Маска Лебедя

Путь до её комнаты Драко проделал, кажется, всего за десяток ударов сердца. И ещё десяток потратил на то, чтобы просто постучать наконец-то в дверь. Но его сердце словно вовсе перестало биться, пока Грейнджер не открыла. Пока не подняла на него слегка расфокусированный после темноты комнаты взгляд. Пока не прошептала его имя и не попятилась, пропуская его внутрь. И когда оно забилось вновь, он вдруг растерял все слова. Свою решимость, желание что-то менять, усложнять. Он застыл перед Гермионой. Глядя в тёмные глаза, отражающие блики вечернего Лондона за окном. И не мог заговорить с ней. - Ты весь промок. Малфой вздрогнул, когда она дотронулась до его плеча. Перехватил её руку, чтобы оттолкнуть, но обхватив запястье, уже не смог отпустить. Щелчок. - Почему сидишь в темноте? - Собиралась уходить. - Куда? – он окинул её взглядом, но не мог толком разглядеть, во что она была одета, просто что-то бесформенное. - На репетицию. - Софи сказала, вы с Лорой уже закончили. - Я хотела позаниматься сама. - Ясно, - она мягко потянула руку из его захвата, но он только удобнее расположил пальцы на её пульсе. – Ты ужинала? – у него скулы сводило от бесполезности этого разговора. - Нет, - она сделала паузу. – Не хотелось. И ему не хотелось. Но Драко всё же не выпустил её запястье и заставил следовать за собой, пока они оба не остановились у кресла. Он почувствовал, как она напряглась, когда расстегнул пуговицу пиджака, чтобы сесть. - Мне нужно идти. И ему нужно. Астория должно быть места себе не находит в чинной компании собственных родителей. Отчаянно краснеет и наверняка не может придумать достаточно вескую причину, отчего её жених до сих пор не явился к столу. Она никогда не умела лгать. - Я не хочу, Драко. И он не хотел. Мерлин, до чего же сильно не хотел, притягивая её против воли вплотную и заставляя опуститься к себе на колени. - Я не буду ничего делать, обещаю, - ладони накрыли её плечи. Грейнджер казалась крохотной в своей объёмной одежде. – Ты просто должна меня выслушать, это очень важно, – вниз по рукам, до самых кистей, сплетаясь наконец с ней пальцами. – Хорошо? - Хорошо, - она кивнула и едва заметно сжала его пальцы в ответ. - Ты.. – он смотрел в её лицо и думал лишь о том, что, вероятно, видит её в последний раз настолько близко. – Гермиона, ты.. – она чуть склонила голову в сторону и нахмурилась. – Я не должен тебе этого говорить, но это какой-то бред, - он высвободил одну руку и нервно запустил пальцы во всё ещё влажные волосы. – Разве я могу промолчать? – она не шевелилась, продолжая внимательно наблюдать за ним. – Нет, я как раз должен молчать, просто я не могу. Пойми, я не могу, - он вдруг обхватил ладонями её лицо. – Ты должна понять, Гермиона. Всё, что я делал и делаю.. – он мягко поцеловал её в щёку и с трудом отстранился, чтобы вновь посмотреть ей в глаза. – Я никогда не желал тебе зла. - Я знаю, Драко. И он знал. Ему действительно за всё это время ни разу не приходило в голову воспользоваться ею, чтобы удовлетворить старые обиды или свести какие-то подростковые счёты. Всё, что он делал, было искренним и никогда не преследовало цели унизить её или сделать больно. Хотя через какие-то мгновения именно так она скорее всего и подумает. Он снова накрыл её плечи ладонями и вдохнул поглубже, прежде чем произнести: - Ты волшебница, Гермиона Грейнджер. Настоящая волшебница, одна из самых одарённых ведьм поколения. - Я знаю, Драко. - И ты.. Что? – руки одревенели. - Я такая же волшебница, как и ты, - она озвучила это так спокойно, почти устало. Щелчок, щелчок. - Когда ты вспомнила? Как? – он непроизвольно встряхнул её и тут же выпустил, откинув руки на подлокотники. Вопреки его ожиданиям, она не попыталась