Маска Лебедя

Первое, о чём она подумала, когда проснулась: у неё абсолютно ничего не болело. Гермиона осторожно потянулась, но так ничего и не ощутив, отбросила одеяло и включила ночник. За ночь бинты пропитались кровью и засохли бурыми корками у неё на ступнях. Отворачиваясь от света, зашевелились на своих кроватях Виолет и Фелисити. Было слишком рано, чтобы просыпаться, но Гермиона больше не могла лежать. Её переполняла странная холодная решимость. Она молча натянула свитер и просторные брюки и, взяв с собой всё необходимое, вышла из комнаты. Намоченные перекисью бинты отходили без особых усилий, и Гермиона с мрачным удовлетворением снимала их, слой за слоем, устроившись на крышке унитаза. Открывающиеся ранки и лопнувшие мозоли не вызывали в ней никаких эмоций, и она хладнокровно продолжала обнажать их. На большом пальце правой ноги, на которую она опиралась при вращении, треснул ноготь, и Гермиона нервно усмехнулась, представляя, как будет сегодня танцевать. Она не собиралась никому говорить об этом, по крайней мере, до тех пор, пока не будет объявлен официальный кастинг на спектакль. А если её имя вдруг окажется в заветном списке… Что ж, значит она обратится за помощью ещё чуть позже. Если в этом будет необходимость. Она обильно полила ноготь перекисью и заглянула в сумку, висящую тут же на крючке. Нежно коснувшись лежащей поверх вещей маски, она вынула из бокового кармашка ножницы и спокойно отрезала цепляющийся край ногтя, и методично заклеила широким пластырем каждый палец. Будут доставлять меньше хлопот. Колготки она тоже надевать больше не собиралась, чтобы не портить и не сдирать их с ног каждый вечер, как это было вчера, трико будет достаточно. И хорошо, что она встала пораньше, успеет не торопясь подогнать под себя новые пуанты. Предыдущие пришлось выбросить, это было жалкое зрелище. Гермиона убрала за собой мусор, закинула на плечо сумку и вышла. В репетиционном зале никого не было. Девушка устроилась прямо на полу у стены, выложив перед собой зажигалку, швейные принадлежности, моток резинки и узкие атласные ленты. Упаковка с новыми пуантами приятно шуршала и, вскрыв её, Гермиона с наслаждением вдохнула их особенный запах. Она придавала корректировке и подшивке пуантов огромное значение, потому как в каждую пару старалась вложить своё непробиваемое упорство, волю к победе и жажду достичь новых высот. Она несколько раз до хруста согнула пуанты и, настроившись, принялась за дело. Зацепилась за край жёсткой стельки и с усилием отделила его. Ножницами перебив крепления, она ухватилась покрепче и окончательно вынула стельку сначала из одного, а затем и из второго пуанта, подрезала торчащие нитки и внимательно проверила, чтобы ничего не выпирало. Пару раз стукнула об пол коробочки* пуантов и подложила внутрь новенькие тонкие стельки. Пришила резинку и ленты, и без примерки зная, какая длина ей необходима, она делала это уже сотни раз. Наконец, оплавив кончики атласных лент зажигалкой, Гермиона сняла чуни и, поправив на ступнях штрипки трико, надела новые пуанты. Оставила ножницами с десяток насечек на подошве, чтобы меньше скользить, и поднялась на ноги. Накрыв ладонью прохладный станок, она выдохнула и встала на носки. Нет, боли всё ещё не было. Она не понимала, радоваться ей или нет. Это было настолько странно, что пугало. Не жалея себя, она по очереди размяла ступни, отчётливо слыша похрустывание суставов и то, как скрипит атлас пуант в тишине зала. Её сердце сжималось и ликовало, то было поразительное чувство. Вскинув руки, она сделала оборот. Второй. Третий. Четвёртый. Она засмеялась, запрокинув голову. Или она сошла с ума, или это всё безумный сон. «Положись на меня». Гермиона пристально посмотрела на лежащую у её ног сумку. Это могло быть правдой? То, что она видела и слышала? Могло ли это реально происходить с ней? «И я уйму твою боль». Откуда столько сострадания? Ведь до этого он являлся ей только в кошмарах. Возможно, это было испытание, и она наконец заслужила его милость? Затаив дыхание, она опустилась на колени и достала из сумки маску. Пальцы слегка покалывало, когда она, как заворожённая, проводила ими по гладкой молочной поверхности, и это было даже приятно. Кем бы ни был её таинственный добродетель, неужели он действительно существовал? Искушение надеть маску было столь велико, что Гермиона и не думала бороться. И едва она приложила её к лицу, как сразу же ощутила невероятное тепло, словно оказалась в чьих-то объятиях. Казалось, стоит обернуться, и она вновь увидит лицо своего прекрасного спасителя. Ангела-хранителя. А