_________ ГЛАВА 10 _________
ЛЕГЕНДА
ДИСКЛЕЙМЕР К ГЛАВЕ. В разговоре Юнги и Чимина упоминаются общепринятая в мире легенда о Капитолийской волчице и французская мифология. В главе использованы исторические факты. Важные пояснения скрыты под значком [?] Всё остальное — вымысел автора.
_________ ИЗДАТЕЛЬСТВО _________
«D-DAY JOURNAL»
Любопытство — грех, а мы — его пешки. Омега сжал дверную ручку так крепко, что боль отозвалась в ладони. Это неприятное чувство было соизмеримо с тем, которое порождала сейчас внутренняя борьба между жгучим желанием всё знать и предчувствием, кричащим: «Уходи!» Чимин остался. Любопытство — не порок, а источник знаний. И интереснее даже не то, что могут рассказать, а то, что на самом деле пытаются скрыть. Мин Юнги напоминал не просто закрытую книгу, а редкое издание с молочными, как его кожа, страницами, которые стоит лишь подержать над огнем, чтобы стали проявляться все тайны, прописанные невидимыми чернилами. Известный журналист всё так же неподвижно сидел в кресле. Ладонь Чимина всё так же лежала на дверной ручке, повторяя ее изгибы и формы из латунного сплава, и провоцировала наставника не медлить. Вздернув бровь, Мин Юнги перевел взгляд с руки омеги на его лицо. Низкий глубокий тембр, подобно записи с пластинки, заполнил тишину: — У истоков любой легенды… о господстве… лежит чье-то убеждение в своей исключительности, что в свою очередь порождает желание поставить себя выше других, — Юнги оторвался от спинки кресла, облокотился на стол руками, уложил подбородок на скрещенные изящные пальцы. — Чимин… Ты ведь явно знаешь легенду о Капитолийской волчице? — Да. Она о двух вскормленных волчицей братьях — сыновьях бога войны Марса и дочери царя. Мальчиков воспитал пастух, гхм… Фаустул . А вот темных легенд, связанных с этим именем, еще больше. Но как это всё относится к вашему расследованию? Основатели Римской империи явно желали выделиться и всячески пытались задрать планку своего статуса как можно выше… Отсюда и боги, и цари, и звери, целый комбо-набор! — концовка произнесенной фразы была удостоена лишь короткого смешка наставника, и это задело самолюбие Чимина. — Почему вы смеетесь?! Вы вообще-то первым про это заговорили. Я лишь хотел сказать, что в те времена каждый правитель, каждая влиятельная семья придумывали легенды о своем происхождении. Сочиняли мифы, что они потомки каких-то богов либо унаследовали сверхсилу от животного, которое вскормило их прадеда. И эта легенда — не исключение… — В ногах правды нет, — вновь усмехнулся Юнги, а затем рукой указал на кресло у своего стола. — Садись. Для Чимина неизвестность, как любовница: соблазняла и заставляла его расслабиться, манила скинуть сумку и расположиться в кресле, чтобы дальше ублажать свой интерес: — Итак, вы сейчас хотите поделиться со мной своей конспирологической теорией о членстве всех ваших альф в тайном ордене, поклоняющемся Капитолийской волчице? — Ты думаешь, что есть такой орден, — тон наставника прозвучал столь уверенно, что не позволил уловить наверняка, был ли это вопрос или утверждение. — А почему нет?! История помнит ярых почитателей этого культа. Поэтому кто знает, к чему вы сейчас клоните?! — Чимин тараторил, высказывая свои предположения. — Ведь статуи Капитолийской волчицы есть не только в Риме. Вы еще скажите, что они неспроста разбросаны по миру… Может, и орден есть?! Вы же не просто так про эту легенду спросили. Приписываете могущественным альфам звериную агрессию и распределяете их по папочкам… — Язвишь? — Нет. У меня, наоборот, всё срослось! Это исторический факт: Муссолини дарил статуи волчицы, кормящей братьев-близнецов, определенным странам в знак дружбы и поддержки. В Нью-Йорке и Токио есть подаренные им статуи… — И к чему ты клонишь? — Да всё к тому же… Вспомните нашумевшую карикатуру тридцатых годов в британской газете. Муссолини