***
Однако весь следующий день проходит максимально странно, что только лишний раз доказывает Антону необходимость в отъезде Арса, чтобы тот пережил все это и вернулся в более осознанном состоянии. Не то, чтобы Шаст хочет скинуть все внутренние переживания Попова на него самого, просто ему кажется, что сейчас Арсению следует дать свободу действий, которую он сам так просит. Конечно, чувство вины за то, что Антон так легко его отпускает, назойливо свербит у него в голове с самого утра, но он вновь делает над собой усилие и старательно запихивает эти ощущения как можно дальше. Уезжая на съемки «Зашкваров» с Димой, Антон тоже делает усилие, потому что не хочет оставлять Арса наедине с собственными мыслями в пустой квартире. Все время, которое было у Шастуна до момента выхода из дома, он посвятил попыткам всячески отвлечь Попова разговорами ни о чем, глупыми шутками и просмотром странноватой семейной комедии, что оказалось ужасной идеей, потому что в каждом сюжетном повороте Антон видел некую параллель с тем, что сейчас происходит у них, и из-за этого постоянно оборачивался на безэмоционального Арсения, следя за его реакцией, которой он так и не увидел. Антон убеждается в том, что состояние Арса тоже на него влияет, когда почти все на съемках подмечают, что он сегодня странный. О том, что случилось, Шаст может рассказать только Диме, но пока молчит, потому что не уверен, что Попов на это нормально отреагирует, когда узнает. А Поз, кажется, опять все понимает без слов, потому что на протяжении всех съемок умело отвлекает внимание от внезапных залипаний Антона в одну точку. Даже выйдя на совместный перекур с Димой, Антон молчит как партизан, лишь отрицательно мотая головой на немой вопрос в глазах друга. Шаста ужасно коробит, что он снова скрывает от него такие важные вещи, но пока что с этим ничего не может поделать. Домой Антон возвращается только под вечер, и без того отменив несколько своих не особо важных дел, чтобы провести с Арсением как можно больше времени перед его отъездом. Правда, толком побыть наедине так и не получается — Антону очень мешают сосредоточиться собранные дорожные сумки, с которыми его встречает Арс в прихожей. Они успевают только попить вместе чай в тишине, иногда прерываемой короткими рассказами Антона о том, как прошли его съемки. Попов не поддерживает разговор и постоянно поглядывает на часы, что вроде бы и закономерно для человека, боящегося опоздать на поезд, но Шасту от этого становится крайне неприятно, потому что ему начинает казаться, что Арсений совершенно не хочет здесь находиться и мечтает побыстрее свалить. На вокзал они едут в такой же напряженной тишине, и на этот раз Антон уже не знает, чем ее разбавить, поскольку истории со съемок у него закончились. Он уже начинает жалеть, что решил подвезти Арса, потому что лучше бы они быстро попрощались в его квартире, чем растянули бы это еще на полчаса. Попов сидит на пассажирском месте, полностью уйдя в себя, и Антон даже боится лишний раз посмотреть в его сторону, чтобы лишний раз не отвлекать. Он переживает, что из Питера Арс вернется таким же, и тогда уже будет поздно что-то исправлять, потому что все выводы, которые Попов сделает у себя в голове, уже прочно там укоренятся. Вскоре Антон заезжает на парковку на площади трех вокзалов и останавливает машину, наконец найдя в себе силы повернуться к Арсению. Тот словно просыпается от глубокого сна, делая шумный вдох, и переводит свой уставший взгляд на Шаста. — Звони и пиши в любое время, — зачем-то напоминает ему о такой возможности Антон. — Или… я могу приехать, если тебе это понадобится. — Не стоит, у тебя и так теперь дел невпроворот, — Арс виновато улыбается и отстегивает свой ремень безопасности. — Не переживай за меня. Я справлюсь. Попов смотрит по сторонам через окна машины, как будто