Трафарет

А на луне, на луне, На голубом валуне, Лунные люди смотрят глаз не сводят, Как над луной, над луной, Шар голубой, шар земной, Очень красиво всходит и заходит. Юлий Ким — Песня о звездах: Стих из к/ф «Про Красную Шапочку»

— Я, конечно, все понимаю… — Надевай. — Бад. Он усмехается и выходит, оставляет в руках кусок ткани, а на полу длинные несуразные сапоги с огромным каблуком. Сорокового размера. Изуми выдыхает обреченно, глядит на эту кожаную вакханалию и стягивает с себя футболку. А заодно и бюстгальтер, а когда кожа плотно стискивает грудь, удивляется, откуда эта тряпка у Бада вообще появилась. — Оделась? — голос Бада доносится из другой комнаты. — Скорее, разделась, — фыркает Изуми, краем глаза улавливает свое отражение в зеркале. Отворачивается быстрее, чтобы не смотреть на этот ужас. Бад зачесал ее волосы в высокий хвост, из-за чего казалось, что скальп отойдет сейчас сам. Про блядский макияж Изуми старается не думать, но вот обувь… — Носки подложи, — Бад входит в комнату, оглядывает ее с ног до головы. — И трусы снимай. — Чего? — Они выделяются. — Я не поеду без белья. Бад удрученно выдыхает. Впихивает носок в сапог, протягивает обратно, и Кодзи, матерясь сквозь зубы, кое-как застегивает стрипы чуть ли не до середины бедра. Ну, хоть ноги скрыты. Второй натягивается с еще большим усилием, но когда Изуми встает, понимает, что самое тяжелое — это ходить в них. Делает неуверенный шаг и чуть не валится, благо, Бад ее страхует, подхватывает быстро и плавно. — Так, немного тренировки и ты запорхаешь, — усмехается ей в лицо хозяин квартиры. — Но трусы снимай. — Бад! — Иначе отпущу, — шутит он, но все же отходит на шаг, глядит внимательно. — Так, последний штрих. Бад снова роется в своих закромах спиной к Изуми и та, приглядываясь к отражению, все-таки белье скидывает. Комкает его в руках неуверенно, потому что с этим предметом одежды было как-то спокойнее. А теперь плотная латексная ткань, едва прикрывающая ягодицы, кажется еще более короткой. Да и на груди ее меньше, платье-то без рукавов, на тонких бретельках, а завязки посреди груди открывает скорее вид на них, чем что-то скрывает. — Держи, — протягивает Бад длинные кожаные перчатки. Ну, хоть причуда будет под контролем. Но с другой стороны, быстро ей теперь воспользоваться будет невозможно. — Идем. — Ты расскажешь, откуда у тебя это платье? — передвигая ногами едва-едва и держась за стеночку, Кодзи двигается следом за хозяином квартиры. — Это платье госпожи, — усмехается Бад, но больше никаких пояснений ждать не приходится. Они выходят в нормальную квартиру (хотя и эту Изуми нормальной бы назвала с натяжкой), Бад что-то насвистывает, двигаясь быстрее на кухню. Изуми желает сесть, но новый образ вряд ли позволит ей так просто это сделать. Отлипнув от стены, Кодзи делает пару неуверенных шагов, понимая баланс и широту шага. — Красота же, ну, — доносится голос Бада со спины. Рядом с ним Даби, в руках которого кружка с чем-то дымящимся. Изуми глядит на злодея, тот молча отхлебывает чай, но особо не разглядывает. — На шлюху похожа, — на полтона тише сообщает свой вердикт ее пациент. — На то и расчет, — отмахивается Бад. — Легкодоступная девушка не вызовет подозрений. Согласилась за деньги, что с нее взять? Даби пожимает плечами, мол, ладно, как скажете. Изуми кисло усмехается Баду, тот лишь обзывает друга придурком слепым, и они начинают собираться выезжать. Даби сам вызывается подвезти до нужного места, Бад бурчит что-то про машину, Кодзи особо в их переговоры