Июль 2000 г.
Мэри серьезно относилась к обучению Натаниэля тому, как выжить буквально без всего. Таким образом, она создала программу «погружения». В ходе этой программы Мэри отвозила Натаниэля в случайное место, высаживала его, и дорогу назад он должен был найти сам, говоря только на местном языке и диалекте. Мэри начала делать это, еще когда Натаниэль был очень маленьким. Тогда она отслеживала его путь с самого начала и до возвращения домой. Первые несколько лет все вылазки и препятствия были тщательно организованны. Мэри знала, насколько темным может быть мир, и поэтому не спускала с него глаз. Вот почему он учился стрелять и драться с тех пор, как научился ходить. Сейчас они жили под каблуком Морияма, но это не меняло того факта, что Натаниэлю по-прежнему нужно было иметь опыт независимости. Мэри было нужно, чтобы он узнал мир за пределами пузыря. Чтобы он узнал, как выживать. Вот почему во время летних каникул она купила в аэропорту два билета на рейс в Калифорнию. Натаниэль спокойно последовал за ней в самолет, не задавая вопросов, даже когда они вышли в новом городе. Мэри отвезла его в парк с библиотечным комплексом за пределами центра, в сравнительно бедном районе, и изложила правила: что и как нужно делать. Натаниэль поправил свой рюкзак, и она отметила, что часы на нем. На самом деле часы были примитивным устройством спутникового слежения — она купила их ему на день рождения. Мэри увела машину из поля зрения сына и достала сравнительно простое устройство, на котором было программное обеспечение для слежения. Когда Натаниэлю было двенадцать, она высадила его во Флориде с пятью сотнями долларов, крашеными волосами и инструкцией говорить только по-испански. Сейчас же у него было около тысячи долларов мелкими купюрами, чтобы вернуться в Западную Вирджинию, и инструкции о месте нахождения еще тысячи. Просто купить билет на самолет до дома уже было недостаточно. У Мэри зазвонил телефон, и она выругалась, отложив компьютер, чтобы ответить. — Ja? — сказала она и не удивилась, когда ответ последовал на том же языке. Мэри выехала из гаража и отправилась на встречу в перенаселенный район, о котором никто и не подумал бы.***
Натаниэль ждал этой поездки, еще одной программы погружения, с самого начала лета. Кевин и Рико проходили какую-то летнюю программу для старших классов, под условия которой Нат не подходил, поскольку все еще учился в средней школе. Он тренировался с ними по утрам, но они вели себя очень деловито и высокомерно. Когда мать провела их в самолет, арендовала машину и высадила его за пределами Сан-Франциско с инструкциями найти дорогу домой, это казалось облегчением. Люди обращали меньше внимания на детей на велосипедах примерно с 16:30. Они бы точно не обернулись, если бы он вышел из парка во второй половине дня. Натаниэль начал бродить по парку, присматриваясь к велосипедам, думая, какой бы лучше украсть. Натаниэль даже немного расслабился — к этому моменту он был знаком с заданием и знал, как добраться домой в одиночку. Сидя на скамейке, он заключил невербальное мирное соглашение с другим мальчиком, молча и напряженно наблюдающим за всеми, словно ожидая, что мир рухнет ему на голову. Примерно через час Натаниэль заметно переместился, привлекая внимание другого мальчика, а затем и его взгляд. — Хочешь научиться взламывать замки? — спросил он. В конце концов, если мальчик собирался быть здесь, пока Натаниэль взламывал замок, он мог бы сделать его соучастником преступления. Блондин нахмурился, внимательно его изучая. К счастью, Натаниэль хорошо владел невербальной речью, иначе он мог бы пропустить крошечный кивок согласия, предложенный другим мальчиком. Натаниэль соскользнул со скамейки и дернул головой, жестом приглашая другого мальчика следовать за собой. Когда они подошли к стойке для велосипедов, спрятанной в тени дерева, там не было ни родителей, ни других детей. Натаниэль вытащил отмычки, которые хранил в ботинках, и показал мальчику одну из них. Он осторожно, без слов