кому-то есть дело до происходящего в салоне, и накрывает своей ладонью руку Антона, покоящуюся на подлокотнике между сиденьями. Ощущение того, как по его запястью проходятся чужие пальцы, немного успокаивает Шаста, и он уже хочет ответить Арсению тем же, но тот как-то резко отстраняется и выходит из машины, чтобы забрать с заднего сиденья свою дорожную сумку. — До встречи, — бросает Арс уже с улицы, поправляя на себе солнечные очки. — До встречи, — слегка потерянно и удивленно отзывается Шастун, но ему кажется, что Арсений этого не услышал, потому что он хлопнул задней дверью еще до того, как Антон успел проанализировать произошедшее и сообразить такой же ответ. Шаст выворачивается на все сто восемьдесят градусов, сидя на своем месте за рулем, чтобы проследить, как Попов быстрым шагом движется в сторону здания вокзала, не оборачиваясь на его машину. Когда фигура Арса скрывается за тяжелыми дверьми, Антон занимает прежнее положение и какое-то время неподвижно смотрит в пустоту перед собой, пытаясь переварить тот факт, что Арсений только что от него сбежал. По-другому назвать это у него не поворачивается язык.***
Остаток дня проходит у Антона как в тумане. Ему кажется, что он будет первым в истории человеком (или вампиром), умершим от недосказанности. Он пишет Арсу посреди ночи, чтобы узнать, как тот доехал и возможно получить еще какую-либо информацию, если Попов расщедрится. Однако ответом на несколько сообщений Шаста служит лишь сухое «доехал», и ничего больше. Если до этого Антон думал, что у него уже давно все вышло из-под контроля, то сейчас он уверен, что вся эта безумная череда событий точно занесет его куда-то не туда, потому что он теряет последний якорь, кое-как державший его в адекватном состоянии. Видимо, течение времени и такие травмирующие события могут глубоко ранить даже самых устойчивых и крепких личностей и выбить у них из-под ног землю. До вчерашнего дня Антон видел в Арсении именно эти качества и смотрел на него через призму того, что он — вампир, проживший почти два с половиной века и обладающий огромной силой. Он казался Шасту каким-то неземным существом, за которым можно спрятаться как за каменной стеной, которая хоть и с треском, но выдержит любые испытания. Но даже несмотря на исчезновение этих предрассудков Антону не стало проще понимать Арсения и его чувства. Наоборот, это осознание только сильнее путает его, перемешивая в голове всю имеющуюся информацию. И если днем у Шастуна еще был какой-то приблизительный план действий, направленный на поддержку эмоционального состояния Арса, то сейчас его нет и в помине. Антон не знает, как ему вести себя с Поповым дальше, и внезапно для себя понимает еще одну вещь. Он совершенно не знает Арсения и не может забраться к нему в голову, чтобы узнать, чем тот жил те двести двадцать девять лет до их встречи. К тому же, Шасту почти физически больно думать о том, насколько они недолго знакомы в понимании Арсения, которому наверняка эти десять лет кажутся одним годом, за который невозможно узнать друг друга настолько хорошо, чтобы подобрать именно те слова, в которых каждый из них нуждается в тяжелые моменты. Антон решает рискнуть и попробовать немного поспать в отчаянной попытке перезагрузить свой мозг, без перерыва обрабатывающий поступающую информацию вот уже на протяжении третьих суток. Ложась в кровать, Шаст понимает, что все-таки намерен идти до конца и всеми правдами и неправдами узнать Арсения лучше, потому что он — главная загадка его жизни, и был ей всегда. Однако Антон не уверен, что сможет изучить Арса вдоль и поперек как открытую книгу, и понимает, что ему будет достаточно знать хотя бы немного больше, чем остальным окружающим.***
