Ведьма

— Заявление на добровольный отказ от родительских прав, — шепчу я, еле двигая губами, — Нет… Легкие немеют. Руки трясутся настолько сильно, что листы едва ли не падают на пол. Мои губы шевелятся, я напрягаюсь, пытаясь сказать хоть одно слово. Глаза бегают по строчкам, улавливая через пелену знакомые имена. Слезы все-таки скатываются по щекам, оставляя за собой влажные дорожки. Да, они были не самыми лучшими родителями. Да, они редко мной интересовались. Но я дорожила ими, любила и была готова сделать для них все. Вновь перечитывая напечатанные строки на белом листе, понимаю — с их уходом я потеряла частичку себя. Внутри не бушует ураган, готовый сломать ребра, там все спокойно. Будто где-то на задворках сознания я знала, что такое произойдет, но боль и беспрерывно текущие слезы не собираются отступать. Я чувствовала опустошение лишь раз в своей жизни — на похоронах бабушки. Дышать становится труднее, а глаза бегают от предмета к предмету в кабинете, освещаемом только камином и настольной лампой. — Скажите, что это всего лишь шутка, — шепчу, потому как повысить голос не получается, — Они не могли такое сделать. — Я уговорила опеку дать нам пару дней на поиски родственников, — говорит Уимс, с сочувствием смотря на меня, — Если в срок не уложимся, тебя заберут. — У меня нет никого, — глаза вновь наполняются слезами, и я пытаюсь утереть их, но тщетно, — Все давно уже погибли. О нашей семье информации не так уж и много, потому как многие пытались скрыть наше существование. Лицо Уимс становится еще более печальным, и создается впечатление того, что она сейчас заревет вместе со мной. Она тихо отодвигает стул, поднимается, и за несколько шагов оказывается рядом. — Я что-нибудь придумаю, — говорит она, обнимая меня крепко и так по-матерински, — Обещаю. *** — В то время, как большинство растений награждает опылителей нектаром, — держа в руках пластиковый горшок с посаженным в него цветком, Мисс Торнхилл с энтузиазмом ведет урок, — Многие хищные виды прибегают к сексуальным уловкам или обману. Я перестала ее внимательно слушать еще в самом начале. Плакать больше нет сил, глаза болят, и, чтобы отвлечься, мучаю желтоватый листок скетчбука штрихами, вырисовывая то-то непонятное. По непонятным причинам Уэнсдей села вместе с Ксавье, тем самым еще больше вогнав меня в ужасное состояние. Синклер умастилась рядом с Йоко, а я нашла себе одиночное место. — Орхидея производит феромон, имитируя самку насекомого, — продолжает учительница, обводя нас всех взглядом, — И заманивает самцов. Как только растение опылено, что самцы насекомого получают взамен? — Ничего. — отвечает Бьянка, — Как и все парни на Вороньем балу. — Ладно, знаю, все вы с нетерпением ждете субботы, поэтому я не задаю домашнее задание. Радостные выкрики режут по ушам, от чего я морщусь и с хлопком закрываю блокнот. Смахиваю все в рюкзак и собираюсь было уйти, как меня окликает Торнхил. — С тобой все в порядке? — заглядывает мне в лицо, которое я старательно прячу волосами, — Если что-то случилось, ты можешь мне рассказать. Я всем здесь, как мама. Ее слова режут по еще не затянувшейся ране. Спешно отзываюсь, что все нормально, просто встала не с той ноги, и быстро покидаю кабинет, направляясь прямиком в комнату. *** — Мы должны это сделать, — говорю, смотря на старый дом маленьких размеров, откуда только что вышел Ксавье, — Эти царапины у него не от фехтования. Он что-то скрывает. Дожидаюсь, пока художник уйдет, и, оглядываясь по сторонам, иду к постройке. Дверь открывается со скрипом, от чего я едва морщусь. Внутри пахнет красками, сыростью и еле уловимым цитрусом. Осматриваюсь, замечая на столе знакомый флакон. Забираю его, аккуратно укладывая в рюкзак. Никогда не приму того, что вещи Луны находятся рядом с Торпом. Подхожу к большому холсту, включая над ним лампу. С десяток рисунков разного масштаба висят на стенах. И на каждом из них изображен монстр. Только несколько отличались от других, но эти штрихи и стиль я узнаю из