сразу же встать, только слегка отклонилась. - Сложно сказать, - протянула она. – Разве это имеет значение теперь? - И ты.., - он замялся, сместив взгляд чуть в сторону. - не против.. меня? - Малфой осторожно положил руку ей на плечо. На плечо, чуть ниже, и ко второй руке на талии. «Прыгай, на счёт три». Гермиона покачала головой. Раз. Встала. Два. Разворот и прямо к двери. Три. Щелчок, щелчок, щелчок. «Гермиона…» - шёпотом на грани сознания. Прыжок! Потолок быстро закружился перед глазами. Однако Том держал так крепко, что она даже не испугалась. Просто видела его спокойное лицо так близко и позволила ему и дальше вести её в этом танце. Ведь именно этого она хотела. Вращение замедлилось, и Том аккуратно поставил её на пол, задал ладонями импульс дальнейшему движению. Тёмные зеркала репетиционного зала не отражали практически ничего, лишь усиливали эхо её поступи, и Гермиона прикрыла глаза, доверившись памяти тела. Ей не нужно было видеть себя, чтобы знать, что она всё делает правильно. Скудные всполохи света то и дело мелькали за сомкнутыми веками, направляя её, пока она танцевала, но она даже не задумывалась об их источнике, пока он не возник прямо перед ней. Конечно же, это был Том. Она потянулась к нему всем телом, резко ощутив потребность в его тепле, его силе. Он принял её в объятия, готовясь войти в новую поддержку, но Гермиона остановилась. Как заворожённая она изучала его лицо. Мягкое свечение, исходившее от его кожи, делало черты его лица идеальными, без единого изъяна. Она дотронулась кончиками пальцев до его щёк и скользнула вниз до подбородка. - Проголодалась? – его губы тронула улыбка, и Гермиона, поддавшись порыву, закрыла их рукой. Встретилась с Томом взглядом. Его глаза сияли во мраке. Вот где крылось настоящее средоточие света. И когда он коснулся губами её ладони, она почувствовала, как энергия устремилась вверх до локтя, к самому сердцу, заставляя всё сильнее и ожесточённее разгонять по телу кровь. До тех пор, пока та не стала отдаваться в висках звонкими ударами, пульсировать в капиллярах глаз, марая его образ кровавой пеленой. Она моргнула, отдёрнула руку прочь. Щелчок. - Тише, - он держал её по-прежнему надёжно, но она чувствовала, будто ускользает. – Не бойся, всё в порядке. На его лице остался безобразный отпечаток её руки. Чёрный, расплывающийся. Присмотревшись, она вдруг осознала, что это кровь стекает по его губам, капает с подбородка. Нет-нет-нет, что же она наделала! Щелчок, щелчок. - Тише, я с тобой. - Нет! – она закричала, преодолевая навалившуюся слабость. – Нет! Кровь была всюду, на его лице, груди, всюду, где она касалась его. Даже его прекрасные глаза словно налились кровью, потому что она смотрела в них. - Тише, Гермиона, - он не шептал. Он шипел. Щелчок, щелчок, щелчок. Руки обвились вокруг неё словно змеи. «Тише…» Он обнимал её так крепко, что Гермионе было тяжело дышать. - Это всего лишь сон, Гермиона, - Драко развернул её к себе лицом. - Что? – она высвободилась и села в постели, потерянно глядя по сторонам. На свои руки. И, наконец, на него. – Почему ты здесь? Он поднялся следом и положил руку ей на спину, поверх лопаток. Её дыхание постепенно выравнивалось. - Ты не помнишь? Я дождался тебя с репетиции.. - Да-да, точно, - она прервала его, хотя и ничего не вспомнила. У неё не было сил слушать его. Но раз уж он здесь, то пусть просто помолчит. Она притянула к груди откинутое одеяло и улеглась обратно. Малфой ещё какое-то время сидел, склонившись над ней, но она слишком устала, чтобы обратить на это внимание или произнести хоть слово. Слышала сквозь дрёму, как он попытался ещё раз заговорить с ней, но не могла уловить смысл, звуки сливались, стекались вокруг неё однообразным