После пары часов мучений и метаний по постели Антону все-таки удается ненадолго заснуть, но через несколько часов его будит абсолютно классический звонок от Стаса, напоминающего ему раздраженным голосом, что пора выезжать на очередное собрание в офисе и на прочие дела, не требующие отлагательств. Шаст снова пишет Арсению, но на этот раз не задает рядовых вопросов о самочувствии, а просто сообщает, что едет на работу, особо ничего не ожидая в ответ. Только отправив свой небольшой утренний отчет, Антон с ужасом понимает, что Попов тоже должен был присутствовать сегодня в офисе, потому что предмет их обсуждения напрямую будет касаться дальнейших съемок «Импровизации» и сотрудничества с ТНТ. Когда Шастун начинает думать о том, как будет объяснять всем отсутствие Арсения, он окончательно теряется и решает больше не гадать, а напрямую узнать все у Попова. Звонить ему сейчас он почему-то побаивается, поэтому вдогонку к сообщениям о прошедшей ночи и о том, что он с трудом съел на завтрак, Антон пишет еще несколько.Вы: Что мне всем сказать? Они точно спросят где ты Если хочешь чтобы я соврал отвечай быстрее Потому что мне еще надо успеть что-то придумать
Нажав «отправить», Шаст выходит из квартиры, уже сейчас начиная выстраивать какие-то невообразимые оправдания с кучей деталей, чтобы они выглядели правдоподобнее. Правда, пока ни одно из них совершенно не выдерживает даже малейшей критики. К счастью, Арсений отвечает ему через пару минут. Арс: Скажи правду Антон какое-то время пялится в экран, надеясь, что Попов напишет что-то еще, но этого не происходит. С тяжелым вздохом Шастун выезжает с парковки и концентрирует свое внимание на дороге, ведь чтобы сказать ребятам эту правду, ему нужно доехать до офиса без аварий. Он честно не хочет злиться на Арса за то, что тот уехал и скинул все проблемы на него, но в текущем состоянии Антону это очень тяжело. Когда он приезжает в офис, Шеминов вполне ожидаемо начинает возмущаться его опозданию, а затем и отсутствию Арсения. Дима с Сережей сидят молча, видимо, надеясь просто переждать следующие часы. Антон присоединяется к ним, с мрачным видом наблюдая, как Стас нервно меряет шагами помещение. — Арс вообще в курсе, что у него все еще есть работа?! — бормочет продюсер, складывая руки на груди. — Где его носит? Шаст, ты не в курсе? Он мне не отвечает. — Он в Питере, — безэмоционально произносит Антон, смотря на Стаса исподлобья. — И какого хуя он там забыл сегодня? — не унимается Шеминов. — Передай ему, что… — Люба умерла, — перебивает его Шастун. — Ее убил Руслан. В этот же момент Антон ощущает на себе три напряженных взгляда, и от такого давления сам начинает невольно сжиматься. — Что? — переспрашивает Стас, от удивления застывший на месте. — Откуда вы знаете? — Вчера Руслан передал Арсу письмо от нее, которое оказалось прощальной запиской, — сжимая руками подлокотники своего кресла, отвечает Шаст. — И вы им поверили? — искренне недоумевает креативный. — Арс верит, — твердым голосом отзывается Антон. — Мне этого достаточно. Шеминов тяжело вздыхает и достает телефон, начиная кому-то писать. Антон подозревает, что это какая-то секретная вампирская беседа, в которую его еще не добавили, хотя быть там ему не особо хочется. Сейчас он хочет быть только в Питере, потому что там Арсений, который пусть и забил на их общие дела, но от этого не стал нравиться Антону меньше. Дима и Сережа по-прежнему молчат, не собираясь никак комментировать ситуацию, за что Шаст им, если честно, очень благодарен. После таких новостей обсуждать рабочие вопросы как ни в чем не бывало довольно сложно, да и отсутствие Арса тоже делает свое дело, заставляя всех присутствующих ощущать себя как-то неполноценно. Стас выглядит так, будто у него есть какие-то важные и не очень приятные новости, касающиеся дальнейших съемок, но Антону и без этого хватает негатива в последнее время, поэтому он предпочитает пока оставаться в счастливом неведении, как и остальные. Уже на парковке Шаста перехватывает Стас и с суровым лицом сообщает, что вечером его ждет у себя Ляйсан, которая очень хочет узнать подробности вчерашнего контакта с Русланом и того, что за этим последовало. Антон соглашается, потому что деваться ему особо некуда, несмотря на то, что сейчас он как раз в том настроении, чтобы поделиться с вампирами абсолютно всем, что произошло на том корпоративе, чтобы в следующий раз они не совали свой нос в их с Арсением дела, особенно, когда последний находится за шестьсот с лишним километров отсюда.***