множества. Работы Селины и правда завораживали. — Каждому художнику нужна своя муза, — в пол голоса произношу, возвращая взгляд на холсты, — Ксавье, ты только что стал намного интереснее. Забираю два рисунка и торопно выхожу на улицу. — Уэнсдей? — слышится позади. — Ксавье, — останавливаюсь, поворачиваясь к художнику. — Что ты здесь делаешь? — Пришла спросить, что произошло с Осиевой, — частично вру. — Ты ее девушка, должна знать. — Со вчерашнего вечера она не проронила и слова, — отвечаю, — Если тебе ничего не известно, я пойду. Он подозрительно косится на меня, а затем кивает, уходя в мастерскую. Было бы хорошо проследить за ним, но в первую очередь стоит поговорить с Селиной. *** — Боже мой! — восклицает Энид, как только получает ответ черновласки, — Уэнсдей Аддамс идет на Вороний бал. После последнего урока я завалилась на кровать и не вставала. Но такая новость заставила подняться. Я смотрела на девушек сверху, облокотившись о перила с уныло мигающей гирляндой. — Знаешь, что тебе нужно? — чуть ли не прыгая, Синклер стоит перед Уэнс. — Пуля в голову? — Платье. — У меня уже есть, — отвечает она, немного покосившись на меня. — Только не то, в котором ты приехала! — отрицает, — Это было сплошное недоразумение. Я знаю одно идеальное место, и мы отправимся туда прямо сейчас. Я продолжаю наблюдать за ними, пока Энид не поворачивается в мою сторону. — Поехали с нами. — Нет, — голос немного хрипит, замечаю на лице девушки непонимание и разъясняю свой ответ, — Я не пойду на бал, поэтому, платье мне ни к чему. Езжайте вместе. *** — Мы оба знаем, что монстр есть, — кладу перед шерифом развернутый рисунок, — Чтобы остановить его, думаю, нам пора забыть о разногласиях и работать вместе. — Это твоя ставка, чтобы войти в игру? — спрашивает, доставая фото и сравнивая, — Прости, нужно что-то получше. Но детали прорисованы хорошо. — Автор не я. — А кто? — смотрит на меня, а затем на его лице всплывает гадкая ухмылка, — Та ведьма? Скажи, и я сразу устрою ей котел с кипящей водой. — Если еще раз Вы упомянете ее, я за себя не ручаюсь, — шипя, выступаю вперед, — Без обмена информацией я не скажу, кто автор. — Зачем мне делиться со школьницей данными об открытом деле об убийстве? — пропускает мою угрозу, откидываясь на спинку стула. — Я учусь в Неверморе, а вы — нет. Разве вам не нужны глаза и уши в его стенах? — Иди делай домашку, деточка, и не мешай работать профессионалам. *** — Я ненадолго, — обращаюсь к Вещи, — Мне надо найти что-то с ДНК когтя. Вновь мастерская. С Юджином мы нашли пещеру, где, по видимому, какое-то время находился монстр. Глазами ищу то, что может мне пригодиться. Палкой из корзины достаю окровавленную тряпку и едва успеваю ее спрятать, как дверь в помещение открывается. — Что ты здесь делаешь? — растерянно спрашивает Ксавье, подходя ближе. — Откуда ты знаешь, как выглядит монстр? Или это автопортрет? — Думаешь, что это я? Вспомни — я спас тебе жизнь. — Как и монстр, — отвечаю, поправляя лямку рюкзака, — Или это был ты в ночь убийства Роуэна? — Кажется, ты слишком сильно забываешься, ища правду. — В твоих картинах один мотив, — наблюдаю за тем, как парень со страхом рассматривает свои же рисунки. — Мне уже пару недель снится это существо, — говорит художник, — Я пытаюсь поставить блок, но не могу. Когда я рисовал эту картину, — указывает на холст, — Вылезли когти и ударили меня. Вот откуда эта царапина. — Думала, тебе помогает Селина, — отвечаю, — Вы именно из-за этого общаться и стали. — У нее и так много своих заморочек, — отмахивается, — Еще появилась ты. Так что я сам с этим разберусь. — Может, ты сблизился с ней для прикрытия, — говорю, доставая те листы, что взяла. — Ты была здесь, — догадывается, — Я не буду оправдываться перед тобой. Спроси Селину, если мне не веришь, она тебе сразу глаза на правду откроет. Да и кроме этого, может ты хоть раз задумаешься о ней? Есть причина ее состоянию и поведению. — Я разберусь без твоих наставлений. *** Думать над чем-то всегда