кем ещё он мог быть? Сквозь охватившую её радостную дрожь, Гермиона почувствовала, как ей на плечи легли мужские руки, как просто они подхватили её за талию и оторвали от пола. Потолок и стены вращались у неё перед глазами, и она прикрыла их, полностью отдаваясь его воле, позволяя вести себя в этом восхитительном танце. Том видел это у неё в подсознании так ясно. И когда она надела маску, просто не мог не попробовать. Это то, чего она хотела, о чём стеснялась лишний раз попросить партнёров, чем слишком редко ей доводилось заниматься на репетициях. И коли она возвращала его к жизни, он легко мог подарить ей такую малость. Девчонка почти ничего не весила и так покорно подчинялась, что он с наслаждением испытал некогда привычное для себя чувство превосходства. Проклятый Малфой. Если бы он знал, что самая забитая крыса, тот, кого он считал окончательно сломленным, так вероломно ударит его в спину… Мерлин, его кара была бы страшной. Смерть стала бы для Люциуса недостижимой мечтой. Он бы заставил его гнить заживо снова и снова, окуная того в песочные часы времени из Отдела Тайн до тех пор, пока не надоест. А в мести Тёмный Лорд был воистину неутомим. Что ж, скоро придёт тот день, когда он разыщет всех предателей и с лихвой рассчитается с каждым из них. Когда он бережно поставил её на пол, Гермиона положила свои руки поверх его и мягко откинулась ему на грудь. Она начала позволять себе слишком многое. Том заглянул ей в лицо, и, не взирая на маску, увидел столько блаженства, что ему невольно захотелось сделать ей больно. Но нет, страдающая грязнокровка не могла подпитывать его так хорошо, как было необходимо, в этом он уже убедился. Удивительно, как охотно она шла на контакт, как легко ему было завладеть её доверием, внушить отсутствие боли. Лишившись большей части воспоминаний, такого внушительного фрагмента жизни, она никак не могла защитить своё сознание. Оно было подобно мягкой податливой глине. И он с удовольствием придавал ей нужную форму. Он почувствовал, буквально за какие-то секунды, что в дверь вот-вот войдут, и, отстранив от себя девушку, испарился. Оставшись без поддержки, Гермиона беспомощно оглянулась по сторонам. В зале сразу же стало холоднее, кожа покрылась мурашками. Она услышала голоса из коридора и поняла, почему Ангелу пришлось исчезнуть. В окружении нескольких танцовщиц в зал вошла Жаклин. Прима сбавила шаг, заметив в центре зала Гермиону. - Salut! – воскликнула она, с интересом вглядываясь в девушку напротив. - Так это же Грейнджер, - пренебрежительно фыркнула одна из её спутниц, солистка, с которой они виделись на вчерашнем прослушивании. – Наверное, в этот раз получила по лицу, и теперь стыдно показаться. Гермиона совсем позабыла про маску, настолько комфортно в ней было. Под гадкое хихиканье она быстро вернулась к своим вещам, намереваясь спрятать в них маску. Жаклин поцокала языком, призывая подруг угомониться. Но говорившая танцовщица вовсе не собиралась замолкать. Она подошла к наклонившейся Гермионе и ядовито поинтересовалась: - С чего вдруг такая прыть? Припёрлась раньше всех на разминку, хочешь прыгнуть выше головы? Гермиона молчала, зная, что ответным хамством не улучшит ситуацию. Предпочитала думать, что она выше этого. С сожалением оставляла маску в сумке и нарочито медленно закрывала молнию. - Зря теряешь время, - взирая на неё сверху вниз, высокомерно произнесла солистка. Из-за них он покинул её. Из-за них она должна прятать самое драгоценное, что у неё имелось. Она боялась их? Нет. Она зависела от них? Нет. Тогда какого чёрта она должна быть той, кто молча проглатывает любые оскорбления? Гермиона подняла на девушку тяжёлый взгляд. Паскаль поставил их вчера в равные условия, показал всем, что их уровень один. И она собиралась бороться за своё место. - Не тебе решать, - процедила Гермиона, плавно разгибаясь и не отводя взгляда от обидчицы. Та явно не ожидала такой невозмутимой реакции и оторопело таращилась в ответ. – Возможно, теперь моя очередь. Мышцы её ног в мгновение напряглись, Гермиона поняла, что, если девушка скажет ей ещё хоть слово, она бросится на неё. Вцепится в её поганую глотку и заставит надрывно скулить, просить о пощаде. - Ладно, девочки, assez!