показал, как вскрывать замок, сопровождая свои объяснения жестами. Другой мальчик протянул руку, и Натаниэль предложил ему отмычку, чтобы он попробовал взломать соседний замок. Тот или умел хорошо подражать, или имел очень хорошую память, потому что спустя всего две попытки замок был взломан. Мальчик хотел вернуть отмычку, но Натаниэль покачал головой. — Оставь ее, это может выручить тебя из той ситуации, из-за которой ты хромаешь, чем бы это ни было. Мальчик напрягся и продолжил молчать. Натаниэль покачал головой. — Я не буду спрашивать, и ты не обязан мне говорить, — предложил он. — Мама оставила меня здесь, так что я должен сам найти дорогу домой. — Как тебя зовут? — спросил мальчик, светлые волосы упали ему на глаза. — Большинство людей называют меня Натаниэлем, — склонил голову он. Мальчик промолчал. — А тебя? — Я предпочитаю Эндрю, — признался тот через мгновение. — Я не люблю прозвища. — Я тоже, — сказал Эндрю. Он кивнул на велосипед, на который Натаниэль собирался забраться, и поднял брови в немом вопросе о том, куда Нат направляется. Натаниэль, хоть и был вполне уверен в вопросе, в восторге от него не был. — Дом находится в Западной Вирджинии, я поеду на велосипеде до автовокзала и начну оттуда. Спасибо, что посидел со мной, было приятно познакомиться, — предположил Натаниэль, слегка улыбаясь. Мальчик чуть кивнул. Натаниэль сделал паузу, а затем достал лист бумаги и нацарапал на нем свой адрес. — Если тебе когда-нибудь понадобится сбежать и место, где ты сможешь пожить. Ты сможешь найти меня тут. Когда выберешься… из затруднительного положения, найди меня. Натаниэль сел на недавно взломанный велосипед и помчался по улице в направлении главной дороги. Нужно будет раздобыть карту на станции.***
Август 2000 г.
Нат прошел погружение быстрее, чем Мэри ожидала, и в качестве награды должен был отправиться в престижный математический лагерь. Мэри вздохнула, сидя за кухонным столом, и Нат поднял глаза, тонко чувствуя ее настроение. — Мам? — Твой отец хочет увидеться. — Окей…? — Мы встретимся с ним. Нат терпеливо ждал. — В парке развлечений ты сможешь покататься на американских горках, а твоему отцу придется потратить непристойную сумму денег на еду, билеты и призы, чтобы выглядеть хорошим родителем. Нат наблюдал за тем, как она вздохнула, прежде чем достать ручку и бумагу. — Хочешь поговорить со своим отцом, Натаниэль? Нат неловко поерзал на стуле. На это существовал правильный ответ? — Нет, не особо. — Тогда я скажу ему, что у нас нет ни стационарного, ни мобильных телефонов, — решила Мэри, и ручка плавно заскользила по бумаге. Нат вздохнул с облегчением.***
Декабрь 2000 г.
В доме кипела бурная деятельность, горничные пытались организовать украшения к празднику. Было слышно, как Йошико и Хонока следуют за людьми по дому, задавая вопросы с волнением и энтузиазмом, на которые только способны дети. — Кажется, мальчики зарабатывают репутацию, — заявил Тецудзи со своего места за столом. Сатоми не понимала, почему его пригласили, явно не по ее указанию. — Кевин и Рико все еще рисуют цифры на лицах? — пренебрежительно спросила она, просматривая бумаги в поисках чего-нибудь стоящего. Кенго намазал маслом печенье и положил ей на тарелку, подливая чая. Ночью девочки все не могли уснуть, требовали рассказов, не давая спать Сатоми. — Ну… э-э, да, но это просто мотивирует их делать все на максимуме возможностей, — Тетсуджи довольно быстро сдулся. — Какое место они занимают? — спросил Кенго, не отрываясь от газеты. — Они два лучших нападающих в своей возрастной группе. — Ага, — хмыкает Кенго. — А ты хочешь… что? Кенго резко оборвал вопрос, когда в комнату вошли девочки вслед за своим старшим братом. — Я считаю, что Натаниэлю, чтобы стать еще лучше в качестве защитника, нужен партнер. — Хм? — спросил Кенго, сложив руки под подбородком. — И кого ты предлагаешь? — Моро сильно пострадали от рецессии, они у нас в долгу. Кенго кивнул и жестом приказал продолжать. — Я предлагаю купить Жана Моро — он защитник, и