***
Мероприятие более чем соответствует ожиданиям Арсения, которые, к слову, были довольно пессимистичными. Ввиду довольно преклонного возраста юбиляра, программа не зашла Попову от слова совсем, несмотря на то, что он почти в шесть раз старше. Сидящие за столом Антон, Сережа, Дима и даже Стас — который, кстати, первые несколько часов старательно делал вид, что в восторге от праздника — тоже не знают, куда себя деть, поэтому медленно, но верно напиваются. Арс развлекает себя тем, что без зазрения совести пялится на Шаста, которого наконец оставили в покое. Теперь Попов точно знает, зачем ему нужна вечная жизнь, потому что он готов до скончания времен смотреть на то, как безукоризненно сидит на Антоне костюм, как в скудном освещении поблескивают его украшения, как он расслабленно двигается после очередного выпитого бокала, как он улыбается в ответ на улыбку Арса и неосознанно пододвигается ближе к нему. — Надо попросить у официанта какую-нибудь тряпку и накрыть кого-нибудь из них, — вздыхает Сережа, уставший наблюдать гляделки своих друзей. Арсений прячет свою улыбку в бокале красного вина и прикрывает глаза, пока Дима и Шеминов почти на полном серьезе высказывают свою поддержку этой инициативе. Антон приглушенно и совершенно по-пьяному хихикает, а сам Попов позволяет себе раствориться в этой атмосфере и отвлечься от разговора с Русланом и от таинственного конверта, в котором он точно не найдет ничего приятного. В зале царит полумрак, разбавляемый хаотичным светом цветных лучей прожекторов, а все гости, собравшиеся в небольшие группки, уже выглядят такими же подвыпившими и уставшими. Арсений не чувствует на себе ни одного чужого взгляда, потому что никто, кроме Антона, не обращает на него внимание. Даже остальные за их столом увлечены какой-то беседой, нить которой оба вампира потеряли еще несколько минут назад. Кажется, Шасту становится совсем скучно, иначе Арсений не может объяснить его дальнейшие действия. Антон пользуется тем, что сидит почти вплотную к Арсению, и кладет руку на его бедро, начиная ненавязчиво поглаживать и заставляя Попова сделать несколько жадных глотков вина из своего бокала. Вызванной реакцией Шастун, кажется, доволен, но все равно продолжает издеваться. Он медленно ведет руку ниже, почти доходя до колена, но лишь для того, чтобы потом подвинуть ее чуть дальше и снова начать движение вверх, но уже по внутренней стороне бедра. Арсений чувствует, как его лицо начинает гореть, и благодарит организаторов мероприятия за выбор освещения. Чем выше ладонь Антона, тем теснее становится у Арса в его узких брюках, что заставляет его начать ерзать на месте в попытках найти более-менее удобное положение. Краем глаза он замечает, как Шаст скрещивает свои ноги под столом, и тоже начинает странно улыбаться, понимая, что от этой игры страдает не только он. Когда Антон накрывает ладонью пах Арсения, тот не выдерживает и вскакивает из-за стола, чуть его не переворачивая. Естественно, Дима, Сережа и Стас смотрят на него с непониманием, на что Попов бросает что-то невнятное и сбегает в сторону туалета, на ходу мысленно посылая Антона с его затеями куда подальше, но, конечно, не всерьез. Он каким-то чудом не сбивает никого с ног и скрывается за дверью в мужской туалет, до смерти напугав какого-то мужчину, моющего руки. Арс надеется, что пробежал мимо него достаточно быстро, чтобы он не увидел его лица, и закрывается в дальней кабинке. Благо, в этом ресторане все дорого-богато, и кабинки представляют собой отдельные комнаты с полноценными стенами. Попов напрягает слух и слышит, как мужчина бормочет себе под нос выразительное «господи» и собирается выйти из уборной, но в дверях его чуть не сносит Шастун, просто потому что больше некому здесь так носиться. Антон рассыпается в извинениях и пропускает человека обратно в зал, закрывая за собой дверь и подходя к единственной занятой кабинке, в которой заперся Арсений. — Арс, — зовет он, не повышая