С того самого момента, как Арс раскрыл то письмо, у него в голове словно белый шум. Он не может толком ни на чем сосредоточиться, и не хочет, чтобы в таком уязвленном состоянии кто-либо его видел. Тем более, Антон. Попов прекрасно понимает, что сейчас является для Шаста единственной опорой, поэтому решает, что будет лучше, если он переболеет в одиночестве. Питер всегда был для Арсения неким местом силы, но сейчас не радует даже он. На самом деле, сейчас вампира беспокоит даже не факт смерти Любы, а то, что он вызвал у него немного не те эмоции, которых он ждал. Арсению кажется, что он скорбит недостаточно. Он чувствует себя каким-то преступником из-за того, что до сих пор не пролил ни слезинки по девушке, которую знал больше ста лет. Уже вторые сутки у него внутри словно натянута тонкая струна, которой давно уже пора порваться, но этого не происходит, поэтому Арсу остается только ждать, когда ему станет по-настоящему больно. Правда, после первой ночи, проведенной в Питере, он начинает думать, что это ожидание намного тяжелее, чем предполагаемая развязка. Он пытается спровоцировать ее искусственно, обвиняя себя в смерти Любы и копаясь в их совместном прошлом, выявляя одну свою ошибку за другой и постоянно напоминая себе, что исправлять что-либо уже поздно. Возвращаться в Москву в таком состоянии Попов боится, потому что считает, что там его поведение поймут правильно и сочтут бесчувственным монстром, коим он себя и считает. Особенно сильно ему не хочется разочаровывать Антона, поэтому он день и ночь пытается выудить из себя хоть немного эмпатии, при этом осознавая, что времени на это у него все меньше. Арсений не выходит из своей квартиры, переходя в какое-то подобие режима энергосбережения. Он проводит время, лежа в кровати и рассматривая потолок с редкими перерывами на сидение перед телевизором с пустым взглядом. Заливать в себя алкоголь или еще какие-то вещества Арс даже не думает, но не потому что знает, что сделает этим только хуже, а потому что не чувствует в себе сил для того, чтобы элементарно выйти на улицу. На сообщения Антона он старается отвечать максимально кратко, боясь случайно сболтнуть лишнего о своем времяпрепровождении. Он не собирается вынуждать и без того занятого и в край измотанного Шаста приезжать сюда, чтобы снова отдать всего себя без остатка на бесполезную в глазах Арсения поддержку. Конечно, он очень ценит желание Антона помочь, но вместе с этим считает, что эту зияющую пустоту внутри, которую долго и тщательно создавало течение времени, уже не заполнить ничем, а Шастун, так отчаянно желающий его спасти, только потратит на это абсолютно все свои силы. Существование других людей и вампиров Арсений вообще игнорирует, хоть иногда и тоскует по общению с Сережей. Возможно, раньше он бы решил, что разговоры с ним и с Антоном смогут ему помочь, но сейчас Попов убежден, что помогать уже некому. После нескольких дней, проведенных в полном одиночестве и абсолютном молчании, Арс приходит к выводу, что его уже не спасти, и смерть Любы, одержимой этой идеей, оказалась напрасной. Он начинает чувствовать, как жалкие остатки всего человеческого, что были у него внутри, начинают стремительно рассыпаться, оставляя после себя руины, напоминающие те, что остались от