не вслушивается. Она привыкает к высоким каблукам и новому образу. Нужно быть проще, раскрепощеннее, легче. Улыбаться красными губами, хлопать густо накрашенными ресницами и не забывать, что в длинном сапоге лежит легкий складной нож, который вручил ей Бад. — Удачи, — выдыхает хозяин квартиры, и Изуми даже на секунду кажется, что он захочет их обнять на прощание. Прощание. Изуми вздрагивает от этой мысли, они вернутся, все будет хорошо. Она точно добровольно обнимет этого паука, если все удастся. Спускаясь медленно, держась то за поручень, то за платье, Изуми не сводит взгляда со ступеней. Тех, как назло, бесконечно, потому психотерапевт не торопится перебирать ногами вслед за Даби. — Накинь и иди нормально, — в ее поле зрения появляется чужая куртка, заставляя Кодзи нахмурить брови. — Спасибо, жаль ты не сделал это на первых двух пролетах, — ядовито фыркает Изуми, вдевая свои конечности в рукава. — Любовался, — усмехается одними уголками губ Даби, меняя позицию наблюдателя. Страхует со спины. Изуми бы засмеяться, но ситуация не располагает. Она вдыхает свежий воздух, стоит им выйти из подъезда, и замирает, глядя на темные-темные дали. Вроде как огнями должен город переливаться, светиться, искриться. Но почему-то кажется, будто злобный зверь свою пасть раскрыл и проглатывает одного за другим, переваривает и выплевывает неугодных. И таким неугодным Изуми чувствует сейчас себя. — Идем? — голос злодея рядом спокойный, легкий, будто они действительно на прогулку вышли. Изуми кивает и старается устоять на каблуках. Идет ровно и медленно, а когда доходит до покореженной машины Бада, стоит на каблуках уже увереннее. Даби включает радио, натягивает маску и не превышает скорости. Водит он хорошо, оттого Изуми расслабляется на переднем сидении, разглядывает город, но тот ничего в ней не вызывает. Доезжают они относительно быстро. Изуми не успевает понять, когда трущобы сменяются яркостью и вылизонностью, но вот они если не в центре Тоёхаси, то близко к нему. Чистые дороги, яркие вывески, даже переулок не такой темный и мрачный, освещен ярким фонарем. — Заведение за углом, — доносится голос Даби сквозь маску, и Кодзи поворачивает к нему голову. — Небольшой клуб, но специфичный. Зайдешь, скажешь, что от Мико, тебя впустят. Она кивает, отстегивает ремень. Надо выдохнуть. — Нож держи при себе, — Даби сдергивает маску с носа, пока копошится в бардачке. — Передашь письмо, скажешь, что с вип-комнаты три, тебе сказали отнести в обмен на… — Шампанское, — предлагает свой вариант Изуми, но Даби лишь снисходительно усмехается. — На грамм. Ты согласилась. Лица не запомнила, было темно, какой-то мужик в маске начал приставать. Голос страшный. В общем, немного опиши меня. Кодзи хмурится, глядит на злодея краем глаза. Он ее что, подбадривает? — И сразу выходи, чтобы тебе не говорили, постарайся уйти как можно быстрее. Выйдешь и свернешь налево до перекрестка и иди прямо. Я тебя подхвачу. Молчание повисает между ними. Даби в руках держит конверт, но отдавать не спешит. Вертит его в пальцах, а затем едва слышно цыкает языком. — Мне это не нравится. — Никогда тебя таким не видела, — улыбается мягко Изуми, поворачивает голову в сторону клуба. Даби пожимает плечами, стучит по рулю указательным пальцем. Нервничает. Изуми выхватывает конверт из его руки, вертит, но опознавательных знаков нет. — Ты скажешь, что тебе от них нужно? — Изуми засовывает конверт в сапог. На ответ она особо и не надеется, но, на удивление, получает его. И застывает. — Ты