбка Попова становится еще шире, а Шаст уже готов душу продать за то, чтобы узнать, что такого интересного приготовил для него Арсений. Тот ведет Антона к главному входу, где их уже ждет сотрудник со всеми необходимыми ключами. — Мы будем во что-то играть? — на данном этапе это должно быть очевидно, но Антон до сих пор не уверен, потому что это же Арсений. Он вполне мог арендовать этот зал для того, чтобы устроить в нем фотосессию. Или вечеринку. — Можно и так сказать, — хмыкает Попов, открывая двери в зал и включая там свет. Перед Антоном предстает просторная баскетбольная площадка с блестящим паркетом и ярким освещением, от которого у него поначалу даже немного побаливают глаза. Арс ненадолго пропадает, но возвращается с мячом в руках, умело чеканя им по полу. — Тебе необходимо научиться контролировать свою новую силу, — наконец раскрывает свой тайный план Арсений. — А броски мяча в кольцо отлично этому способствуют, поэтому я решил совместить приятное с полезным. Шаст смотрит на Арсения, счастливо улыбаясь во все тридцать два, не в силах поверить, что тот устроил ему идеальный вечер, собрав все, что любит Антон, воедино. Если ради того, чтобы это повторилось, ему потребуется еще несколько дней проваляться в беспамятстве, он готов все повторить. Попов аккуратно кидает мяч ему в руки и отходит на несколько шагов назад. — А теперь брось его мне, — говорит он, готовясь ловить. Пасуя мяч обратно, Антон ни капли не переживает, потому что он уже делал это множество раз, и все, что ему нужно сейчас — это повторить движения и силу броска, намертво впечатанные в мышечную память. Однако что-то идет не так, и мяч прилетает в Арсения с такой силой, что Попов даже немного покачивается, когда его ловит. — Если бы на моем месте был человек, он мог бы сломать руки, — сообщает он. — Помнишь, что мы говорили про хрупких людей? Это действительно так, и теперь тебе нужно постоянно держать эту мысль в голове, когда ты будешь взаимодействовать с ними. Одно неверное движение — и травма обеспечена. От этих слов хорошее настроение Антона моментально улетучивается, и ему уже хочется вернуться в постель, откуда он точно не причинит никому вреда. Да и даже одна мысль о том, насколько осторожен по отношению к нему был Арсений все это время, сводит его с ума. А о том, что ему теперь придется вести себя точно так же, Шаст даже думать не хочет. — Не волнуйся, это только звучит тяжело. Поначалу так и будет, но потом ты привыкнешь, — успокаивает его Попов, подходя поближе и параллельно с этим мастерски крутя мяч на пальце. — А вместе с этим придут и преимущества помимо силы. Например, чувство баланса. — И как долго я буду привыкать? И не смей говорить, что у всех это проходит по-разному. Скажи хотя бы примерно. — От месяца до года, — Арс вздыхает и просто передает мяч в руки Антона. Шаст смотрит на мяч, вес которого теперь вообще не ощущает, и слегка подбрасывает его в воздух. Тот улетает на несколько метров, и Антону кажется, что он почти достал до потолка. — Могу только посоветовать представить, что все вокруг тебя стоит бешеных денег, и тебе ни в коем случае нельзя ничего из этого ломать, — продолжает Арсений, следя за падающим мячом и за тем, как Антон его ловит. — Сыграем? — Как? Я же не… — сразу начинает сомневаться Шастун. — Думаю, я смогу подстроиться под твой новый стиль игры, — Арсений опять обезоруживающе улыбается и одной этой фразой вселяет в Антона уверенность в том, что сегодняшний вечер еще не окончательно испорчен.***
В течение следующего часа происходит что-то совершенно невероятное, и если до этого Антон был уверен, что не испытает ничего более незабываемого, чем секс с Арсением, то сейчас ему кажется, что после этой игры можно спокойно умереть, потому что столько впечатлений от простого баскетбола он еще не получал. Его дыхание не сбивается, от долгого бега нет никакого ощущения дискомфорта, а после каждого падения Шаст моментально вскакивает на ноги, не беспокоясь о будущих синяках. Вишенкой на торте для него является то, что Арс тоже явно получает от происходящего удовольствие. Антон никогда бы не подумал, что сможет так долго носиться по огромному залу без предварительной подготовки и ни капли не устать. Пока Шаст не привык к своим новым возможностям, он может играть только жестко, но Арсений от него ни капли не отстает и отвечает ему тем же. Правда, Антон видит, что в некоторых моментах тот сдерживается и едва заметно ему поддается, что для Шастуна выглядит как самый настоящий вызов. Он выкладывается на полную, делая ставки не на трехочковые броски с большого расстояния, на которые сейчас совершенно не способен, а только на данки. Антон без труда допрыгивает до кольца и даже чуть выше, что позволяет ему чувствовать себя не меньше, чем Леброном Джеймсом. Они не ставят никаких временных рамок на игру и не собираются прерываться на отдых, играя, пока один из них не выдохнется. Правда, Шаст думает, что этот момент никогда не наступит, потому что он слишком сильно погружен в этот процесс, окончательно забыв обо всех проблемах и существуя только в этом моменте. Он абсолютно уверен, что еще никогда не ощущал себя настолько свободным и сильным, и лишь на этом пьянящем чувстве может функционировать еще очень долго. Арс выбивает у него мяч и бежит в сторону кольца, параллельно с этим выделываясь своими баскетбольными навыками. На этом Антон его и ловит, правда, не совсем так, как следовало бы по правилам. Он налетает на Арсения в прыжке и валит его с ног, забыв о всякой осторожности. В итоге они оба падают на пол, но Попову, принявшему на себя весь удар, кажется, совсем не больно. Он прикрывает глаза и начинает смеяться, пока Антон продолжает лежать поверх него, не торопясь слезать и просто рассматривая счастливое лицо вампира перед собой. — Кажется, мы оба отправляемся на скамейку запасных, — отсмеявшись, произносит Арс. Шастун не сразу находится с ответом, не в состоянии перестать смотреть на то, как в глазах Арсения, влажных от проступивших слез, танцуют блики потолочных ламп. — Это мы еще посмотрим, — говорит он, все-таки сползает с Попова и падает рядом, чтобы хоть как-то охладить разгоряченное тело. — Нет, — отзывается Арсений, поворачиваясь к нему. — Ты уже победил, Антон.