Сторона, которая всё сломала; Новость о глубокой расщелине.

Она открывает глаза и... ничего. Она снова здесь. Ничего не меняется уже большой промежуток времени. Знаете, это очень угнетающе, когда ты не видишь, что тебя ищут, а именно чувствуешь. Где-то глубоко в сердце, прямо в середине, тебя кричат: Я ПЫТАЮСЬ ТЕБЯ НАЙТИ. И ты знаешь, что это действительно так. Чувствуешь, как содрагается земля, когда очередное место, которое источники окрестили «подвал, где держат рыжую», оказывается пустым. Чувствуешь, как люди за тебя проливают слезы и кровь, которые вперемешку падают на землю. Ощущение, будто эта смешанная масса падает тебе прямо в глаза, даже если ты жмуришься, в упор втыкая в каменный пол, который покрыт твоей же кровью. Твоей же рвотой. Твоей же болью. Ариль сидела рядом, всё на том же камне, вышивая красивыми, разноцветными нитками. С ней обходились как со стеклянной, а Мегарис, однажды не выдержав, спросила почему так, ведь когда-то с ней обращались так же. Ариль закатила глаза, рассказав историю об ужасных родителях и муже-старике. Вечером, когда рыжей дали глотнуть свежей воды, а мозг прояснился, она поняла о ком говорила Ариль. Рейнхольд был её мужем. На попытки узнать, что такого случилась, что жена хозяина данного помещения сидит тут, рядом с женой преступника и убийцы, Ариль лишь отмахивалась, лишь один раз обмолвившись о том, что Рей-Рей, как она его называла, сказал, что она мешает. Мегарис отводила взгляд, а Ариль вздыхала. Это из-за Грин-де-Вальд она тут оказалась. Потому что просила мужа обеспечить пленницу обычный камерой и более менее адекватными условиями для жизни. Но её никто не послушал, как впрочем и всегда. Ариль на недоуменный взгляд Мегарис ответила то, что напрочь вылетело из рыжей головы в то же время засев там так плотно, что вряд-ли достанешь. «Хватит удивляться тому, что мужики бывают не очень. Ни всем в мире достался ахуенный, сильный мужик, который, в прямом и переносном смысле, носит тебя на руках с тех пор, как познакомился с тобой.» Мегарис не то чтобы жаловалась. Да, было физически больно, когда люди Рейнхольда не оставляли попыток разузнать хотя бы какие-то планы, даже не смотря на попытки Мегарис объяснить, что скорее всего Геллерт поменял всё, что только можно. Да, было морально больно, когда спускался Рейнхольд и зачитывал магические газеты. Сначала о её «побеге», а потом о том, как разваливается волшебная Британия без должного правителя. Да, было голодно и холодно, но она от этого явно не умрет ещё в ближайшие пару недель, но возможно с ней покончат ещё до истечения данного срока. Да, было паршиво от осознания, что она, даже если появится шанс, не сможет отсюда сбежать – коленка правой ноги кажется была сломана, после того, как она попробовала встать ещё раз так сто. Да, было мокро от крови и холодной воды, которой её обливали, когда она теряла сознание, и которая не успевала высыхать хотя бы на волосах, потому что сознание она теряла часто. Но Мегарис всё ещё надеялась. Номер об отмене договора знала только она и Луна, никто другой расторгнуть его не сможет. Даже если все 17 лет совместной жизни были насмарку, Геллерт всё равно не может её бросить – умрет сам и он это понимает. 17 лет... Почему она думает, что насмарку? Кажется, это внушил ей Рейнхольд или, сама того не понимая, Ариль. Она часто вспомнила разговор с первым в кабинете, но почему-то слова о том, что безумие от потери Мегарис затмит разум Геллерта начала смываться. Потому что Рейнхольд не знал о договоре, но по какой-то причине начинал сам же перечёркивать свои слова, рассказывая о том, что любви не существует и никогда не существовало. На Ариль он подчеркнуто не обращал внимание, но она же, когда он уходил, соглашалась с ним, с такой ненавистью плюясь в его стороны ядом. Мегарис была слишком измученной, чтобы понимать, что они оба, пускай Ариль этого и не осознает, заманивают её в ловушку разума, заставляя метаться из угла в угол. Мегарис была слишком измученной, чтобы понимать, что они друг друга стоят. Но ещё пару недель назад, когда Мегги более менее соображала, а магия договора продолжала поддерживать в ней силу духа, она сумела вытянуть из Ариль информацию почему же Рейнхольд гоняется за Геллертом. Тот так и не поговорил с ней на эту тему, а Грин-де-Вальд тихо этому радовалась. Радовалась тому, что сумела всё расставить по полочкам до того, как её жизнь в этой пещере превратилась из «просто ужасной» в ад. Объяснение Ариль было коротким, но Мегарис больше и ни на что и не надеялась. «Рейнхольд хочет убить Грин-де-Вальда, потому что тот убил его и мою семью. А я хочу расцеловать Грин-де-Вальда. По той же причине.» Наверное, это была ещё одна причина почему её кинули сюда, заковав в цепи. Мегарис очень хорошо помнит момент, когда вышла из полумертвого состояния буквально на пару минут. Это были одновременно худшие и одновременно лучшие минуты её жизни. Этим она