Сторона, которая всё сломала; Новость о глубокой расщелине.

Когда её только привели сюда на улице был конец декабря, а календарь на телефоне показывал 25 число. Сейчас Мегарис очень смутно помнит о чем они разговаривали, что Рейнхольд спрашивал у неё и была ли там какая-то важная информация. Она попытается вспомнить более детально, если выберется отсюда, но пока что она раз за разом прокручивала в голове одни и те же разговры, этим самым держать за реальность. Она очень хорошо помнит, как те силки почти кинули её на стул, к слову достаточно мягкий для неё – пленницы. Щупальца кружили вокруг неё, как бы предупреждая, что если она сделает хоть одно резкое движение, ей переружут глотку. Мегарис где-то в глубине души понимала, что вряд-ли всё будет так просто, но стучащее в горле сердце и пульсирующие виски буквально заставили её попытаться. Ей не нужно было делать резких движений для того, чтобы призвать что-нибудь. Мертвую магию, живую и обычную. Но как только она попыталась сконцентрироваться, её магия будто ударилась об невидимый щит. Она отлетела прямо Мегарис в глаза, на секунду ослепляя её. Грин-де-Вальд туда-сюда махнула головой, силясь избавиться от наваждения. Покосившись на щупальцо, она скривилась. Щёлкнув при нем пару раз пальцами, не скрывая, что пытается вызвать магию, она скрипнула зубами. Это черная штука, будто была живой, понимая, а взлохмоченной Мегарис даже показалось, словно она издевается на ней. Над её жалкими попытками выбраться. Она сдула прядь с лица, когда Рейнхольд зашёл в комнату. Он виновато ей улыбнулся, как будто действительно думал, что он будет ей обязан ей за это «опоздание». Он кинул на стол пачку маггловских денег, но Мегарис даже не посмотрела на них. Зачем? Они явно не для неё. – Простите за отсутствие вашей магии, – он улыбнулся, садясь напротив. – Я бы с радостью устроил с вами дуэль с той магией, которую вы изучали, но к сожалению на здании стоит барьер, где могут колдовать либо те, у кого есть пропуск, либо те, у кого сил выше крыши, но согласитесь, миссис Грин-де-Вальд, что пить кофе в подозрительных ресторанчиках было не лучшей идеей. Она прищурилась, словно не помнила ни о каком кофе. На языке всё ещё остался тот горьковатый привкус от него. Когда она его покупала, она знала, что ей не сделают его холодным, но перед встречей с братом хотелось выглядеть не убитой после балла. Он был горячим и не таким сладким, как она просила, хотя улыбающаяся официантка повторила её заказ: «Латте с тремя ложками сахара для Мегарис». Улыбалась она так тепло и счастливо, что Грин-де-Вальд себя не простила, если бы сказала ей, что напиток не достаточно сладкий. Зачем? Она могла пить и так. Ей было непринципиально. Ей даже в голову не пришло, что в маггловском кафе откуда-то может взяться трава нейтрализующая сахар, по совместительству нейтрализующая большую половину магии. Мегарис такой отпаивали в больнице, после того, как пол Манхэттена уже взлетело на воздух, но стены зданий и дороги продолжали дрожать, как и она сама, лёжа на спине и держать за поручни кровати. Щупальцо снова обвилось вокруг её руки, но всё что она могла себе позволить это нервно дёрнуть правым глазом, который Рейнхольд не видел, так как она сидела полубоком. Она сверху вниз посмотрела на стягивающее её запястье черную магию. Она знала, что это. В мире волшебников была мёртвая магия и темная, но и та, и та шла от одной – черной. Черной, как мрак и пустота. Её можно было одолеть только белой магией, но Мегарис никогда в жизни ею не практиковалась, так как последний человек, умеющий управлять таким, по источникам, был ещё во времена Мерлина. Ну, собственно это и был Мерлин. Но с её губ сорвался один единственный совершенно ненужный ей вопрос, прежде чем она подумала, для чего вообще это надо: – Что это? – Вы действительно не знаете? – Рейнхольд снисходительно улыбнулся, складывая подбородок на сцепленные руки и поднимая взгляд к потолку. – Это, Миссис Грин-де-Вальд, черная магия, она была... Она не слушала дальше. Ей вдруг пришла в голову такая замечательная идея, что она чуть не