в образе Капитолийской волчицы вскармливает последователей-нацистов. Один из которых, , кстати, в последующем станет известен на весь мир своей жестокостью и идеей чистой крови… — Чимин, помнить историю прекрасно, но позволь внести одну ремарку в твои знания: если твоё имя «благородный волк» , это не значит, что ты таким являешься по рождению. Пожалуйста, не путай истинных потомков с фанатиками! Чтобы иметь право управлять массами, нужно не подражать, а непременно родиться в правильной семье. Нужно родиться… — Кем?! Волком?! Не смешите, — не выдержав, перебил Чимин, повысив голос. — Наставник, вы не только конспиролог, но и сказочник… Может, вы хотите меня запутать и увести от истинных ваших помыслов? Я хотя бы исторические факты привёл, а вы что такое говорите?.. — Правду… Все альфы из досье — потомки тех самых основателей Римской империи, унаследовавшие могущество богов и звериную силу волчицы. Вкрадчивый взгляд и уверенный ровный тон Мин Юнги гипнотизировали, заставляя верить. Но озвученная сейчас «правда» настолько же нелепа, насколько и ошеломительна, если окажется действительностью. Что-то во всем этом разговоре стало настораживать. Чимин надеялся, что известный уважаемый журналист не будет играть с ним и отвешивать такого рода шутки — омега поставил себе цель докопаться до истины. — Звучит крайне абсурдно, но ладно… предположим… Только вы-то откуда узнали об их родословной? — Позволишь? — произнес Юнги, обхватив указательным и средним пальцем только что вытащенную из пачки сигарету. Получив кивок согласия от Чимина, журналист вложил её меж тонких губ. Найти зажигалку не заняло много времени: она лежала на привычном месте рядом с клавиатурой. Взяв её в руку, скользнул большим пальцем по металлическому кольцу и зажал кнопку — огонь с искрой вспыхнул мгновенно. Поднеся зажигалку к сигарете, стал прикуривать. Небольшое пламя играло бликами на его молочного цвета коже. В мыслях Чимина снова пролетело то же сравнение: казалось, что наступил момент истины, когда проявится тайна, прописанная невидимыми чернилами. — Несколько лет назад я путешествовал по Овернье, горному региону Франции… Мин Юнги сделал первую затяжку и, подойдя к окну, открыл его. Прохладный воздух неторопливо проникал в кабинет, меняясь местами с дымом, утягивал его на улицу. — В одном из небольших городков я встретил старика, — продолжил свою историю Юнги. — Местные жители считали его безумцем из-за небылиц, что он рассказывал. Мне же он таким не показался. Мы с ним долго дискутировали, обсуждали старые легенды и современные уставы общества. Он ни разу не запутался в моих вопросах и был весьма убедителен, приводя доказательства разделения власти между двумя семьями… Правда, он их называл стаями. Старик утверждал, что серые волки занимают ведущие должности в международных финансовых организациях, тем самым управляют всеми мировыми финансами, а чёрные — это главы медиа-холдингов… Они управляют умами людей… В этом есть логика! Если проанализировать родословную выбранных мной для расследования семей… — Вы поэтому их имена разными маркерами написали на досье?! Серым и чёрным, — Чимин озвучил логичный вывод, сопоставляя сказанное с ранее подмеченными деталями. — Но, наставник, какое-то неравное разделение получается. Судя по количеству папок, серых волков гораздо больше, чем черных. — Ну, значит миром правят деньги, — губы журналиста лишь на мгновение тронула ухмылка. Мин Юнги был серьезен и вдумчив, пальцы напряженно обхватывали сигарету. Образовавшиеся небольшие паузы предоставляли Чимину время, чтобы взрастить внутри чувство веры в услышанное — логики в рассказанной сказке становилось больше. Захотелось вновь взглянуть на досье уже другими глазами. Не признавать того, что эти альфы наделены большей физической силой, невозможно — Хосок тому подтверждение. В памяти