***
Машина приезжает только спустя минут пятнадцать, за которые Антон успевает изрядно промерзнуть, несмотря на то, что теперь не так сильно подвержен влиянию температур. Будь он человеком, скорее всего, точно бы простудился и проснулся утром бы с жутким похмельем и гудящей головой. Шаст все еще не до конца понимает, как ему следует вести себя с Арсением, который пусть и ненадолго, но напрочь выпал из его жизни. Несколько раз за их довольно продолжительную поездку Попов поворачивается к нему, явно желая что-то сказать, но каждый раз останавливает себя, вспоминая, что они тут не одни. Антон нервно покусывает губы, когда думает, чем они займутся, когда приедут, потому что вариант завалиться на диван и до утра смотреть какой-нибудь сериал, как они это делали раньше, сейчас кажется ему довольно странным. Шасту приходится постоянно напоминать себе, что пока вообще рано делать какие-либо выводы о перспективах их отношений, потому что они помирились буквально несколько часов назад, но даже несмотря на это, он представляет, как бы было здорово просто хотя бы несколько минут полежать с Арсом в обнимку. В лифте они по традиции расходятся по разным углам, а Арсений вообще скрещивает руки на груди и смотрит в пол. Антон задумчиво вертит бутылку в руках, наблюдая, как в ней переливается алкоголь, и пытается придумать, как снова завязать разговор, который шел сам по себе в доме Сережи, но сошел на нет, стоило им уехать. Шаст в очередной раз поднимает взгляд на Попова и замечает, что такую позу он принял не из-за того, что хочет закрыться от внешнего мира, а потому что ему банально холодно. Антон, одетый в теплую толстовку, успел согреться в такси, а на Арсении легкая футболка, совершенно не спасающая продрогшее тело. Уже в квартире, закрыв дверь, Шастун останавливает Арса, прикасаясь руками к его предплечьям и чувствуя, что они явно холоднее, чем его ладони. Растерянные взгляды обоих вампиров встречаются, и Антон вдруг понимает, что он в шаге от того, чтобы притянуть Попова к себе, поэтому он разжимает свои руки и отправляет Арсения под горячий душ, а сам находит в своем шкафу его же более-менее теплые вещи. Разобравшись с этим, Шаст начинает лихорадочно соображать, что сделать еще, после чего идет на кухню, достает из холодильника свой запасной пакет с кровью и кладет его на видное место на столе. Слушая, как шумит вода в ванной комнате, Антон невольно переносится в то время, когда Арс почти поселился в его квартире. Он отодвигает один из стульев и садится за стол, подпирая голову рукой и смотря в коридор, откуда можно увидеть дверь в ванную. Если забыть, что теперь они с Поповым действительно пока что не больше, чем коллеги, то можно подумать, что между ними не было никакого конфликта, не было этого огромного перерыва в общении и не было той холодной отстраненности. Но просто взять и отбросить все эти факторы в сторону у Антона не получается, как бы сильно он этого ни хотел. Тем не менее, он безумно рад, что Арсений согласился поехать к нему, и не хочет думать, что особого выбора у того и не было, потому что разговор, произошедший у них в доме Сережи, завязал именно Попов, и именно он заявил о своем желании все исправить. Честно говоря, Антон этого от него не ожидал, думая, что между ними все по-прежнему. Конечно, со стороны самого Шаста видение ситуации успело значительно поменяться за прошедшее время. Злость, усталость и остаточные явления внушения пропали, уступив место сожалению и досаде, с которыми Антон жил последние пару месяцев, не имея возможности ни с кем этим поделиться. Желание все обсудить с Арсом у него вообще появилось практически сразу после того, как старшего вампира увели после совета древних. Антон вдруг представил, что могло бы быть, если бы древние не учли все смягчающие обстоятельства и узнали бы, что Арсений кусал гораздо больше людей. Тогда срок его наказания наверняка приблизился бы к сроку Руслана, поскольку для Попова это уже рецидив. Шаст представил, как бы себя чувствовали они оба, не имея возможности сказать друг другу ни единого слова на протяжении нескольких лет, и такая перспектива напугала его до ужаса. Сделать первый шаг в сторону Арсения Антону помешало закрытие шоу, которое тоже довольно сильно отразилось на его состоянии, и из-за чего у Шастуна временами не было сил даже банально встать с кровати. Иногда он напоминал себе, что им с Арсом удалось сломать древнее пророчество, и после этого переживать из-за такой мелочи просто глупо. Иногда это помогало, но в большинстве случаев — нет, поскольку Антону ужасно не хватало правильной поддержки, кого-то, кто будет понимать его и говорить необходимые