Ведьма

— А она что? — спрашивает Ксавье. — А что она? «Я не создана для дружбы. Тем более для любви» — передразниваю Аддамс, надкусывая яблоко, — Смотрит мне в глаза и нагло врет. Я таких чувств не испытывала, какие получила от нее. — От нее? — Из-за нашей «особой» связи, — отвечаю, — Ее эмоции и чувства передаются мне. Странно и непонятно, я знаю. После вчерашнего я в срочном порядке написала Ксавье. И сейчас, в день, когда уроков было мало, мы сидим в мастерской, что стала мне роднее собственного дома. Сидим — это, конечно, громко сказано, потому как Торп расположился на своем излюбленном стуле, наблюдая за моими хождениями из стороны в сторону. За завтраком Уимс вручила мне пять красных наливных яблок, пояснив это тем, что я могу вновь упасть в обморок, если не буду есть. Внезапно взявшаяся забота чутка напрягает, но, не получая ее уже на протяжении пяти лет, в груди разливается тепло от действий директрисы. — Хотел бы я посмотреть, как она их проявляет, — задумчиво протягивает парень, — Это, наверное, такое невероятное шоу. — Не-а, — мотаю головой, — Ее лицо не выражало как всегда ничего, а вот внутри бушевал вихрь. — Кажется, у кого-то начал таять лед. — О каких льдах вы говорите? — внезапно оказавшаяся в проходе Аддамс заставляет вздрогнуть. — Ты чего тут делаешь? — спрашивает Ксавье, заметив мой ступор. — Пришла поговорить с тобой. Поняв по словам, что моя компания им не нужна, выхожу на улицу. Самое главное, чтобы она его там не убила, а то я не планировала стоять в дождливую погоду у его гроба. *** — И о чем со мной хочет поговорить сама Уэнсдей Аддамс? — спрашивает художник, как только Селина выходит за дверь. — Буду говорить прямо, поэтому потом не лей слезы, — складываю руки на груди, — Мне не нравится, что Осиева постоянно находится в этом сарае и в твоей компании. — Может, если бы ты приняла свои и ее чувства, все было бы по другому, — говорит он, — Не думала об этом? — О каких чувствах идет речь? — Вы самые умные из всех учеников, — вздыхает парень, потирая переносицу, — Но в такие моменты кажетесь глупыми. Каждый уже заметил искру между вами, а вы все равно упорно пытаетесь игнорировать это. — Я не просила устраивать мне сеанс психологии, — говорю, разворачиваясь к двери, — Думаю, ты понял, что я хотела сказать. — Если она проведет здесь больше времени, чем с тобой, то мне придется попрощаться с жизнью. Я киваю на его слова, сказанные в правильном направлении, и, последний раз взглянув на картину с знакомыми штрихами, ухожу. *** — Куда? — спросонья спрашиваю у склонившейся надо мной Уэнсдей, — Ты время видела? — Час ночи, самое время для действий, — говорит она, выравниваясь, как только я сажусь, — Даю пять минут на сборы. Аддамс спускается, выходя в коридор. Протерев несколько раз глаза, ступаю босыми ногами на пол, подхожу к шкафу, доставая от туда шорты и кофту. Волосы заделываю в пучок, а уже на выходе надеваю высокие носки и кроссовки. — Что такого произошло, что ты поднимаешь меня среди ночи? — говорю, поравнявшись с Аддамс, — Настолько срочно? — Я думаю, что тот знак в углу страницы и на книге — связаны, — отвечает она, шагая на выход. — И ты предлагаешь это проверить? Уэнсдей кивает. Мы вновь оказываемся у статуи. Я прошу у девушки фонарик, который она достает из рюкзака, и, заскочив на выступ, навожу свет на книгу. — Тут загадки, — говорю я, — Есть на чем записывать? — Да, — достает блокнот с ручкой, — Диктуй. — Противоположность ночи, — начинаю перечислять каждую строчку, а Уэнс записывает ответы, — И последнее — неоспоримый постулат. Последние штрихи в блокноте. Я спускаюсь, со спины подхожу к девушке и через ее плечо заглядываю в текст. — Смотри, — указываю длинным ногтем, накрашенным бордовым лаком, на слово из первых букв других слов, — Два щелчка. Аддамс вновь кивает, закрывает блокнот, убирая его в рюкзак. Как и говорилось. Два щелчка. Птица опускает свои крылья, а потайная дверь открывается. Молча мы спускаемся вниз. Библиотека и тайные общества. Множество книг на полках, покрытых пылью. Обожаю книги. Их вид, запах и шелест страниц при чтении. В родном доме, в обустроенном жилом подвале была моя собственная библиотека