Знаешь, родители — это просто дети, у которых есть дети.
Rick and Morty.
— Что же, раз вы уверены в этом, — пожимает плечами доктор Лиде, усмехаясь. Изуми видит, как удивление плотно поселяется на лице Старателя. Да и Аки рядом тоже недоуменно переводит взгляд с психотерапевта на психиатра. — Когда это вы успели подружиться? — хмурится парнишка, за что получает строгий взгляд. — Не лезь не в свои дела, Сато, — гремит голос Лиде, и Изуми усмехается. Аккуратно стягивает пальто, поправляет кепку, все еще пытаясь скрыть синяки. Аки, увидев их, ахает и говорит, что ей даже идет. — Серьезно, ты похожа на героя, — улыбается Сато, — моих грез. — Аки! — Да я оттачиваю на тебе свои приемчики для флирта. — Хреновые. Кодзи просит Энджи пока подождать, входит первой в чертову белую комнату и понимает, что почти сливается с ней по цвету. Даби уже внутри, мрачно окидывает лицо психотерапевта взглядом и снова садится прямо. — Энджи Тодороки ждет за дверью, — близко подходит к столу Изуми и замирает. — Хорошо, — кивает Даби, поднимая на нее хмурый взгляд. — Пожалуйста, если почувствуешь дискомфорт или… — Доктор А, — перебивает ее пациент и двигается чуть в ее сторону. — Все в порядке. Это же мой приговор. Кодзи хмурится, не понимает, что он хочет этим сказать. Злодей покорно ждет, его взгляд скользит по чужом лицу плавно, запоминает синяки на скуле, ранку на губе, ниже к шее, там виднеется отпечаток, и ниже, с ног до головы. — Налюбовался? — Полезно запомнить, — как-то слишком тихо отзывается Даби. Пару секунд еще длятся переглядки прежде, чем Изуми просит господина Тодороки войти. Сама делает шаг назад, но взгляд пациента ее останавливает. — Я буду в комнате, — сообщает она то ли злодею, то ли герою, то ли самой себе. Отходит в противоположный угол, наблюдая, как Энджи делает шаг в белое пространство и замирает, сталкиваясь с сыном тяжелыми взглядами. Как-то иррационально он смотрится здесь. Весь в черном, но будто сотканный из огня, режет глаз куда больше, чем закованный в белое Даби. — Здравствуй, отец, — издевательские нотки проскальзывают в голосе пациента, и тот заметно напрягается. — Здравствуй, Тойя. Энджи занимает место Изуми, она старается слиться со стенкой, впрочем, у нее бы получилось. Молчание воцаряется тяжелое, плотное, в комнате теплеет на два градуса точно, но доктору Лиде было запрещено вламываться сюда со стражами. Психотерапевт честно ждет несколько минут прежде, чем кто-нибудь из них заговорит. Ждать придется явно до вечера, потому она отлипает от стены, и две пары глаз тут же фокусируются на ней. — На самом деле, мы просим твоего содействия, Даби, — мягко начинает Изуми, но двигаться больше не пытается. — И господин Тодороки… — Больше не может говорить за себя? — почти с театральной эмоцией хмурится Даби. — Ты хотел поговорить, — ровно напоминает Старатель, складывая руки перед собой. Ой, ну не так. Изуми закрывает на секунду глаза. — Да, хотел, — кивает Даби и даже голос становится чуть выше. — Что же вы герои такие паршивые, что не можете защитить одну девчонку от придурков? Вопрос явно провокационный и Даби собой доволен. — Рассвет представляет собой опасность, — строго выдает Старатель. — Они злодеи. — Как быстро ты вешаешь ярлык, — цыкает языком Даби, усмехаясь. — Полагаешь, то, что они сделали с ней, не злодейство? Взгляд мягко находит своего психотерапевта, замирает на огромном синяке. — Не умеешь драться, беги, — летит скорее пожелание. — Слышал, они неплохо взломали ваши сервера. — Да, — кивает Старатель, напрягаясь. — Не смотри так на меня, отец, слухи даже сюда доходят. Слухи, ага, как же. Кодзи дергает уголками губ и проклинает Ястреба. Уверена, что он точно чихнул в своей палате. — Фурукава Акайо, — ровно выдает Даби. — Кто он? — Не злодей в твоем понимании, — усмехается