слова. С каждым днем Шаст все больше начинал понимать Арсения, когда тот уехал в Питер после смерти Любы, и начал понимать, почему Попов так остро отреагировал на слова о том, что он стал другим. А когда Арс вернулся в Москву после своего домашнего ареста, он в первый же день подошел к Антону и сходу сказал все то, что ему необходимо было услышать. Шаст понял это не сразу, и поэтому впоследствии корил себя за свою реакцию и за побег, убеждая себя в том, что после такого Арсений уж точно не захочет налаживать между ними какое-либо общение. Однако он сейчас здесь, в квартире Шаста, плескается в душе, чтобы согреться после небольшой прогулки без куртки в середине ноября. За этими мыслями Антон не замечает, как проходит время, и Арс, одетый в новую одежду, выходит к нему. Антон сразу начинает суетиться, вставая со стула и думая о том, что ему, возможно, следовало бы поставить чайник. — Возьми кровь, это для тебя, — говорит Шаст, включая электрический чайник и начиная рыскать по полкам в поисках кофе, который он держит только для гостей, поскольку сам его почти никогда не пьет. — Спасибо, — отзывается Попов и подходит к Антону почти вплотную, отвлекая его внимание на себя, — не нужно, мне уже лучше. Арс осторожно кладет свою уже теплую ладонь поверх руки Шастуна, тянущегося к одной из верхних полок, и тем самым заставляет его замереть. Спустя пару секунд Антон все-таки закрывает шкафчик и какое-то время просто стоит молча, смотря в глаза Арсения, полные искренней благодарности. Почему-то именно сейчас Шаст особенно остро ощущает то, насколько ему не хватало присутствия Попова, когда он здесь, буквально в полушаге, слегка улыбающийся в полутьме кухни и готовый выслушать все, что у Антона на душе. К Арсу тянет словно магнитом, и Шастун уже не в силах этому сопротивляться. Он немного порывистым движением приближается к Попову и заключает его в крепкие объятия, сцепляя руки за его спиной и уже не боясь, что его оттолкнут. На данный момент Антону кажется, что он уже настолько хорошо знает Арсения, что может предугадывать его реакцию на те или иные действия, даже несмотря на то, что многое из жизни старшего вампира ему еще неизвестно. Например, сейчас Шаст точно знает, что его обнимут в ответ, и так и происходит. Попов прижимается к Антону и утыкается лицом в его плечо, как он любит делать. Правда, сейчас это не кажется чем-то обыденным, потому что в каждом движении Арса угадывается едва ощутимая тоска, которая, впрочем, довольно быстро проходит. Они стоят так пару минут, почти не дыша, пытаясь вобрать в себя каждое прошедшее мгновение и нагнать то время, что они потеряли из-за неудачно сложившихся обстоятельств. Антон с удовольствием бы простоял так еще часа два, но его вдруг начинает беспокоить ощущение некой незавершенности. Он переводит взгляд на кухонный стол, на котором стоит многострадальная бутылка самбуки, и немного отстраняясь, но не выпуская Арсения из своих рук, едва слышно произносит: — Может, допьем? — он кивает в сторону стола, обращая внимание Арса на свой незакрытый гештальт. — Не зря же я ее притащил. Попов усмехается и пожимает плечами, садясь на стул, пока Антон шарится по шкафчикам уже в поисках стопок. Найдя их и поставив перед Арсением, Шаст сразу же наливает туда алкоголь, решая не тянуть. — Последний раз я пил эту гадость двадцать шесть лет назад, — вдруг вспоминает Арс после того, как они опрокидывают в себя содержимое стопок. — Веселая была ночка. — Расскажешь? — с заинтересованным видом спрашивает Антон. — Расскажу, — улыбается Попов.***
Можно вечно смотреть на огонь, на то, как течет вода, и слушать истории Арсения, имеющие кучу ответвлений, которые в итоге все равно собирающиеся в единое целое. На этот раз видно, что Арс рассказывает все, как есть, не опуская подробностей и не привирая, чтобы представить себя в выгодном свете. Антон сидит едва ли не с открытым ртом, представляя все эти события как наяву и забывая, что он минут двадцать назад налил им еще самбуки. Шасту кажется, что опьянение настигло его только сейчас, потому что по его телу начинает разливаться приятное тепло, а голова совсем немного кружится, но от этого почему-то только приятнее. Одной историей не ограничивается, и Арсений вспоминает случай за случаем, а Шастун ничего против не имеет. Попов рассказывает про времена, когда отменили крепостное право, про начало двадцатого века, про Союз, про захудалые бары времен перестройки, про музыку, которая там играла, и просит Антона найти одну из этих песен. Шаст тихо включает ее, боясь разбудить соседей, и вновь с головой погружается в рассказы Арса, поражаясь тому, как много у него