При общении со злодеями принцип равноценного обмена не действует! Fullmetal Alchemist
— Ты в курсе, который час? — Семь минут первого. Кодзи сонно моргает и отходит от прохода. Слышит, как позади закрывается дверь. Медленно, шаркая теплыми мягкими тапочками, бредет на кухню. Включает электрический чайник и, чуть не роняя голову, усаживается за барную столешницу. Шото проходит следом, немая тень. Не сговариваясь, достает две кружки, кидая быстрый взгляд на психотерапевта, и получает одобрительный кивок. Роется в верхней полке, без труда достает спрятанный зеленый чай с мятой и рассыпает в чайник. Тишина повисает на добрых десять минут. Изуми не торопит, ее голову клонит в сон, но вспышки только что приснившегося невольно еще роются в сознании. Старые гребанные качели. Белый, как та комнатушка, снег. Холод такой, что пальцы в кулак не сжать. И мальчишка, замершей стеной рядом, ограждающий, оберегающий, обещающий. Трескается и осыпается горкой серого пепла, и только кусочек нижней челюсти, как бант на подарке, жжет взгляд. — Мне нужно применять причуду? — зевает во весь рот Кодзи, принимая чашку из чужих рук. — Нет, не надо, — отказывается Тодороки и садится напротив. — Как прошло? — Опять с отцом не говоришь? — Кодзи, ты более трезво видишь ситуацию, — припечатывает Шото, делая первый глоток. Пару секунд Изуми раздумывает. Крутит кружку и так, и этак, подбирая слова. Те улетают куда-то постоянно с языка, срывается только какой-то бред полнейший, ложная надежда, которую психотерапевт давать не хочет. — Слишком мало времени, — приходит к выводу Изуми. — Ты говорила с доктором Лиде? — Да, он хочет попробовать на нем электрошок. Пока не знаю, как на это реагировать, как минимум, гуманностью тут не пахнет. — Косвенно Даби причастен к смерти его друга, — выдает ровно Шото, заставляя Кодзи оторвать взгляд от кружки. — Это плохо. — Я говорил с отцом. Он ему верит, доктор долгое время работал с правительством и с Всемогущим. — Если Даби задел его лично, сам понимаешь, месть подается холодной, — морщит нос Изуми и делает первый глоток. — Он не высказывал такие уж отрицательные эмоции, но кто знает, что может быть за закрытыми дверьми. — Они выдали тебе тревожную кнопку? — Ты о чем? Шото чуть вздыхает, словно повторял это столько раз, что язык стер. — У доктора Лиде для сотрудников есть тревожная кнопка. Она активирует усыпляющий газ в камере, правда и сам посетитель тоже отрубается. — Видимо, пока твой отец сопровождает меня, это излишняя мера. Тодороки соглашается. Пару секунд разглядывает уставшую женщину, прежде чем выдать, что Ястреб, герой в отставке, снова спрашивал о ней. — Только, блять, не он, пожалуйста, — выругивается Кодзи, из-за чего Шото в удивлении округляет глаза. — Вы знакомы? — Я вела его около месяца, это не Ястреб, это комар, — злится психотерапевт, морща нос. — Он позвонит, — сообщает Тодороки, наблюдая, как Изуми матерится еще около десяти секунд не переставая. — Ястреб помог нам в борьбе, вытащил меня из горящей зоны после боя с Тойей, он неплохой человек. — Друга выгораживаешь? — Дело не в этом, — пожимает плечами Шото, допивая чай. — Он давно утратил причуду, а отпустить геройство не может. В больнице чаще, чем на улице. Изуми качает головой из стороны в сторону. Явно не соглашается, но обсуждать дело пациентов не позволяет этика. — Я не возьму его, так и передай, — просит психотерапевт, выплескивая остатки чая в раковину. — Мне достаточно одного нестабильного, непредсказуемого психа. Двух не потяну, уж извини. Тодороки молчит, никак не высказывая свою позицию. Достает телефон и тут же прячет назад. — Я пойду, спасибо за чай, — быстро вымывает кружку Шото, чувствуя пристальный взгляд макушкой. — Да уж оставайся, герой, — фыркает насмешливо Кодзи, широко зевая. — Мой диван — твой диван. Одеяло и белье под ним, если что, доброй ночи. И уходит. Шото оставался у нее уже раньше, после затяжных сеансов или просто приятно проведенного времени. Ее квартира недалеко от его агентства, как-то им обоим было это удобно. Кодзи зарывается носом в подушку. Пару секунд смотрит на мигающие зеленые цифры на часах, и когда минута проходит, отчитывая бег, закрывает глаза. Ей снова снится горстка пепла. Над ней уже стоит мужчина и безумно смеется, опаляя качели синим, нездоровым пламенем.***