тут же всплыли рассказы друга о своем отце, о том, насколько он вспыльчив и что ему нельзя перечить. Чимин пытался вспомнить еще какие-то отличительные особенности могущественных альф из расследования: древнейшие династии, межродовые браки, позволяющие сохранить власть внутри стаи. Следующим воспоминанием стал вечер в Lotte Palace — закрытом клубе избранных, пропуск в который передается по наследству. Интересно, насколько глобальные вопросы там обсуждались? — Наставник, сказанное вами весьма прозаично: волки правят миром… Властвуют над людьми, управляют массой, а масса — ни что иное, как стадо овец. — Почему ты не процитировал это изречение целиком? Только начало? — Юнги втянул дым и выдохнул, слегка запрокидывая голову. — Чимин, умалчивать вывод нехорошо, ведь выдернутые из контекста слова не доносят нужную мысль, искажая правду. А правда в том, что масса боится и, в то же время, как омега, влюбляется в сильных альф… — По-моему, вы уходите от темы?! Свели всё к мизогинии. Не хватает ещё Мэтьюса с его оскорбительными шутками про омег и восхваляющими одами определенным представителям сильных альф… Чон Чонгук… Мысли о нем Чимин откладывал как можно дальше, как самые болезненные, но сейчас они снова заскребли изнутри, напоминая о себе. Черный волк… Его темный альфа, действительно, оказался монстром — потомком черных волков… Мощный атлант, в руках и во власти которого ощущаешь себя той самой слабой овечкой. Он так и знал, что эта роковая влюбленность когда-нибудь сделает ему больно. Чимин не сдержал еле слышный смешок, но тут же его брови изогнулись, и он несдержанно высказал претензию: — Мне кажется, вы все равно что-то не договариваете. Почему Чон Чонгука нет в вашем расследовании? У него же идентичная метка на запястье. Он родственник Ким Сокджина. Я уверен, что вы его тоже считаете… чёрным волком. Но почему на него нет досье? — Любопытно… — Что? — всполошившись, переспросил Чимин, не понимая реакции журналиста на заданный вопрос. В очередной раз выдохнув дым вверх, Мин Юнги смял сигарету в пепельнице на подоконнике и, закрыв окно, сел обратно на свое рабочее место. Насыщенный запах табака защекотал по рецепторам, последовавший вопрос затронул щепетильную тему: — Я допускаю, что ты мог случайно увидеть метки у своих университетских друзей. Но мне действительно любопытно, при каких обстоятельствах ты заметил её у Чон Чонгука? Они же должны, по идее, тщательно скрывать её от посторонних… Вы с ним настолько близки? — Я не буду отвечать на такой вопрос! — Тогда на твой я тоже не отвечу. Вздернутая бровь Мин Юнги и его легкая ухмылка задевали и провоцировали не уступать. В этом плане они с наставником были очень похожи. Но желание узнать про темного альфу как можно больше воздушной пеной ложилось на огненную юношескую упертость, гася её и заставляя признаться: — Его правая рука забита татуировками. Он носит майки без рукавов… Можно увидеть, если знать, куда смотреть. — И только?! Я уж подумал… — Не думайте! Пожалуйста, не опускайтесь до уровня Мэтьюса. Ещё осуждать начните… — А есть за что?! — Я не на сеансе у психотерапевта, чтобы отвечать на подобные вопросы! — дерзил в ответ Чимин, парируя ранее произнесенными цитатами наставника, пытаясь так же успешно уклониться с их помощью от провокационных вопросов. Мин Юнги рассмеялся в голос. — Ладно-ладно, не говори! Прости, ты прав. Меня твоя личная жизнь не должна волновать, пока она, конечно, не идет вразрез с моей работой… Хорошо, отвечаю на твой вопрос: Чон Чонгук ни разу не скомпрометировал себя агрессивными действиями, поэтому и досье на него нет. Пока, во всяком случае. — Всё равно не сходится… На Ким Намджуна и отца Хосока у вас тоже ничего нет, но папки заведены. — Мне достаточно тех альф, досье на которых уже собраны, — одернул настырного студента Юнги. — Я и без твоего Чон Чонгука