воспоминаний, относящихся к различным эпохам. Он даже немного этому завидует, но понимает, что теперь все впереди, и эта вечность, которую он обрел благодаря Арсению, уже не кажется наказанием за нарушение правил природы. Музыка продолжает играть на фоне, но никто из них ее уже не замечает. Антон внимательно следит за стремительно меняющимися эмоциями на лице Арсения, чьи рассказы уже медленно, но верно переходят в то время, которое Шаст уже застал в сознательном возрасте. — У тебя в жизни было столько интересного, — все-таки высказывает свои мысли Антон, когда Арс прерывается. — Это никак не сравнить, например, с моими воспоминаниями. — Тебе так кажется, — без раздумий отвечает Попов. — На самом деле, человеческая жизнь намного насыщеннее. В отличие от вампиров, люди ощущают течение времени и стараются максимально наполнить его какими-то интересными событиями и собственными достижениями. А большинство из нас на самом деле находится в состоянии стагнации, потому что мы слишком избалованы бессмертием. Задумываясь об этом, Антон начинает понемногу понимать, почему так заинтересовал Арсения, будучи человеком. Правда, теперь он боится, что тоже станет одним из тех вампиров, утративших волю к жизни, и тем самым потеряет не только Арса, но и самого себя. В их разговоре появляется небольшая пауза, в которую сменяется очередной трек на колонке. Шастун узнает «Wicked Game» с первых аккордов и берет в руки телефон, понимая, что это не совсем подходящая под общее настроение музыка. — Я переключу, — едва слышно произносит он. — Оставь, — останавливает его Арсений. — Я знаю, о чем ты переживаешь. Поверь, я проходил через то же самое. Не думаю, что с нами обоими такое произойдет в ближайшее время. Главное — не стоять на месте и всегда куда-то двигаться, что-то менять. Не терять в себе человека, понимаешь? Антон неуверенно кивает, думая, что последняя фраза звучит как отличный тост. Он поднимает свою стопку, вынуждая Арса последовать его примеру и негромко чокнуться перед тем, как допить остатки алкоголя. — А если волнуешься о количестве собственных воспоминаний, это легко исправить, — Арс загадочно улыбается и встает из-за стола, обходя его и останавливаясь напротив Антона. Поначалу Шастун не особо понимает, что от него хотят, но когда Арсений протягивает ему руку в приглашающем жесте, он удивленно округляет глаза. Танцевать Антон никогда особо не любил, даже медленный танец, где от тебя не требуется каких-то особых навыков. До этого он танцевал, потому что танцевали все, потому что не пригласить свою девушку было бы странно, но сейчас все ощущается как-то по-другому. Они с Арсом здесь вдвоем, и если Шастун откажется, это никто не увидит, да и сам Попов наверняка не обидится, но Антон почему-то уверен, что если упустит сейчас этот момент, то скорее всего будет жалеть об этом до конца жизни. Когда он сжимает протянутую руку Арса в своей и встает, на лице старшего вампира мелькает едва уловимая тень удивления, которая изрядно веселит Антона. Шастун довольно уверенно располагает свои ладони на пояснице Арсения, но на этом его познания в искусстве медленного танца заканчиваются. Попов сразу это чувствует и начинает ненавязчиво вести, кладя руки на плечи Антона и двигаясь как-то интуитивно, не повторяя заученных движений. Наверняка, со стороны это выглядит даже в какой-то степени изящно и красиво, но Шасту важно совершенно другое. Всей этой инициативой Арсений явно хочет что-то ему сказать, но Антон пока не представляет, что именно. Под чутким руководством Арса они двигаются в ритм звучащей музыки. Взгляд Попова в целом блуждает по комнате, иногда задерживаясь на Антоне, который, напротив, смотрит только на своего партнера, вслушиваясь в слова песни, для понимания которых не требуется идеального знания английского языка. Руки Арсения иногда почти незаметно поглаживают плечи Шаста, и от этого по его спине пробегают волны мурашек. Таким завороженным и растерянным Антон не чувствовал себя с того момента, как окончательно прояснил свой разум после внушения, но теперь в его голове не пусто, и ощущения ваты вместо мозгов нет. Наоборот, Шастун словно впервые за долгое время открыл глаза и увидел мир вокруг себя. За окном в свои права постепенно начинает вступать новый день, заливая комнату тусклыми лучами, перемешивающимися с приглушенным светом на кухне. В целом, это никак не украшает картину, наоборот, Антон не особо любит, когда натуральный свет перемешивается с искусственным, но сейчас он этого даже не замечает, придвигаясь к Арсению все ближе и все лучше чувствуя тепло его тела. Шаст до сих пор поражается всей нереальности происходящего, до конца не