Маска Лебедя

Грейнджер. Грейнджер. Гермиона Грейнджер. Звуки собственного имени, произносимые множеством голосов, настойчиво вытягивали её на поверхность. Гермиона приоткрыла глаза и тут же закрыла их рукой – слишком ярким показался ей свет, исходящий от настольной лампы. Что с ней произошло? Девушка медленно пошевелилась в кресле, прислушиваясь к ощущениям в теле. Но ничего. Нет, не так. Ей было хорошо. Она была отдохнувшей. Полной сил и энергии. Какое прекрасное, позабытое чувство. Гермиона. Гермиона Грейнджер. Где она? Гермиона зажмурилась, отодвинув руку от лица и постепенно привыкая к освещению. За окном просигналила машина, и девушка непроизвольно обернулась. Она осторожно поднялась и посмотрела на улицу. Облегчённый смешок вырвался наружу, когда она поняла, что всё это время находилась в здании театра. Должно быть, она всё же не решилась пойти на встречу с Жаклин, забрела в одну из комнат и заснула. Но она совсем этого не помнила. Только… Ей приснился безумный сон. Это был Пролог. Когда насылает чары Ротбарт. И то была вовсе не хореография, а настоящая насильственная трансформация. Ротбарт расправлялся с ней так безжалостно, что, будь это правдой, она бы сейчас даже дышала с трудом. Гермиона обхватила себя руками, вспоминая, как одно за другим он отбирал у неё всё человеческое. Как несколько раз ударил по лицу и зажал тисками пальцев её щеки, вынуждая челюсти раскрыться, а разбитые губы сложиться подобно... клюву. Как раздирал её кожу, выпуская на поверхность перьевой покров. Как топтал её и бил ногами, придавая телу новую форму. Как схватил её за шею и сдавливал до тех пор, пока та не истончилась до нужного размера. А всё, о чём она молилась, это чтобы он оставил ей хотя бы рассудок. Чтобы она могла найти дорогу назад и однажды вновь стать человеком. Но у неё не было Аконитового зелья, чтобы облегчить процесс и сохранить сознание. В конце концов, она и не была оборотнем. В классическом понимании. Гермиона тяжело сглотнула и помотала головой, стараясь окончательно сбросить наваждение и избавиться от странных мыслей. Она снова посмотрела на стекло, ловя в нём своё бледное отражение. То единственное, что связывало её с прежней жизнью и не давало утратить оставшиеся крупицы контроля под действием его ужасающей воли, - это маска, которую ей удалось нащупать и прижать к себе из последних сил. И он не стал отбирать её. Неожиданно он остановился. Очевидно, закончил. Но Гермиона и не предполагала, что последует за этим. А должна была догадаться. Вырывая пряди, Ротбарт грубо потащил её за волосы к самому краю, пока наконец не столкнул в бездну, чтобы заставить полететь. Но это было невозможно! Неспособная пошевелиться от боли и ужаса, она мечтала только об одном – поскорее разбиться. Однако это явно не входило в его планы, и уже через секунду он сам поймал её. Боже, у неё не было ни шанса спастись от проклятья. Во сне. - Грейнджер! - Гермиона Грейнджер! Девушка вздрогнула, когда голоса зазвучали слишком уж отчётливо, и повернулась к двери. В коридоре явно что-то происходило, и тот факт, что её звали… это было крайне необычно. Она сорвалась с места, но почти сразу схватилась за живот, под майкой что-то сдвинулось, грозясь вывалиться на пол. Она замедлилась, чтобы извлечь из-под ткани предмет, который до этого даже не ощущала. «А ты здесь откуда?» - успела подумать Гермиона, глядя на очутившуюся в руках маску, когда за дверью снова раздался возглас: - Грейнджер! Кажется, она едва не надела её, в последнее мгновение отдёрнув руку от лица. Сейчас это было совершенно неуместно. Рассеянно прижав маску к бедру, девушка толкнула дверь и шагнула в наводнённый танцорами коридор. Многие вызывающе пялились на неё, не скрывая неприязни, кто-то громко хохотнул: - Мистер Малфой и она? Серьёзно? Мистер Малфой? Что они имели в