Трафарет

Люди становятся сильнее, благодаря воспоминаниям, которые не могут забыть. Это и есть взросление. Naruto.

Горячие стаканчики с кофе неприятно жгут пальцы. Кодзи пытается перехватить их удобнее, но только морщится. Бедром открывает дверь, выходит на свежий воздух вовремя. Бариста позади желает хорошего дня. Изуми кивает и ему в знак прощания и придерживающему дверь Шото Тодороки в знак приветствия. — Держи, как любишь, — передает один сразу же Кодзи, стряхивая с руки жгучие ощущения. — А, нет, стой, это не твой. — Спасибо, — кивает немного растеряно Шото, перехватывая сразу оба. Изуми цыкает языком, когда ее напиток точно оказывается в руках. Делает большой глоток, морщится от горячего, но спешно идет вперед, в парк. Шото плетется чуть позади, она знает, на сеансах, которые с ним не проходили в стенах кабинета, Тодороки всегда занимал позицию защитника. Наблюдателя. Человека, прикрывающего спину. — Как дела? — занимает затянувшуюся паузу психотерапевт. — Ты со смены? — Нет, после сеанса поеду в офис, — ровно выдает Шото, делая первый глоток кофе. Сладкое тут же оседает на языке, герой смотрит на пластиковый стаканчик немного приподняв брови. — Я взяла тебе с ванильным сиропом, не смотри так, — усмехается Кодзи. — Я помню, что ты не жалуешь сахар, но с утра помогает зарядить мозг. — Да он, вроде, работает, — не соглашается Тодороки, но послушно делает второй глоток. — А вот мой не очень, — тихо говорит Изуми, усаживаясь на первую пустующую скамью. Солнце еще толком не разыгралось, холодно было, да и пасмурно. Тяжелые тучи сковывают жителей, почти никто не бегает в парке недалеко от дома психотерапевта. Она же этот парк любит, но любит ходить, неспешно прогуливаясь. Многие километры они намотали здесь с Шото в свое время, отчего Изуми даже усмехается, когда герой садится рядом. — Что-то случилось? — проницательно подмечает Тодороки, вертя в руках стаканчик. Кодзи пару секунд разглядывает повзрослевшего и возмужавшего юношу, похорошевшего с какой стороны не глянь. Ростом явно в отца, да и комплекцией, Тодороки возвышался даже сидя в расслабленной позе. Взгляд ее он поймал, заставив Изуми коротко вздохнуть и попытаться улыбнуться. — Ну, в общем-то, пришло твое время давать мне советы. Шото заторможено кивает, щуря глаза. Пару секунд немого диалога, Изуми всегда нравилась манера парня не перебивать. Даже в свои семнадцать, когда он только-только впервые посетил ее, эта черта характера показалась Кодзи удивительно притягательной. В человеческом смысле. — Вчера твой отец приходил, — неспокойно начинает Кодзи, делая еще глоток кофе. — Попросил взять Тойю. Шото резко напрягается. Лицом не меняется, а вот спина выпрямляется и ноги будто врастают в землю. Он отводит взор, Кодзи следит краем глаза, и медленно отпивает свой напиток, думая. Мысль о том, чтобы поговорить с младшим Тодороки посещает ее поздно вечером. Смс-ка, упавшая на его телефон, и тут же предложение приехать занимает меньше пяти минут. Изуми старается не выглядеть озабоченной, но неведомое чувство снедает. Остается только послушать того, кто знает чуть больше. — Не думаю, что это хорошая мысль, — честно выдает Шото, допивая остатки напитка одним глотком. — Тойи больше нет. Отец ищет призрака. — Ты говорил с ним после поимки? — Ага, — кивает резко, отрывисто, видно, не самые душевные разговоры были. — Он не поменяется. Даже если придешь к нему, он пошлет тебя подальше. — Я уверена, что к каждому человеку можно найти подход. Шото тяжело вздыхает. Пару секунд прямо смотрит в женское лицо, отчего Изуми даже немного смущается. Отворачивается, вертя в руках стаканчик, старательно разглядывает небо, пока сын Старателя пилит ее взглядом. — Но ты не пришла за отговоркой, так? — проницательно замечает Тодороки и чуть усмехается. — Хочешь все-таки увидеть его? — Помнишь, мы разговаривали про гештальт? — Помню. Но вам больше не четырнадцать. Кодзи совсем не профессионально