веря, что Попов здесь, что он никуда от него не бежит, что он вообще реален, и что его руки, до этого лежавшие на плечах Антона, медленно передвигаются выше, уже касаясь нежной кожи на шее. — Знаешь, — вдруг едва слышно заговаривает Арсений, — сегодняшний день я запомню лучше, чем день отмены крепостного права или день развала Союза. От таких слов Антон смущенно улыбается, отводя взгляд в сторону, и чувствует, как его лицо заливается краской. Он чувствует, как пальцы Арса осторожно, почти невесомо, касаются его щеки, и прикрывает глаза, сосредотачиваясь на этих ощущениях и чуть ли не мурлыча, как большой кот. Антон неосознанно подается навстречу этим прикосновениям в стремлении получить больше. Песня подходит к своему логическому завершению, о чем Шаст уже жалеет, понимая, что спокойно мог бы так провести еще час-другой, и ему совсем бы не надоело. — Спасибо за танец, — шепчет ему на ухо Арс, когда композиция сменяется на другую. Дыхание Попова обжигает шею Антона, все еще смотрящего в пол и пытающегося осознать, что это действительно закончилось. Вдруг у него внутри все закипает из-за того, что Арсений отстраняется, пусть перед этим и проводит рукой от шеи Шаста до его груди, вновь вызывая у Антона волны тепла по коже. И страх того, что он может вновь этого лишиться, остаться в одиночестве, отдельно, начинает пожирать Антона изнутри, и он готов сделать все, чтобы этого не случилось. — Арс… — неуверенно произносит он, незаметно даже для себя протягивая руку в сторону старшего вампира и делая небольшой шаг. Арсений послушно останавливается и поднимает взгляд, останавливаясь на глазах Антона и медленно переводя его чуть ниже, на его губы, спустя пару секунд. Такого напряжения Шаст уже не в силах выдержать, и он уже вновь готов податься вперед, но Арс все-таки делает это первым. Он плавно, но быстро сокращает между ними расстояние и оставляет на губах Антона быстрый, но от того не менее нежный поцелуй, едва касаясь Шаста, которому этого катастрофически мало. Снова отстраниться Арсений уже не успевает, потому что Антон без зазрения совести кладет руки на затылок Попова и притягивает к себе обратно, накрывая его губы своими и улыбаясь от внезапного осознания того, насколько это похоже на их первый поцелуй в парке, правда, сейчас они не измазаны в крови. В отличие от Арса, который своими прикосновениями словно спрашивал разрешения, Антон целует его жадно, прикусывая нижнюю губу и пуская в ход язык. Шаст и сам немного удивляется себе, потому что чувствует себя каким-то школьником, которому улыбнулась удача поцеловать свою первую любовь. Однако Арсений, несмотря на прежнюю неуверенность, не отстает, и у Антона уже возникает вопрос, кто именно из них ведет себя как школьник. Параллельно с этим он ощущает, как руки Попова хаотично гладят его по спине, сжимая и разжимая ткань футболки. На самом деле, Шаст до последнего момента не был до конца уверен, что проявлять инициативу сейчас — хорошая идея, но теперь он точно ни о чем не жалеет. Но они оба понимают, что слишком торопиться все-таки не стоит. Антон с трудом замедляется, уже ощущая напряжение в нижней части живота, и изо всех сил старается не опускать руки ниже плеч Арса, несмотря на то, что сделать это очень хочется. Арсений не сопротивляется, тоже подхватывая темп и удовлетворенно улыбаясь в поцелуй. Шасту кажется, что возможность ощутить улыбку Попова своими губами — лучшее, что ему может предложить эта жизнь. Тем не менее, за сегодняшнюю ночь между ними произошло довольно многое, из-за чего Антон все еще чувствует себя странно. Утром он не собирался даже смотреть в сторону Арса, а теперь чувствует себя самым счастливым существом на планете от одного лишь его присутствия. И в этот момент Шасту хочется сказать что-нибудь глупое и громкое, вроде «больше никогда от меня не уходи» или даже «я тебя люблю», но он продолжает молчать, смотря в блестящие глаза Арсения с легкой улыбкой и понимая, что с них хватит слов, хватит обсуждений эмоций и причинно-следственных связей поступков друг друга. Звучит странно и даже в какой-то степени нездорово, но сейчас Антону кажется, что между ними не осталось никаких секретов, никаких вопросов и недопониманий. Он думает, что достиг того состояния, в котором понимает Арса на каком-то сверхъестественно интуитивном уровне. Осознание того, что у них это понимание было всегда — иначе их дуэт не полюбился бы людям настолько сильно — отдается где-то внутри Антона волнительным эхом, когда он осознает, что они могли потерять это навсегда по обоюдной глупости. С разрешением всех вопросов как-то автоматически отпадает уже избитая дилемма, где будет спать Арсений. Попов без лишних слов ложится в кровать рядом с Антоном, намереваясь поспать хотя бы пару часов, как и хозяин квартиры. Шастун ощущает себя немного странно, когда понимает, что еще никогда эта постель не казалась ему настолько уютной, несмотря на то, что он многие годы провел в состоянии вечного недосыпа. Они не ставят никаких будильников, просто забираясь под одеяло и практически сразу засыпая. Антон связывает это с тем, что за последние несколько часов произошло слишком много всего, что окончательно вымотало обоих вампиров в эмоциональном плане, оставив какую-то приятную пустоту.***