его фамильной усадьбы. В Москву он приезжает как-то автоматически, чуть ли не с закрытыми глазами следуя по пути, который он проходил уже сотни раз год за годом. О своем прибытии Арс оповещает только Антона, который тут же бросает все свои дела и едет его встречать. От такой заботы и живого энтузиазма Арсению, если честно, хочется развернуться и укатить обратно, потому что ему слишком неловко из-за того, что Шаст так растрачивается на то, чтобы хоть немного облегчить ему существование. А Антону как будто бы и не сложно. Как будто внутри него какой-то вечный двигатель, который дает ему энергию на то, чтобы искренне улыбаться и светить ярче рассветного солнца. Как будто и не было этих нескольких мучительно тяжелых дней разлуки, в течение которых ему точно пришлось несладко. Арс не особо вчитывался в его сообщения, но из них понял, что Шастун принял весь удар от старших вампиров, вызванный недавними событиями, на себя. Конечно, он по факту не виноват в смерти Любы, но попробуй скажи это вековым маразматикам, которым всегда нужно найти ответственного, лишь бы не взваливать это на себя. Например, Арсений все это время подобным не страдал, и сейчас, превратившись в что-то совершенно аморфное, начинает понимать, почему его друзья-вампиры всегда так горят желанием найти козла отпущения. Приезжая в столицу, Арс совершенно не думал о том, что будет здесь делать помимо работы. Именно поэтому сейчас он просто плывет по течению, сидя в машине Антона в полной прострации. Ему определенно есть, что сказать Шасту, и он знает, что это точно будет не самый приятный разговор, но пока Попов молчит, решая все-таки дождаться, когда они приедут в квартиру Антона.***
— Я не стал вдаваться в подробности в сообщениях, потому что хотел передать тебе лично, что сказала мне Ляйсан, — сообщает Шастун, закрывая за ними входную дверь. — Если тебе интересно, конечно. Арсений безразлично пожимает плечами, ставя свою дорожную сумку на пол у двери, почему-то думая, что пока ее разбирать рано. Антон следит за его действиями странным взглядом, застыв посреди коридора, но вскоре все-таки снова заговаривает: — Им всем очень жаль, что так получилось с Любой. Но теперь мы знаем, что в том пророчестве был именно Руслан, и поэтому планы слегка изменились, — Шаст смотрит в глаза Арсения, ожидая увидеть там какой-то отклик на свои слова, но ничего не находит, поэтому решает продолжить. — Если не хочешь смены легенды, тебе нужно просто не мешать пророчеству сбыться, и тогда отделаешься домашним арестом. — Мне нужно просто убить Руслана, — перефразирует Арс. — Всего-то. Раз плюнуть. Шаст тяжело вздыхает, всем своим видом показывая, что не это имел в виду, хотя Арсений и так его понимает, просто в последнее время он не выносит разговоров на эту тему. — Я понимаю, что ты не собираешься убивать его просто так, — пытается объяснить Антон, явно с трудом поддерживая свое спокойствие. — Но раз это есть в пророчестве, значит, в скором времени мы поймем, что он такого натворил. Сам вспомни, ты до последнего пытался сделать так, чтобы я не попал в аварию, но я все равно нашел способ убиться. Может, тебе все же стоит перестать сопротивляться и попробовать найти какую-то информацию на Руслана? Арсений отрицательно мотает головой, не имея никакого желания сейчас с этим разбираться. Куда больше его волнует вовлеченность Антона, который, к тому же, до сих пор остался при своем мнении касательно того, можно обмануть пророчество или нет. — Арс, — мягко, но довольно настойчиво зовет его Антон. — Почему ты не хочешь этого делать? — Что бы он ни сделал, я точно знаю, что ничего не заставит меня искренне желать кому-то смерти, — отвечает Попов, опираясь на стену. — Я не смогу его убить. — Может, это произойдет не целенаправленно, — продолжает убеждать его Шаст. — Ты вообще слышишь, что