мы могли бы легко обучить его до уровня мастерства остальных. — Их среднего сына? — Сатоми уточнила, глазами отслеживая движение в коридоре. — Да. Я считаю, что если мы купим его, то его заработок покроет все издержки его взросления на пути к профессиональному спорту. — Я не против покупки, но я против того, чтобы забирать весь будущий заработок мальчика, — отметила Сатоми, когда Ичиро и девочки показались в поле зрения. — Ему понадобится что-то, после чего он сможет почувствовать себя свободным, иначе мальчиком будет слишком трудно управлять. — Она права, — размышлял Кенго. — Долг, стоимость жилья и обучения мальчика с двухпроцентной ставкой и небольшой комиссией. Эти деньги он будет нам должен, и мы заберем их из его будущего гонорара. Что-то управляемое. — Я предложу им. — Дай мне знать, если тебе нужно, чтобы он прилетел. — Конечно, — с улыбкой сказал Тетсуджи. Он кивнул Ичиро и проигнорировал девочек, словно и не знал, что те приходятся ему племянницами. Девочки уселись на свои места, тихие и скромные, какими они были только на публике. Йошико достались хитрый ум от отца, а вежливая улыбка и способность быстро читать людей — от матери. У нее не было право наследования, но она могла бы сыграть прекрасную роль в семье. Хонока каким-то образом приобрела все их худшие черты: она была нетерпеливой, хитрой и, как младшая, не имела никакого желания нести ответственность вообще за что-либо. Сатоми была уверена, что она никогда не будет втягивать Хоноку ни в какие дела семьи. Оставалось только надеяться, что она сможет развлечь мелочную Хоноку чем-то, что удержит ее от опасностей. Сатоми отмахнулась от выходок Тетсуджи, пытаясь пробраться сквозь материнство. Покупкой мальчика она займется позже.***
Рождественская вечеринка 2000 г.
Одним глазом Сатоми следила за Натаном, другим — за Мэри и Натаниэлем, находившимися на противоположных сторонах комнаты. Натаниэль говорил с Ичиро по-японски о каких-то сложных математических формулах. Он уже понял, что в будущем Натаниэль станет его самым надежным переводчиком, и решил заложить фундамент доверия в их отношениях. Они обсуждали это, и Ичиро осознал всю важность ситуации. Сейчас ему было двадцать, и на втором курсе университета он, несомненно, начал понимать, как редко можно встретить полиглота, который настолько свободно говорит на таком количестве языков. Тетсуджи пытался умаслить Кейли и Ваймака, чтобы в этом году они провели летний лагерь с ним. Сатоми скользнула взглядом по второму сыну и Кевину: вместе с другими детьми они уже успели выдумать новую игру и носились на заднем дворе. Йошико сидела с младшим сыном Моро. Сатоми скользнула взглядом по старшему Моро и Кенго, тихо разговаривающим в углу, их критические взгляды то и дело обращались ко второму сыну. Жан начинал волноваться, и Сатоми встала рядом с ним. — Как тебе вечер? Жан пожал плечами. В конце концов он был всего лишь подростком. — Думаю, на этот раз здесь несколько иначе. — Уверена, что рецессия стала стрессом для твоих родителей. Иногда праздники пробуждают в людях лучшее, но иногда — худшее. Важно, чтобы ты знал, что не ты являешься причиной, по которой в одни годы все хорошо, а в другие — плохо, — сказала Сатоми, анализируя напряжение в его плечах. Жан усмехнулся, отвергая ее совет. Сатоми улыбнулась. Подростки всегда слышат то, что хотят. — Тебе нравится экси? — Я хорош в этом. Лучше, чем в… ну, хм, в других вещах. «Другие вещи» могут включать в себя так много всего: отмывание денег, торговлю наркотиками, убийство по найму. Или это может быть что-то вроде вождения. — Ты найдешь свою нишу, ты еще молод, Жан. — Спасибо вам, мадам. — Что бы ты хотел сделать со своей жизнью, если б мог? — Возможно, пошел бы в моделинг, — предложил Жан через мгновение. — Мне нравится… — Эстетика? — предположила Сатоми и жестом попросила Тиа принести тарелку с напитками. Она жестом показала Жану тоже взять одну. — Да. Мне нравится эстетика хорошо сделанной фотографии человека. — Ты всегда можешь