Вместо будильника их будит звонок Сережи, раздающийся с телефона Попова в начале девятого утра. Антон тихо смеется, наблюдая за тем, как взъерошенный Арсений почти что буквально воскресает и какими-то ломаными движениями выпутывается из его рук, чтобы дотянуться до телефона, оставленного на прикроватной тумбе. — Поставь на громкую связь, — просит его Антон, тоже занимая сидячее положение и протяжно зевая. Арс кивает и берет трубку, включая динамик. Оттуда сразу раздается взволнованный голос Матвиенко, который, кажется, сам только проснулся и чувствует себя не лучшим образом. — Арс, а вы… где? — растерянным голосом спрашивает Сережа. — На свободе, — ехидно отвечает за него Антон, наклоняясь к телефону в руке Арсения. — О, и ты здесь, — Матвиенко уже обращается к Шасту. — Мы уже успели подумать, что Арс тебя сожрал и подался в бега. — Я едва сдержался, — загадочным тоном заговаривает Попов. — Он такой вкусный… — Фу, блять, — вдруг слышится голос Димы, из чего можно сделать вывод, что у Сережи тоже включена громкая связь. Антона прорывает на смех от всей этой ситуации, и он в своей привычной манере складывается пополам, утыкаясь лбом в плечо тихо хихикающего Арсения. — А если серьезно, нам пришлось прыгать со второго этажа и ждать такси на улице без курток, — добавляет Арс. — Вы могли бы открыть дверь спустя минут двадцать. — Так вы не просили, — удивленно отвечает Позов. — Откуда нам было знать, чем вы там занимаетесь? Нам наша психика все еще дорога, в отличие от вас двоих. — Не понимаю, чего вы жалуетесь, — подхватывает Сережа. — План сработал, все довольны. Шаст, все еще широко улыбающийся, встречается взглядом с Арсением, понимая, что на это им возразить нечего. Пока Дима с Сережей активно переводят тему, рассказывая, как прошел праздник, Арс поудобнее устраивается в кровати рядом с Антоном, который ловит себя на мысли, что не очень-то и расстроен тому, что все пропустил. Попов умиротворенно прикрывает глаза, после чего Шаст забирает у него телефон, прощаясь с друзьями, которым, кажется, все еще неловко из-за того, что они вторглись в их личную жизнь, пусть они это и тщательно скрывают. Убрав телефон в сторону, Антон тут же оказывается в объятиях Арсения и понимает, что в ближайшее время они точно не встанут с кровати. Просто потому, что такой близости катастрофически не хватало им обоим. Благо, сегодня у всех выходной, и таким поведением они никого не подведут. Правда, у вселенной на их день другие планы. Спустя минут пятнадцать телефон Арса вновь заходится мелодией звонка. Антон с недовольным стоном тянется к устройству, намереваясь сбросить вызов, даже не смотря, кто это. Однако, все-таки увидев имя контакта, он замирает и напрягается, что тут же чувствует Арсений, заглядывающий в экран, на котором красуется имя Ляйсан. — Бля, — заключает Попов, забирая телефон и принимая вызов. Как и в прошлый раз, он включает громкую связь, что не может не радовать Антона, который все-таки пока решает помолчать и не подавать вида, что он здесь. — Доброе утро, — слышится из динамика телефона голос Утяшевой. — Доброе, — отзывается Арс. — Судя по голосу, ты поспал, — делает вывод Ляйсан. — Это хорошо. Ничего не планируй на сегодня и предупреди Антона. Я хочу видеть вас двоих у себя вечером, нам надо поговорить. Арсений хмурится и бросает быстрый взгляд на ничего не понимающего Шаста. — Что-то случилось? — настороженно интересуется он. — Нет, — тут же заверяет вампирша. — Просто у меня для тебя кое-что есть, да и с того момента, как ты вышел из-под домашнего ареста, мы так и не пересекались. Антон, кстати, тоже с нами никак не контактировал. Шастун в последний момент сдерживает себя от того, чтобы многозначительно фыркнуть, и в итоге ограничивается лишь тем, что закатывает глаза. Какое-то время Арс следит за этим, одновременно договариваясь с Ляйсан о более точном времени, но потом он опускает глаза, едва слышно вздыхая. Это наталкивает Антона на вывод, что Попов, похоже, снова начинает винить себя во всех грехах. И чтобы объяснить ему свое отношение