Ручной зверь злодейки

В мозгу свербило от мысли, как долго мне придется терпеть эти грубые прикосновения. Умоляю, прекратите… Быстрее! Мне так хотелось поскорее выбраться из удушающе безумной темноты! Наконец я почувствовал, как руки, изучающие мое дрожащее тело, убрались, и стоящий возле меня человек отошел в сторону. — Карл, выйди первым, — прозвучал холодный голос. Кто такой Карл? В памяти запоздало всплыли слова, что некто собирался осмотреть меня. Значит, он врач? Беспокойство нервировало. Все ли хорошо? Сердце в груди колотилось, и я занервничал, поскольку мне до сих пор не разрешали открыть глаза. Дыхание участилось, вспотели ладони. — Мэг, теперь можешь открыть глаза, — прозвучал долгожданный приказ. Я так боялся ослушаться, что не сразу подчинился. Несколько секунд веки были закрыты. Однако убедившись, что госпожа больше ничего не потребует, я медленно распахнул их. Глаза были так сильно зажмурены, что не сразу привыкли к свету. В первое мгновение закружилась голова. Вокруг будто клубился туман. Я мигнул, и он быстро рассеялся. Передо мной стояла госпожа Лина. Когда-то она сама приказала называть ее так. Но думаю, это имя не настоящее. Жаль, что я не могу узнать правду. К тому же, она никогда сама не скажет то, что мне не положено знать. Я всего лишь животное, и должен быть благодарен, что госпожа держит меня здесь. Я чудовище… Иногда в голову закрадывалась мысль: я был зверем с рождения? Почему природа создала меня таким? Чем дольше эти вопросы вертелись в голове, тем сильнее я старался не думать о них, боясь, как бы не ляпнуть об этом госпоже. Ведь тогда она будет злиться, а мне просто нужна ее любовь и нежность, и больше ничего... Единственное, что от меня требовалось, это быть послушным, играя по ее правилам. — Сейчас я уйду и вернусь чуть позже. От бессилия задрожали руки. Госпожа так давно не приходила, потому я посчитал, что сегодня она останется до заката. Хрупкие надежды разбивались одна за другой. — Как так? Вы просто так уйдете? — от волнения слова сами собой сорвались с губ. Я похолодел от мыслей, возникших в моей голове. Куда ты уходишь? Ты собираешься уйти с тем человеком по имени Карл? Ты приручила нового зверя? Почему? Кого?.. И хоть все эти вопросы роем вились в голове, я не мог ни слова промолвить. Зверь не имеет права открывать рот без разрешения хозяйки! Но она даже не знает, как я терзаюсь в душе… На алых губах госпожи расплылась улыбка. Я был слегка шокирован. Она никогда не улыбалась так мягко и нежно. Сегодня я даже услышал ее легкий смех, словно журчание ручья. Лина всегда казалась жесткой, когда подходила ко мне. Всегда. Она улыбнулась лишь тогда, когда я целовал ее в ступню и, обливаясь слезами, умолял обнять меня. Мне хотелось ее тепла. Обожаю запах ее тела и гладкость кожи. Ей тоже были приятны мои несмелые, мягкие прикосновения. Когда я терся об ее туфли, госпожа Лина всегда усмехалась, смотря на меня сверху вниз. Мне хотелось спрятать глаза в пол, лишь бы она не прожигала своим взглядом. — Я пришлю тебе книги. Если заскучаешь, прочти их. Я должен был что-то сделать, лишь бы она осталась. Должен был остановить госпожу. Не долго думая, я резко рухнул на пол. Ты говорила, что зверь не должен думать. Ты сказала, что я обязан следовать твоим приказам и просто принимать добро и тепло, которые можешь дарить мне только ты. Что я сделал не так?! Я снова совершил ошибку… Голова кружилась, разум плыл. На краткий миг сознание прояснилось, но затем вновь расплылось. — Леди Лина, прошу… В прошлый раз я плакал, как младенец, и госпожа была удовлетворена. Я поцеловал ее туфли, а затем ножку чуть повыше туфли, и она осталась довольна. — Я сделал, как вы велели… Украдкой глянув на хозяйку, я увидел, что ее губы оставались плотно сжатыми. Она не улыбалась! Дрожь пробила тело. Я все делаю неправильно! Я снова совершил ошибку! По лицу текли капли пота. Я обязан исправиться… Я всего лишь хочу дать понять, что в следующий раз не допущу ошибку. Но она смотрела встревоженно. — Я был плохим псо… В это мгновение холодная ладонь Лины коснулась моих губ. Расширенными от страха и ужаса глазами я смотрел прямо в ее глаза, скрытые за вуалью маски. Улыбка на губах госпожи была неловкой. — Ты не сделал