голос. — Открой дверь. В ответ на это Попов тяжело вздыхает, точно зная, что Шаст его слышит. — Пожалуйста, — добавляет Антон. Арсений снова не отвечает, собираясь таким образом зачем-то преподать Шастуну урок, как будто ему совершенно не понравилось, что Антон к нему полез. — Ну прости, я не подумал. Арс удовлетворенно улыбается, уже собираясь сказать что-то остроумное в ответ, но Антон его опережает: — Ты же не думал, что я начал это, чтобы оставить тебя ни с чем? — от хитрого голоса Шаста по телу Арсения проходит волна приятного тепла, а когда до него доходит смысл услышанного, он проворачивает защелку на двери, не думая ни секунды. Антон проходит в кабинку с самодовольным выражением лица и закрывает за собой дверь на щеколду, отрезая их от внешнего мира. Однако ухмылка быстро исчезает с его губ, когда он встречается своим немного расфокусированным взглядом с глазами Арса. Он делает неуверенный шаг к Попову, опирающемуся о стену, смотря на него сверху вниз и тем самым делая их разницу в росте более ощутимой. Щеки Антона горят, и Арсений не знает, от алкоголя это или от ситуации, которую он сам и создал. Поскольку вампирам нужно гораздо больше алкоголя, чтобы вызвать ощущение опьянения, а Шаст сегодня выпил только несколько бокалов шампанского, Арс склоняется ко второму варианту. — Пиздец, — шепчет Антон, выглядя так, словно видит Попова впервые. — На тебя можно смотреть вечно, и все равно будет мало. От этих слов Арсений даже забывает вдохнуть, потому что услышать подобное от Антона он никак не ожидал. Шастун не ждет за это благодарности и просто подается вперед, чтобы медленно, можно сказать даже целомудренно поцеловать его в губы. Отвечает Арс в ту же секунду, не собираясь терять ни единой крупицы времени, что у них сейчас в распоряжении. Постепенно это перетекает в нечто более жадное, выражающее жгучее желание, которое они оба слишком долго сдерживали. Теперь Антону нужно гораздо больше. Он, не стесняясь, покусывает губы Арсения и уже тянет его рубашку вверх, выправляя ее из узких брюк. Ощущая чужие горячие ладони на чувствительной коже своего торса, Попов покрывается мурашками и улыбается, что только подстегивает Шаста действовать более решительно, хотя Арсению до этого казалось, что это невозможно. Он запускает пальцы в отросшие кудри Антона, пока тот отрывистыми движениями расправляется с ремнем на его брюках. Арс не знает, что собирается делать Шастун, но что бы там ни было, он только за, потому что редких поцелуев, пока никто не видит, и многозначительных взглядов им обоим недостаточно. Расстегнув ремень и ширинку на брюках Арсения, Антон отрывается от его губ, на несколько секунд встречается с ним своим потемневшим от желания взглядом и немного наклоняется, чтобы легко прикусить нежную кожу на шее вампира и опалить ее своим горячим дыханием. Арсений запрокидывает голову назад, закрывая глаза и ощущая спасительную прохладу от стены, пока Антон продолжает спускаться своими поцелуями-укусами ниже, расстегивая пару верхних пуговиц на его рубашке, чтобы уделить особое внимание выступающим ключицам. За дверью периодически кто-то ходит, музыка, гремящая в зале, слышна даже здесь, да и страх быть пойманными могли бы стать существенной помехой, но сейчас, когда Шаст медленно садится перед Арсом на колени, ему кажется, что весь мир резко схлопнулся до них двоих, и больше никого не существует. Антон поднимает взгляд, чтобы посмотреть на реакцию на собственные действия, и от одного лишь этого вида у Попова подкашиваются ноги, и потерять равновесие ему мешает только стена, на которую он опирается. Антон медленно стягивает с Арсения боксеры и обхватывает рукой его подрагивающий от возбуждения член, после чего с нескрываемым удовольствием проводит языком по головке, заставляя Попова прикусить нижнюю губу. Шаст не видит, но кажется, чувствует, что делает все правильно, и продолжает, не забывая об осторожности, делая в своих движениях поправку на