лучше в одиночестве, но в этот раз удовольствие мне это не приносит. Один на один с мыслями трудно, в особенности бороться с этим самой. Уимс подбадривает меня в переписке, заводя разговор на отвлекающие темы. Я, на самом деле, благодарна ей за то, что она сказала мне, а не поставила перед фактом за несколько минут до отъезда с органами опеки. Времени я зря не теряла, и спросила про смену шкафа и приобретение зеркала, на что получила одобрение. Порывшись в интернете, нашла подходящий: широкий, высокий, белого цвета. Зеркало я искала долго, но в конце концов выбор пал на одно-единственное в рамке с подсветкой. Все это было заказано прямо до двери общежития на свои личные сбережения. Сейчас я лежала на кровати, листая ленту инстаграма. Девочки должны прийти нескоро, отвлекаюсь, как могу. Дверь в комнату открывается, слышится стук по полу. И голову поднимать не надо, чтобы узнать, кто пришел. Уэнсдей, скинув и отшвырнув рюкзак к столу на своей половине, поднимается ко мне. — Что вчера произошло? — спрашивает, садясь рядом. — Ничего не происходило, — нагло вру, все так же лежа и уткнувшись в экран, но долго делать мне этого не дают и бессовестно вырывают его из рук, — Эй! Куда? — Когда мы разговариваем, ты должна смотреть только на меня, — в голосе слышится раздражение, а сама девушка откладывает телефон на стол, подальше от меня. — Я все равно тебе ничего не расскажу, — говорю, рукой пытаясь достать гаджет. — Придется, — хлопает меня по тыльной стороне ладони, — Рассказывай. Я смотрю в ее глаза. Уверенность так и плещет, а еще страх и волнение. Насколько подло будет не рассказать ей обо всем, что случилось? По сути, я не должна все скрывать от своего партнера, но меня терзают сомнения. С одной стороны, я посвятила ее в свою историю и показала последствия сдерживания сил, так что эта новость не должна вызвать отрицательных эмоций. По крайней мере в мою сторону. — После того, как ты ушла, — начинаю я, — Уимс отдала мне документы. В них была информация о добровольном отказе от родительских прав. Никогда не думала, что они сделают такое. Аддамс тупо смотрит на свои руки, опустив голову, а затем берет меня за руку и просит сесть. Я выполняю ее просьбу без лишних слов. — Прости, — извиняется, а затем легко обнимает, — За то, что не спросила еще утром. — Здесь нет твоей вины. Я должна была сама обо всем рассказать. *** — Ты не думаешь, что балкон уже стал нашим особым местом? — спрашиваю девушку, положив свою голову на ее ноги, — Здесь столько произошло. — В этом есть доля, как ты говорила? Очарования? — смотрит на меня, запуская пальцы в волосы и ногтями немного поскребывает кожу, — Не делай такое лицо. — Какое? — растекаюсь от ее действий. — Как у наркомана, получившего очередную дозу. — Офигенное сравнение, Уэнс, — бурчу, открывая глаза, — Ты комплименты умеешь вообще делать? — До тебя безумцев не было, — говорит, намекая на наши отношения, — Никогда не занималась такой дурью. — Сама ты дурь, — поднимаюсь, садясь напротив, — Знаешь, как приятно их получать? — Нет, и хотела бы побыть в неведении. Я отмахиваюсь. Надо полагать, что от такого человека, как она, комплиментов не дождешься. Но выпрашивать их — это намного прикольнее, в особенности смотреть на ее попытки. Молчание в наших разговорах стало нормой. Каждая думает о своем, но знает, что другая рядом, и ей так же комфортно. — У меня есть предложение, — нарушает тишину Уэнс, переводя взгляд со звездного неба на меня, — Только не визжи, как Синклер. — Вся во внимании. — Ты составишь мне компанию на балу? — Ты же говорила, что вы с Юджином куда-то пойдете, — напоминаю ей, — Не хорошо получится. — Я передумала и завтра с утра об этом ему непременно скажу, — повествует девушка, — Ну так что? — Я словила бы обидку, если твоим спутником стал бы кто-то другой, — улыбаюсь, — С радостью приму твое предложение. На бал то пригласили, а платье мне где брать? Или, все-же, лучше костюм? И как скрыть мой недостаток? Хотя, есть у меня одна идея.