виду? Гермиона оглянулась по сторонам, пытаясь сориентироваться и вместе с тем запоздало осознавая, в какой части здания она находилась. Большие репетиционные и кабинеты руководства. Руководства. Она резко обернулась к кабинету, из которого только что вышла. Невозможно… Гладкие светлые волосы, серые глаза, обрамлённые полукружьями чёрных ресниц, приоткрытый от взволнованного дыхания рот. Это не могло быть сном. Она слишком чётко разглядела его лицо в минуту просветления. Это происходило на самом деле. С прилившим к щекам жаром на неё навалились воспоминания о его прикосновениях, даривших ей избавление и тепло. Он исцелил её, позволил снова стать собой. Превратиться в человека. «Прости, Грейнджер». Его голос бурлил у неё в голове, спускаясь в грудную клетку и заглушая яростное биение сердца. «Если бы я только знал…» Что знал? Насколько это больно – впервые обращаться в лебедя? К чему эти сожаления, раз дело уже сделано? Боже, она вовсе не набрела на его кабинет случайно! Она действительно пошла на встречу с Жаклин, они были в клубе. А потом… всё смешалось, она не могла толком припомнить ни одну деталь. В итоге же он выкрал её и, завершив страшное проклятье, перенёс сюда. Гермиона сжала челюсти, беспомощно озираясь. Но не встречая ничего, кроме осуждения. А чего ещё она заслуживала? Как выглядела со стороны? Она полураздетой беспечно показалась из кабинета владельца оперы в то время, как все остальные томились в ожидании, чтобы увидеть долгожданный список. И, очевидно, увидели там нечто такое, что заставило их с презрением выкрикивать её имя на весь коридор. Девушка тряхнула головой, позволяя волнистым прядям беспорядочно рассыпаться вдоль лица и частично скрыть проступивший румянец от посторонних глаз. Как бы стыдно ей ни было, она должна была выяснить всё сама. Стиснув маску в руке и решительно пробираясь между недовольно переговаривающимися солистами, она направилась прямиком к кабинету Паскаля. У его двери ещё толпилось с десяток девушек, но все, как одна, посторонились, стоило Гермионе обозначить своё присутствие. - Я прошу прощения, - дрожащим от напряжения голосом произнесла она и приблизилась к списку. Взгляд сразу же зафиксировался на верхней строке, но она отказывалась верить, пробегая глазами весь список сверху вниз, снова и снова. Неизменно возвращаясь к собственному имени, главенствующему над всеми остальными.

Гермиона Грейнджер Королева Лебедей

Дверь кабинета балетмейстера вдруг распахнулась, чудом не ударив её по носу, следом на пороге возник он. Тот, кого все называли «мистер Малфой». На его лице всколыхнулось столько эмоций, когда он чуть не врезался в остолбеневшую Гермиону. - Мисс Грейнджер, - спохватился он, делая большой шаг назад и возвращая былую невозмутимость. – Мы как раз говорили о Вас. - Хорошо, что ты пришла, - подал голос Паскаль из глубины кабинета. – Зайди, пожалуйста. Крепко сжав свободную руку в кулак, она следила, как медленно сделал ещё один шаг назад мистер Малфой. Мужчина опустил голову, но его глаза, они не оставляли её. Гермиона сильно вздрогнула, вспомнив их первую встречу на прослушивании. Как она испугалась, ощутив его колдовство, как побежала прочь из зала и как столкнулась с ним в дверях. Он наблюдал за ней. Ещё тогда. А она сама обратила на себя его внимание, продолжая упрашивать Паскаля посмотреть её танец, хотя в этом уже не было никакого смысла. Однако… Это было странно, но мистер Малфой не выглядел как злодей. Перед ней стоял привлекательный мужчина в дорогом костюме, с прекрасно уложенными волосами и самым вежливым взглядом, какой ей только доводилось видеть в последние годы. В нём не было ничего отталкивающего. Но почему она никак не могла успокоиться? Может быть?.. На какое-то безумное мгновение Гермиона усомнилась в своём психическом здоровье. Опять. Ведь