говоришь? — вдруг вскидывается Арсений. — Ты серьезно хочешь, чтобы я кого-то убил? Думаешь, от этого всем станет легче? — Тебе станет легче, ты будешь вне опасности, — спорит Антон. — И потом, пророчество… — Полная хуйня, — сквозь зубы произносит Попов, делая шаг в сторону Шаста. — Оно может вообще закончиться не так, как мы видим. В нем я не убил Руслана, значит, дальше может происходить все, что угодно. — Не убил, но к этому шло. По крайней мере, только один из вас останется в живых после этого, — Антон тоже подходит к нему ближе, продолжая смотреть в глаза. — И я хочу, чтобы это был ты, а не он. Поэтому мы должны заранее знать, с чем имеем дело. Арсений сдается первым и опускает взгляд в пол, испытывая желание еще и отойти назад к своей стене, потому что их с Антоном разделяют жалкие полметра, и сейчас они ощущаются как ничто. Он не хочет продолжать этот спор, явно идущий в никуда, ведь если следовать логике Шаста, то пророчество сбудется в любом случае, и ради этого можно не ударять даже палец о палец. К тому же, Попов помнит, как Антон тоже не хотел ничего делать, когда узнал о том, что попадет в аварию. Единственное, чего не понимает Арс, так это то, что именно сейчас поменялось, и что заставило Шастуна захотеть предусмотреть все наперед, если он так уверен в конечном исходе. — Или ты не хочешь выжить? — вдруг раздается откуда-то сверху шокированный голос Антона. — С каких пор ты стал суицидником? Чего я не знаю? Что вообще с тобой случилось в Питере? Ты приехал совершенно другим. — А чего ты ждал? — задает встречный вопрос Арсений, поднимая голову. — Что я за несколько дней решу все свои проблемы и приеду с улыбкой на лице? Когда я говорил, что справлюсь, я не имел в виду, что это произойдет по щелчку пальцев. — Нет, Арс, я… — начинает Антон, но Попов не дает ему договорить. — Да, именно на это ты и надеялся, потому что я вижу, как тебе некомфортно находиться рядом со мной, когда я в таком состоянии, — то, насколько уверенно сейчас звучит голос Арсения, удивляет даже его самого. — Ты не знаешь, что должен сделать, и из-за этого постоянно находишься в напряжении, хоть это и скрываешь. Лицо Антона вдруг приобретает такое выражение, словно его только что ударили исподтишка. Ошеломленное и слегка разочарованное, чего и боялся Арс. Правда, ему казалось, что нечто подобное произойдет при других обстоятельствах. — Почему мне должно быть комфортно, когда тебе плохо? Да, я часто не понимаю, что должен сказать или сделать, так возьми и скажи, чего ты от меня хочешь, — тот факт, что Шаст до сих пор ни разу не повысил голос, уже даже немного пугает Арсения. — Не закрывайся от меня. Я многое о тебе не знаю, но хочу это исправить. И помочь. — Мне не нужна помощь, — вырывается у Арса до того, как он успевает подумать. — Ты мне не доверяешь? После всего, через что мы прошли? — искренне не понимает Антон. Такое предположение даже не на шутку возмущает Арсения, потому что на данный момент Шаст — именно тот, кому он доверяет больше, чем всем остальным вместе взятым. — Я просто считаю, что пока тебе лучше не лезть в мою голову, — старательно выворачивается Попов. — Боишься, что я узнаю что-то, чего знать не следует? Ты обещал быть со мной честным, но все равно продолжаешь что-то скрывать. Какого хуя, Арс? — Антон уже выглядит довольно раздраженным, и Арсений вдруг понимает, что его уже несет, а в таком состоянии остановить его довольно сложно. — Думаешь, я не готов к какой-то страшной тайне, серьезно? Я десять дней назад воскрес из мертвых и перенес самые ужасные мучения в своей жизни, и после этого ты считаешь, что меня можно еще чем-то шокировать? — Антон… — Попов пытается прекратить это, но его голос звучит слишком неуверенно на фоне Шаста, который каждым своим словом как будто вбивает очередной гвоздь в крышку гроба Арсения. — Я