Маска Лебедя

Драко внутренне подобрался, когда она задержала на нём взгляд. Секунду или две, не больше, пока не заиграла музыка. Он медленно выдохнул. Грейнджер так и не вспомнила его. И он не был уверен, рад он этому или всё же нет. Наблюдая за ней вот так, как незнакомец, и делая вид, что он её совсем не знает, он чувствовал себя престранным образом. Конечно, она бы ни за что не позволила ему смотреть на своё выступление, если бы узнала его. И он вряд ли стал бы. Малфой в принципе не слишком увлекался танцами, но… Её танец захватил его с того самого мгновения, как он впервые увидел его. И вот, снова, она принялась двигаться так, словно не имела никакого веса, будто владела особой таинственной силой, что позволяла ей парить, практически левитировать, без применения магии. Но чем дальше по залу она продвигалась, тем сильнее во всех её движениях чувствовался какой-то надлом, и Драко просто не мог перестать смотреть на неё. Она описала ровный полукруг и, вернувшись в центр, развернулась к нему лицом. - Не так сдержанно! – Паскаль Дюбуа вскочил со своего стула и, встав напротив Грейнджер, чуть не перекрыл обзор всем остальным. Драко выглянул у балетмейстера из-за спины и мог поклясться, что заметил блеск слёз в глазах девушки, когда она принялась делать оборот за оборотом. - Нападай! – не унимался француз. – Ты должна покорить не только Принца, но и весь двор, всех зрителей! Казалось, вместо Грейнджер перед ними танцевала заводная кукла. Малфой заворожённо смотрел, как выгибается её стопа, практически не сдвигаясь с места, задавая новые обороты с короткого касания пола. – Ну же, сильнее! Мощнее, стремительнее! Да, она и правда была похожа на прекрасную куклу. Одну из тех, что кружатся в музыкальной шкатулке, пока не закончится мелодия. Или пока их не сломают. И когда хлопнула входная дверь, и все, как один, посмотрели в ту сторону, Малфой видел, как неловко приземлилась Гермиона, и сколько боли отразилось в карих глазах. - Bonjour! – звонкий голос и уверенная манера поведения появившейся девушки выдавали в ней что-то наподобие местной знаменитости, но Драко с удивлением обнаружил, что ему всё равно. Только мазнул по улыбающейся танцовщице быстрым взглядом, отстранённо отмечая эффектную внешность и то, как бросились приветствовать её все присутствующие в зале. Грейнджер старалась не отставать от других, излишне аккуратно наступая на правую ногу и натянуто улыбаясь. Что за идиотский спектакль. Зачем он вообще пришёл сюда? Драко скрипнул зубами, он всего лишь хотел посмотреть танец, а не чёртову драму. Он поднялся со стула и в раздражении одёрнул полы пиджака. - Жаклин, дорогая! - слышалось со всех сторон. - Почему явилась только на второе прослушивание? – голос Паскаля прозвучал холодно и сердито. – Где ты была вчера? Та самая блондинка, спорившая с руководителем труппы перед прослушиванием, неожиданно строго обратилась к вмиг притихшим солисткам: - Спасибо за выступление, девочки, все свободны. Оставьте нас с Жаклин, - она будто опомнилась, наткнувшись взглядом на Драко, и добавила более мягким тоном. – Мистер Малфой, это Жаклин Моро, наша прима-балерина. Жаклин, - она положила ладонь девушке на плечо. – Это новый владелец театра. - Enchantée*, месье Малфой, - изящным движением головы Жаклин откинула с лица гладкие чёрные волосы и протянула мужчине руку. - Взаимно, - бросил Драко, прерывая прикосновение так же быстро, как Распределяющая Шляпа при зачислении его в Слизерин на первом курсе. - Так, где ты была вчера? – не обращая внимания на обмен любезностями и вклиниваясь прямо между ними, требовательно повторил вопрос Паскаль. - Месье Дюбуа, давайте не забывать, что Жаклин – прима, ей тут никто и в подмётки не годится, поэтому вовсе необязательно.. - Только