— Я думала, это разовая акция, — уже в машине выдыхает Кодзи, складывая руки на груди. — Мне не сложно сопровождать тебя, — отбивает атаку Старатель, рассеянным взглядом наблюдая за пейзажем за окном. Кодзи не нарушает тишину. У нее еще кипит злоба на неожиданный и как всегда несвоевременный визит Ястреба. Тот постучался в ее дверь ровно в момент выхода. Честно говоря, Изуми была непросто удивлена. От приподнятого настроения не осталось и следа, когда Кейго Таками открыл рот и пожелал доброго утречка. — Свали, — тут же вырывается изо рта Кодзи, она толкает мужчину плечом и спешит закрыть дверь. Внизу ждет Старатель, а через час она снова будет заперта в той белоснежной, пугающей комнате с Даби. — Фу, как непрофессионально, — мягко журит Ястреб, улыбаясь от уха до уха. — Мне некогда. — Изуми, — выдыхает мужчина и успевает перехватить ее кисть. Кодзи задыхается. Чужие эмоции смешиваются, сшиваются с ее собственными. Насмешливость, которую пытался показать Таками, трескается об полную потерянность и тупую, ноющую боль за спиной. Чужой страх кутает руки, Изуми чувствует разочарование в жизни, в себе, в людях. Чувствует чужое щекочущее любопытство и желание сбежать подальше. — Ты охренел?! — вырывается, замечая, что шляпа укатывается куда подальше, а участок кожи, за которую схватил Таками, жжет. — Извини, — испуг читается так отчетливо в чужих глазах, отчего Кодзи чувствует вину. Не понимает, свою или чужую, старается избавиться от фантомных эмоций, пока Ястреб поднимает ее черный хомбург, отряхивает от невидимых пылинок. — Ты что тут забыл? — вырывает шляпку Кодзи, водружая обратно на заплетенные волосы. — Может, тебя? — Я предупреждала, — сквозь зубы выдает психотерапевт, начиная идти вниз. Третий этаж позволял спуститься быстро и не ждать чертовы лифты. Изуми чувствует спиной, что утренний визитер не отстает. — Слушай, мне жаль, что все так обернулось, — начинает быстро Ястреб, обгоняя Кодзи. — Выслушаешь? — Меня пациент ждет. — Тойя Тодороки никуда не убежит. Изуми замирает. Остается одна ступенька и около десяти шагов до подъездной двери. Она смотрит за спину Кейго, потом опять на него самого. Он покорно ждет, а когда видит смирение на чужом лице, чуть усмехается. — Я должен был все объяснить… — Ты путаешь меня со своими фанатками. — Мне нужна твоя помощь. Пару секунд Кодзи смотрит на него, искренне полагая, что сейчас Таками засмеется и объявит о шутке. Но тот серьезен. — Кейго, при всем желании, которого нет, я не могу тебе помочь, — как маленькому ребенку объясняет психотерапевт. — Мы немного перевели наши сеансы в личное русло, если ты забыл. — Шото ты пускаешь на порог, — почти обиженно припоминает Ястреб. — Потому что я не спала с Шото! — на весь подъезд выкрикивает женщина. Таками просто кивает. Поднимает руки верх, почти сдается. — Я не единственный психотерапевт в Японии, — фыркает Кодзи. — Могу посоветовать тебе кого-нибудь. — Кого-нибудь не надо, — верхняя губа Таками чуть приподнимается. — Я поищу сам. — Умный мальчик, — пышет ядовитым сарказмом Изуми, спускаясь еще на одну ступеньку. Теперь она чуть ниже. Смотрит яростно, настороженно, ждет, когда Таками отойдет в сторону, но тот только глубже засовывает руки в карманы. — Изуми, — мягко зовет Кейго, ее имя становится будто уменьшительно-ласкательным, чем-то приятным, — тебе бы отказаться от всего этого. — Ты мне еще советы раздаешь? — Этот человек не заслужил лечения, — как можно более спокойно произносит Таками. — Он — злодей, и я понимаю Старателя, но не понимаю тебя. Почему ты отказываешься от меня, но спешишь к нему? — Очень эгоистично звучит, — шпилькой вставляет Изуми. — Возможно, — соглашается Ястреб. — Я не утверждаю, что лучше, но тебе не наврежу. А Тойя может. И рано или поздно сделает это, найдет как. Не недооценивай, пусть и заключенного, но сумасшедшего злодея. Кодзи пару секунд смотрит в чужие глаза, и тысяча слов мигом пролетает мимо. А затем она усмехается. — Даби нуждается в помощи больше чем ты думаешь. Больше чем думает каждый человек, включая его самого. Она обходит по кругу застывшего Ястреба, толкая тяжелую дверь. Холод не успевает обхватить ее в свои сети, так быстро она прыгает в машину и несется к кому-то, кому, она думает, действительно сможет помочь. Но чужой тихий голос будто на подкорке утверждает, что помощь потребуется, в конце концов, ей самой.***