закатывает глаза, чувствуя, что холод потихоньку проникает под пальто. Теплая шапка не мешает мерзнуть голове, отчего психотерапевт поднимается, жестом указывая следовать за ней. — Дело не в эфемерной влюбленности или какой-то там детской привязанности, — пытается самой себе говорить Изуми, чуть оборачиваясь. — Я думаю, что должна помочь. Как друг. — Ты друг Даби? — прямо задает вопрос Тодороки, медленно подстраиваясь под темп Кодзи. — Я была другом Тойи. Пусть и в детстве. То ли прогулка согревает, то ли то, что Изуми идет с огненной стороны Шото, но становится теплее. Она цапает парня под локоть, греясь нагло и вальяжно. Тодороки позволяет, устраивая ладонь в кармане темных джинс, и задумывается над чем-то своим. — Я отвезу тебя к нему, — предлагает в конце концов герой, но голос его звучит скрипуче. — Я хотела поехать с твоим отцом, — честно откликается Изуми, укладывая голову на крепкое плечо. — Он не будет отвлекать. — Думаешь, зайду с тобой в его камеру? — Уверенна, — фыркает Изуми, поднимая взгляд на героя. — Ты же всегда защищаешь меня. Как-то это неправильно, я все-таки старше. — Ненамного, — протестует вяло Шото. — Он опасен даже с ограничителями и под транквилизаторами. — Успел спалить кого-то? — Обжечь, — холодно роняет Тодороки, выбирая пунктом назначения выход из парка. Им обоим пора на работу. Суббота, будь она неладна, вот-вот проснется и широко раскроет свой рот для рабочих и отдыхающих. Изуми не сопротивляется течению времени. — Сильная же у вас, Тодороки, причуда, — задумчиво тянет Кодзи, скорее чувствуя, нежели видя лицо Шото. — Ты всегда это знала, — скучно напоминает он уже у выхода. — Куда тебе? Подброшу. — Нет, больше я на твоих ледяных горках кататься не собираюсь, — тут же отрезает Кодзи, вспоминая безумный эксперимент. — Я на машине, — кивает герой в сторону парковки, усмехаясь. — А я на метро, — усмехается Изуми, чмокая младшего Тодороки в щеку. — Спасибо, что приехал. — Да, ты же знаешь, — немного смущается Шото, делая легкий шаг назад. Она знает. Потому быстро прощается и спешит к метро. Оттуда две остановки на автобусе и она на месте. По дороге думается легче, когда идешь, мысли будто сами структурируются в голове. Кодзи помнит Шото совсем маленьким. Ему, кажется, было около трех, когда ее семья въехала в дом по соседству с домом Тодороки. Это были веселые деньки, наполненные смехом, вечной весной и красотой первых открытий. От таких воспоминаний не по себе. Паршиво резко становится, когда выплывают и те, другие, пропитанные ядом разрушения и огня воспоминания. Изуми приезжает в офис в паршивом настроении, коря себя за непрофессионализм и излишнюю привязанность. Сеансы протекают быстро на ее собственное удивление. Вечером, сидя в небольшом кафе, она пару секунд крутит телефон в руке, прежде чем нажать на «Вызов». Два длинных, секундных гудка. Кодзи не дышит, кажется, это время, а затем короткое переключение. — Слушаю, — голос Энджи ровный и сильный. Вдох-выдох. — Если я скажу, что согласна, то потребую удвоенную ставку и личного водителя. — Это не такая и большая плата, — соглашается тут же Тодороки. — И контроль за его лечением. — Здесь посложнее, — после секундной заминки соглашается Старатель. — Тогда, может, завтра? Она уже точно и не помнит, во сколько часов ей нужно быть собранной и готовой выезжать. Странная тревога поселяется в середине груди, отчего Кодзи быстрее расплачивается и спешит выйти. Мысли роем безумных пчел перелетают с одной мысли на другую. Перед глазами то детство, то школа, то Тойя, то Шото, то их отец. И собственные родители не вовремя всплывают в мыслях. Изуми натягивает шапку на уши сильнее, перчатки не сильно греют, но достаточно, чтобы не сводило пальцы, когда она печатает Шото короткую смс-ку. Просит скинуть информацию по Даби, злодее класс А. Почти весь оставшийся вечер и часть ночи Кодзи листает снова и снова присланную информацию. И увиденное ей совсем не нравится.