ничего плохого, Мэг. Если я не сделал ничего плохого, почему же ты меня мучаешь? Кто этот человек по имени Карл? Почему ты хочешь сейчас уйти? Носом втянул аромат ее тела, сводящий с ума, дурманящий и побуждающий схватить ее за ладонь, чтобы втянуть ноздрями запах кожи госпожи Лины. Но я сдерживался… Сглотнув ком в горле, я понимал, что являюсь никем иным, как зверем, недостойным своей хозяйки. Прошу, не покидай меня… — Просто хорошенько отдохни, — она отняла ладонь, выпрямляясь. — Хорошо… — мне больше нечего было сказать, кроме как повиноваться. Я проглотил море вопросов, которые кружились в моей голове. С губ едва не сорвалась мольба, чтобы она осталась. Я был готов умолять, ползать в ее ногах, целовать туфли. — Ты помнишь, что я просила не вставать передо мной на колени? — неожиданно произнесла Лина. — Извините! — поспешно вскочил на ноги, чувствуя себя маленьким перед ней. Чтобы не выдавать напряжение, я переплел пальцы рук вместе и крепко их сжал. Ошибка за ошибкой. В любой момент госпожа может разозлиться. Что со мной сегодня такое? Моя душа металась внутри бесполезной телесной оболочки, не находя места. Глаза были потуплены, я боялся взглянуть на нее. Неожиданно маленькая ладошка легла на мою голову. Нежность, с которой Лина гладила меня, мгновенно сняла напряжение, и мышцы расслабились. Как и обычно, хозяйка скользнула к щеке, лаская ее, а я, как послушный пес, терся об нее, жмурясь от наслаждения. Всего через мгновение она убрала ладонь, и я с разочарованием глянул в ее сторону. Алые губы сжаты в волнении. О чем она думает? — Мы еще увидимся. — Да… — помедлив, роняю ей в ответ. Более не проронив ни слова, госпожа повернулась ко мне спиной. Она никогда не оглядывалась. Не говорила слов на прощание. Просто уходила, не церемонясь со мной. Все верно, я не заслужил хорошего обращения. Снова закрылась дверь. Снова я один. Голова раскалывалась. Чем больше я думал о госпоже, тем сильнее начинало болеть. Вскоре шорохи за дверью стихли, а через некоторое время по гравию зашуршали колеса. Госпожа Лина покидала меня. Но ведь она еще вернется. Однако сегодня впервые за долгое время меня интересовало другое. Как я встретил хозяйку и как попал в это место?

***

Итак, я прибыла к храму. Кучер помог выбраться из кареты, и я смогла оглядеться. Передо мной возвышалось огромное белокаменное здание с синей черепицей на крыше, подобной цвету бушующего моря. Прямо на вершине сиял золотой крест, ослепляя своим великолепием. Боже, позволишь ли ты мне спрятаться за этими стенами? Тысячи людей входили и выходили из огромных дверей. Ноги двинулись вверх по мраморным ступеням. На мгновение задержавшись перед дверьми, я заглянула внутрь. В огромном круглом помещении храма оказалось еще больше народа, чем ожидалось. В большинстве своем это были простолюдины. Среди них я сильно выделялась в дорогом богато украшенном вышивкой и драгоценностями платье. На то и был расчет. Сегодня я не собиралась скрываться. Мне было необходимо выделиться из толпы, чтобы по всему городу распространились слухи и дошли до светского общества. Пусть все думают, что единственная наследница дома Глейнов стала ярой фанатичкой. Для этого мне придется каждый день входить в эти двери и жертвовать храму неприлично огромные суммы денег. Пусть все кругом думают, что я без ума от бога. Размышляя об этом, я набралась сил и перешагнула порог. Каблуки туфель звонко застучали по мрамору, эхом разнося стук под купол храма. Глаза пробежались по толпе. Постою еще немного, пусть все хорошенько разглядят меня. Из огромных окон в куполе светило палящее солнце, солнечными зайчиками отплясывая на позолоченной отделке статуй и пилястрах. Я слегка приподняла широкие поля фетровой шляпы. Яркие свет тут же ударил по глазам, и мне пришлось прищуриться, чтобы осмотреться. Белоснежные мраморные стены и полы ослепляли. Это место поражало своей невероятной белизной и чистотой. Все кругом казалось чем-то новым. Одежды священников сияли буквально изнутри. Это место было наполнено таинственностью, от чего мои ноги сами собой замерли в нерешительности. Теперь, когда я в храме, куда же мне идти? — Простите? Вы впервые в храме? Вы верующая? Я повернулась на голос и встретилась взглядом со