выдала себя улыбкой. Рейнхольд знал о ней почти всё. Знал, что она имеет не нормальный запас магии, но, она была уверена, ну, или во всяком случае надеялась, что он был без понятия откуда она её черпает. По ощущениям в груди скопилось достаточно сил если не для побега, то для передачи о сигнале помощи. Через сколько её хватятся? Через сколько Геллерт поймет, что Мегарис явно не пропадает где-то в клубах, в обнимку с унитазом и растрепанными волосами, которые придерживает Блейз? Через сколько информация о том, что Мегарис Грин-де-Вальд «смылась после позорной статьи» выльется в свет? Щупальцо отстало от её руки, переключившись на тонкий подлокотник стула. Она невидящим взглядом, который прояснился буквально на несколько секунд, глянула на Рейнхольда, который всё ещё рассказывал о черной магии, будто всю книгу пересказывал. Мегарис закусила щеку, перебирая в голове варианты. На ум пришло самое простое, безобидное и менее затратное. Почувствует ли Рейнхольд чужую магию тут? Да, скорее всего, но делать было, опять же, нечего. Она уставилась в одну точку – на свою ногу, быстро проморгавшись и в уме зачитывая слова. Если Мегарис правильно подсчитала, собрание ещё не закончилось, да и любом случае вряд-ли армия куда-то ушла, раз на них тоже могли напасть. Хотя, она не исключала, что это был отвлекающий маневр специально для неё. Представив общий зал, она четко про себя произносила слова, пытаясь не думать ни о чем, кроме них, что кстати было слегка проблематично. Когда в ногу будто что-то врезалось, она на миг прикрыла глаза, выдыхая. Штанина начала намокать от крови, но Мегарис продолжала вывадить два заветных слова. В глазах потемнело, и она сначала испугалась, что Рейнхольд раскусил её и лишил сознания, но тот продолжал воодушевленно рассказывать, щупальцо перешло на спинку стула, куда-то ей за спину, но оно не касалось её. Когда выводила последнюю букву резко дернулась, отчего буква «Е» получалась более длинной. На черной ткань крови не было видно, если не преглядываться. Зато ощущалось очень больно и мокро. – Мегарис, вы меня слышите? – Да, конечно, – отозвалась она, пронзив его помутневшим, но всё ещё не давшим слабину, взглядом. – Было очень интересно, но, наверное, это не тот вопрос, который я хотела спросить изначально. Для чего я тут? Почему я... жива? – О, не волнуйтесь, Мегарис, – у него, в свете свечей, блеснули глаза. Грин-де-Вальд быстро огляделась в поисках почему-то задернутых штор, но окон тут просто напросто не оказалось. И было тут почему-то так холодно. – Вы будете жива и почти здорова ещё месяц, не меньше. Вы находитесь тут в качестве... я бы не сказал приманки. Заманивать в мою скромную обитель Геллерта Грин-де-Вальда у меня нет никакого желания. Вы путь к его безумию. Да, вот так будет правильно. Не смотрите на меня, как на невменяемого, молю вас. Кому неизвестно, что Геллерт Грин-де-Вальд пожертвует всей Землёй ради вас? Но он не сможет найти вас на этот раз, а перевернув весь мир, обезумеет не найдя любовь всей своей жизни. Может тогда он почувствует на своей шкуре всё, что пережили другие. Хотя я всё же надеюсь на его полную неадекватность. Не обесуте. Вы прекрасно знаете, что ваш муж даже на 10% не состоит из добра. – Нихуя не знаете, – спокойно произнесла она, после того, как поняла, что Рейнхольд не собирается ничего добавлять. А потом посмотрела на него. Так внимательно и так понимающе, будто она прочитала его с первой секунды их встречи. – Что Геллерт вам сделал? Кого убил? – С чего же вы взяли, что это у меня кто-то умер? Я же сказал, «почувствует то, что чувствовали другие». – Герой магического мира? – подняв бровь спросила Мегарис, уже зная каков будет ответ. После тихого «почему нет» она победно ухмыльнулась, будто уже выиграла в их разговоре. А ведь он тоже был соревнованием, за которое получают приз. Упавшая самооценка или не очень. – Так не бывает. Людям нет никакого дела до других людей. Герои, которые спасают мир оказываются либо злодеями, либо теми, которые делают только хуже, либо теми, которых заставили. Вы подходите под категорию злодеев, но