справлюсь. — Он — не мой, — слишком резко ответил Чимина, но тут же осекся. — Ладно, допустим, что всё, сказанное вами, — правда. Тогда получается, что вы собрались разоблачить тех, кого назвали «волками». Но позвольте ремарку, — вновь дерзил омега, — люди бессильны против стаи волков, загрызть их может только волкодав. Так что ваше расследование — это утопия… — А может, я стану тем самым волкодавом, который первым перегрызет одному волку горло, положив начало падению их безоговорочной власти и безнаказанным бесчинствам… — Хочу уточнить: мы, когда используем в разговоре «волки» и «перегрызть горло», ведь аллегориями говорим? За вопросом не последовало ответа. Иногда надо замолчать, чтобы тебя выслушали. Мин Юнги смотрел холодно, давая понять, что молчание — лучший способ ответа на бессмысленные вопросы, и оно убеждает сильнее, чем любые попытки что-либо доказать. В тишине громче звучали собственные мысли. Если отбросить все моменты их спора, в котором Чимин поначалу старался указать на всю нелепость и нелогичность легенды, рассказанной журналистом, то логическое размышление закончилось подытоживающей, более компромиссной мыслью «верю — не верю»: — Наставник, я могу поверить в тайные правительства, в сильных мира сего… Но в волков… — Если тебе так сложно принять этот факт, давай считать, что мы разговариваем аллегориями… — Нет, подождите! — Чимин коснулся указательным пальцем губ, обрывая собственные слова, и прикрыл глаза, стараясь принять сказанное. — Ладно, предположим, что они — полубоги с волчьей сущностью… оборотни, правящие миром. А Мэтьюс тоже знает об этом? — Мэтьюс — трус! Если бы он узнал об их сущности, сразу же сбежал бы. Он мне полезен только своими связями с полицией… Чимин, а что насчет тебя?! Мне кажется, мы всё выяснили и ответили на все интересующие нас вопросы… Что ты теперь сделаешь, узнав мой секрет: встанешь и уйдёшь или останешься вместе со мной и поможешь в разоблачении этих альф? — Я одного понять не могу. А как вы собираетесь их вывести на чистую воду?! Засадите в тюрьму и будете ждать полнолуния, когда они перевоплотятся в волков?! — Твои издевки совсем не уместны! Они не обращаются в полнолуние. Лугару изменяют облик исключительно по собственной воле. Но, по сути, ты прав. Мне, действительно, нужно засадить хоть кого-нибудь из них за решётку! — Вы накажете одного, на его место придёт другой… — Чимин, пойми, им всё сходит с рук! Превознося себя выше людей и самовольно наделяя властью над ними, они ставят свои интересы превыше чужих жизней. Мне нужно сбить с них спесь, убить в их сознании саму идею ничтожества другой жизни в сравнении с их собственными! Я буду первым, кто осмелится покуситься на то, что для них свято, — на их безнаказанность… Своим расследованием я дам карт-бланш остальным журналистам, прокурорам и полицейским… — Это слова анархиста, наставник… — Чимин, прекращай! Ты за сегодня как только меня не называл. Ты просил довериться — я сделал это: рассказал, насколько могущественны эти альфы, а ты продолжаешь злиться на меня. Что опять не так? — Хосок… Вам всё равно, кто будет наказан, а мне — нет. Ким Намджун действительно похож на тех жестоких, властных, бесчинствующих альф, о которых мы всё это время говорили. Мой друг — нет. Для чего мне здесь оставаться? Найти факты, чтобы наказать истинное зло? В этом случае я готов работать с вами. Засадить за решётку друга, который вступился за меня только потому, что я сам не смог объясниться с обидчиком, — нет! Я не буду помогать вам это делать. Если нужно обвинить лишь бы кого лишь бы за что, думаю, вы с Мэтьюсом вдвоём прекрасно справитесь… — Чимин, поверь мне, все альфы из этих семей одинаковы, и твой друг не исключение. Они так воспитаны! Но если для тебя это важно, я могу закрыть глаза на проступок Чон Хосока… — Наставник, как так?! Что за двойные стандарты?! — омега