светловолосым мужчиной средних лет в рясе священника. На моих губах заиграла слабая улыбка. Мне просто необходимо уверовать его в том, что я верующая и что могу посещать храм каждый день, чтобы усердно молиться. По взгляду мужчины было видно, что благородные господа редкие гости в храме. Он выглядел удивленным. Считалось, что они ни в чем не нуждались, потому ничего и не просили у Бога. Практически все последователи местной религии принадлежали к обычным гражданам. — Да, я верующая. Вы знаете, это произошло не так давно, но я страдала от болезни, и Бог явился ко мне во сне. После пробуждения болезнь отступила. Теперь я хотела бы сделать что-то, что могло высказать мои истинные чувства к Богу. Глаза священника расширились от удивления, когда я не моргнув и глазом соврала. Он поверил на слово и приветливо улыбнулся. Думаю, мой ответ пришелся ему по душе. — Ворота в храм всегда открыты всем страждущим. Бог улыбнулся верующему. Приятно видеть, что все больше и больше людей приходит в нашу веру! — и он сложил ладони в молитвенном жесте. Я даже не удивляюсь. Так везде. Даже в нашем мире. Чем больше паства, тем лучше. На самом деле, мне было нетрудно выглядеть невозмутимой, благодаря привычной для лица Иллианы маске спокойного равнодушия. — Знаете, я еще ни разу не молилась, но надеюсь, что Бог, который спас мне жизнь, милостивый и всепрощающий, — скрестив руки в замок перед собой и прикрыв веки, ответила я спокойно и тихо. Губы священника расплылись в удовлетворенной улыбке. В глубине души я плакала от своей же лжи. Это удар ножом в спину совести! Когда я вернусь в свой мир, то с благодарностью приму на себя какой-нибудь зарок. Хотя не знаю, уверую ли я вообще в Бога, если вернусь в свою реальность… — Сертификат верующего выдается каждому, кто совершает пожертвования на определенную сумму и больше, — тем временем продолжил священник. — Если хотите совершить пожертвование прямо сейчас, то нужно заполнить некоторые документы для изготовления сертификата. Когда вы его получите, то сможете посещать храм для ежедневной молитвы в любое время и пользоваться молитвенной часовней двадцать четыре часа в сутки. Даже если храм закрыт для посещений. — Замечательно, — едва заметно отреагировала я. — Вы также сможете воспользоваться молитвенной комнатой, которая расположена внутри храма и закрыта для остальных верующих, — лукаво подмигнул мужчина. Пока мы шли, он всю дорогу говорил без умолку. Как же, у церкви появилась новая прихожанка и такая богатая. Думаю, в уме он уже прикидывал, какую сумму денег я пожертвую храму. Он поведал об истории храма и чудесах, которые происходили с верующими в Бога. Болтая без умолку, священник рассказал о том, как сам пришел к вере, и даже принялся расхваливать свою семью, не имевшую никакого отношения к храму. — Какой подробный рассказ, — не выдержала я. — Да-да, понимаю, — несмотря на мое резкое замечание, священник остался непреклонен. — Нам надо дойти до молитвенной комнаты внутри храма. Мне всегда думалось, что непринужденная беседа лучше гробового молчания. Священник оказался очень настойчивым, несмотря на односложность моих ответов. В любом случае, меня слегка пугали привычки тела Иллианы. Причина, по которой у меня получалось сохранять бесстрастное выражение на лице и идеальную осанку, заключалось в том, что Иллиана Глейн с рождения была приучена к жесткому светскому этикету. Было довольно трудно принять расслабленную позу. Казалось, будто все тело одеревенело. Я пытался подражать стилю речи героини, который видела в книге. Наконец, мы добрались до молитвенной комнаты. — Вот тут у нас ящик для пожертвований, — указал на деревянный ящик священник. — Все, что вам нужно, это положить ваше подаяние сюда. Выглядел он старым и потертым, будто тысячи рук касались некогда светлой поверхности, и был размером примерно с микроволновку. Если говорить о пожертвованиях, то с собой у меня был всего лишь один золотой слиток. Пришлось взять часть личных сбережений Иллианы, чтобы изготовить сто золотых слитков. Пятьдесят я отложила для Карла. Остальное — для храма. Думаю, следующие несколько лет мне не пригодятся деньги. Я буду посещать церковь, даже если мне тут не нравится. Я ведь должна что-то изменить.