пациент, сплетая пальцы между собой. — Найдете его и, возможно, он вам поможет. — Как его найти? — хмурится еще сильнее Старатель. — Без понятия, Шигараки работал с ним недолго, парень очень скрытный и дохуя умный. Энджи пропускает обсценную лексику и кивает, задумываясь о чем-то. — Где ты в последний раз с ним контактировал? — Он проживал в Фукуи, но, полагаю, слинял куда-нибудь в город побольше. — Ты уверен, что он в Японии? — продолжает допрос Энджи, внимательно вглядываясь в сына. — Нет, — усмехается Даби и устраивается удобнее. — Но в ваших интересах его найти. — Какая у него причуда? — Не боевая, он способен становиться цифровым безумием. В прямом смысле, он может становиться вирусом и проникать в программы. Старатель чуть двигается, склоняя голову вбок. — Не слышал о нем. — Говорю же, скрытный, — снова кивает Даби и замирает. — Если начнете искать в открытую — сбежит. Так что подойдите с умом к его поиску, а ни как обычно. Выдержке Энджи можно позавидовать. Герой кивает, замирая. — Спасибо, — ровно выдает одно слово Старатель, но уходить не спешит. — Это не ради тебя, — все так же холодно откликается Даби. — За вами останется должок, герои. Изуми усмехается, ждет продолжения, но оба мужчины замолкают. Даби же вовсе впивается взглядом в нее, весьма красноречивым. — Что же, — подытоживает психотерапевт, заставляя Старателя чуть обернуться, — раз мы узнали все, что хотели, то можем… — Да, верно, — кивает Энджи прежде, чем Кодзи достигает цели. — Я пойду. Изуми кивает, ждет, пока выйдет герой, краем глаза наблюдая за Даби. Тот смотрит в левый угол, игнорируя отца. — Твоя информация полезна, но почему лично Старателю? — совсем тихо задает вопрос Изуми, усаживаясь на место героя. — Он его не отыщет, — презрительно фыркает злодей, и цепи звонко сопротивляются движению. — И тогда придет просить помощи снова. Сам. — Ты так в этом уверен? Взгляд Даби с насмешкой, с превосходством невыразимым. Он фыркает себе под нос, называя героев придурками, причем недальновидными. — Ненависть ко всем героям еще горит? — будничным тоном интересуется Кодзи, натягивая кепку чуть ли не на нос. — Ко многим, — уклоняется от прямого ответа злодей. — Сними ее. — Что? — Кепку свою сними, доктор А, — чуть склоняет голову Даби, будто глядит под другим углом. — Не мне осуждать чужую внешность. — Дело не в осуждении, — Изуми инстинктивно напрягается. — Просто хочу оставаться красавицей… — Может, мне нравится смотреть на разбитых людей? — усмешка росчерком ложится на мужское лицо, неправильно, криво. — Я же злодей, люблю смотреть на чужие страдания. Изуми втягивает воздух сильнее. Борется с несколькими нецензурными выражениями, уходит в обычный женский игнор. — А я еще думала, что у Аки плохое чувство юмора, — листает в сердцах блокнот Изуми, останавливаясь на последней заметке. Черточка. Да, заметки о Даби — нечто невероятно. — Сато интересуется тобой? — почему-то задает легкий вопрос Даби, чуть склоняя голову. — Ревнуешь? — Доктор А, ты сегодня в ударе? Кодзи не получается злиться, она усмехается, легко пожимая плечами и доверительно сообщает, что работает мишенью для флирта. Даби никак не реагирует, взгляд становится чуть острее, но в белом свете ламп можно и не такое разглядеть. — Что же, раз мы начали говорить о личном, давай сегодня вспомним, были ли у тебя с кем-то близкие отношения? Изуми выводит на полях дрянной вопрос. Не отрывается от записи, продолжая писать, пока злодей, до тревожности притихший, отстукивает незамысловатый ритм. — Понятно, — не получив ответа, Кодзи показательно разочарованно вздыхает. Передает блокнот и ручку Даби, рассеянным взглядом окидывая комнату. Голова начинает побаливать, слишком ярко. Она едва оправилась, чего говорить семье Тодороки вообще не хочется, но, видимо, усталость как-то