собственные клыки, к которым еще не успел до конца привыкнуть. Он берет в рот где-то половину длины, помогая себе рукой, которую все еще держит у основания. А когда Антон пускает в ход язык и начинает размеренно двигаться, у Арса перехватывает дыхание, но не от техники минета, которая далеко не безупречна. На это Попову, если честно, все равно, потому что сейчас для него главное именно то, что с ним именно Антон, что он счел отличной идеей сделать что-то подобное именно здесь и сейчас, впервые за долгое время не заботясь о том, что подумают окружающие, если их двоих не будет видно какое-то время. Если эта пресловутая потеря человечности для Антона значит именно свободу от старых предрассудков и ничего больше, таким он нравится Арсению еще сильнее. Шаст увлекается процессом, пока в голове Арса сидят только мысли о том, насколько потрясающего человека ему подарила судьба. Антон отстраняется, вновь встречаясь с восторженным взглядом сверху. Не опуская глаз, он с наслаждением облизывает член Арсения от основания до самой головки, задерживаясь на отверстии уретры, из-за чего Попов чувствует, что готов кончить прямо сейчас. Поэтому он слегка наклоняется и подхватывает Антона, помогая ему встать на ноги и увлекая в очередной поцелуй. Антон охотно на это отвечает, пока Арсений расстегивает на нем брюки и избавляет от белья. Когда он обхватывает оба их члена своей рукой, с губ Шаста срывается удовлетворенный стон, который Арс словно пропускает через себя, готовый поклясться, что прекраснее звука он еще не слышал. Дрожащее дыхание Антона, когда Арсений начинает ритмично двигать рукой, пробирает последнего до дрожи, а то, как Шаст при этом цепляется пальцами за воротник его рубашки, чтобы притянуть его к себе ближе, добивает Попова окончательно. Они кончают практически одновременно, отчаянно прижимаясь друг к другу и лишь каким-то чудом не пачкая одежду. Пытаясь восстановить дыхание, Арс чувствует, как уголки его изрядно покусанных губ непроизвольно поднимаются в счастливой улыбке, а когда Антон прерывает поцелуй, он видит, что новоиспеченный вампир выглядит точно так же. — Я хотел сделать с тобой что-то подобное с того дня, как приехал к тебе в Питер, — вдруг признается Шаст, облизывая губы. — Ты не представляешь, как мне понравилось. Его полушепот заставляет Арса покраснеть и снова засмущаться от осознания того, насколько у них схожи мысли, когда дело касается друг друга. Однако он быстро берет себя в руки и почти невозмутимо отвечает: — Думаю, так же, как и мне. Только в следующий раз моя очередь лезть к тебе под столом и заставлять спасаться бегством. — Договорились, — Антон с довольным видом усмехается и протягивает Арсению туалетную бумагу, чтобы вытереть руку. В кабинке нет зеркала, поэтому Попов рассчитывает только на мнение Шаста, который уверенно заявляет, что он выглядит отлично, и по нему не видно, чем они только что занимались. Они оба приводят себя в порядок и прислушиваются к происходящему за дверью, что сделать, конечно, проблематично из-за музыки, играющей в зале. Убедившись, что в туалете пока никого нет, Арс открывает дверь и выходит первым, но только чтобы застыть на месте, в ступоре смотря на открывающуюся дверь в зал и заходящего в туалет Стаса. Времени на то, чтобы запихнуть Антона обратно в кабинку, уже нет, поэтому они втроем какое-то время стоят в ступоре, смотря друг на друга в ожидании каких-либо слов. — Что вы делали в одной кабинке? — наконец оживает Шеминов. — Снюхали по дорожке кокаина, — Арс широко улыбается и проходит к раковине, чтобы помыть руки и умыть лицо. — Тебе отсыпать? Антон идет за ним мимо потрясенного Стаса, показательно шмыгая носом и непринужденно улыбаясь. — Пожалуй, обойдусь, — бормочет продюсер, рассматривая обоих вампиров. — Вы… серьезно? Я не знал, что… Но как? У нас же очень чувствительная слизистая… — И очень быстрая регенерация, — недолго думая, отвечает Антон. Арсений не выдерживает и хихикает, провожая глазами спешно ретировавшегося в одну из кабинок Стаса и вытирая руки бумажными полотенцами. Он ловит на себе хитрый взгляд Шаста, после которого уже начинает откровенно ржать вслух, а когда Антон подхватывает его смех, понимает, что теперь Шеминов точно поверит в их совершенно идиотскую отговорку, на которую Арс изначально даже не надеялся, а сказал это только чтобы потянуть время и придумать что-то более убедительное, потому что правда про их отношения шокирует Стаса сильнее, чем что-либо еще.***