ничего такого не могло быть? Просто не существовало, чёрт побери! У неё большие проблемы. Ей нужна помощь. Возобновившиеся позади шепотки словно подтолкнули её в спину. Девушка зашла в кабинет и закрыла за собой дверь. - Проходи, Гермиона, располагайся, - сидящий за столом Паскаль сделал приглашающий жест рукой, указывая на диванчик напротив. – Вы тоже, мистер Малфой, - безэмоционально добавил он, уверенный, что тот и так теперь никуда не уйдёт. Гермиона беспрекословно заняла предложенное место и, ощутив, как рядом опустился мистер Малфой, обеими руками сжала на коленях маску, практически задыхаясь от пронёсшейся по всему телу нервной дрожи. Она повела плечами, пытаясь хоть немного расслабиться, но это не помогло. Она едва не застучала зубами и прикусила внутреннюю сторону щеки, продолжая мелко подрагивать под внимательным взглядом балетмейстера. - Я понимаю твоё волнение, Гермиона, - мягко заговорил Паскаль. – Но благодаря мистеру Малфою у тебя появился реальный шанс заявить о себе, - он наклонил голову в сторону хозяина театра, не отводя от неё глаз. – После тщательного изучения твоих последних выступлений, работы на занятиях и проб на главную роль, непосредственно, - между его бровей образовалась складка. – Я готов приложить все усилия, чтобы вместе мы сотворили нечто уникальное, воистину чудесное. Он делал это не только потому, что мистер Малфой так почему-то захотел. Нет. Гермиона чувствовала это. Месье Дюбуа неспроста был так успешен. Он правда видел в ней что-то, раз считал, что она способна справиться. И она справится. Это была мечта всей её жизни, и она не могла отступить перед каким-то идиотским страхом, что с её головой что-то не так. Да, она кое-чего не помнила и кое-что воспринимала иначе, но она всё ещё была способна танцевать так, чтобы впечатлить не только новоиспечённого владельца оперы, но и признанного гения Паскаля Дюбуа. - Твоя Одетта будет превосходной, но над Одиллией ещё предстоит серьёзно потрудиться, - продолжил говорить Паскаль, сложив перед собой руки и наблюдая за её реакцией. – Ты готова совершенствоваться, Гермиона? Она была готова. Однозначно. Вот только… Одна мысль никак не давала ей покоя. Кислотой разъедая триумфальный момент. - Что ты делаешь? – озадаченно спросил Паскаль, когда вместо восторженного ответа девушка склонилась вниз и, закатав штанины, начала расшнуровывать ботинки. Прежде чем что-то сказать, она должна была проверить. Убедиться, могла ли она физически вынести те нагрузки, к которым её готовил Паскаль? Сошла ли она с ума, или всё же?.. Носки были бурыми, как и ожидалось. Что, если всё произошедшее – игра её нездорового воображения? Что, если она сама пришла в кабинет мистера Малфоя, и между ними что-то произошло? Из-за чего он так внезапно решил стать её покровителем. Что-то, что позже заменилось в её голове какими-то дикими фантазиями? Ротбарт – вымышленный персонаж, никакой магии не существовало, и никто не мог исцелять раны одними прикосновениями. Постойте. Но было ведь не только это, она вспомнила, как он влил ей что-то горькое в рот прямо перед тем, как она в последний раз потеряла сознание. Со вздохом изумления она взглянула на собственные абсолютно невредимые ноги. И, сразу же, в лицо мужчины, так явно задержавшего дыхание рядом с ней. Радужки его глаз потемнели, приобретая оттенок грозового неба, он слегка склонил голову, быстро облизав пересохшие губы, и вернул ей такой же пристальный взгляд. Она задрожала с новой силой. Он уже проклял её. У неё не было иного выбора, кроме как подчиниться. - Гермиона? – нетерпеливо спросил Паскаль, лишний раз убедившись, что у неё не было никаких повреждений. - Благодаря мистеру Малфою я готова, - на выдохе произнесла девушка. – Спасибо. Это был не сон. И Ротбарт действительно выбрал её, обратив в Королеву