мягким шумом, пока она в конце концов не перестала различать их. В бархатной тишине она любовалась снами о том, как кровь, запятнавшая их с Томом тела, обращается бутонами алых роз. * - Красивые, да? – Софи положила руку ей на плечо, и, с трудом оторвавшись от созерцания букета, Гермиона сделала ещё несколько шагов вперёд. – После премьеры и Ваш столик будет ломиться от цветов. А вот, собственно, и он! – мисс Уилсон легко хлопнула по столу и подтолкнула Гермиону к мягкому сиденью. Щелчок. Яркие лампочки зажглись по периметру зеркала и осветили бледное лицо новой прима-балерины. - Раньше этой гримёркой безраздельно владела Жаклин, - Софи усмехнулась, глядя в глаза Гермионы через зеркало. – Но теперь ей придётся потесниться. Мистер Малфой уже распорядился доставить сюда всё необходимое, так что можете оставить свою старую косметику в общей гримёрке, девочки разберут. - Хорошо, - Гермиона погладила белоснежную столешницу и откинулась на спинку стула. Сколько раз она представляла, что когда-нибудь войдёт сюда не обычным посетителем? Она окинула взглядом противоположную половину комнаты. Там, в открытом гардеробе висели десятки чехлов с самыми разнообразными нарядами, а на столе Жаклин, помимо роскошного букета роз, вдоль зеркала теснились многочисленные пузырьки, кисти и баночки. Сундучки и подставки со сценическими украшениями. И головной убор Королевы Лебедей. - Пошив костюмов состоится на следующей неделе, - проследив за взглядом Гермионы, быстро заговорила Софи. – тогда же снимут размеры для изготовления Вашей диадемы, дорогая, - она извлекла из внутреннего кармана пиджака блокнот и пару раз щёлкнула ручкой. Щелчок, щелчок. «Ты должна прочувствовать своё превосходство, ты этого достойна, Гермиона». Гермиона глубоко вдохнула, ей вдруг стало очень душно. Широко растопырив пальцы, она упёрлась в поверхность стола, чтобы не потерять равновесие. Волоски, выбившиеся из пучка на затылке, прилипли к шее. Выдох. - Есть какие-то пожелания? – Софи спросила чисто для галочки. Чего ещё могла хотеть девчонка, которая уже получила несравнимо больше, нежели заслуживала? С изумлением она услышала вполне разумный ответ: - Я бы хотела, чтобы здесь установили ширму. Сделав пометку в блокноте, администратор оставила Гермиону наслаждаться собственной гримёркой в одиночестве. Странно, что она сама не догадалась разделить зоны балерин. Насколько всё было проще, когда прима была одна. Софи передёрнула плечами, представив себе тот момент, когда придётся выслушивать пожелания от них обеих одновременно. Кстати, об этом. Похоже, он не за горами. - Жаклин? – окликнула она приближающуюся по слабоосвещённому коридору девушку. – Почему ты здесь? Моро застыла на мгновение, но затем двинулась навстречу ещё более раскованным шагом. - Ravie de te voir, aussi*, Софи, - Моро быстро поравнялась с ней и скрестила на груди руки. – Пришла на репетицию, не очевидно? - Почему не согласовала со мной? Врач сказал.. - О Господи, Софи! – Жаклин раздражённо сорвала с шеи лёгкий шарф. – Я не ребёнок! Могу самостоятельно принимать решения. Почувствовала, что готова работать, и пришла. Твоё разрешение не требуется! - Что за синяки, Жаклин? Рука Жаклин взметнулась было к шее, но в итоге всё же неловко опустилась на талию, вместе с зажатым в кулаке шарфом. - Они были изначально. - Не припомню, - Уилсон шагнула чуть ближе и придирчиво пригляделась к француженке. - Если бы Вы внимательнее прочли медицинские записи, прежде чем их уничтожить, то чётко увидели бы это там. По тому, что Жаклин перешла на «Вы», Софи поняла, что та на грани срыва. И требовалось как можно скорее оставить её в покое. - Хорошо, - сдалась она и отстранилась к стене. – Синяки ты сейчас скроешь гримом, но