Сторона, которая всё сломала; Новость о глубокой расщелине.

За 15 минут до нападения на Нурменгард. Этого она, наверное, боялась больше всего, что касалось её брата. Того, что он вновь свяжет свою жизнь с теми, кто её фактически угробил. Если с Грейнджер она ещё смогла смириться, приняв то, что она делала всё не по своей воле, то с Уизли она смирится только после своей смерти. Если честно, она не ввязывалась больше в жизни бывших «друзей», но с какого-то момента жизни, когда её мозг подсознательно стёр всю память о некогда «близких» людях, она посчитала, что они давным давно все умерли. А теперь выясняется, что её брат водится с тем, кто едва ли был лучше Альбуса Дамблдора. – Слушай, не раздувай из мухи слона, – Гарри устало запустил пальцы в волосы, снова прищурившись смотря на сестру. Судя по виду, взбесившуюся сестру. – Мы встретились с ним два дня назад. Посидели в кафе, поговорили и мирно... – Случайно или запланировали? – Перебила она его, а на непонимающий взгляд, повторила. – Случайно встретились или планировали? Гарри замялся, а Мегарис показалось, что у нее сейчас пар из ушей пойдет. Она слезла с подоконника, подходя к нему ближе и заглядывая в глаза. Тот на её взгляд с вызовом, хмуря брови. – Гарри, ты же понимаешь, что ты делаешь? – Она попыталась начать спокойно, но голос дрожал. Ни от страха. Неужели брат совсем не понимал на что шел? Одна запланированная встреча. А потом пойдет другая. А потом ещё одна. И ещё. И ещё. А потом, через несколько лет, Мегарис случайно выяснит, что Нора и Сириус желают провести выходные ни с тетей Мегарис, а с каким-то загадочно появившемся рыжим дядей. – Этот человек ничего в жизни тебе ахуенного не сделал, Гарри. Из-за этого человека, мы учились на том факультете, который нам не был предназначен изначально. Я понимаю, что я снова причиняю тебе боль, но это человек никогда не был для тебя настоящим другом. – А ты была? – Мегарис даже не дернулась из-за ледяного тона. Лишь сложила руки на груди, неосознанно выпрямляясь, чтобы казаться выше, хотя куда уж выше. – Мегарис, ты буквально втащила меня в Нурменгард, заставив сидеть и общаться с людьми, которых ТЫ звала своими друзьями. Тебе ни разу в голову не пришло, что я не хочу общаться с ТВОИМИ друзьями? – Гарри, я ни разу тебя не заставляла ничего делать, кроме как поесть перед матчем в квиддич, чтобы ту случайно не отрубился в полете и не разбил свою лохматую голову, – сердце в груди сжалось так стремительно, а воздух будто выбили из лёгких так внезапно, что у Мегарис потемнело в глазах. Кончики пальцев резко замёрзли, а в голове будто пронеслось громкое, низкое эхо: «Тревога», но Грин-де-Вальд лишь махнула головой, совершенно забыв о наставление Геллерта тогда, когда они вместе устанавливали защиту. «Если ты не в Нурменгарде – беги. Никогда не останавливайся на одном месте дольше двух минут. Беда не приходит только к одному.» В тот момент она об этом совершенно не думала. – Я «втащила» тебя в Нурменгард, потому что в Хогвартсе, после моего побега, тебе могли навредить. Почему из всей нашей совместной жизни ты вспомнил именно 1997? Самое отвратительное по твоему мнению, не так ли? Но ты не заметил случаем, что после 1997 мы явно зажили лучше? Неужели после стольких лет мы снова вернулись к этому разговору?! – А знаешь что? Нет! – Он встал, беря небрежно брошенное пальто и накидывая его себе на плечи. – Мы не вернёмся к этому разговору потому что ни я, ни ты, не хотим его обсуждать. А насчёт Рона не беспокойся. Я вполне уже взрослый мальчик, чтобы самому выбрать себе окружение. – Да идиот ты, а не взрослый! Ведёшь себя как подросток, который пытается отстоять свои права, не понимая, что именно он отстаивает...! – Наружная дверь захлопнулась, а потом было слышно, как закрылась и та, которая выводит в коридор. – Ну, и пошел ты к черту! Она со злости ударила шкаф, стоящий рядом. Зашипев и удерживая костяшки пальцев во второй руке, Мегарис подошла к окну, выглядывая на заснеженную, украшенную улицу. Ночью тут было несомненно красивее, а это ведь всё было ещё за две недели до Рождества. Она встряхнула правой рукой, надеясь унять боль и доставая пачку с сигаретами из левого кармана. Она видела фигуру Поттера, который быстро шел к метро, на ходу запахивая пальто. У Мегарис промелькнула мысль о том, что нужно будет позвонить Пэнси, спросить дошел ли Гарри домой. Вообще, наверное, и Мегарис где-то перебарщивала. Всё же, Гарри действительно был не ребенком, но она продолжала давить его своей постоянной гипер опекой. Волновалась ли она или это была уже помешательство – контролировать каждый его шаг, чтобы он не делал глупостей? Если это и было привитой зависимостью, которую она считала своим долгом, то она смогла от этого избавиться за последние 17 лет, но кажется Гарри, со своим Уизли, только что всё поломал. Сердце всё ещё стучало, но Мегарис заметила это только тогда, когда сделала пару затяжек. В висках продолжало стучать, но как только она подорвалась, готовая трансгрессировать, всё резко оборвалось. Она постояла, нахмурившись и прислушиваясь к ощущениям. Всё медленно приходило в норму, но грудную клетку продолжало скручивать чувство тревоги, только усилившись с утра. Она снова повернулась к окну, облакачиваясь рукой на стенку, но когда