Маска Лебедя

Чёрный. Слишком много чёрного, на вкус Гермионы. Но в том-то и был смысл сценического грима. С помощью его и костюма она должна была нарисовать образ персонажа, показать зрителям его характер в первые же секунды появления на сцене. Серебро. Она вела кистью легко, уверенно, и украдкой наблюдавшая из-за ширмы Жаклин поджала губы. Посмотри на меня. Грейнджер была чересчур спокойной последние несколько дней. Молчалива и сконцентрирована. Это было странно. Никаких слёз, никаких истерик, несмотря на приближающуюся премьеру. Для дебютантки это было противоестественно. И совершенно не вписывалось в планы самой Жаклин. Возможно, девчонка на чём-то сидит? Наверняка… Скорее всего. Иначе это просто невозможно объяснить. И стоило бы найти возможность проникнуть к ней в комнату и вывести Грейнджер на чистую воду, пока не стало поздно. Она придвинула свой стул чуть ближе и негромко откашлялась. - Знаешь, у тебя отлично выходит, - рука с кистью замерла всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы понять, что Гермиона её слушает. – Но, на твоём месте, я бы добавила немного красок, - Жаклин быстро поднялась и прислонилась боком к ширме, будто не решаясь до конца нарушить установленные границы. – В свете рампы камни в короне Одиллии играют синими и зелёными цветами. И я бы посоветовала тебе использовать и эти краски в своём гриме тоже, они прекрасно гармонируют с чёрным и стальным. Всего несколько штрихов, чтобы дать оттенок.. – она переступила с ноги на ногу, демонстрируя неуверенность, даже робость. - Спасибо. Жаклин просияла самой обаятельной из своих улыбок и вновь исчезла за ширмой на своей стороне гримёрки. Гермиона отложила кисть. Итак, он ушёл. На следующее утро она обнаружила на соседней подушке волшебную палочку и брошь. Которые она, несомненно, теперь должна была всегда держать при себе. Мало ли что… Она потянулась, размяла плечи, сидение у зеркала занимало слишком много времени. Она с особым чувством потянулась к баночке с молочком для снятия макияжа. Теперь она не пропускала даже это. С уходом Малфоя её жизнь стала походить на красочный фильм, в котором она была главной героиней. Исчезли пугающие образы, она перестала ощущать чужеродное присутствие, а в голове кристально прояснилось. Она видела реальность, в которой проживала каждое мгновение. Гермиона пристально вгляделась в отражение. Лишь она. И больше ничего. В эти дни она словно заново вспоминала, каково это – жить собственной жизнью. И это было очень… утомительно. В животе заурчало. Она с раздражением выбросила в ведро использованные ватные диски, взяла сумку и быстрым шагом двинулась прочь из гримёрки. Она должна была ещё поесть перед репетицией, что также занимало слишком много времени. Гермиона уже толкнула дверь, как вдруг.. Почему бы и нет? Она оглянулась и увидела, что Жаклин внимательно наблюдает за ней. - Я ещё попрактикуюсь в гриме сегодня после репетиции. Покажешь мне, как лучше добавлять оттенки? Лицо Моро на секунду растерянно вытянулось, но она поспешила улыбнуться. - Да, конечно. * - Ах, Драко, дорогой! Как мы благодарны, что ты смог приободрить нашу девочку, - миссис Гринграсс ласково смотрела на него, баюкая в руках недопитую чашку чая. – в последние дни она была сама не своя, - Астория чуть зарделась и опустила глаза на колени. – И ты подарил ей совершенно обворожительную тиару к свадебному образу, это так чудесно! - Хорошо, Драко, - одобрительно подытожил мистер Гринграсс, ни капли не стесняясь закуривать сигару сразу после ужина, при женщинах. – Я так понимаю, эта тиара – реликвия вашей семьи? - Да, сэр, - Малфой вежливо кивнул и мягко отказался от предложенной и ему сигары. – Астория заслуживает самого лучшего. - Несомненно, молодой человек, - мистер Гринграсс придержал сигару зубами и вдруг улыбнулся. – Но, как правило, такие подарки делаются уже после свадьбы. Мало ли, невеста передумает, - Астория молчаливо прикрыла глаза, и это не укрылось от внимания Драко. – А обратно