что будешь делать с глазами? - Фотографии для постеров всё равно будут ретушировать, - с фальшивой беззаботностью пожала плечами Жаклин, совершенно не пряча изуродованные полопавшимися капиллярами глаза. – А что скажут в труппе, меня не волнует. Особенно некоторые ничтожества. А теперь извините, мне нужно в гримёрку. - Ты ведь помнишь, что у тебя теперь есть соседка? - Помню, - об этом невозможно было забыть. Ни на минуту. - Тебе что-нибудь нужно? – у Софи даже получился участливый тон. Жаклин тряхнула волосами, проходя мимо. - Минералка и анальгетики, - она вернулась и не собиралась уступать. – И поживее. После того, как Грейнджер ушла от неё со своей идиотской маской, Жаклин испытала невероятное облегчение. Ей бы отлежаться ещё пару дней на больничной койке, отойти от психоза, свидетелем которого она, к сожалению, стала. Но она не была трусливой, никогда. К тому же она была уверена, что в театре Грейнджер не посмеет ей ничего сделать. А если посмеет.. Если спровоцировать её на это. Тогда может попрощаться со своей ролью и с местом в труппе раз и навсегда, какой бы покровитель ни стоял у неё за спиной. Паскаль не сможет закрыть глаза на такую явную агрессию по отношению к своей приме. В том, что агрессия будет явной, Моро больше не сомневалась. Она толкнула дверь гримёрки и ненадолго остановилась на пороге. Грейнджер сидела, вцепившись в стол, и громко дышала, будто вот-вот потеряет сознание. Что и требовалось доказать – психованная. И чем ближе премьера, тем неустойчивее будет её состояние. Жаклин вновь неосознанно потянулась к отпечаткам на шее, но затем со злостью отдёрнула руку и уверенно вошла внутрь. - Salut! – бросила она через плечо и как ни в чём ни бывало склонилась над цветами. Розы пахли великолепно. Грейнджер её проигнорировала. Была слишком занята своей панической атакой или чем бы там ни было. Вот и отлично. Жаклин спустила вазу с букетом на пол и села за стол. Значит, достаточно будет верно выбрать время и действовать. А до тех пор усердно выполнять свою работу и готовиться вновь блистать на сцене во всех постановках Дюбуа без исключения. Она протянула руку к выключателю и зажмурилась, глаза до сих пор остро реагировали на яркое освещение. Однако лампочки вокруг зеркала не зажглись. - Что за?.. – она снова нажала на кнопку. И ещё. Щелчок, щелчок, щелчок. «Ты готова попробовать снова?» Гермиона медленно вдохнула. Лора протянула ей бутылочку с водой. Пот застилал глаза, и Гермиона вытерла его тыльной стороной ладони, прежде чем взять бутылку. Сделала несколько больших глотков и шумно выдохнула. Паскаль сидел на краю сцены, спустив ноги в оркестровую яму, и вполголоса беседовал с мистером Хофманном, пока музыканты ёрзали на стульях и извлекали отдельные ноты каждый из своего инструмента. Крейг купался во внимании собравшихся вокруг солисток и глупо улыбался. Один, без друга. Гермиона поискала глазами Маршалла. Дэйвид нашёлся в компании Жаклин и её подруг, неожиданно мрачный он возвышался над ними, в то время как француженка всеми силами источала дружелюбие и открытость. - Гермиона? – позвала её Лора, и Гермиона снова сосредоточила на педагоге внимание. – Не забывай, Паскаль предпочёл тебя. И это Жаклин твоя дублёрша, а не наоборот. Гермиону вдруг захлестнули воспоминания о том, что произошло в больнице. И то пьянящее ощущение силы, которое она испытала благодаря Жаклин, захватило её с головой. Восхитительно. - Я готова попробовать ещё раз. Доносившиеся из оркестровой ямы звуки стихли. Следом стихли разговоры и смех. - Отдохнули, - Паскаль хлопнул в ладоши. – Продолжаем! Гермиона улыбалась, выходя в центр сцены в свой первый большой прогон. Вот он, её час. Она ощущала свою целостность как никогда