Лебедей. - Отлично, - удовлетворённо подытожил месье Дюбуа. – С завтрашнего дня твой новый партнёр в pas de deux* Дэйвид Маршалл, - он перевёл взгляд на разительно присмиревшего в присутствии девушки патрона. – Сделаем официальное объявление на будущем приёме. Мистер Малфой, полагаю, Вы позаботитесь о нашей новой étoile**. - Несомненно. Паскаль не назвал её примой напрямую. Что, впрочем, было справедливо, учитывая то, что она ею пока и не являлась. Только пробовалась. Гермиону больше волновал другой вопрос. Что именно задумал её покровитель и какого Принца собирался поймать в свои сети с её помощью? Сказать откровенно, каким бы выдающимся танцором ни являлся Дэйвид Маршалл, он был ей абсолютно безразличен. С отстранённым спокойствием она подумала, что единственный, кого ей по-настоящему хотелось видеть и ощущать рядом с собой, был… Имя возникло в памяти, словно Гермионе шепнули его на ухо. Том. И мерная успокаивающая пульсация маски под её пальцами настойчиво подсказывала, что мистер Малфой даже не догадывался о его существовании. * Ненадолго установившееся молчание неожиданно прервала влетевшая в кабинет Софи Уилсон, их бессменный администратор. Миниатюрная женщина средних лет в несколько стремительных шагов преодолела расстояние до стола Паскаля и, круто развернувшись на каблуках, явила присутствующим дежурную доброжелательную улыбку и чудовищных размеров папку с бумагами, прижатую к груди. - Мистер Малфой, мистер Дюбуа, - она будто из принципа называла балетмейстера не так, как все остальные. – Приготовления к приёму практически завершены, пригласительные отправлены, список закусок и рассадка гостей ещё, как понимаете, в стадии утверждения, музыканты определились с репертуаром. Вы речь подготовите сами, или мне достать старые образцы? – она тараторила так быстро, что Паскаль не сразу смекнул, что последнее предложение было обращено непосредственно к нему. - Ээ, да, Софи, спасибо, я справлюсь… - он нахмурился, когда она, ещё толком не дав ему договорить, сразу же обратилась к хозяину оперы, укладывая раскрытый блокнот поверх папки и нажимая на кнопку автоматической ручки. - Мистер Малфой, все необходимые документы, сводки и акты направлены Вашему доверенному лицу. Скажите, Вы планируете посетить мероприятие? Организовать трансфер и понадобится ли время для общения с инвесторами? Мы можем пригласить студентов из Академии, они всегда не против развлечь наших спонсоров и немного заработать, - она ещё пару раз щёлкнула ручкой и приготовилась записывать, но, не услышав ответа, подняла недоумённый взгляд на начальника. После небольшой паузы он всё-таки заговорил, вероятно, переварив навалившийся шквал информации: - Я буду сопровождать мисс Грейнджер, и не более того. Уверен, месье Дюбуа и без моей помощи лихо расправится со всеми инвесторами. Ему не впервой, - мужчина тихо усмехнулся, но Гермиона отреагировала на его зловещий смешок возобновившейся дрожью. Он собирался сопровождать её. Он больше не оставит её. - Замечательно, значит, мисс Грейнджер будет под присмотром, - протянула Софи, делая какие-то пометки. – Кстати об этом. Ей до этого ни разу не доводилось общаться с Софи Уилсон и сейчас, встретив цепкий взгляд женщины, так выразительно задержавшийся на её обнажённых плечах, Гермионе захотелось прикрыться. - Комната для Гермины готова. - Герми-О-ны, - тут же поправил её мистер Малфой, в то время, как у самой Гермионы язык будто присох к нёбу. – Пожалуйста, обращайтесь к нашей приме правильно. - Да, разумеется, мистер Малфой, - склонила голову Софи, умело скрывая снисходительную ухмылку и снова щёлкая ручкой. – ГермиОна, дорогая, - приторным голосом пропела она. – Соберите свои вещи, пока мы с джентльменами обсуждаем ещё кое-какие важные вопросы, и я покажу Вам новую комнату. - Зачем мне новая комната? – растерялась