благодарна Ариль, которая агрессией решила растормошить Мегги, так как ей была скучно. Грин-де-Вальд во всем сомневалась. Ну, почти. Сомневалась в том, что она кому-то нужна. Сомневалась в том, что Геллерт найдет её. А после некоторых рассказов Рейнхольда, сомневалась уже в том, что она вообще ему нужна. Во всяком случае в личной жизни. Но в одной вещи она не сомневалась ни на секунду. А именно в том, что её ищут, потому что повторяя ещё раз – у Геллерта Грин-де-Вальда не было выбора. Если и её, то и его заодно. Ариль громко, вызывающе крикнула ей, хотя находилась буквально в пяти шагах: «Лицо у тебя такое умиротворённое! Как будто веришь, что они всё ещё ищут тебя!» Она сама не поняла причину своей агрессии, но на Ариль она кричала так же громко и ненормально долго. Женщина, казалось была удовлетворена результатом, но настроение у неё резко понизилось, после того, как она поняла – Мегарис это угробило окончательно. Как морально, так и физически. Она почти не кричала, когда к ней применяли Круциатус. Лишь слабо билась в агонии, плакала и кажется, во всяком случае Ариль могла поклясться, что слышала, тихо звала Геллерта, кусая губы. Она полностью выдохлась, а магия договора всё слабела и слабела. Мегарис и забыла, что это такое. Поэтому когда в голову ударила давно забытая, но настолько знакомая, что почти родная, боль, тяжело сглотнула. Ариль заметила у неё, что-то на руке пару дней назад, в срочном порядке вызвав доктора, но он не смог определить, что это. За то, Мегарис, у которой дрожало всё от желания расчесать красные пятна, поняла что это. Когда пещара содрогнулась, Ариль воззвала к небесам, а Мегарис лишь тяжело просмотрела в темный проход прямо напротив. Ариль сообщила ей, что барьер не сняли только с той пещеры, где они находятся, а Грин-де-Вальд всё передергивало от понимания. Там, через пятнадцать мужских шагов можно было творить магию, пользоваться и распоряжаться как душа прикажет и захочет. По тем коридорам, которые вели в пещеру прокатился женский, знакомый крик, а рыжая женщина рыкнула, каждой клеточкой тела надеясь, что эта не так, о ком она подумала. Что у нее просто галлюцинации. Разъярённая Винда, пыталась врезать кому-нибудь из солдат в колено, но замерла на пороге заметив Мегарис, которая устало, под непонимающий и слегка взволнованный взгляд Ариль, уронила голову, ударившись подбородком об грудную клетку и тихо, нечленораздельно пробормотав что-то. Мегарис сама не поняла что именно сказала – так болела голова и так закладывало уши. Винду, пускай и заковывали жёстче, чем Ариль, оставили за ней возможность передвигаться, пускай и ни на четыре шага, как жена Рейнхольда, а на два, но хотя бы что-то. Мегарис, если бы могла здраво смыслить, завидовала бы – она ведь даже встать не может. Правая нога распухла и до жути болела, а левая просто напросто онемела. Мегарис не чувствовала её, даже если бы очень хотела. – Мегарис? – В голосе Винды сквозило столько всего... Столько сожаления, страха, ненависти к Рейнхольду, что бывшая Поттер даже не поняла, что обращаются к ней. Она положила голову на подвешенную левую руку, уже привыкнув, что кандалы таким образом смешаются и сдавливают сильнее, но это было не важно. Пыталась сфокусировать взгляд, но Розье неуловимо расплывалась. Та позвала ещё раз, но кажется вопрос звучал длиннее. То ли «как ты», то ли «что с тобой», но Мегарис протестующее застонала, очень надеясь, что это сойдёт за «отвали». Как ни странно, поняла её Ариль. – Отстать от неё, Розье, – окинув недовольным взглядом новую сожительницу, прошипела женщина, не смотря на Мегарис. – Чего ты от неё добиться хочешь? Адекватных ответов? Может она тебе ещё тут устно реферат составит, как она поживает? – Я нормально, – получилось плохо. Язык будто распух, но это было лучше, чем быть в глазах своей подчинённой поехавшей с катушек, которая и двух слов связать не может. – Розье, если выживу – размажу. Какого вообще хуя ты...? – Меня отстранили от дела по твоим поискам, – с готовностью ответила Винда, будто уже давно репетировала. – Шеф отстранил многих, так как по его словам, мы уже с ног валились. А у меня сна ни в одном глазу, ну я и взялась за проект. Должна признать, никогда бы не подумала, что из всех мест на земле тебя спрячут здесь. Но знаешь, единственная радостная новость из всего произошедшего дерьма, так это то, что я была права. Ну, на счёт расщелины. Если выживем – ты заплатишь мне пару тысяч галлеонов, потому что я... не знаю почему. Моральная компенсация за то, что вы все... – Хватит, – перебила Ариль, зло сверкая глазами. – Не видишь, она зависла? Не знаю, к чему вы там привыкли, но тут так не будет. Она ни в том состоянии, чтобы сходу понимать о том, что вы говорите. В этот раз Мегарис была вынуждена согласиться с её словами, но не про то, что она не могла понимать, а про то, что она зависла. После слов о расщелине. Разве она... – Так стоп. Мы в Индии?!