** - подала голос Жаклин. – Грейс, отстань от неё. Услышав своё имя, солистка странно пошатнулась, как будто вышла из оцепенения. Она пару раз моргнула и почти бегом кинулась к приятельницам. Гермиона с насмешкой смотрела ей вслед, думая, что отныне она не будет опасаться никаких конкуренток. * А девчонка Грейнджер была не так уж проста. Когда Кристина сказала, что Паскаль включил её в список на прослушивание Королевы Лебедей, Жаклин только посмеялась. Ну, что могла показать такая дешёвка? Живущая в подвале оперы, с вечно опущенным лицом, робко подглядывающая за чужими репетициями. На первое прослушивание не было смысла приходить, раз там собирались выступать, такие, как она. Впрочем, и на второе она заявилась ближе к концу, чтобы не томиться в ожидании. Что за бред вообще придумал Дюбуа? Она была примой! Какая ещё новая Королева Лебедей? Жаклин тихонько приоткрыла дверь, чтобы узнать, сколько ещё ждать. Оставалось ещё две танцовщицы, она даже не стала вглядываться в их лица. Спокойно присев на скамью перед залом, она заменила туфли на пуанты и не торопясь повязала ленты вокруг лодыжек. Никто не мог метить на её место. Не после всего, через что ей пришлось ради него пройти. - Гермиона! Что? Она ослышалась? Неужели он всё-таки пригласил эту девку на второе прослушивание? Чем она ему приглянулась? Жаклин снова подошла к двери и неверяще заглянула в репетиционный зал. Невероятно, но да! В центр зала вышла Грейнджер. Что же она покажет? Жаклин окинула взглядом членов жюри и заметила среди них пару новых лиц. Месье Хоффман, их дирижёр, явно пришёл с подачи Кристины. Мисс Лэнг очень поддерживала её, иногда и такими вот методами, вовлекая неравнодушных простачков. Его мнение хоть и не соперничало с мнением балетмейстера, но всё же было не последним в театре. Второго мужчину она видела впервые. Но, судя по тому, как он выглядел и как держал себя, ей не мешало как можно скорее впечатлить его. Тем более после выступления Грейнджер это не составит ей большого труда. Девчонка начала танцевать коду Одиллии. И, надо признаться, делала это не так уж и плохо, у неё был кое-какой потенциал. И всё же не блестяще. Пора было заканчивать этот жалкий спектакль, и Жаклин резко открыла дверь, намереваясь показать настоящий класс. Она и показала, вот только молодой владелец оперы покинул зал ещё до того, как она сделала первое движение. А за выступлением Гермионы наблюдал, не отрываясь. Это шутка? И Паскаль смотрел на выступление Жаклин так, будто оно его совершенно не трогало. Это нервировало, но гораздо больше нервировало то, что он до сих пор не вывесил список. И до этого момента она была вынуждена посещать общие репетиции и становиться свидетелем таких вот бессмысленных сцен. Девчонка в странной маске застыла посреди зала. Какая-нибудь очередная с творческим кризисом? Жаклин чуть не засмеялась, когда Грейс опознала в ней Грейнджер. Невыразительное существо, застрявшее в кордебалете. Ей бы такой и оставаться, чтобы не нарываться на неприятности. Но, очевидно, последние события совсем вскружили девчонке голову, раз она посмела так дерзко отвечать. Жаклин не собиралась терпеть её, тем более в роли собственной дублёрши, если такое всё же произойдёт. И она определённо знала, как с такими обращаться. - Грейс, отстань от неё. Первым шагом было немного сблизиться. Выдавить капельку участия. * - Отлично! – воскликнула Лора, подавая знак пианисту остановиться. – Славно потрудились сегодня, всем спасибо. Труппа дружно похлопала ей и друг другу, изнурённые танцовщики двинулись к выходу. Платье Гермионы промокло насквозь, по шее струйками стекал пот. Она чувствовала себя уставшей, но такой счастливой. Всё тело приятно гудело, натренированные мышцы были точно разогретый воск. Такие же пластичные, готовые к любой растяжке. Гермиона напрочь позабыла о неприятном инциденте перед занятием, поэтому, когда к ней подошла Жаклин со своей свитой, она растерялась, не понимая, чем заслужила такое внимание. - Гермиона, - обратилась к ней прима с очаровательной улыбкой. – Грейс хотела бы сказать тебе кое-что, - она подтолкнула подругу в спину. - Извини, - буркнула та, избегая смотреть Гермионе в глаза. - Да, ты извини её, - вклинилась Жаклин, не давая Гермионе ответить. – Это всё стресс. Мы все дико волнуемся из-за прослушивания. - Конечно, я понимаю, - кое-как пролепетала Гермиона, застигнутая врасплох. Жаклин никогда прежде не заговаривала с ней, это было потрясающе. Она даже была благодарна Грейс за проявленную грубость. - Думаю, нам нужно сходить вместе развеяться после репетиции, - приятельницы Жаклин тут же одобрительно закивали. – Что скажешь, Гермиона? Прима-балерина Жаклин Моро только что позвала её провести вместе время? Как её жизнь могла так круто измениться за какие-то пару дней? - Гермиона? – Жаклин так ласково позвала её, что Гермиона ни секунды больше не раздумывала. - Хорошо, - осипшим от волнения голосом согласилась она.