к этому, Антону тоже не надо никаких слов. Он просто слабо пихает Арса в бок, обращая на себя его внимание, и старший вампир этот жест понимает, слабо улыбаясь и едва заметно кивая. Когда Арсений прощается с Утяшевой и вешает трубку, он вновь садится на кровати, внимательно смотря на Антона сверху вниз, и спрашивает: — Ты действительно ни с кем не общался, пока меня не было? — Только по работе, — подтверждает Шаст. — И ты здесь ни при чем. Вернее, то, что тебя не было, было только частью проблемы. Шоу закрыли, я все лучше начал осознавать, что я вампир, и все это произошло почти в один момент. Я каким-то потерянным себя чувствовал. И поначалу злился на всех вокруг. На тебя в первую очередь. Так что, думаю, то время, проведенное в одиночестве, только пошло мне на пользу. — И все равно, мне жаль, что я ничем тебе не помог тогда, — Арс тихо вздыхает и принимается задумчиво сминать одеяло. — Зато теперь я здесь. Антон снова искренне улыбается и без особого труда дотягивается до Арсения, чтобы поцеловать его в губы, проводя пальцами по его слегка отросшей щетине и ведя руки ниже, боясь их убирать, потому что только так он чувствует, что Попов действительно рядом. Арс с наслаждением запускает пальцы в его волосы, из-за чего Шаст едва слышно усмехается ему в губы, думая, что Арсений сейчас испытывает примерно то же самое.***
Ближе к вечеру они в напряжении собираются и едут к Ляйсан и Паше, по пути пытаясь угадать, о чем будет их разговор. Антон по-прежнему побаивается древнюю вампиршу, и ему кажется, что этот страх сейчас даже сильнее того, что у него был до обращения в вампира. Шастун связывает это с тем, что тогда не знал ее настоящего возраста, и считает, что это только к лучшему. Сейчас никто из них понятия не имеет, что такого важного Ляйсан хочет сказать, и из-за этого внутри Антона поселяется самая настоящая паранойя, в то время как Арсений тоже начинает заметно нервничать, даже несмотря на то, что в глазах Шаста он — единственный, кто так или иначе может возразить Утяшевой. Когда они останавливаются у двери в нужную квартиру, времени на то, чтобы собраться с мыслями, им не дают. Вампирша словно чувствует их присутствие и открывает дверь спустя пару секунд, встречая гостей добродушной улыбкой, в которую Антон не верит ни на грамм, особенно учитывая, что именно они с Арсом стали теми, кто сподвиг ее сознаться во всем совету. — Мы вас заждались, — произносит Ляйсан, приглашая их войти. В тот же момент Антон вздрагивает, ощущая в квартире присутствие еще нескольких вампиров, и обеспокоено озирается на Арсения, стягивающего с ног кроссовки. Тот лишь раздосадовано поджимает губы и выпрямляется, одним взглядом говоря Шасту, что им придется набраться терпения. На это Антон едва слышно вздыхает и проходит на кухню, но из-за присутствующих там вампиров так и замирает на месте. Вернее, из-за одного конкретного вампира, о котором он пока не знал. — Егор? — одними губами спрашивает Антон, вновь озираясь на подошедшего к нему Арса. Булаткин самодовольно усмехается, показывая острые клыки, и занимает еще более вальяжную позу на своем стуле, хотя Шастуну уже казалось, что дальше некуда. Арсений молча проходит к своему обычному месту за столом, аккуратно касаясь спины Антона и намекая ему, что хватит стоять. Шаст словно оживает и садится рядом с Поповым, все еще не отрывая взгляда от Егора и гадая, сколько ему на самом деле лет. Остальным вампирам он совсем не удивлен, поскольку они уже успели стать для него более чем привычными. Помимо Варнавы, Паши и Дарины за столом сидит Стас, метающий в их с Арсением сторону вопросительные взгляды и так и порывающийся спросить, чем закончился их вчерашний разговор, но сдерживающий себя в присутствии остальных. Напротив каждого из них стоит по неизменному бокалу, наполненному кровью, но ни Антон, ни Арсений не торопятся пить угощение. Ляйсан подходит к ним спустя минуту, все еще улыбаясь, из-за чего Шастун сильнее вжимается в свой стул. — Я очень рада, что мы наконец-то смогли собраться полным составом, — заговаривает Утяшева. — Включая, конечно же, Антона, который теперь стал одним из нас. Она поднимает свой бокал и медленно делает из него глоток под всеобщими слегка настороженными взглядами, слизывая остатки крови с губ. Из всего этого действа Антон делает вывод, что об истинной причине сегодняшнего собрания не догадывается никто, кроме самой Ляйсан. Даже Паша, который сидит, так же опасливо поглядывая на жену. — Руслан отбывает свое заслуженное наказание, Арсений тоже понес ответственность за свои поступки, и если честно, лучшего исхода я представить и не могла. Рассказать совету о том, чем я