нервно, испытывая легкую панику, отшутился. Чимин не сводил глаз с невозмутимого лица Мин Юнги, не понимая, как обычная стажировка в журнале превратилась в стажировку жизни. Он не считал себя глупым и прекрасно понимал, что сейчас ему не решение дали принять, а поставили ультиматум. Внутри всё стягивалось оковами терзаний от осознания, что именно сейчас трудно одновременно оставаться хорошим другом и рассудительным человеком. Чтобы сделать разумный выбор, надо прежде всего знать, без чего можно обойтись… Нужно определиться, кто будет врагом, а кто другом. Наслушавшись легенды о волках, сейчас и Чимин чувствовал себя зверем, только загнанным в угол: он не был готов сделать выбор. Словно сдаваясь, омега склонил голову, отпуская слова: — Айн Рэнд была права. Нам дана возможность выбора, но не дано возможности избежать его. Я могу ответить хотя бы не сегодня? — Думаю, мне не стоит акцентировать, что всё сказанное ранее конфиденциально. И лучше тебе не попадаться на глаза своим друзьям-волкам: неизвестно, насколько они проницательны и на что готовы, чтобы сохранить свой секрет. Забрав сумку с кресла, Чимин молча кивнул и вышел из кабинета в уже темную приемную. Поспешные шаги эхом отдавались по опустевшим коридорам. Хотелось поскорее спуститься и оказаться на свежем воздухе. Опуская ногу на очередную ступень, омеге казалось, что он приближается к пропасти. Весь услышанный сюр, как введенная инородная инъекция, отторгался организмом, настойчиво не желающим принимать её. Спускаясь с третьего на первый этаж, омега прокручивал возможные сценарии встречи с Хосоком, Тэхеном… Чонгуком… Самый ад его ждал впереди. Как смотреть им в глаза или, точнее, какими теперь глазами Чимин будет смотреть на них? Вырвавшись из дверей серого здания, он остановился и, прикрыв глаза, вздохнул полной грудью. Ледяной огонь апатии уже обжигал грудную клетку изнутри, а языки его пламени — путающиеся мысли — переплетались, претендуя занять место верного решения. Нащупав в кармане зажигалку, Чимин большим пальцем откинул на ней крышку и защелкнул обратно. Еще несколько повторных однообразных манипуляций. Это успокаивало… Успокаивал и он себя словами, что время пока есть и не стоит давать поспешного ответа на предъявленный Мин Юнги ультиматум. А пока не отпускающее чувство вины и беспокойства требовали набрать номер Хосока. — Хо, ну же! Возьми трубку! — слушая повторяющиеся унылые гудки, Чимин в нетерпении вертел головой, осматриваясь по сторонам. Прохожие раздражали своим спокойствием. А что если среди них тоже есть волки?! Как их вычислить? Только по шрамам? После рассказа наставника чувствовать себя комфортно среди толпы не получалось, хотя всё было, как всегда: люди казались беспечными, по обыкновению спешащими куда-то, лишь черный Rolls-Royce выделялся на фоне серой улицы. Прикрыв глаза и глубоко вдохнув, Чимин досчитал до десяти и, протяжно выдохнув, направился в сторону своего дома пешком, попутно набирая еще раз номер Хосока. Сделав от силы шагов десять, он вновь взглянул на дорогую машину, припаркованную в нескольких метрах чуть дальше по улице. Встречный взгляд водителя седана пробил до дрожи. Еще несколько шагов — омега продолжал ощущать на себе его пристальное внимание. Видя впереди вход в метро, Чимин скинул безрезультатный звонок Хосоку и, ускорив шаг, спустился в подземку. Гул на грани с воющей истерией доносился с теплым ветром от удаляющихся и приближающихся поездов. Двери открылись, впуская пассажиров в переполненный вагон. Внесенный в него потоком людей, омега выслушал название следующий остановки, схватился за поручень. Гладь оконных стекол вагона отражала однотипные выражения лиц задавленных бытом людей, которым нет дела до проблем друг друга. Каждый занят собой. Сдавленный со всех сторон, Чимин среди этой толпы ощущал себя чужим и один на один