хочешь объединиться с ними против Рассвета? — Это выгодная сделка, — кивает Даби. — Они нам информацию, я им силу. — Ты уверен, что они хотят выступать против Рассвета? — Ну, те ребятки с базара уверены, что хотят. А они тогда врать не могли. Да и личная заинтересованность в Акайо у них тоже имеется. — Думаешь, они не знают, где он? — Думаю, они пока бояться напасть в открытую. Такие сплоченные кланы трусливы и как бы Бад их не боялся, считаю это напрасным. У таких болевых точек больше, чем у одиночек. Изуми усмехается краем рта. Не показывает, что теорию эту уже знает, дверцу открывает, а когда встает на свои две ноги устойчиво, скидывает куртку в салон. — Иззи, — голос Даби ровный, спокойный. Изуми чуть пригибается, держит одной рукой подол платья, второй норовящую выпрыгнуть из разреза грудь, — ты справишься. Не улыбается, а серьезно кивает в ответ. Идет до клуба уже более устойчиво, прямо спину держит, пока холод кусает ее за все открытые участки тела. Охрана на входе окидывает пустым взглядом, а услышав про некоего Мика, и дверь распахивает. Кодзи даже стараться не надо, она вплывает в поток приглушенного света и тяжелой музыки. Басы тут же дают по горлу, не громкостью своей, а какой-то неприятной вибрацией. Руки под перчатками потеют. Изуми проходит по узкому, обычному коридору подвального помещения, чтобы выйти в квадратный зал, наполненный людьми. Полуголыми людьми в специфичных костюмах. Есть тут и строго одетые в пиджаках и галстуках, в руках у них либо бокал с чем-то алкогольным, либо поводок, на котором посажены уже обнаженные люди. Но таких Изуми видит только несколько человек. Выделяется из темного, но теплого помещения только светящаяся алым барная стойка. Бармены и официант одеты более чем прилично, дресс-код соблюдают. Ожидалось увидеть абсолютную содомию и блуд, но даже полуголые люди не сношаются, скорее, отдыхают и подогревают к себе интерес. И укрываются от любопытных глаз в почти незаметных по периметру помещениях. Фетиши у всех свои, Изуми вдыхает запах выпивки и латекса глубже. Ладно, как учили… Она скользит мимо мужчины и женщины, целующихся в засос, мужчина в кожаных штанах и ее привлечь пытается, но Кодзи ловко из рук чужих выплывает и проходит к бармену. Заказывает текилу и просит записать на третью вип-комнату. Бармен с пирсингом на губе слегка касается серьги языком прежде, чем налить ей стопку. Взглядом указывает куда-то за спину Изуми, и та в противоположном углу находит светящийся алым символ. Со стопкой идет туда, краем глаза следит, чтобы никто не касался. Какая-то внутренняя брезгливость все равно скребет грудь, пусть Кодзи и пытается сохранить беспристрастность и профессионализм. Сложновато, когда дело касается именно тебя. Музыка сменяется, но в целом не отличается. Кодзи толкает дверь бедром и та распахивает ей новое измерение. Более вылизанное, светлое и просторное. Тут уже люстры и мягкий ковер, светлые стены и несколько комнат вдоль стены. В самом конце коридора притаился мужчина, охрана. Изуми проходит мимо первой и второй вип-комнат, а возле третьей замирает. Хватается за ручку, толкает, оказываясь абсолютно одна в просторной комнате с кроватью, широкой такой, с балдахином. Тут и столики небольшие, изящные, диван вычурный, плазменная панель. Выполнено с удивительным вкусом, Кодзи невольно нравится увиденное. Возможно, если бы она не знала, где находится эта комнатка, подумала, что в хорошем дорогом отеле. А так… Все-таки психотерапевт достает нож и чуть приспускает перчатки. Пьет