Чем больше времени ты проводишь с кем-то, тем сильнее становится связь. Такова природа человека. Naruto: Shippûden
— Зачем ты пришла, Изуми? Какой хороший вопрос. Кодзи даже поаплодировать хочется. Так и представляет, как с той же интонацией этот же вопрос слетает с губ Даби. Затем картинка меняется на лицо Шото. И так далее по списку. Каждый пациент, каждый мужчина, каждый встречный поперечный. Почему-то от женщин такой вопрос Изуми не ждет. Никогда она еще не встречала пациентку, которая не знала бы, зачем приходит психотерапевт. Или подругу, которая задавала бы такой простой, легкий и тяжелый вопрос одновременно. — На тебя посмотреть, — роняет будто в пустоту механическим голосом Кодзи. — Удовлетворилась? — А ты какое удовлетворение имеешь в виду? Моральное или то, которое ты не сможешь пока подарить? Два вопроса, заставляющие мозг Ястреба взорваться окончательно. Изуми с удовлетворением наблюдает, как округляются пухлые губы Кейго, как он готовится выбросить что-то колкое, но после которого обязательно покраснеешь. — Честно сказать, — Кодзи говорит прежде, чем услышать от него ответ, — наверно, поддержать. Как человека, который спасает жизни и страдает от своего альтруизма сам. Она ставит пакет на полку рядом, достает апельсин, берет нож, который удобно покоится рядом с книжкой по самоанализу и лэптопом, и усаживается в кресло напротив койки. — У меня аллергия на цитрусовые, — ворчливо сообщает Ястреб, усаживаясь на подушках удобнее. — Какая жалость, — картинно чистит сладкий апельсин Изуми. — Умрешь от анафилактического шока, как самый простой житель этой Земли. Мельком Кодзи поглядывает на рассматривающего ее, будто под лупой, героя. Тот явно насторожен, но не так, будто враг готов напасть, а гораздо-гораздо хуже. — Кто рассказал? Шото? — Шото, — кивок получается почти незаметным. — Вы очень сблизились, — подмечает смеющимся тоном Кейго. — Прямо как ты с этой больницей. Жить сюда не надумал переехать? — Какая-то у вас грубая терапия, психотерапевт Кодзи, — фыркает почти по-детски Ястреб и скрещивает руки на груди. Цитрус взрывается на языке. Изуми жует медленно и методично, впиваясь взглядом в мужчину напротив. Комнатушка-то, в общем, небольшая, но из-за окна и светлых стен кажется шире, просторнее. Да и мебели тут почти нет: койка, кресло для посетителя, тумбочка. Изуми уверена, поставь они шкаф — Ястреб перестанет снимать квартирку и въедет сюда. — Небось жалко стало? — кривит губы Ястреб, пытаясь скрыть гипс одеялом. — У меня не развито чувство жалости, Кейго, — его имя вырывается прежде, чем Изуми ловит его. Истинный Ястреб. Герой усмехается, чуть склоняет голову вбок. Смотрит. Ждет. — Ты ведь понимаешь все и так, — медленно жует апельсин Изуми. — К чему лишние разговоры? — Даже не знаю. Ты ведь пытаешься развернуть тут сеанс. Платить нечем. Это почти оскорбляет. Кодзи выкидывает шкурки, входит в смежную комнату. Вода немного остужает красные щеки, благо, в палате темно, ночник тускло льется на лицо героя и этого Изуми достаточно. Она ополаскивает нож, достает яблоко, разрезая его на две части. Одну кидает поймавшему Ястребу, другую грызет сама. — Тебе нужно полечиться в клинике, — ей не хочется, очень сильно не хочется, говорить эти слова. — Я уже тут, Изуми, — забавно разводит руками Кейго, фыркая. — Кормежка огонь, медсестры добрые, врачи уже даже не смотрят, латают всё. — Тебе нужно в специализированную, — медленно подбирает слова Изуми. — Тяга к самоубийству возросла, Таками, хватит прятаться за бравадой. Тишина ложится на плечи явственно. Изуми смотрит на героя долго, тот же отводит взгляд куда-то в окно. — Я не спешу умирать. — Но упорно пытаешься, — морщится Кодзи. — Мне не нужно использовать причуду, чтобы чувствовать, как ты хочешь. — Есть более легкие методы, — напоминает ее же слова Кейго. Первый сеанс, они и правда говорили всю ночь. С Таками разговаривать приятно, особенно когда не затрагиваются истинно личные темы. — Ты назвал их трусливыми, — услужливо напоминает психотерапевт, взглядом шаря по темным углам. — И мнения своего не меняю. Колкость рвется из Изуми, но она благополучно молчит. Это не ее дело. Он не ее пациент. Не ее головная боль. — Я знаю одну клинику, в которой тебе могут помочь, — ровно выдает Кодзи, вновь натягивая на себя теплое пальто. — Она в Окинаве, там