со своими проблемами. Если не можешь решить проблему — начни ею руководить! Пока что единственным выходом он видел: оставаться на практике и «держать руку на пульсе», чтобы вовремя предупредить о разоблачении и помочь другу. Не зря говорят: кто осведомлен, тот вооружен. Встречи с Хосоком и Тэхеном стоит свести к минимуму — только в вузе при скоплении народа, никаких встреч после и тем более никаких поездок к Тэхену домой, где Чимин мог бы увидеться еще и с Чонгуком. Нужно затаиться… Нужно переждать… Светя другим, сгораем мы сами. Непоколебимое желанием оказаться полезным Хосоку требовало личной жертвы — отстраниться ото всех. Объявленное название остановки давало понять, что нужно выбираться. Двери вагона открылись. Чимин направился в сторону выхода. Улица встречала уже сумерками, а её прохлада граничила с холодом. Оставшуюся сотню метров к дому он шел уже под включившимися фонарями. Их теплый свет заливал улицу и дома, отражался и бликовал на боковинах черного Rolls-Royce, остановившегося на противоположной стороне улицы. Омегу словно окатило холодной водой — это явно не совпадение. Кажется, кто-то специально хочет быть замеченным, ведь для обычной слежки выбрали бы менее роскошную машину. Переключив полностью всё внимание на черный седан, Чимин на этот раз решил досконально изучить его — омега стоял и шепотом, как мантру, повторял номер машины, чтобы запомнить. Кто может позволить себе такую роскошь, как этот автомобиль?.. Чон Сон-Иль — первое пришедшее на ум имя влиятельного и богатого альфы, вероятного владельца такой роскоши. Мог ли отец, разгневанный произошедшим с его старшим сыном, приехать на разговор с истинным виновником драки? Ким Намджун — альфа с задетым самолюбием под номером девятнадцать в списке расследования. Если Чимин не пошел приносить личные извинения за оскорбления этому могущественному альфе, мог ли тот сам приехать за объяснениями-извинениями студента? — Ха! Чимин, ты слишком о себе высокого мнения! — одернул себя вслух омега. Открывшаяся водительская дверь машины спровоцировала Чимина остановиться. Волнение с приступом паники вперемешку с ознобом от холода пробиралось под куртку, покрывая тело мурашками. Похожая ситуация заставила снова выбирать: зайти в магазин и выждать, чтобы не показывать, где он живет, либо всё же продолжать идти в направлении дома. Ускорившееся сердцебиение мешало принять решение. Не сводя глаз с водителя, Чимин заметил, как тот, замешкавшись, сел обратно в машину — словно его что-то спугнуло. — Чимин, — послышался совсем рядом голос, который вывел омегу из панического ступора, вводя в новый. Пошатнувшись в испуге, Чимин взглянул на подошедшего к нему альфу и сделал шаг назад. Волк. Черный волк. Чимин всматривался в глаза Чонгуку, ища подтверждение, ища хоть что-то, что могло выдавать его звериную сущность. Темные глаза, подсвечивающиеся янтарным светом изнутри, смотрели на него в ответ. Чимин разомкнул губы и рвано глотнул холодный воздух, вспомнив, что нужно дышать. В черном костюме и черной рубашке этот альфа был особенно красив — его образ будоражаще гармонировал с его темной сущностью. Черный волк… Альфа нахмурил брови и грозно произнес: — Ты меня боишься? Бархатный голос Чонгука волновал до мурашек, окутывал и ласкал, растекаясь сладким ядом внутри. Почему именно Чимину суждено было влюбиться в монстра? Сердце колотилось, как бешеное. В данную минуту омега не мог ответить, потому что не мог понять, боится ли он настоящего Чонгука или нет. Альфа, сделав тяжелый вдох, словно прорычал: — Садись в машину! Проморгавшись от неожиданного приказа, Чимин бросил взгляд в сторону черной машины, а затем вновь посмотрел на Чонгука. Снова выбор, которого нельзя избежать: оставаться дома совершенно одному, находясь под «прицелом», или сбежать с монстром от одной опасности, погружая себя в другую…