Остаток вечера Арс проводит, переглядываясь с Антоном и чувствуя на себе осуждение Сережи и Димы, без слов догадавшихся, куда они отлучались. Вид Стаса же вообще оставляет желать лучшего, но это только веселит Попова. Он старается не смотреть в сторону других столов, потому что все еще боится столкнуться взглядом с Русланом и тем самым опять испортить себе настроение. К счастью, Белый больше не напоминает о своем присутствии до конца мероприятия, и Арсений даже позволяет себе не думать о его словах и о странном конверте, покоящемся во внутреннем кармане его пиджака. Первым о том, чтобы начать разъезжаться по домам, заговаривает, как ни странно, Стас, увидевший, как первые гости начинают покидать ресторан. Ему никто не возражает, потому что все уже изрядно устали на этом затянувшемся празднике, который таковым стал, кажется, только для Арса и Антона. Шастун с обыденным видом заказывает такси до своей квартиры и сообщает Арсению, когда за ними приедет машина. Вроде бы, в этом и нет ничего такого, но Попову ужасно нравится, как быстро Антон привык к тому, что они живут под одной крышей, и думать о вероятности того, что это всего лишь временная мера, совсем не хочется. Приехав домой, они оба первым делом избавляются от осточертвеших костюмов и переодеваются в более удобную одежду, после чего Шаст зовет Арсения на кухню, где заваривает себе зеленый чай, а ему крепкий кофе. Попов садится за стол, держа в руках загадочное письмо и привлекая на себя внимание Антона. — Это мне передал Руслан, — объясняет Арс. — Просил, чтобы я прочитал его дома. — И ты его послушал? — Шаст искренне недоумевает покорности Арсения, но вместе с этим заинтересованно подается вперед, когда садится напротив. — Что бы там ни было, я сомневаюсь, что это стоило читать на том празднике, — отвечает Попов, раскрывая конверт и доставая из него сложенный пополам лист бумаги. Расправляя его, Арсений не верит своим глазам и чувствует, как внутри него все холодеет от паники, когда он узнает почерк Любы.«Арсений, если ты это читаешь, значит, мое желание исполнилось, и меня уже нет. Звучит очень драматично, правда? У нас так и не получилось поговорить и все обсудить, поэтому я пишу тебе это. Раз это письмо попало в твои руки, значит, тебе передал его Руслан, и ты уже знаешь, что в пророчестве, из-за которого тебя обратили, был именно он. Все это время мы с ним сотрудничали на взаимовыгодных условиях. Руслан рассказал мне, как стать сильнее, в обмен на информацию о твоем местоположении. Я верила, что с новой силой мне по плечу все, что я смогу остановить и его, и тебя. Я ходила за тобой по пятам последний месяц. Ты не знал, но мои глаза были повсюду. Моими глазами почти стал даже Антон, но ты, видимо, столько всего ему внушил, что он сломался и не пошел ко мне, когда это было нужно. Помимо этого я узнала, что он в курсе о существовании вампиров, и поняла, что бедный смертный в опасности. Правда, к тому времени ты уже успел настолько сильно промыть ему мозги, что никакие аргументы на нем не работали. Возможно, я не с того начала и сразу пустилась во все тяжкие, наглядно объясняя ему, что будет, если он останется рядом с тобой, но вряд ли бы он послушал, если бы мои слова не подкреплялись действиями. А внушение на нем использовать проблематично, сам знаешь. Но дело не только в Антоне, хотя он тоже уже увяз в нашем болоте по самые уши. Мы видели, что осталось от нашей машины. После такого