дареного не вернёшь. - Я осознаю свои риски, сэр, - в тон ему ответил Драко, широко и на грани наглости улыбаясь. Он беззаботно выдерживал пронизывающий взгляд отца Астории, пока тот наконец снова не улыбнулся. - Хорошо.. Ни черта хорошего. За неделю он взял из хранилища уже второе фамильное украшение, в то время, как о судьбе первого даже не догадывался. Он помнил, что брошь лежала у него в кармане, когда он сидел в баре. А дальше.. Его не передёрнуло только потому, что под прицелом глаз будущих родственников он был вынужден контролировать буквально каждый свой вдох и взгляд. Вот где ему реально требовалось самообладание, так это в комнате Грейнджер четыре дня назад. Когда он замер перед ней, точно беспомощный ребёнок, сначала, когда она вдруг перестала дышать, а затем, когда наставила на него палочку с явным намерением. Могла ли она правда применить к нему Непростительное? Или то была игра света в полумраке комнаты с его нетрезвым воображением? Опасно было проверять. И когда она закричала, чтобы он убирался, у Драко даже не было времени, чтобы толком одеться. Он впопыхах схватил пиджак и ботинки и выскочил вон. Оставив у Грейнджер и свою волшебную палочку, и свою гордость. Благо, в такой час по коридорам оперы больше никто не разгуливал. И никто, кроме припозднившейся уборщицы в холле, больше не явился свидетелем его позора. Он не вернётся туда. Даже если обронил брошь своей драгоценной прапрабабушки в комнате у Гермионы. Мерлин с ней, он что-нибудь выдумает, если его спросят. А что касается палочки.. ему не впервой покупать себе другую. С тех пор, как он лишился палочки из боярышника, это перестало иметь какое-то особенное значение. В конце концов, палочка – важный, но всего лишь инструмент, а магия заключена в самом волшебнике. Этой мыслью он успокаивал себя, располагаясь в одной из гостевых комнат «Дырявого Котла», чтобы уже через несколько часов, первым же клиентом, попасть и к Оливандеру, и в «Гринготтс» за новым подарком для Астории. Решиться оказалось проще простого. С новым приливом нежности он взглянул на свою прекрасную невесту. Астория, словно почувствовав его взгляд, с затаённой в выражении глаз улыбкой посмотрела на него в ответ. Они так долго друг друга знали. И она так долго его любила. Иначе просто быть не могло. Он сказал ей правду. Ровно то, что ей следовало знать, чтобы оставаться счастливой. Рядом с ним. * - Гермиона, отдохни! – Паскаль показал ей большой палец и подал знак стоящей у станка Жаклин выходить на сцену. Репетиция была выматывающей, но при этом Гермиона испытывала глубокое удовлетворение. Невзирая на физическую усталость, она лишь продолжала наполняться силами. Это было поразительно, и она даже удивилась, когда балетмейстер велел ей взять передышку. Скорее всего он заметил её выражение лица, потому что сразу же подошёл к ней. - Тебе будет полезно взглянуть со стороны, - он легко коснулся её плеча, будто ободряя, и снова обернулся к солистам. – По местам! Мистер Хофманн, пожалуйста, с начала! Дирижёр взмахнул палочкой, и через пару тактов Жаклин двинулась навстречу Дэйвиду. Гермиона никогда прежде не уделяла особого внимания этому моменту. Музыка направляет танцовщиков или музыканты подстраиваются под танец? Ей казалось, что музыка и танец сосуществуют в гармонии. Однако… не всё ли сейчас подчинялось одному единственному человеку? Воле мистера Хофманна, в чьей руке была дирижёрская палочка. Он точно кукловод направлял десятки марионеток вокруг себя, и это не могло не вызывать восхищения. И ведь какую-то минуту назад она сама была под этими чарами, и так же послушно играла свою роль, и не было ни страха, ни боли. В отличие от того времени, когда мистер Малфой управлял ей. Вот если бы и его чары были такими мягкими. Чтобы к ним хотелось прислушаться, хотелось подчиниться, отключить все прочие мысли и эмоции. Изумительно и жестоко. Соблазнительно. Завораживающе. Если бы его чары были такими, как… Как… Империус? - Видишь? – голос Паскаля