отчётливо. Контролировала каждое движение, будто видела со стороны, и в то же время расправила, наконец, крылья. Позволила себе лететь, трепетать от восторга, любить всем сердцем и так же искренне ненавидеть. * Она сделала, как сказал Паскаль. Избавилась от себя. Кажется, она существовала, лишь когда танцевала и общалась с коллегами. Какое странное всепоглощающее чувство. Она почти не помнила, как приходила в комнату и ложилась в постель. Не была уверена, принимала ли душ и меняла ли одежду. Хотя порой замечала, что на полу скопилось слишком много вещей, а значит, она всё же не ходила в грязном. Её жизнь походила на круговерть беспрерывных событий, где одно перетекало в другое без какой-либо передышки. Если она и раньше не слишком часто выходила из здания оперы, то сейчас и вовсе перестала это делать. Или ей так казалось, ведь она как-то питалась, пользовалась какими-то предметами гигиены. Наверное. Она не могла сказать. Выдох, быстрый разворот, прыжок. Твёрдые руки Маршалла. Совсем не как у Тома. Но это не важно, она больше не чувствовала боли, когда Дэйвид чересчур жёстко входил в поддержку. Ей было всё равно. До премьеры осталось всего две недели, и она выжимала из себя максимум каждый день. Утром с Лорой, днём с Паскалем и партнёрами, а вечером с Томом. И последнее должно было быть по логике самым истощающим. Но таковым не было. Никогда. И… Был ещё Драко. Драко Малфой, который появлялся раз в несколько дней. Опекал её, мыл, заставлял есть, распутывал колтуны в её волосах, рассказывал занятные небылицы, когда укладывал спать. Словно ребёнка. Обнимал, целовал, прижимал к себе. Словно возлюбленную. Наблюдал за репетициями, хвалил, подбадривал. Словно друга. И в то же время несдержанно задавал вопросы, злился, подозревал. Словно врага. Но у него была волшебная палочка. И он всегда возвращался. * - И ты.. не против.. меня? Она покачала головой. И вдруг так резко поднялась с его колен, будто что-то толкнуло её. - Гермиона, - он успел окликнуть её уже у двери. – Последнее, - она обернулась, и он продолжил. – Если ты всё вспомнила, тогда почему ты всё ещё здесь? - Потому что танцую главную роль в «Лебедином озере», - её размеренный тон отчего-то заставил его челюсти сжаться. – Это было моей мечтой с самого детства. Спасибо, что дал мне шанс исполнить её, я очень тебе благодарна. Он видел, как двигались её губы, когда она говорила, но не мог поверить, что услышал от Гермионы Грейнджер именно это. Она закрыла за собой дверь, оставив его одного в тёмной комнате. Не влепила пощёчину, не устроила скандала, не сровняла от ярости здание оперы с землёй. После всего.. она благодарила его. В каком безумном мире это могло происходить? Малфой опустил голову и грустно усмехнулся. Она не вспомнила. Не было ни истерик, ни наряда обливиаторов. Возможно, это только начало. Возможно, с его подачи она только начала вспоминать. И вполне вероятно, что вскоре сама вспомнит всё остальное. Не удачно ли всё складывается? При разбирательствах окажется, что напрямую он никак в этом не замешан. Как его о том и просили. Ну, сказал он ей, что она волшебница, одна из самых одарённых ведьм. Но мало ли, в каком контексте он мог дать ей такой комплимент? Мерлин… Драко подошёл к окну. Поздний вечер, люди выходили из ресторанов, ловили такси, мчались по улицам, торопились домой. А он замер посреди всего этого в унылой тёмной комнатушке. И не хотел делать ни единого шага прочь. Не хотел выходить на свет, бежать, пожимать и целовать чужие руки, садиться за стол, есть и обмениваться пустыми фразами и заученными обещаниями. Он опустился обратно в кресло и закрыл глаза. Он хотел вернуть себе свою жизнь. Но сейчас понимал, у него не было на это сил. Он хотел отдохнуть.