же, блять, сразу понял, что что-то не так! — перебивает его Антон. — Но думал, что из-за смерти Любы с тобой надо быть осторожнее, и не стал выяснять, почему ты от меня сбежал. Когда ты уезжал в Питер, ты уже знал, что сегодня мне скажешь. Пиздец, я думал, что знал, на что иду, когда ты говорил мне, что обратной дороги не будет. Я так думал даже когда обращался в вампира, но сейчас… Я вообще понятия не имею, кто ты. Антон звучит так, будто готов в любой момент замахнуться и ударить Арсения со всей силы, но при этом в его глазах такое отчаяние, что Попов невольно дергается вперед, чтобы его как-то успокоить. Однако он замирает на полпути, когда осознает, что Шастун абсолютно прав. Как он может рассеять беспокойство Антона, если тот считает его незнакомцем? К тому же, Шаст, оказывается, все еще не закончил свою речь. — Как я мог так слепо влезть туда, где на самом деле ничего не понимаю? — этот вопрос он задает, скорее, сам себе, потому что больше даже не смотрит на Арсения. — Я предупреждал тебя, — отстраненно произносит Попов. — Следовало более серьезно к этому отнестись. После этого Антон отрывается от разглядывания потолка и возвращает свое внимание к Арсу, но в его глазах заметна уже самая настоящая неприязнь, и только после этого старший вампир понимает, что натворил. Перекладывать ответственность за решение, принятое ими обоими, на одного лишь Антона не входило в его планы, но в каком-то странном эмоциональном порыве, вызванным этим разговором, его мозг решил, что так будет намного проще. Но самое ужасное заключается даже не в этом, а в том, что Попов вдруг понимает, что не сильно-то и жалеет о своих словах. Он слишком устал нести на себе ответственность за события последних месяцев, а смерть Любы стала катализатором, из-за которого все то, что он копил в себе долгие годы, полезло наружу. Они молчат в течение довольно долгого времени, погруженные в свои размышления. Антону тоже точно есть, над чем подумать, но он прерывает тишину первым: — Даже обратившись в вампира, я не стал к тебе ближе. И не смог понять, — это звучит как мысль вслух, как что-то, что Арс не должен был услышать. — Ты пошел на такой риск только ради этого? — Арсений тоже оживляется. Он хочет услышать ответ от Антона, но его так и не поступает. Шаст просто стоит к нему полубоком, глядя перед собой, словно он так и не выходил из своих мыслей. Однако Арс воспринимает это как утвердительный ответ. — Ты хоть понимаешь, какую глупость совершил?! Ты говорил, что это твое взвешенное решение, но как это возможно, если ты толком ни о чем не думал? — Попов понимает, что с каждым словом закапывает их обоих еще глубже, но вместе с этим ему теперь кажется, что эту яму начал копать сам Антон. — Ты даже не думал о том, что у решений, которые ты принимаешь, могут быть последствия, влияющие не только на тебя, но и на окружающих! Я чуть не ебнулся, пока искал тебя той ночью, хотя мог просто внушить все забыть и выполнить требования Любы. А если бы ты действительно погиб в той аварии? Это все было бы просто ради того, чтобы лучше меня понять? Антон какое-то время молчит, прикусив губу и смотря куда-то вниз, пока Арсений тяжело выдыхает, пытаясь совладать с собой. Ему не верится, что все это время он потакал одной большой хотелке Шаста, который наверняка видел происходящее как увлекательный триллер, где главный герой всегда находится на грани жизни и смерти, но потом каким-то чудом выходит полностью сухим из воды. — Знаешь, что самое стремное? — Антон заговаривает внезапно, заставляя Арса слегка вздрогнуть и посмотреть на него. — Что бы ты ни сказал и ни сделал, я все равно тебя прощу и приму обратно, и ты сам это прекрасно знаешь. Очень удобно, да? Однако сейчас Попов в этом уже не уверен, потому что он уже чуть ли не физически чувствует ненависть, исходящую от Антона.