залпом текилу, оставляя стопку на вычурном столике и пару секунд глядит на плазму. Очень смутное отражение Изуми Кодзи совсем не нравится. И она возвращается снова в коридор, театрально поправляет свои прелести перед охранником, но тот смотрит только вперед и в никуда. Изуми улыбается ему пьяно, когда идет в четвертую кабинку. Охранник смотрит с высоты своего роста на девчонку с усмешкой. — Мне сказали доставить послание, — развязно усмехается психотерапевт, демонстративно достает листок. — Давай, — пожимает плечами стражник, руки свои большие тянет. У Изуми паника на секунду вспыхивает в уголке глаза. Про это ей не говорили. Бад лишь сказал, что стражник там сговорчивый и недалекий, пустит девчонку в короткой юбке. — Это твоему боссу, а не тебе, — мягко, но звонко бьет по рукам Изуми, все еще улыбочку тянет. — Ну же, сэмпай, я тоже хочу свое получить, а мне сказали, из рук в руки. Ну, пожалуйста-а… — Что там такое, Мо-оё? — разносится по ту сторону, и охранник заметно поникает. Глядит на девчонку своими большими черными глазами, а затем улыбается как-то… Кодзи хочется шаг назад сделать, но она только улыбку свою растягивает шире. Плохое предчувствие разливается по венам, когда стражник распахивает перед ней дверь. Вдох-выдох. Изуми входит в четвертую вип-комнату, глазам становится неприятно от полутьмы, граничащей с полной темнотой. Дверь позади отрезает последние проблески света, Кодзи не понимает, зашел ли Мо-оё с ней или остался снаружи, не понимает, сколько в комнате человек. — Кто ты? — разносится женский голос прямо над ухом. И Изуми мурашки по рукам бегут. Она хочет дернуться, но держит себя на месте. Здесь абсолютно тихо, даже басы не чувствуются, только дыхание собственное. — Мне сказали отдать послание, — звонким голосочком произносит Изуми, улыбается по-дурацкому. Чувствует, что за ней-то точно наблюдают. Ее видят. Вопрос только, как читать любовное послание от Даби будут, но это и не дело Кодзи. Конверт из рук отбирают резко. Изуми выдыхает облегченно, головой машет. — От тебя? — снова женский голос. Кодзи не понимает, что с ним не так. Вроде и девчачий совсем, но произношение… не акцент, а будто рот как-то сам по себе искривлен. Изуми не видит, но ощущает вполне понятную угрозу. — Нет, какой-то смурной мужик из третьей пообещал мне грамм за него, — фыркает натурально, капризно. — Я пойду, а то плату не получу… — Иди, — снова разносится женский голосок, и Кодзи, слегка удивленная, на ощупь открывает дверь. Без проблем та поддается и Кодзи ступает в мир света, моргая несколько раз. Охранник усмехается, складывает руки на животе, мол, ну как ощущения? — Они что, кроты? — глупо улыбается Изуми и нетвердой походкой ступает по ковру. И выходит из коридора опять в мир музыки и полуголых людей. Пару секунд она просто стоит, оглядывая помещение. И все? Так просто? Плохое предчувствие режет ее достаточно сильно, когда она идет на выход, и еще сильнее, когда выходит на свежий воздух. Изуми мастерски делает вид, что поправляет что-то на своем сапоге, вытаскивая нож. Сворачивает в нужную сторону, шаг не ускоряет, но и не медлит. Соски опять встают от холода и Кодзи, поправляя вырез, заодно и раскрывает бабочку. И отчетливо чувствует вой собственной причуды. Та стучится не то, что по венам, в капиллярах растворяется, поэтому Кодзи, не медля, разрезает перчатку вместе с кожей. Еще два шага. Она отчетливо видит перекресток, видит, как вот-вот загорится пешеходный. Чуть надрывает перчатку, руку начинает печь. Изуми