занимаюсь, конечно, было не моей идеей, но окончательный выбор был за мной, так что выдохните, — продолжает она, смотря на Арса и Антона. — Руслан просил тебе кое-что передать, Арс. Ляйсан протягивает Попову листок, сложенный вдвое, который тот поначалу даже не решается принять, видимо, вспоминая тот злополучный конверт с прощальной запиской Любы. Арсений все-таки неуверенно разворачивает его и принимается читать, иногда бросая быстрые взгляды в сторону Утяшевой. Антону ужасно интересно посмотреть, что там, но он сдерживает себя от того, чтобы заглянуть в листок через плечо Арса. — Здесь какой-то адрес, — Попов удовлетворяет любопытство всех присутствующих. — Что там? — Там, по его словам, похоронена Люба, — отвечает Ляйсан уже без улыбки на лице. — Он сказал, что тебе, наверное, нужно было это знать. Арсений с искренней благодарностью кивает и убирает листок себе в карман, ловя на себе взгляд Антона, полный сочувствия. Он едва заметно улыбается уголками губ, давая ему понять, что все в порядке, и поворачивается к остальным. — У меня остался последний вопрос, — подает голос он, смотря на Ляйсан. — Почему ты решила попросить о помощи именно Егора, а не меня? Утяшева снисходительно улыбается в то время, как Шаст все-таки не выдерживает и настойчиво пихает Арсения в бок, требуя хоть что-то объяснить. — Егор тоже обладает внушением, как и я, — отвечает на его немой вопрос Арс. — Правда, он младше меня на двести с небольшим лет, поэтому использовать его дар, когда дело касается людей, знающих о существовании вампиров, довольно опасно. — Это он помогал ей содержать людей, сдающих свою кровь? — Антону до сих пор сложно поверить в происходящее, учитывая, что он до сих пор не может принять тот факт, что Булаткин — один из них. — Да, — кивает Попов, поворачиваясь обратно к Ляйсан. — Поэтому мне интересно, зачем было так рисковать, когда можно было попросить меня? — Ты и так знаешь ответ, — уверенно отзывается вампирша. — Ты бы отказался и осудил меня, чего я совершенно не хотела. Мы с Егором сотрудничаем по этой схеме с две тысячи десятого, а тогда ты уже встал на путь исправления. Разумеется, лет тридцать назад я бы обратилась к тебе, ведь тогда ты сам без зазрения совести пользовался внушением, чтобы пить кровь. Когда Ляйсан произносит свою последнюю фразу, Антон переводит взгляд на Арсения и отмечает, что после ее слов на лице Попова не дрогнул ни один мускул, который мог бы намекнуть древней вампирше на то, что насчет пути исправления она ошибается. Шеминов, сидящий рядом, к счастью, тоже не подает вида, что знает немного больше, чем остальные. Такой расклад дел вполне устраивает Шаста, но он по-прежнему побаивается, что Стас рано или поздно проболтается. Когда Антон уже начинает вовсю придумывать способы заставить продюсера молчать, Ляйсан вновь подает голос: — Но сейчас речь не об этом, — Антон едва сдерживает радостную улыбку от того, что Утяшева сама соскользнула с опасной темы. — Каждый из вас так или иначе наверняка задавался вопросом, в чем заключается моя способность. За столом повисает звенящая напряженная тишина, и Шаст начинает чувствовать, как ускоряется его сердцебиение. Об этой тайне Ляйсан он задумывался не один раз, постоянно придумывая для нее какие-то безумные способности от умения разговаривать с животными до лазеров из глаз. Арс тоже весь подбирается, незаметно вцепляясь в свой стул, что, впрочем, не ускользает от внимания Антона. — Я больше не хочу, чтобы между нами оставались какие-либо недосказанности, — продолжает Ляйсан, вставая из-за стола. — И я хочу, чтобы вы могли мне доверять и перестали меня бояться. Она останавливается позади стула, на котором сидит Стас, побледневший до цвета бумаги от ощущения присутствия древней вампирши за собственной спиной. Антон его прекрасно понимает, потому что совершенно не знает, чего от нее ждать. — Я могу отбирать у вампиров их способности, — она медленно опускает руки на плечи Шеминова, вздрогнувшего от ее касания. — Быстро и безболезненно. Они не присваиваются мне, а просто уходят как страшный сон. Это бывает очень полезно, когда вампира сводит с ума его дар. Помимо этого, бывали и случаи, когда этот самый дар выходит из-под контроля. Но я бы никогда не стала использовать его на вас против вашей воли. Внимание Антона переходит с Ляйсан на Стаса, чьи глаза слегка округляются, когда он начинает понимать, к чему клонит Утяшева. Можно очень долго спорить о том, полезен дар предвидения или нет, но конкретно в случае Шеминова эта способность лишь мешает ему жить и заставляет умалчивать и недоговаривать важные детали во избежание конфликтов. Шастун едва слышно