я определяю, что и для кого в этой труппе обязательно, а что нет! – рявкнул Паскаль, нависнув над коллегой. – Мисс Лэнг, советую усвоить это и поскорее, если Вы ещё хотите работать здесь. Угроза была более чем реальной, и женщина замолчала, обиженно прикусив губу. - Простите, Паскаль, - сладким голосом заговорила Жаклин, отвлекая руководителя от своей заступницы. – Кристина вовсе не это имела в виду. Вчера я весь день репетировала вариации Одетты и коду Одиллии. И, если позволите, я с удовольствием продемонстрирую их. - Я уже объявил труппе, что ищу новое лицо, - голос Паскаля эхом отдавался в опустевшем зале. - Возможно, Вы передумаете, - легкомысленно пожала плечами она, скидывая на пол тонкое кашемировое платье и оставаясь перед жюри в кружевном боди и чёрных чулках. Дирижёр тяжело сглотнул и поправил на переносице запотевшие стёкла уродливых очков, когда она наклонилась, чтобы проверить, плотно ли повязаны ленты пуантов на лодыжках. Без какого-либо стеснения или заминки. Драко же больше не собирался в этом участвовать. Пусть Грейнджер, эта опера и весь проклятый магловский Лондон сами варятся в собственных ничтожных проблемах. Он поддался минутной слабости, но это совершенно точно не для него, не для Драко Малфоя. Хватит. Заиграла музыка, а он покидал зал с твёрдым намерением не возвращаться в здание театра до самой премьеры, которую он посетит исключительно в компании счастливой невесты и которую они вместе будут лицезреть с роскошных бархатных кресел личной ложи. * Жаклин вернулась. Она будет Королевой Лебедей. Но ведь это отлично. Никто из них не смог станцевать достаточно хорошо, чтобы понравиться Паскалю. А она сможет. Она прима. Гермиона ковыляла в комнату для учениц и уговаривала себя, что ничего особенного не произошло. Что всё правильно и глупо расстраиваться. У неё не было шанса. Это просто смешно. Помимо очевидного таланта, Жаклин любили все спонсоры без исключения, как ни посмотри, место Королевы – её. И кому было дело до дурацких слухов в интернете, когда она танцевала, как никто. Большая удача, что Жаклин до сих пор не оставила их ради карьеры в Королевском Оперном театре. И они могли блистать на одной сцене. Ведь месье Дюбуа уже заметил Гермиону. Возможно, ей достанется роль одной из Лебедей. И её мечта, так или иначе, исполнится. Хотя и не совсем так, как ей хотелось. Против воли её лицо начали заливать слёзы. Почему было так горько? Ведь в глубине души она всегда знала, что ничего не выйдет. Ей было не у кого искать поддержку. «Я тот, на кого ты можешь положиться». Девушка истерически усмехнулась. Больное воображение начало подсовывать ей образы несуществующего человека, чтобы она не ощущала себя настолько одинокой. Она вытерла слёзы и толкнула дверь комнаты. На пороге на неё едва не налетела Фелисити. - Гермиона, мы с девочками идём перекусить. Ты с нами? - Нет, спасибо, я позже поем, - устало отозвалась Гермиона, проходя к своей кровати и осторожно опускаясь на неё. - Ладно, давай, увидимся. Никто не поинтересовался, что с ней и почему у неё нет аппетита. Кажется, её спросили только из вежливости, потому что они столкнулись. Боже, как у неё болели ноги. Ей нужно было признаться в этом. Сходить к Джуди, их физиотерапевту, и взять несколько отгулов на восстановление. Но. Она не хотела отдыхать. Ей это было ни к чему. «Я только избавлю тебя от оков». Как бы было прекрасно, будь это правдой. Если бы действительно рядом оказался кто-то, способный облегчить её страдания. Помимо ног, её беспокоили мышцы во всём теле. Она чувствовала себя неподъёмной, налитой свинцом. Голова склонялась к подушке, но Гермиона не позволила себе расслабиться. Досчитав до десяти, она встала и тихонько направилась к душевым. Никогда ещё она не была такой