сказывается в ее чертах лица. — У меня был знакомый, — тянет гласные Даби, что-то вычеркивая из блокнота, — очень приставучий тип. Да и как человек вызывал много вопросов. — Почему? — У злодеев тоже есть своя градация придурковатости, — хмыкает пациент едва слышно. — Он был в вершине айсберга непонятых гениев. Изуми складывает руки на груди, внимательно сканируя взглядом Даби. — Ему нравилось наблюдать. Даже слишком, и это вызывает вопросы. Он ведь не про Аки? Или все же… — Ты по-прежнему не хочешь с ним взаимодействовать? — Не имею ни малейшего желания, доктор А, — щелкает колпачок ручки. — Но этот знакомый до того просачивался во все дыры, что затычки валялись по углам. Слишком сложный шифр. Изуми пару секунд смотрит на расслабленные плечи злодея, понимая с опозданием, что по углам у них камеры. Что камеры вообще повсюду. — Хорошо, были еще друзья? Девушка? Может, ты женат? — Нет, — чуть отрицательно качает головой Даби. — С Лигой были деловые отношения. Мы… Изуми хмурится, эмоция пролетает в зрачках злодея на долю секунды. Гаснет кометой, потому когда взгляд голубых глаз снова фокусируется на ней, там уже сплошная, высасывающая пустота. — Мне не нужны друзья, — ровно чеканит каждое слово Даби, — семья, близкие люди. Это лишнее в моей жизни. — Потому что ты заключен здесь или потому что… — … или потому что, — перебивает ее достаточно небрежно злодей. — К чему лишние хлопоты? — В одиночку ничего не добьешься. — Это твоя точка зрения, — едва заметно кивает Даби. — В одиночестве есть свои плюсы, доктор А и, полагаю, ты знаешь, какие. Едва заметная улыбка проскальзывает по губам, злодей тут же теряет интерес к диалогу. Изуми же сидит неподвижно, глядит прямо, но не на пациента. Прямо в прошлое. Каждый знает плюсы одиночества. И его минусы. — Человек — социальное животное, — едва слышно проговаривает заученную фразу Кодзи, вспоминая своего профессора, который любил одиночество больше всего на свете. — Навязанный стереотип, — отбивает атаку злодей. — Я бы с тобой поспорила. На это Даби только неопределенно пожимает плечами. Вырисовывает что-то в блокноте небрежно, показывая всем видом, что для него диалог закончен. Изуми не спешит его продолжать. Скользящие вопросы о режиме, о еде, о книгах, Даби поднимает взгляд на нее, когда слышит. — Будешь книжки по самоанализу мне таскать? — А ты хочешь? — Нет, — тут же открещивается пациент. — Могу принести по семейной психологии, — шпилькой вставляет Изуми, неспешно поднимаясь со своего места. — Это тебе туда, — чуть кивает в сторону окна Даби, усмехаясь и протягивая блокнот обратно. Изуми кривит губы в усмешке, получает зеркальную и успокаивается. Иногда с Даби настолько сложно, что хочется применить причуду и понять, что он, наконец, чувствует. Но этого делать нельзя. Совсем никак. — Я… — она запинается, закусывая язык до того сильно, что чувствуется вкус крови. Даби чуть склоняет голову вбок, ждет, когда психотерапевт соберется с мыслями. Да, такое с ней редко, потому Изуми и выглядит чересчур комично. Пару секунд она вертит в руках небольшую, помещающуюся в ладонь записку. Включив ненужную честность, психотерапевт не знает, что написано мелким почерком, но очень надеется не пожалеть. — Рей рассказала, что имя тебе выбрал Энджи, и означает оно до банальности простое: первенство. А еще надежность. Вот так, — невесомое касание к чужой ладони, простой знак поддержки и внимания, почти невидимая передача контрабанды. Изуми старается как можно быстрее покинуть помещение. Она не боится, да и говорить сейчас Даби вряд ли захочет. Потому ему проще побыть одному, а на следующем сеансе она обязательно поднимет эту тему. Конечно, поднимет. Если сама сможет выговорить его настоящее имя и понять, почему вдруг выходить с этой ужасно белой комнаты становится все сложнее.