девушка. - Затем, что Вы достойны всего самого лучшего, - как нечто само собой разумеющееся проговорила администратор, возвращаясь к своим записям и даже не считая нужным более смотреть на Гермиону. – Ну же, не тратьте драгоценное время зря. - Х-хорошо, - выдавила девушка, понимая, что разговор для неё окончен, и, ещё раз поблагодарив Паскаля и мистера Малфоя, поспешила на выход. Софи проследила за ней поверх бумаг. Она прекрасно знала таких девчонок, как Гермиона. Взлетевших в одночасье и обречённых так же быстро стать никем. Все их вещи, как правило, умещались всего в пару сумок. * И она была права. - Ну, поздравляю, - прищурилась Фелисити, когда Гермиона закончила со сборами и потерянно опустилась на кровать. Всё это время её соседки тихонько сидели на полу между кроватями, подшивая новые пуанты и изредка переговариваясь. Виолет и Фелисити и раньше частенько так делали, поэтому Гермиона не придала их поведению особого значения, погруженная в собственные тягостные размышления. Фраза прозвучала довольно колко, но Гермиона всё равно попыталась улыбнуться. - Спа.. - Да уж, - фыркнула себе под нос Виолет, обрабатывая кончики атласных лент зажигалкой. – Не знала, что ты такая. - Какая «такая»? – резко спросила Гермиона, моментально напрягшись. Звук чирканья был почти таким же нервирующим, как и от автоматической ручки Софи. - Даже не знаю, - съязвила Виолет. – Такая сообразительная или бесстыжая? – она отшвырнула готовые пуанты в сторону. - Хватит, Ви, - предостерегла Фелисити подругу. Но та просто отмахнулась от неё, поднимаясь на ноги и побуждая Гермиону сделать то же самое. - Сначала очаровала Жаклин, потом Малфоя. А ты далеко пойдёшь! – воскликнула она, скривив губы. - Да как ты смеешь! – повысила голос Гермиона, сжимая кулаки так сильно, что заболели ладони. Что эти идиотки могли знать о ней? О том, что ей пришлось пережить? - Ты грязь, а не прима, - практически выплюнула Виолет. – Ты не справишься, и все увидят твой позор! Откуда в ней столько ненависти? Откуда в самой Гермионе столько ненависти? Столько ярости. Столько желания унизить, уничтожить, прикончить. - Не справлюсь?! – выкрикнула Гермиона, делая шаг к ней навстречу и удовлетворённо замечая, как та дёрнулась. – Я - Королева Лебедей, а вы сгниёте в чёртовом кордебалете. Стук в дверь вторил шуму крови в ушах. - Надеюсь, Вы успели попрощаться с девочками, Гермиона? – задорно спросила Софи, делая вид, что не слышала их криков в коридоре. – Расставаться с подругами всегда тяжело. - Да, - отрывисто бросила Гермиона, натягивая толстовку и подхватывая с пола сумки. Не оборачиваясь, она покинула комнату и, только очутившись в прохладе коридора, начала дышать более ровно. - Тогда вперёд, - скомандовала женщина и, переложив внушительную папку поудобнее, двинулась к лестнице. – Мистер Малфой пожелал, чтобы Ваша комната находилась на одном этаже с его кабинетом, разумеется. Он сказал, что нашу принцессу пора вызволить из подземелья, - весело произнесла она, поднимаясь с девушкой по ступеням. Намёки сквозили буквально в каждой фразе, адресованной ей. Гермиона не верила ни единому слову Софи. Вряд ли мистер Малфой стал бы молоть подобную чушь. Она знала его совсем немного, но и этого казалось достаточно, чтобы составить о нём определённое мнение. Они вышли в знакомый коридор и действительно остановились возле двери, соседствовавшей с кабинетом хозяина оперы. Гермиона всегда думала, что это одна из аудиторий, но за два года так ни разу и не побывала внутри. - Это очень старое здание, моя дорогая, - заметив её удивлённый взгляд, пояснила Софи и вставила в замок ключ. – Раньше вся труппа жила в театре, и эта комната, как и многие другие на этаже, предназначалась именно для этого, – дверь слегка скрипнула, отворяясь перед Гермионой, зажёгся свет. – Взгляните, какой чудесный