заставил её вздрогнуть. – Легко и непринуждённо, - он указывал на Жаклин, которая, не смущаясь, кружила вокруг Дэйвида и заражала его своим расслабленным смехом. – Она не имитирует. Моро превратила окончание репетиции в фарс и всё ещё смеялась, когда они вернулись вечером в гримёрку. - Мы отлично порепетировали сегодня, да? – весело обратилась она к Гермионе. Нет. Она разрушила гармонию. И её следовало научить быть более покорной. Гермиона направила на неё волшебную палочку. - Империо. Глаза француженки остекленели, на лице по-прежнему осталась глупая улыбка. Гермиона спокойно улыбнулась ей в ответ. - А теперь покажи мне, как добавить оттенки к моему гриму, Жаклин. * А теперь очнись. Да. - Гермиона?! Ты перестала дышать, я не знал, что делать! Убери руки. - Убери руки. - Что? - Убери от меня руки, Малфой! Встань. Она оттолкнула от себя остолбеневшего Драко и кое-как поднялась. Тяжело, но она должна была это сделать. Ноги дрожали, и она неловко опёрлась на прикроватный столик. Её всю трясло, голова кружилась. Нагнись. Зачем? - Гермиона?.. – его голос прозвучал глухо, словно из-за стены. Он сделал движение, чтобы дотронуться до неё, но она отшатнулась. Нагнись. Она попыталась, и ноги сразу же подогнулись, заставив её просто осесть на пол возле кровати. Возьми палочку. Драко оказался рядом через секунду, попытался помочь ей подняться. Она отмахнулась. Древко волшебной палочки уже легло в ладонь. Прохладное и вместе с тем налитое необъяснимым теплом. Убей. Что? Малфой замер. Гермиона приставила палочку к его груди с удивительной твёрдостью для человека, который сотрясался буквально с головы до ног. Убей его. Это нужно сделать? - Грейнджер.. – он сглотнул, вглядываясь в скрытое за волосами лицо. – Прости, я не понимаю, что на меня нашло.. Убей! Но это… - Прости меня, - он мягко отстранил свои руки и развёл их в стороны, готовый принять от неё что угодно, любое наказание. Убей его! Но это Драко Малфой. Мой… Сейчас! Кончик палочки осветился слабым зеленоватым сиянием, и Драко в ужасе задержал дыхание. Руки конвульсивно дёрнулись, но Грейнджер резко поднялась над ним. НЕТ. - Убирайся подальше от меня! Рука с волшебной палочкой была точно каменная, пока за Малфоем не хлопнула дверь. Хорошо, не он. Она измученно пошатнулась, но не упала. Что-то осталось лежать на кресле, с которого Малфой в такой спешке забирал пиджак. Акцио. Больше она не сопротивлялась. Гермиона послушно направила палочку на предмет и шепнула: - Акцио. Обтянутая бархатом коробочка влетела в раскрытую ладонь. Брошь. Искусно инкрустированный драгоценными камнями цветок лилии* в объятиях серебряного змея. Брошь. Эта брошь. Что? Гермиона в растерянности оглянулась. Она не понимала, не могла больше удерживать себя в вертикальном положении, она снова ускользала. Она оступилась, упала на кровать, подтянулась выше на подушку и, используя последние силы, аккуратно положила рядом палочку и украшение. Всегда держи их при себе. Да. Она выглядела почти безмятежно. Почти невинно, сложив перед собой ладони и переплетя пальцы. Он смотрел на неё. Такую маленькую, тонкую и, вместе с тем, такую несгибаемую. Он расцепил её руки и проследил за линиями на ладонях. Он знал этот рисунок. Он вызвал в памяти то самое воспоминание. Момент, когда он спросил её: - Кто Вы? - Я пришла помочь тебе, - слезинка, скользнувшая из уголка её глаза, разбилась о его щёку. – А сейчас тебе нужно отдохнуть, Том. - Кто..? Он не мог закончить вопрос, не мог больше фокусировать взгляд на её лице. Губы, ниже, шея, чуть влево, ворот платья, плечо, ещё ниже.. Брошь. Он медленно склонился к её ладоням и приник к ним лицом. Закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Это не могло быть совпадением или ошибкой. Он должен был сделать это, если хотел иметь шанс выжить. Если хотел иметь возможность возродиться. Он оторвался от её рук и взглянул в лицо. Сдвинул мягкую кудряшку со лба. И прижался к нему губами. Впервые исключительно для того, чтобы отдавать.