Белая комната снова ослепляет. Изуми закрывает на секунду глаза прежде, чем заходит в нее во второй раз. Выдыхает тяжелее, привлекая к себе внимание. — Здравствуйте, доктор А, — звучит чужой хриплый голос. В этот раз пациент взгляд не отводит. Присасывается им точно в лицо, забирая всю усмешку, которую Кодзи копила. Она примерзает к порогу, немного сгибает спину, выражая уважение. — Даби, добрый день. Чувствует, как тот следит за ее движениями, чуть опустив голову. Исподлобья взгляд острый, режущий почти, Изуми ощущает, как бегут мурашки по спине, но не от страха. Действие транквилизаторов чуть уменьшили в эти три дня, но успокоительные все еще бурлили в чужой крови. Изуми отчетливо видит, что ее, наконец, заметили. Но все то же равнодушие на весь мир и самого себя в частности плотным туманом застелили взгляд. — Я не взяла рамен, — ровно выдает психотерапевт, открывая перед собой свой блокнот и нажимая на кнопочку ручки. — Ваш психиатр строго настрого запрещает вам развязывать руки. Он вас опасается. По ту сторону доктор Лиде с возмущением оборачивается на Старателя, внимательно наблюдавшего за сценой. Тот сразу же выставляет указательный палец верх, не дав вставить и слова. — Он неглупый, — звучит ответ, и Даби чуть наклоняет голову в сторону. — О вас такого сказать не могу. — Думаете, ваши угрозы смогли напугать меня? — Надеялся не на вас, — впервые честно отзывается пациент, и взгляд его снова шарит по окну позади женщины. Под огнеупорными перчатками, Изуми чувствует, он сжимает кулаки. Она вглядывается в его лицо внимательнее, затем пару раз нажимает на звонкую кнопку, привлекая чужое внимание. — Как вы провели сегодня день? На секунду Кодзи кажется, что он улыбнется. Глаза чуть щурятся, а тихий вдох, слишком нормальный для психа, вырывается из обгоревших губ. — Как и все дни до этого. — Не посвятите? — Для чего? — любопытство вспыхивает и угасает на дне черного зрачка так быстро, что Изуми верит, будто выдумала его. — Может, хочу понять вас лучше, — спокойно отвечает, опять переключая ручку. Даби смотрит на ее руку, плотно затянутую кожаной черной перчаткой. Затем на ручку, которую, как Кодзи кажется, хочет запихнуть ей в глотку. — Не боитесь, что если узнаете лучше, то сойдете с ума? — его вопрос почти невинен. Хриплый голос обволакивает, Изуми даже улыбается, но не снисходительно, как делали это до нее, а понимающе. Будто приняла уже то, что скоро войдет в эти стены не как психотерапевт. — Даже если я сойду с ума, вдвоем веселее, да? — переводит в шутку Кодзи, фокусируя взгляд на Даби. Тот отзеркаливает ее позу. Неосознанно, как кажется Изуми, он чуть склоняет голову вправо, рассматривая внимательнее. — За ваши честные ответы могу шлепать Старателя вам в награду, — продолжает с улыбкой Изуми. И выстреливает. Мужчина напротив нее слабо то ли усмехается, то ли фыркает, чуть прикрывает глаза, но выглядит, наконец, заинтересованным. — Не стоит, — отказывается от предложения Даби. — В конце концов, вы в этом лишь его марионетка. Очередная, как не жаль. — Почему вы не думаете, что он правда хочет вам помочь? И тут же промах. Даби закрывается, глаза его пустеют, он снова садится прямее, смотрит острее. — Думаю, он пытается искупить свою вину, — быстро, тихо выдает пациент, уже не отвлекаясь на постукивание ручки. — Пусть сдохнет, тогда искупит. — Радикально, — Изуми записывает именно это слово. Выводит красиво, каллиграфично, тонко. — Вернемся к вашему дню, — выдыхает Изуми, понимая, что вряд ли сможет вытащить что полезного. — Вам нравится видеть сны? Поднимает взгляд на Даби, но тот почему-то глядит не на нее или даже не в злосчастное окно. На ее ручку. В ее блокнот. На ее почерк. — Даби? — настораживается Изуми, чуть хмурясь. — Мой сон один и тот же, доктор А, — пустым голосом отбивает пациент, закрывая на секунду глаза. — Огонь.