из прочитанных книг. Мне дарили их на любой праздник, покупали просто так, но это была не забота и почтение моих интересов, а обычное действие, сделанное для того, чтобы я не мешалась. Родители, хоть и являются важными людьми в обществе, книг и статей не читают. Говорят, что то, что изложено в никому ненужный сборник пыли — это полный бред для людей, носящих розовые очки, которые не состоялись в жизни. — Нашла, — говорит Уэнс, что не тратила время, а занялась поисками. Я подхожу ближе. Разворот, где не хватало одной из страничек, открылся сам. Аддамс достает из кармана кофты сложенный рисунок и, развернув, кладет туда, где его не хватает. Все сходится. — Это кто еще такой? — спрашиваю, разглядывая черный силуэт с левой стороны, — Волшебник? — С чего взяла? — Посохи обычно волшебники используют, — пожимаю плечами, — Или пилигримы, но это в редких случаях. — Откуда ты все это знаешь? — с хлопком закрывает книгу. — С раннего возраста нас учат распознавать тех, кто имеет хоть малейшую долю магии, — поясняю я, разглядывая полки, — Меня посвящали в их историю, учили узнавать слабые места, и все для того, чтобы я могла знать, каким способом лечить или убивать. — И учили этому именно вас? — Ведьмы будут пригодны в любой войне, особенно наш род. Я умею не только размахивать серпом, видеть жизненные нити и раскладывать карты. Варить зелья, сводить противника с ума, вступать в контакт с природой и миром мертвых, видеть видения и влиять на них, колдовать и выполнять любые магические ритуалы — вот, что я могу, и это еще не все, — перевожу взгляд на Уэнс, — Нас недооценивают, но в глубине душе признают и боятся. Мои знания велики, но, чтобы не казаться выше других, я подстраиваюсь под человека. — Ты говорила про посох, — напоминает после моих слов, — Есть какие-то различия? — В самом начале пути маг или волшебник сами делают для себя посох из столетнего дерева, — поясняю, опираясь спиной о стену, — Как правило, он не должен выглядеть слишком вычурно. Зачастую это была обычная трость. С повышением посох меняется. Придем в комнату, я покажу тебе зарисовки. Аддамс кивает и мы собираемся уходить, но шорох откуда-то из-за угла заставляет меня остановиться. Рукой торможу девушку, прикладывая указательный палец к губам, показываю быть тише. Мы явно не одни. Втягиваю воздух через нос и улавливаю смешанные запахи. Их много. Ауру не вижу из-за стен, но примерно могу прикинуть, кто и где прячется. — Выходите! — мой внезапный выкрик заставляет Уэнс вздрогнуть, — Я знаю, что вы здесь. Озираюсь по сторонам, улавливая еще один шорох. Здесь нет окон, а значит нет и ветра. — Не заставляйте меня действовать по плохому. С разных сторон выходят люди в сиреневых плащах с накинутыми на голову капюшонами. В этой школе есть ткань других цветов? — Кто осмелился войти в наше святилище? — знакомый голос разносится по помещению. — Можешь снимать свою маску, Бьянка, — говорит Уэнс, вставая рядом со мной так, что наши руки соприкоснулись, — Правда, с ней тебе было лучше. — Я надеялась на то, что это окажутся убийцы-психопаты, — разочарованно проговариваю я, разглядывая каждого. — А это всего лишь кучка школьников, — продолжает черновласка. — С тобой мы потом поговорим, — перевожу взгляд на Ксавье, что смотрел на меня как-то виновато. — Как вы сюда попали? — спрашивает Эйджакс. — Роуэн показал, — отвечает Уэнс, доставая рисунок из кармана, показывая его ребятам, — Водяной знак привел нас к статуе По. — Потом мы отгадали загадку, — продолжаю я. — Загадку? — спрашивает парень, что во время соревнований помогал команде Бьянки, — Я думал, мы просто щелкаем два раза. — Сирены, вроде как, умные, — ухмыляюсь, — Что он забыл в ваших рядах? — Общество «Белладонна» — элитный клуб, — парирует Барклай, — Подчеркиваю: элитный. — Мы устраиваем вечеринки на крыше, походы, полуночные купания, — улыбаясь, показывая свои белые клыки, говорит Йоко. — Йоко — миксолог-любитель, — поясняет одна из сирен. — Она делает крутой мохито без алкоголя, — подключается Эйджакс, — Иногда мы уходим в отрыв. — Вас и спать не укладывают? — саркастично спрашивает Уэнс, на что я пропускаю ухмылку. — Я слышала, что группа была вынуждена