позади с грохотом вылетела дверь, она резко, но не очень вовремя, вспомнила слова Геллерта. «Беда не приходит только к одному». Их было всего двое и Мегарис ничего не стоило сжечь их и смыться до тех пор, пока сюда не прибежали магглы, но не успела на даже пошевелится, как у них из-за спин вышел мужчина. Он был лет пятидесяти, может больше, учитывая, что на магов не так сильно отражалась старость. Грин-де-Вальд пригляделась к нему, отмечая старую одежду, слегка солоноватые волосы и грязную обувь. Она бы никогда не подумала, что перед ней сам Рейнхольд, который заставил её и Геллерта бегать по двум странам, туша пожары и хороня людей, но силы у него было предостаточно – Мегарис чувствовала это потому как их энергии столкнулись. Её на миг охватила судорога – её магия буквально отвернулась, отторгнув чужую, но несомненно сильную, энергию. Это радовало, так как магия договора переплеталась не только с Геллертом, но иногда и с другими сильными людьми для усиления проклятий и заклинаний. Магию этого мужчины контракт полностью отрицал. – Мегарис Грин-де-Вальд! – Воскликнул мужчина, расплываясь в улыбке во все тридцать два. Он сделал шаг вперёд, а его прихвостни улыбались, скорее по идиотски, а никак они хотели, чтобы было устрашающе. – Я так рад с вами познакомиться, вы бы знали! – А я нет, – спокойно пожав плечами сказала она, зажимая зубами сигарету и выдыхая дым. Облокотившись на подоконник, она с тоской посмотрела на выбитую дверь. Если сюда придут магглы придется ещё и за ремонт платить. – Понимаете, мистер Рейнхольд, я ещё вчера утром не знала, что за этим всем стоите вы. А сейчас вы фактически вломились в мой номер... да почему же фактически-то? Вы действительно выбили дверь в мой номер! И хотите теперь получить от меня благодушный прием? А немного ли хотите? – Миссис Грин-де-Вальд, отложите злобу хотя бы сейчас! В жизни есть столько других эмоций, которые... – Я получаю эмоции только когда меня ебут. Всё остальное не ебет, – кидая окурок в нараспашку открытое окно, прервала она его, всё же глядя скорее не зло, а не совсем довольно. Будто, она была матерью, что одним лишь взглядом отчитывает ребенка за то, что тот подрался во дворе. Вот только Мегарис бы его не отчитывала бы, а похвалила. Но она не была матерью и сейчас шли переговоры, возможно, на жизнь. Не пора ли уже перестать шутить? Он не стал делать ещё шаг к ней, когда на женской руке вспыхнул адский огонь. Она так и не смогла отделаться от привычки везде задействовать его – он был слишком эффективным и удобным в применении. Рейнхольд поднял одну бровь, как бы спрашивая: «уверена?». Она уже взмахнула рукой, чтобы ответить поджиганием его слишком бодрых ножек, но её запястье резко перехватило какое-то... щупальцо? Она от неожиданности некульторно открыла рот, смотря как они, черные и будто бы блестящие, оборачиваются вокруг её руки. Они были холодными, страшными и по виду, но по ощущениям, склизкие. – Что... Она не помнит когда последний раз так надрывала связки, для того, чтобы позвать на помощь. Рейнхольд отвернулся от неё, протягивая к одному из мужчин руку. В нее аккуратно вложили телефон, уже с набранным номером. Мегарис за эти несколько секунд попыталась сделать всё. Применить мертвую магию, применить обычную темную, применить живую магию, применить обычную светлую и даже опробовала магию серпантьяго. Ничего. Она почти кричала заклинания, поэтому не смогла услышать кому и зачем звонил мужчина. А тем временем, кто-то взял трубку, а Рейнхольд сказал короткое, сухое: – Валите оттуда. Она у нас. *** Гарри вел их по коридору, почти переходя на бег. Он не мог в это поверить, ведь он ещё даже до метро не дошел, когда ему позвонила Куинни – единственная с кем он обменялся номерами, в каком-то предистеричном состояние спрашивая, где Мегарис. Он объяснил ей ситуацию, она объяснила ситуацию со своей стороны. На пару секунд возникло молчание, а уже через три он бежал обратно к отелю. Впринципе от того, что они там побывали ничего не изменилось. Комната была почти в порядке не считая сломанной внутренней двери, шкафа, на котором остались капли крови и разбитого стеклянного стола. Окно было открыто, а на подоконнике, который казалось ещё хранил тепло от того, что Мегарис сидела тут, остался пепел от сигареты. Магглы на подозрительные звуки не сбежались, а комната всё ещё хранила крупные всплески энергии. В одной из них Геллерт признал знакомый привкус магии Мегарис и совсем незнакомый, странный. Когда они вернулись в Нурменгард, только Линда обратила на застывших в ступоре и сторонников Геллерта, и сторонников Рейнхольда. А когда перевела взгляд на стенку, тоже запнулась, чуть не налетев на прикладывающую лёд к затылку Винду. – Шеф? – Пробормотала Куинни, указывая обернувшемуся Геллерту на стену одними глазами. На камне медленно, но верно вывадилась золотистая надпись. Это была будто краска, которая струйками стекала вниз, пачкая ещё и пол. Всем было известно, как появляются такие надписи. На это нужно было столько немыслимых сил и контроля, которым не обладала даже Мегарис, как думали некоторые из сторонников. До недавнего времени. Но надпись писалось её почерком, а по содержанию не определить того, что это не миссис Грин-де-Вальд, было бы верхом идиотизма. «ПОМОГИТЕ МНЕ»