заняться фотографией. — Нет, я слишком тщеславен, я предпочитаю свои фотографии чужим. — Немного нарциссично. — Я хорошо выгляжу, и другие должны это оценить. Другие должны знать, когда они уступают мне. Сатоми не могла не хихикнуть в руку. Ши встала рядом с Мэри, когда подошел Натан. Она переместила их так, чтобы Мэри при желании могла уйти, а сама Ши оказалась между ней и Натаном. Тот остановился на некотором расстоянии от Мэри, выглядя разочарованным. Ши скрестила руки на груди — воплощение бескомпромиссного барьера. Сатоми перевела взгляд обратно на Жана с легкой улыбкой. — Я думаю, это хорошо, что ты так уверен в себе. Есть ли кто-нибудь лучше тебя? — спросила она, желая выяснить, не было ли в его нарциссизме оттенка бреда. — Есть равные мне. Но я не считаю, что кто-либо выше меня, — предупредил Жан, бросив на нее опасно свирепый взгляд. О, у него был внутренний стержень, как у Натаниэля. Тетсуджи это не оценил бы. — Значит, Рико и Кевин тебе равны? — Конечно, в экси. — А в других отраслях — нет? — У них плохие вкусовые рецепторы, моя Леди. Похоже, они верят, что пища — это топливо для организма. Им не хватает понимания ароматов и вкуса, благодаря которым получается божественное блюдо. Они видят все как… как средство достижения цели. Очень утилитарная точка зрения. Но я хочу, чтобы мир, в котором я живу… был наполнен искусством. От еды, которую я ем, до одежды, которую я ношу. Я хочу жить жизнью, полной созданного совершенства. Не просто средств для достижения цели. Сатоми на мгновение задумалась и решила, что Жан не может жить с Тетсуджи дольше необходимого. Конечно, прямо сейчас она в переговорах не участвовала. Но Тетсуджи был бы обязан сказать им, появись у Жана проблемы с адаптацией к его строгому черно-белому миру. Было мало людей, способных проживать в этой парадигме. Мэри, по крайней мере, научила бы его защищать этот мягкий центр чем-то таким, через что никто не смог бы прорваться. Кейли была бы хорошим вариантом, если бы ее кандидатура рассматривалась. Но… по понятным причинам это никогда не произойдет. Кенго и Моро пожали друг другу руки, и Кенго указал на Жана через всю комнату. Мистер Моро кивнул, и они оба довольные отправились в офис. Сатоми заметила, что Жан начал клевать носом, и жестом указала на сад, протягивая свой собственный стакан с наркотиком, из которого она не пила, обратно Тиа. — Ты видел сад? Думаю, кто-то с твоей любовью к эстетике мог бы его оценить. Я потратила годы, работая над тем, чтобы растения со всего мира прижились. Глаза Жана загорелись интересом, и он последовал за ней в сад. — Родители рассказали тебе о сделке? Жан хмуро взглянул на нее. — Я приму это за нет. Твое мастерство в экси заметил брат Лорда, Тетсуджи. Он предложил сделку твоим родителям. Тебя за их долг перед нами. — Но… почему… Мама никогда бы… — глаза Жана расширились, а потом в них появилось огромное горе. — Садись, — пригласила она, жестом указывая на скамейку. — Я не могу бросить свою младшую сестру, я не могу… я… я… — наркотики определенно начали действовать. — Жан, это возможность. Думай об этом как об очень интенсивной школе-интернате. — Могу ли я их увидеть? — Не до их ухода, нет, — она грустно улыбнулась. Тетсуджи настаивал на том, что полный разрыв был лучшим вариантом. Хотя Сатоми и не соглашалась, она была слишком занята девочками, чтобы разобраться с этим. Первоначальный план состоял в том, чтобы просто накачать Жана наркотиками на глазах у остальных гостей или попросить охрану просто вывести его. Сатоми отказалась портить этим свою вечеринку. Она предложила наркотики и пообещала проследить, чтобы он их принял. Она сидела рядом с ним, когда его слова стали невнятными, а глаза слишком тяжелыми, чтобы держать их открытыми. Кенго вышел на улицу через некоторое время и жестом подозвал одного из более сильных телохранителей, давая инструкции о том, как отвести Жана на стадион. Сатоми стряхнула пыльцу со своего платья и подошла к Кенго, вложив свою руку в его.***
Январь 2001 г.