распуститься тридцать лет назад, после смерти нормиса, — выговариваю свои познания, — Роуэн. Он ведь тоже здесь состоял? — Мы выгнали лузера в прошлом семестре, — отвечает Бьянка, — Вопрос в том, что нам делать с ними? В библиотеку допускаются лишь члены сообщества. — Ну смотри, — говорю я, занося руки за спину, — Вы можете принять нас, так как Аддамс является дочерью членов былого сообщества, а я с ней связана, поэтому разлучать нас нельзя, и остается принять меня тоже. Либо, — достаю серп, убирая все дружелюбие с лица, оставляя лишь оскал, — Вы без всяких разговоров отпускаете нас, иначе с загробной жизнью придется познакомиться раньше, чем положено. — Но мы облегчим вам задачу, — Уэнс кладет свою руку на мою, — Интереса присоединятся к вам у нас нет. — Вы отказываете нам? — спрашивает Йоко, удивленно раскрыв глаза. — Представляешь, — отвечает Уэнс. — Спорить с ними — только нервы портить, — выдыхает Бьянка, потирая переносицу, — Идите. *** — В случае чего, она станет хорошим союзником, — говорит ведьма, сонно потягиваясь, — Сирены сильные и своенравные, стоит только найти к ним подход, как они станут хорошим охранником. — Еще ее не хватало, — отвечаю, доставая книгу из рюкзака и откладывая ее на стол. Селина манит меня рукой, тихо ступая на лестницу, чтобы не разбудить радугу. Ее часть комнаты кажется намного приятнее, хоть и имеет несколько ярких цветов. Девушка указывает на свою кровать, а сама роется в ящике у стола. — Этот сборник есть у каждой ведьмы, — садится рядом, — И она пишет его сама. Признаться честно, меня удивляет то, сколько и чего она знает, а так же то, чему она обучалась. По ее виду и не скажешь, что она умна и образована лучше всех вместе взятых изгоев. Слежу за каждым ее действием. Тонкие и длинные пальцы аккуратно листают страницы, а глаза бегают по строчкам. — Вот, — открывает разворот, немного поворачивая в мою сторону, — Разновидности посохов, и что они значат. Я киваю, принимаясь всматриваться в содержимое. Красиво выведенные буквы заставляют радоваться глаза, каждое слово написано разборчиво, а строчки ровно. — В чем различия? — спрашиваю, перелистывая страницу. — Посох новичка становится ему помощником, поэтому чаще всего на верхушке вырезают маленького зверя-покровителя, — перехватывает книгу, возвращаясь к начальным страницам и пальцем показывает на рисунок трости с вырезанной головой медведя, — Например, такие делали те, что хотели быть мудрыми и желали стать наставниками для других, — перелистывает страницу, указывая на другой рисунок, — Дальше посох менялся в зависимости от направления мага. Чаще всего на верхушке появлялся камень, связанный непременно с самим магом, — перелистывает еще несколько страниц, — Ну и самый последний вид, что встречался всего несколько раз — это посох со стеклянной сферой, внутри которой хранилась сила мага. Владели таким только самые могущественные, или те, кто примкнул ко злу, — откладывает книгу, сцепляя руки в замок, — Самый последний такой посох, насколько я знаю, получил какой-то возомнивший из себя невесть что странник, начавший сжигать на кострах провидиц. — Он похож на тот, что в книге, — указываю на рисунок. — Я тоже сходство заметила, — кивает, — Но маловероятно, что кто-то его получил, я бы точно узнала. — Если вернется тот странник? — Он умер лет пятьсот назад, — встает с кровати, распуская русые волосы, — Шанс есть, но он крайне мал. Вернется только в том случае, если в мире живых находится его родственник. — Ты не сможешь просмотреть каждого? — намекаю на ее способности, наблюдая, как ведьма проводит гребнем по волосам. — Смогу, но это будет стоить многого, — поворачивается ко мне, — Я должна брать плату за услуги и, чаще всего, многим не нравится установленная цена. — Что именно ты берешь? — То, чего мне не хватает, — пожимает плечами, — Если я прошу любви, то тот, кто просит о услуге, влюбляется в меня до беспамятства, вплоть до самой смерти. Я питаюсь ей, если можно так сказать, — грустно улыбается, — Согласись, никто не захочет отдавать свою любовь ведьме. — Не соглашусь, — начинаю я, решаясь высказать то, что мучает меня уже давно, — Я же отдала и об услуге не просила.