боится. Боится. Боится. Волосы на затылке дыбом встают. Знает она, что это такое. Знает, и потому, чуть притормаживая у перекрестка, сворачивает. К Даби идти нельзя, нужно увести, а дальше причуда сделает свое дело. И всем будет хорошо. Какой-то особо холодный порыв ветра заставляет Кодзи понять. Осознать. И действовать. Здоровой рукой сжимает рукоять сильнее. Этому учили в UA, не сложно. Главное — баланс. Изуми усмехается, прежде чем чуть пригнуться и выбросить руку с ножом вперед. Лезвие в полете слабо блестит, но Кодзи точно останавливает не этот факт, отозвавшийся в ней спустя несколько секунд. Ее останавливает собственная причуда. Та вопит ей замереть, и лезвие ножа так и не касается шеи. Замирает в паре сантиметрах, совсем не картинно, скорее, испуганно. Изуми тяжело выдыхает, так отчетливо интуиция ей бежать еще не вопила. Даже от Даби. Даже когда она была на втором курсе UA. Кодзи обмирает, лишь сильнее сжимает рукоять, но руку дальше двинуть не может. — Это лишнее, — раздается мягкий, приятный мужской голос, — даю тебе слово, что тебя не трону. Тонкие мужские пальцы касаются лезвия. И Изуми послушно руку отбирает, взглядом замирая на чужом, незнакомом лице, наполовину скрытом под маской. — Мы просто поговорим, — продолжает молодой мужчина, едва ли ее ровесник. — Ты, я и Тойя. Не может взгляда оторвать от глаз. Такого цвета Изуми никогда не видела, мягкого фиолетового, ближе к глубокому синему. Да и сам парень… все женское в Кодзи готово было улыбнуться глупо, уже по-настоящему, но животный страх этому не давал. Невысокий, они с Изуми сейчас были одного роста, длинные белые волосы мягко спадали на его спину, а лицо в основном было скрыто черной маской, но все равно казалось, что под ней был не просто красавчик. — Пойдем, — протягивает ладонь незнакомец, и Изуми кажется, что он едва заметно улыбается. — Никто тебя не тронет. — Я…, — голос предательски дрожит, Кодзи морщится от этого, моргает, — не понимаю, о ком вы. — Плохо врешь, — удрученно выдыхает парень. И в следующую секунду Изуми только ощущает теплые руки сначала на талии, затем на ногах. Ее легко поднимают на руки, неожиданно, психотерапевт лишь успевает сильнее сжать нож в руке прежде, чем оказывается на крыше соседнего здания. Даже пикнуть не успела. Кодзи моргает, организм резко протестует, и ей удается вырваться прежде, чем желудок совершает кульбит, а все съеденное за день остается на чужой крыше. Изуми трясет и она не понимает, почему причуда до сих пор молит ее не использовать. Странно. Кодзи утирает рот, когда что-то теплое накрывает ее. Чужое светлое пальто ложится на плечи, парнишка отходит к краю крыши, пока Изуми пытается встать. Перед глазами все плывет, она с трудом фокусирует взгляд на парне в маске, и тот будто на ангела похож всем своим силуэтом. Что за черт? — Кто ты такой? — глухо спрашивает Изуми, прижимается к стене спиной сильнее. Парнишка взгляд на ней фокусирует. Из кармана брюк пачку сигарет достает, вертит в тонких пальцах, раздумывает. — Якухуро Иори, — спокойно представляется, и Изуми внимательно следит, как он изящно снимает с себя черную маску. Первые две секунды даже не верится. Она рассматривает парня слишком внимательно, слишком пристально, и сердце почему-то щемит сильнее, когда он растягивает губы в улыбке. А вместе с ними и безобразный шрам в уголках натягивается, делает его молодое лицо другим: грозным и безумным. — Не волнуйся, красавица, — улыбается Иори, — если твой принц не придет, я убью тебя безболезненно.