Натаниэль открыл почтовый ящик и обнаружил адресованный ему конверт. Он нахмурился и сунул конверт за пояс своих шорт, позволив рубашке упасть поверх него. У Натаниэля было не так много людей, которые могли бы написать ему, но проснулось любопытство. Он проверил остальную почту, убеждаясь, что вся она адресована маме, и вернулся в дом, положив счета на стол в прихожей и выбросив спам по пути на кухню. — Мама! Почта на столе, я пойду закончу домашнюю работу! — сказал он, поднимаясь по лестнице. После тренировки Жан рассказывал ему о телевидении, о том, что Натаниэль упустил. Признавая, что мать вообще не разрешает ему смотреть телевизор, Натаниэль оказался в некомфортном положении. Жан не удивился, но был разочарован тем, что обсудить фильмы своего детства ему не с кем. Вместо этого Жан стал описывать ему их в мельчайших подробностях, придя к выводу, что иначе Натаниэль о них никак не узнает. Он разобрал школьный хлам на столе, вытащил конверт на стол и открыл учебник. В нем было небольшое письмо от Эндрю, и Натаниэль невольно улыбнулся. Эндрю, в конце концов, был не из тех, кто принимает очевидное предложение, он всегда ищет обходные пути. Натаниэль просмотрел короткую записку. Дорогой бегун, Твой подарок пригодился. Ты вернулся? -Э Натаниэль сделал паузу и невольно улыбнулся. Он осторожно вытащил одну из проявленных фотографий, которые сделал, когда покупал одноразовую камеру на углу улицы в Нью-Мексико. Дорогой Э, Да. Как парк? Он показался милым, я хотел бы побыть там подольше, но мама не отпустила бы меня в лагерь, не вернись я достаточно быстро. Поездка была веселой, я увидел Гранд-Каньон. Не думаю, что мама хотела, чтобы я провел день, гуляя по нему, но мне нравится. Какое место ты хотел бы увидеть? -Н Натаниэль вложил в конверт фотографию Гранд-Каньона, аккуратно сложил само письмо, написал на новом конверте адрес Эндрю и приклеил марку. Он быстро закончил с математикой, сделал домашнюю работу по английской грамматике, французскому и немецкому языкам. К счастью, занятия японской каллиграфией теперь проводились всего два дня в неделю. А еще занимались ею все вместе, и с Рико, Кевином и Жаном можно было сделать увлекательным все, особенно после интенсивной тренировки. Он соскользнул вниз по лестнице, положил домашнюю работу в рюкзак у входной двери. — Мама, мне в школе назначили партнера по переписке. Мы можем добавить марки в список покупок? — Почему они это сделали? — Они думают, что мы должны подружиться с учащимися государственных школ, чтобы не вырасти избалованными. — Этот корабль уже уплыл, — насмешливо фыркнула мама из другой комнаты.***
Апрель 2001 г.
Тетсуджи снова был у них на завтраке. Сатоми уже начинала подумывать о том, чтобы запретить ему это. Однако завтрак ограничивал время, которое он мог с ними говорить. — Как адаптируется Моро? — спросила Сатоми. — Он плохо приспосабливается к новому режиму, — признал Тетсуджи. — Хм? — спросил Кенго. — Он очень хорошо ладит с Натаниэлем, но они с Рико не сходятся в плане проживания. — Я позвоню Мэри, узнаю, не хочет ли она позволить мальчику жить с ней, — сказала Сатоми, отрываясь от газеты, — мы можем выплатить ей пособие за еду и жилье и включить это в его долг. — На самом деле я собирался предложить наказать его или запретить говорить по-французски, — открыл свой рот Тетсуджи. — Вряд ли это будет эффективно. — Сатоми покачала головой. — Он скучает по дому. Ты рассказал ему условия соглашения? — Ну, хм-м… — Ты позволил ему звонить сестре? — Эм-м… — Правда, Тетсуджи? — Я думал, что полный разрыв… Сатоми дала Тетсуджи сильную пощечину. — Вон! — рявкнул Кенго, откладывая газету. Тетсуджи выбежал из комнаты. Кенго перевел взгляд на нее. — Он не твой ребенок, — предупредил Кенго. Сатоми, трясясь от ярости, тоже вылетела из комнаты. Взглянув в зеркало по дороге в комнату, она увидела Кенго, сгорбившегося над тарелкой и потирающего виски.