я всё же вычеркну вас оттуда. Знаете почему? По двум причинам. Во-первых, злодеи «спасающие мир» не бегут сразу же сражаться с другими злодеями, у которых хотят отбить территорию. Только если он не тупой, но у вас в наличии имеются вполне сносные мозги. Во-вторых, у вас на шкафу семейная фотография 1943, которая очень пыльная со всем сторон, кроме правой. Она менее грязная, значит вы брали её в руки с этой стороны. Скорее всего, недавно вытащили из чердака. Чердака, в который очень давно не заходили. Может потому что детей, во время войны, вывезли, а родителей убили? – Не плохо, – спустя долгие три минуты ответил мужчина, а Мегарис, натявнувшаяся, как струна, потихоньку расслабила плечи, снова упираясь в спинку – щупальцо перебралось на ножку стула. – Вы почти во всем правы, миссис Грин-де-Вальд. Я бы рассказал вам больше и обязательно указал вам на неточности, но к сожалению тороплюсь. Но не расстраивайтесь. Я приду к вам, как только освобожусь. Она помнит, как безжалостно щупальца схватили её со всех сторон. *** Она была там, по ощущениям, чуть больше суток. Её маленькое представление на Косой Аллеи сыграло с ней плохую шутку. Рейнхольд придумал просто потрясающий вариант, как унизить Мегарис Грин-де-Вальд, припомнив ей, что она тоже не святая. Цепи, которые вытягивали руки вверх крепились к потолку, но им, казалось, не было конца. В тени либо скрывался потолок, к которому они крепились, либо они были также приклеплены магией. Колени упирались в твердый пол и нещадно ныли, если не вопили, но в этом она была виновата сама – пыталась и до сих пор пытается встать на ноги, но опять же какая-то идиотский барьер не даёт ей это сделает. Он отталкивает её назад, казалось бы на спину, но цепи были натянуты почти без права пошевелить руками, поэтому очень быстро возвращали Мегарис в прежнее положение. Место вообще-то было красивым. Это была огромная, круглая пещера. В каждой стене, снизу и сверху. справа и слева были входы и выходы, к которым шли закрученные, гравированные лестницы. Но к ним доступ был только один – через мостик, который находился напротив неё. Мостик проходил над водой, собравшейся вокруг разломанного со всех сторон островка, в широкой и, скорее всего, очень глубокой яме. Вода отдавала светящимся оттенком, а значит была волшебной. По стенам стекали золотые нити магии, переходя на лестницы, на пол и в конечном итоге куда-то в воду. Наверное, под водой что-то было, но Мегарис не могла сдвинуться с места, опять же. Когда в главном проходе, возле мостика послышались крики, Мегарис устало подняла голову. Она находилась тут меньше суток, но уже хотела есть, а в идеале ещё и покурить. Щупальца втащили блондинку. Она чем-то была похожа на Линду. С горящими глазами, низким, громким голосом и тем, что отбивалась она ногами. Грин-де-Вальд не следила за тем, как щупальца сооружают, в прямом смысле этого слова, для женщины кандалы. Ей было намного удобнее – она могла сесть на ближайший камень и могла ходить как минимум пять шагов в длину. Мегарис просто смотрела в пустоту, не думая, что разговор с незнакомой даст что-то, кроме смазливой истории. – Как ты? – Не успела Мегги закончить мысль, как блондинка, пристально на неё уставившись, задала очень странный вопрос. Этим она напоминала Луну. – Я? – тупо переспросила Мегарис, встрепенулась и пожав плечами, выдала: – Вполне нормально. – Ахренеть, – слегка удивлённо вздохнула она, оглядев Мегарис с ног до головы. Не оценивающе, а как незнакомец, который рассматривает прохожего, которому явно нужна помощь. Мегарис это не понравилось, но всё в миг улитучилось, когда женщина сказала: – Впервые вижу, чтобы человек, просидев трое суток без еды и с.. двумя, да? стаканами воды, говорил, что ему нормально. – Трое суток? – Получилось ещё тупее, чем прошлый вопрос, но теперь это хотя бы было оправдано. Женщина глянула на неё сначала непонимающее, а потом сочувственно. Кажется, она хотела заговорить, а может наконец представиться, но видя, как у Мегарис расширились зрачки, а глаза лихорадочно забегали по помещению, быстро потеряла интерес.