разбитой, это случилось впервые. Она и прежде много времени уделяла занятиям, чтобы соответствовать другим девочкам в труппе, намного больше, чем её соседки, к примеру. Но чтобы разваливаться на части от одной бессонной ночи, это было в новинку. Значит, был всё-таки предел её силам, и сегодня она несомненно достигла его. Оставив на полу чуни, а чистые вещи и полотенце – на крючках у кабинки душевой, Гермиона зашла внутрь прямо в одежде и включила в воду. Она не знала, что увидит, когда снимет пуанты и стянет колготки. Но подозревала, что ничего хорошего. «Я не сделаю тебе больно, обещаю». Вот бы рядом был кто-то, кто сделает это за неё. Не торопясь избавит её от платья, стянет с плеч лямки боди, мягко прислонит её к стене и спустит вниз колготки, проводя нежными пальцами от бёдер до лодыжек. Развяжет атласные ленты стёртых пуантов и постепенно снимет их вместе с прилипшими колготками, оставляя на её коленях успокаивающие поцелуи. Гермиона зашипела от боли, самостоятельно освобождая растёртые в кровь ступни и сразу же убавляя температуру воды. Как она это допустила? Она не помнила, чтобы репетировала настолько самоотверженно. И, самое главное, как она должна была танцевать дальше? Взгляд заволокло пеленой, когда она упёрлась головой в стену душевой и более не сдерживала рыданий. * - Похоже, Паскаль все-таки выберет Жаклин. - Да о чём ты говоришь, естественно, он выберет её, раз остался посмотреть! Чёрт побери. Голоса соседок стихли, когда они поравнялись с кроватью Гермионы. - Гермиона? – позвала её Виолет. – Ты спишь? - Да, неважно себя чувствую, - поджав под себя перебинтованные ноги, откликнулась Гермиона. – Скажете Лоре, если она спросит обо мне? - Отдыхай спокойно, - бодро ответила Фелисити. – До завтра занятий не будет. Мы с Виолет думаем, что Паскаль определился с Королевой Лебедей, и сейчас все занимаются только ею. - Понятно, я тогда посплю, - равнодушно согласилась девушка, натягивая одеяло до самой макушки. Фелисити озадаченно переглянулась с Виолет. Через полчаса они обе ушли, никто не хотел прозябать в спонтанно возникший выходной в подвале оперы. «Я тот, на кого ты можешь положиться». Эти слова сами собой всплывали в её мыслях. Положись на меня. Гермиона зажмурилась, стискивая себя за плечи. Ей так хотелось на самом деле услышать это. Я здесь, совсем рядом. Только дотронься до меня. И я уйму твою боль. Это уже не было похоже на игру её воображения. С заходящимся сердцем Гермиона распахнула глаза и огляделась. В подвальных помещениях не было окон, и слабый ночник на её тумбочке был единственным источником света в комнате. И больше тут никого не было. Не могли же над ней так жестоко подшучивать? Но она совершенно точно слышала, как кто-то говорил с ней. Только что! Она резко перегнулась через край кровати, заглядывая под неё, но не обнаружила ничего, кроме своей же сумки для репетиций. Давай же. Она протянула руку, погрузила её внутрь, нащупала пальцами, извлекла на свет. Поднесла ближе и уложила себе на подушку. Погасила ночник и устроилась рядом. Гермиона? Я отсюда слышу, как у тебя стучат зубы. Хочешь моё одеяло? Знакомый силуэт склонился над ней. Она помнила, что было дальше в том сне. И не хотела ни извинений, ни излишней грусти. Она приподнялась в кровати и коснулась его. Взяла его прохладную руку в свою и потянула к себе. В тепло, под одеяло. Уступив ему мягкую подушку, крепко прижимаясь щекой к его груди. - Я так люблю тебя, - горячо зашептала она, впитывая, запоминая его близость. – Пожалуйста, не оставляй меня. - Больше не оставлю. Спи, девочка моя. Слёзы облегчения потекли по её лицу, Гермиона чувствовала, как с каждым мгновением уходила вся её боль, усталость и горечь. Он не обманул её. Она действительно могла на него положиться.