красиво, моя семья переехала оттуда, потому что папа получил повышение на ранг. И пока Шигараки громил Японию, я пряталась там. Тихо, уютно, красиво. — Странно, что ты не предлагаешь соседнюю палату с Даби, — фыркает надменно Ястреб, не поворачивая головы. — Если все будет запущено, упрячу лично, — обещает Изуми, медленно двигаясь в сторону двери. — Боюсь, мне не пойдет ЭКТ. Кодзи почти открывает дверь и заготовленная на прощение фраза почему-то застревает поперек горла. Себе она обещала, что это последняя попытка достучаться до Ястреба. Но его слова заставляют Изуми вмерзнуть камнем на пороге. — Откуда тебе известно? — голос странно падает почти до шепота. — Присутствовал, — угрюмо оповещает Кейго, выпрямляясь в кровати. — Я приходил к нему пару недель назад. Нужна была помощь по делу с Рассветом. — Вы сотрудничаете? — Нет. Изуми поворачивается, как заводная кукла, и горящий взгляд можно заметить даже в темноте. Таками чуть склоняет голову почти в извиняющемся жесте. — Так было нужно, — лишь пожимает плечами герой. — В любом случае, после процедуры с этим докторишкой на откровенные разговоры твой друг был не настроен. — Почему меня не предупредили? — Изуми, — он снова произносит ее имя так красиво, как музыка, — ты вообще не должна была знать. И это не мое желание. — А чье? Кодзи делает еще пару шагов назад в палату. Взгляд Ястреба становится холоден, серьезен. Он взвешивает слова, Изуми видит, как ему не нравится говорить сейчас. — А сама не догадываешься? — Шото? — Ты очень удивишься, но эта информация также скрыта от семьи Тодороки, — кривит уголки губ Ястреб. — Он сказал не рассказывать тебе. Я подумал, что не такая уж и большая цена за те крохи информации, что он предоставил. Он. Он — это Даби? Изуми садится прямо на койку, не на шутку тревожа Ястреба. Тот ожидает, что сейчас психотерапевт применит причуду, узнает, врет ли он. Но Изуми не двигается и только смотрит иначе на Кейго. — Я тебе будто Америку открыл, Изуми, — фыркает забавно Ястреб, но взгляд все еще тяжелый, терпкий. — Что за информация? — Какая? — Кейго, блять, я звоню санитарам и Шото… — Угрозы и шантаж? Мне нравится, продолжай, — веселится герой и закладывает руки за голову. Кажется, она может ему врезать. Лежачих не бьют? Плевать. Ястреб умеет быть невыносимым, и Изуми изо всех сил сохраняет вежливость на лице. — Я могу посмотреть по камерам… Таками лишь склоняет голову. Нет, вряд ли может. Скорее всего чертов Лиде удалил запись, ни к чему ему компромат на себя. К злодею класса «А» Даби было строго запрещено кого-либо пускать без предварительного согласия от Старателя. Значит, он обошел законы. Значит, есть возможность вести диалог с Даби не под постоянным присмотром… — Я вижу, как плохие мысли крутятся у тебя в голове, — серьезно напрягается Кейго. — Я всего лишь спросил про Рассвет. Твой парень ничего о них не слышал, не волнуйся. — Как Лиде тебе разрешил? — Я обаяшка, — на полном серьезе напоминает Ястреб. — Мне нужна была аудиенция с ним всего на десять минут. Доктор был также озадачен новым направлением то ли геройства, то ли злодейства. Вот и решил помочь. — За простое спасибо? — встает Кодзи, поправляя теплую шапку. — К чести доктора, он попросил об услуге, но какой, пока не сказал. Изуми кивает, пока в голове крутятся странные мысли. Она может поймать доктора Лиде и тем самым отстранить его от лечения Даби. Вот так просто, только сказать… — Твой парень заинтересовался Рассветом, когда я показал видео, — в спину летит голос Ястреба и врезается не хуже, чем его огненные перья. — С чего бы это? — Хороший вопрос, — кивает Кейго и усмехается. — Может, ему не понравилась твоя фотка? Изуми ждет продолжения, но Таками замолкает, разглядывая ее немного под другим углом. Будто увидел что-то, чего раньше старался упорно не замечать. — Он точно знает, кто ты, Изуми Кодзи. Он назвал твое имя, когда мы договаривались о молчании. Доктор Лиде этого не слышал. Но будь осторожна, ваши игры… слишком извращенные. И уже закрытой двери Ястреб бросает «действуй».***