не выживет ни один человек, даже если он до отказа накачан вампирской кровью. Я лишь искренне надеюсь, что история не повторится, вот и все. Знаешь, после твоего звонка я задумалась о том, чтобы тебя послушать, потому что меня очень тронуло, что тебе все еще не безразлична моя судьба. Но потом я поняла, что это не так, и ты сам это знаешь. Ты лишь хочешь избавиться от груза вины любыми способами, но в итоге закапываешь себя еще глубже. Именно поэтому я выбрала остаться на стороне Руслана, несмотря на то, что доверие между нами было потеряно, когда я оставила тебе тот нож. Он все твердил мне про пророчество и про то, как не хочет, чтобы оно сбылось, но я не хотела становиться оружием в его руках, поэтому поступила по-своему и не стала тебя убивать. Я ослушалась его приказа и очень его разозлила. В тот момент я поняла, что мне остается недолго, и я выполняю его последние поручения, поэтому я решилась на последний шаг, которым и было похищение Антона. В планы Руслана это не входило, поэтому когда он узнал обо всем случившемся и о том, что Антон теперь тоже вампир, он поручил мне кое-что сделать. После этого ему больше не будет нужна моя помощь, и он от меня избавится. Я не знаю, зачем ему все это, и оставляю это на тебя. Я знаю только то, что он ошибся, когда решил подключить меня к своему плану, думая, что я тебя ненавижу. Это совершенно не так. Надеюсь, ты действительно получишь это письмо и наконец все поймешь. Это не только мое прощание, но и благодарность. Если бы не ты, я бы не объездила весь мир, не встретила кучу интересных людей, не увидела бы, как сменяется эпоха за эпохой и не узнала бы, что такое семья и любовь. Спасибо. Я не могу выразить словами, насколько я была счастлива тебя знать, но это не делает тебя святым. Ты совершил множество ошибок, пренебрегая человеческими жизнями и нашим кодексом. Если так пойдет и дальше, ты отправишься за мной, а я этого не хочу. Теперь мне остается только выполнить последнюю просьбу Руслана. Прости меня за это, но так будет лучше для тебя. Прошу, спаси себя и живи. А я уже увидела и испытала намного больше, чем мне было суждено. Может, мы еще встретимся в другой жизни. Люба»
Арсений складывает лист, исписанный убористым и аккуратным почерком, в исходное положение и кладет его на стол перед собой. Он пытается собраться с мыслями, чтобы хотя бы понять, что он чувствует по этому поводу, но в его голове столько противоречивых мыслей, что он не может выстроить из них хоть немного логичную цепочку. — Что там такое? — обеспокоено спрашивает Антон. — Арс… Тебя трясет. Попов смотрит на свои дрожащие ладони и устало прикрывает глаза, ощущая, как в его горле появляется ком из всех накопившихся внутри эмоций, грозящийся вырваться наружу жуткой истерикой. Но ничего не происходит. Из его глаз не текут слезы, он не начинает кричать, срывая голос, а его кулаки не бьют стену. Внутри него просто что-то дает трещину и с гулким ударом падает вниз, оставляя после себя болезненную пустоту. Сейчас Арсению кажется, что ее уже ничто и никто не заполнит, потому что он уже успел отвыкнуть от потери близких. Возможно, внутри него сломались остатки надежды на то, что все еще можно исправить и вернуть на свои места. Но Любы теперь нет, и как раньше уже точно не будет. До этого Попов успокаивал себя мыслями о том, что она находится либо в Москве, либо в Питере, и с ней все в порядке, потому что она может постоять за себя. Груз вины за ее смерть, а вернее, за нежелание жить, ложится на плечи вампира, грозясь сломать позвоночник, и Арсений ощущает это почти физически, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени, чтобы закрыть ладонями лицо и не смотреть на Антона, который сейчас торопливо изучает содержимое письма и мрачнеет с каждой секундой. — Арс… — шепчет Антон спустя минуту, дочитав написанное на листе. — Я… могу что-то сделать? — Да, — отвечает Арсений, слыша свой голос словно со стороны. — Я хочу побыть один.