хмыкает, понимая, что на его месте тоже хотел бы избавиться от такой способности. — Я согласен, — понизив голос, произносит Стас. — Я хочу, чтобы это закончилось. Ляйсан кивает и перемещает свои ладони с плеч Шеминова на его голову, прикрывая глаза и сосредотачиваясь на процессе. Антон следит за этим, сам не понимая, чего ожидает увидеть, как и все остальные вампиры, замершие в нетерпеливом ожидании. Спустя секунд десять Утяшева отходит от Стаса и занимает свое место за столом, отпивая из своего бокала пару глотков. — Стас? — подает голос Дарина, обращаясь к напряженному мужу, смотрящему перед собой в одну точку. — Как ты себя чувствуешь? — Пока не понял, — полушепотом отвечает ей он. — Но… что-то изменилось. Мне кажется, сработало. — В твоем случае ты убедишься в этом только со временем, — Ляйсан вновь добродушно улыбается, глядя в сторону Стаса. Однако когда она вновь поворачивается к Антону с Арсением, улыбка пропадает с ее губ, что заставляет Шастуна в панике начать соображать, что они опять сделали не так. — И раз уж я раскрыла вам свои секреты, я бы хотела от вас того же, — ее взгляд становится все более невыносимым, из-за чего Шаст опускает голову. — Арс, Антон, поделитесь с нами новостями. Шаст поднимает слегка испуганный взгляд, чтобы встретиться им с Арсением, который, кажется, тоже не понимает, какой именно секрет хочет услышать от них Утяшева. — Мы… вчера помирились, — неуверенно произносит Антон, решая все-таки хоть немного взять ситуацию в свои руки. — И мы… Шаст поворачивается к Арсению, чтобы получить у него какое-то подобие согласия на продолжение фразы, но Попов даже не успевает среагировать, как голос подает Варнава: — Вместе? Да это же даже слепой увидит, — она усмехается, смотря на остальных присутствующих, тоже не выражающих никакого удивления. — Тоже мне, тайна. — Что? — искренне удивляется Стас, даже привставая со своего места. — С каких пор? Почему я об этом ничего не знаю? Арсений бросает в его сторону быстрый взгляд и тихо вздыхает, а Антон вдруг понимает, что Ляйсан ждала от них совершенно не такого признания, потому что она, как и все, кроме Стаса, эту новость восприняла примерно никак. — У тебя пробудилась способность, — помогает Антону Утяшева. — А вы мне об этом ничего не сказали. Я не стала ничего выяснять, пока Арсений был под домашним арестом, но не думайте, что я не догадываюсь, почему Руслан на самом деле весь в ожогах. Прежде всего, он древний вампир, и вам двоим было бы довольно тяжело его поджечь. Если совету оказалось достаточно вашей версии с внезапно попавшейся под руку канистрой бензина, то мне — нет. Теперь приходит очередь Антона тяжело вздыхать. Он прекрасно понимает, что смысла дальше отпираться уже нет, и их с Арсом козырь, припрятанный в рукаве, уже неактуален. Шаст удивлен, что они так долго смогли скрывать это ото всех, потому что этот план держался только на необъяснимом молчании Руслана, полностью смирившегося со своей участью. Внезапная откровенность Ляйсан тоже не вселяет в него доверия, но выбора у Антона, кажется, теперь нет. — Пирокинез, — отвечает Шастун, поднимая взгляд на Ляйсан, которая даже вскидывает брови, удивленная такой решимости Антона. — Воу, — усмехается Егор, словно не замечая, как напряглись все остальные вампиры. — Теперь тебе лучше дорогу не переходить. — Да, — вдруг неожиданно даже для самого себя произносит Антон, медленно осматривая собравшихся за столом. — Ни мне, ни Арсу. С этими словами он встает из-за стола, больше не испытывая ни малейшего желания здесь находиться. Арсений какое-то время смотрит на него, но вскоре тоже встает рядом. — Мы оба настрадались от ваших интриг, — продолжает Шастун. — Люба мертва, а Руслан мог бы отправиться вслед за ней, если бы Арс не потушил его. И все из-за чертового пророчества, о котором мы узнали в последний момент, и то случайно. Антон чувствует, что его снова несет, прямо как в тот раз, когда они с Арсом наговорили друг другу множество неприятных вещей, из-за которых толком не разговаривали в течение двух месяцев. Правда, проблема в том, что Шастун понимает, что точно не успокоится, пока не выскажет этим вампирам все, что о них думает — в частности, о Ляйсан, Стасе и Егоре. Антон хмурится, готовясь выдать еще что-нибудь колкое, но вдруг ощущает чужую ладонь на своей руке, мягко накрывающую своим теплом. — Нам надо все обдумать, — подает голос Арсений, быстро смотря на Шаста, который успокаивается от одного лишь звука его голоса и согласно кивает. Арс не отпускает его руку даже в тот момент, когда они покидают квартиру под всеобщее недоумение, и Антону кажется, что ничего, правильнее этого, в его жизни уже не будет.