вид из окна! – Софи отодвинула плотные шторы, попутно проверяя, не оставила ли уборщица разводов на стёклах. У той было совсем немного времени для подготовки комнаты. – Хотя, Вы же уже видели его, о чём я говорю, - проворковала она, хитро улыбаясь, и, пока Гермиона не успела ничего ответить, громогласно добавила: – Поздравляю, дорогая, желаю приятно расположиться! Через мгновение дверь захлопнулась, позволяя Гермионе шумно и протяжно выдохнуть. Это… Проклятье. Она оставила сумки прямо у двери и дотронулась до выключателя. Её глаза горели, будто она выплакала тысячу слёз. И скорее всего так оно и было. Девушка медленно подошла к окну. Свет фонарей и умеренной иллюминации расположенных вблизи зданий был достаточно приятным, чтобы сделать обстановку ещё необжитой комнаты похожей на уютную. Она приоткрыла створку и впустила в комнату звуки оживлённой улицы и сладость вечернего воздуха. Мистер Малфой захотел, чтобы она жила здесь. «Вы достойны всего самого лучшего». Из уст Софи это прозвучало сухим повторением чужих слов. Он мог так сказать? Её мучитель и покровитель. Да, она легко могла представить, как он сам произносит эту фразу своим уверенным голосом. Он захотел, чтобы она танцевала. Он сделал её примой. Боже, он растоптал её и вместе с тем вознёс на пьедестал. Почему? Почему именно она? И это только начало. Гермиона задрожала при мысли, в какую пучину ей ещё придётся окунуться. Ведь назад дороги уже нет. Она станет Королевой Лебедей, она покажет, на что способна. Она больше не позволит никому себя так оскорблять. «Ты грязь». Грязь. Грязь. Что-то в этом слове или в интонации Виолет так сильно её задело, что даже сейчас Гермиона ощущала отравляющую горечь. Возможно, оттого, что частично это было правдой. Она чувствовала вину перед Жаклин и абсолютно не понимала, чем заслужила столь пристальное внимание мистера Малфоя и его благосклонность. Благосклонность. Гермиона обхватила себя руками, сотрясаясь от беззвучного смеха. Круциатус был более милосердным, чем те пытки, которым он подверг её всего несколько часов назад. Но затем… Она резко отвернулась от окна, чувствуя, как защипали уголки глаз жгучие слёзы. Ей надоели странные, лишённые смысла словечки, то и дело всплывающие в подсознании. По его милости она сходила с ума. По его же милости она была в шаге от исполнения заветной цели. Да, может, она и грязь, но она будет признавать это только здесь, НЕ за пределами этой комнаты. Здесь она не будет лгать себе или притворяться. Или скрываться. Девушка слабо улыбнулась от этой мысли. Ей не нужно скрываться. Она не торопясь вернулась к своим вещам, достала маску и с ногами залезла на аккуратно заправленную кровать. Ласково потёрлась щекой о молочную поверхность и положила маску на соседнюю подушку. Так, в полумраке комнаты, она смотрела сквозь прикрытые веки на неподвижно лежащую маску и грезила, что перед ней часть бледного лица и тёмные волнистые волосы, укрывшие половину лба. Она протянула руку и пальцами проследила путь от переносицы до мягких губ. Гермиона заворожённо выдохнула, когда он повернулся к ней, поймав прохладные пальцы ладонью. Он ответил ей. - Что, сложно, солнышко? Она будто опять оказалась в раздевалке танцкласса в тот далёкий день, в детстве, когда могла всё бросить и отказаться. Но не сделала этого. Папа говорил это почти каждый раз, когда забирал её с занятий. Он жалел её и, по сути, постоянно давал выбор. Но сейчас… Всё было иначе. Глубже и трепетнее. В коротком вопросе вмещались утешение и обещание вместе пройти до самого конца. Он простил её. - Да, Том, - пара слезинок скатилась в волосы. Он чуть сильнее стиснул её пальцы, переместив кисть ниже, ближе к собственному сердцу. - Это пройдёт, - прошептал он, потянув её на себя и устраивая у себя на плече. – Обещаю. И он собирался сдержать обещание.