От резкой смены холода на тепло у Изуми слезятся глаза. Разум снова и снова прокручивает услышанную информацию и стопорится на одном простом вопросе. Почему Кейго рассказал ей? Получается, он видел, как Даби подвергали электроконвульсивной терапии, а после они по-дружески поговорили в кабинете без камер, доктор Лиде услужливо предоставил все удобства и потом… Мысли разлетались. Изуми цыкает языком. Ей не нравится что-то не понимать. Словно жучки бегут по коже, а ты все не можешь прихлопнуть надоевшую тварь. Заинтересован… назвал по имени… Мягкий голос Ястреба застревает в ушах, пока Кодзи неспешно поднимается по ступеням. Рассвет каким-то образом проникает в ее жизнь все чаще и чаще, у психотерапевта очень плохое предчувствие, стоит рассказать Шото. Изуми почти вытаскивает телефон, но застывает на последней ступени, в свете электрической желтой лампочки черная краска похожа на застывшую кровь. Защита-преступление. Всего один шаг назад. Легкий, воздушный, неслышный, мужчина в капюшоне напротив ее двери завершает последний штрих. Круг неровный получается, Изуми даже немного жаль, что линия так криво перечеркивает путь в дом. Еще шаг. Надо только добежать. Шото на быстром наборе, он придет быстро, он успеет, он спасет ее. Спасет же? Мужчина встает в полный рост и как в самых заезженных сценариев для фильма ужасов, медленно оборачивается. На нем маска белая, как снег, прорези для глаз — горизонтальная полоска, остальное круг заходящего солнца. Или наоборот? Кодзи плевать. Она разворачивается и бежит. Кидает сумку, прицеливаясь, чтобы та попала в преследователя, открывает рот и даже пытается закричать. Горячая ладонь накрывает рот, Изуми врезается в стену, боль вспышками проходится по лицу, но ей плевать. Один из Рассвета все еще сжимает ее сильно, больно, большая ладонь закрывает нос и рот. Вторая рука сдергивает шапку и зарывается в волосы. Он прикладывает психотерапевта раз, затем второй, Изуми чувствует что-то горячее на щеке, пытаясь хотя бы уйти от захвата. Неужели никто не выйдет посмотреть, что за шум? У нее же есть соседи, есть управляющий домом и… Глупые мысли разлетаются, когда врезается в стену третий раз. Никто нахрен не придет. Никто больше не хочет быть героем. Спасать. Кодзи закрывает на секунду глаза, ее причуда играет в полный объем. Чужие эмоции врываются в ее разум, жалят холодом и покорностью. Его приказ — лишь раскрасить граффити чужое имущество. Его приказ — в случае обнаружения убивать. Убивать яростно, с чувством, с удовлетворением, с жестокостью. Он ее знает. Он ее ненавидит. Ему так сказали. Его волю подавили уже до нее. Его воля уже в чужих руках. Он ее убьет, потому что нужно исполнить приказ. А он любит исполнять приказы. И Изуми не понимает, почему. Но чужая горячая ненависть, как и горячий шепот, врезаются в нее танком. — Ты будешь первой жертвой, — обещают тихим, злым шепотом. — Как и сказал док. Нет. Изуми перестает пытаться смягчить удары руками, стягивает перчатку, пока ей снова пытаются пробить стену. Врезается ногтями в мясистую ладонь и выпускает это. Оно пожирает чужую волю. Ломает мысли и чувства. Проникает, как паразит, взрываются эндорфины. От него не уйти, не спастись, оно заселяется прямо в висках, макушке, затылке, ушах, глазах, сердце. Мужчина перестает двигаться и убирает руку. Встает ровно, нехотя отпуская. — Забудь, кто я, — следует приказ в его черепушке. Забудь кто я. Забудь… забудьктоя… Сквозь прорези не видно выражение глаз, но Изуми знает, что там нет жизни. Нет собственной воли, нет души. Все его существо полностью подчиняется причуде. И он делает сначала один шаг, затем второй. Поворачивается и механически спускается с лестницы. Кодзи слышит, как за ним захлопывается дверь в подъезд и последствия обрушиваются сразу, сбивая ее с ног. Мозг будто взрывается, уменьшается и увеличивается, пульсирует, заставляя кровь бешено стучать в ушах. Глаза почти перестают что-либо видеть, страх накрывает ее лавиной сильной, глубокой. Она старается дышать, но не получается. Потому нашаривает телефон в кармане. Черт, черт, черт… Давно неиспользованная причуда улыбается ей беззубым ртом. Распахивает свои объятия Железной девы, приветливо смеется. Изуми видит, как из носа идет тонкая струйка крови. Она уверена, что скоро польются такие же красные слезы. Потому тыкает в быстрый набор, едва оставаясь в сознании. Боль пожирает зрение, слух. Мир вокруг. Становится красным, далеким, зовет в вечность и ломает мысль за мыслью. — Изуми, — доносятся вспышками чужие голоса. Нет, один. Один голос. — Шото, — успевает выдавить Изуми прежде, чем окончательно отключиться.