***
С того дня, как Тони вернулся в пустую квартиру, прошло уже девять месяцев. Попытки разыскать Питера ушли в фоновый режим (Тони написал несколько программ, которые отслеживали все новые резюме в его области, с соответствующими паркеровским навыками и дипломом). Сам Старк, как и во все тяжелые времена, с головой ушел в работу. Сам вникал во все договоры, изучал проектные документации, принимал деятельное участие в разработках. Вот и теперь, когда стрелки перевалили за девять вечера, он сидел в своём кабинете и просматривал инженерные сметы к новому комплексу внешних лабораторий. Правила безопасности требовали, чтобы подобные этим места располагались на достаточном удалении от жилых помещений, поэтому под них строилось отдельное здание не в черте города. Старк постоянно ездил на объект ещё с момента расчистки площадки, вникая во все детали происходящего. Надежность и безопасность этих лабораторий была жизненной необходимостью, поэтому он не только привлёк к строительству подрядчиков с лучшей репутацией в стране, но и контролировал все процессы самостоятельно. И теперь он, закрывшись в кабинете и долив коньяка в кофейную кружку, изучал детально предоставленные ему схемы и расчёты. И с каждой минутой его все сильнее окутывало что-то странное. Что-то среднее между дежа-вю, интуицией, предчувствием и уплывающим сновидением, которое пытаешься поймать за хвост. Что-то скрывалось в чертежах и формулах, лежащих перед ним, что-то смутно знакомое. Стиль оформления. Методика расчета. Условные обозначения. Все в рамках подразумеваемых стандартов, но не лишено личных предпочтений автора. Тони в свое время прочитал достаточно его работ, чтобы сказать: вот так и написал бы Питер. Но это же бред, нельзя же узнать человека по бездушному набору символов и схем. Наверное, слишком высокое содержание коньяка в кофе заставляет разум выдавать желаемое за действительное. С другой стороны, завтра он в любом случае встречается с представителями компании, будет возможность проверить свои безумные теории.***
Когда основная часть организационных и финансовых вопросов оказалась решенной, а Старк почувствовал, что делегация фирмы-подрядчика начала расслабляться, он, наконец, небрежно перешел к той части, которая его действительно интересовала. — Раздел с расчетами для особо укрепленных помещений, бункера, лифта и хранилища. Выглядит очень изящной и скрупулезной работой. Хотелось бы знать, кто ее автор. От Тони не укрылся мимолетный взгляд, которым обменялись ведущие инженеры. — У нас большой коллектив, сэр, каждый вносит свой вклад, нельзя назвать определенного автора. — Я тоже не с позавчера этим занимаюсь, поэтому точно знаю, что сводит расчеты воедино и составляет из них готовый проект именно один мозговой центр. Не напрягайтесь, я с добрыми намерениями, просто интересно поболтать с этой светлой головой. — Тони старается выглядеть максимально дружелюбно. — Если нужно выделить одного, то, пожалуй, Кинер, мистер Старк. Харви Кинер, — представляет молодого человека его шеф. Внутри Старка как будто обрывается последняя ниточка. Еще одно разочарование. Еще одна неудачная зацепка. Даже и не зацепка вовсе — так, иллюзия затуманенного сознания. — Что ж, приятно познакомиться, мистер Кинер, — жмет симпатичному пареньку руку посеревший Старк. — Если вас это не затруднит, то я бы попросил ненадолго задержаться после окончания. Ничего особенного, личный научный интерес — было бы интересно обсудить с вами использованную методику преобразования тензоров деформации. Отказывать главе корпорации, контракт с которой позволит фирме выйти на рынок восточного побережья, не решился ни один из представителей, поэтому после официальных расшаркиваний и прощаний в огромном конференц-зале остались двое — уставший безжизненный мужчина и явно чувствующий себя не в своей тарелке молодой парнишка. Чуть старше Питера, на автомате отметил про себя Тони. У него действительно были интересные технические вопросы к этому мальчишке, но теперь, глядя в его правильное чистое лицо, Тони уже не хочет их задавать. Он хочет спросить: «почему ты не Питер?». «Где Питер?». «Почему он такой идиот?». «Почему я такой бесчувственный кретин?». «Почему мы все просрали?». Под тяжелым взглядом Старка, ушедшего в свои мысли, Харви невольно съежился. Заметив это, мужчина стряхнул оцепенение и слегка улыбнулся пугливому собеседнику. — Да не переживайте, я не кусаюсь. Никаких подводных камней и проверок — просто действительно понравилась ваша работа. Редко кто использует в инженерной рутине такой творческий подход. — Сэр… — Харви как будто собирался с духом для чего-то. — Знаете, хочу все же вам это сказать, даже если потом меня ждут проблемы. Просто… мне тоже очень нравится наш проект, и я буду чувствовать себя последним гадом, приписывая себе его авторство. Его делал другой парень, лучший в нашем отделе. А потом, когда стало известно, что это для Старк-Индастриз, он настойчиво рекомендовал начальству убрать отовсюду его имя, потому что это, по его мнению, привело бы к конфликту интересов и могло лишить фирму контракта. Наше начальство, испугавшись, решило перестраховаться и так и сделать, и в этом нет, наверное, со стороны фирмы ничего предосудительного, но лично я не могу приписывать себе чужие заслуги, поэтому, хоть я и разбираюсь во всей технической части от и до и смогу ответить на любые вопросы, но поговорить на самом деле вы бы хотели не со мной. За время его сбивчивого монолога Тони успел обогнуть стол и встать прямо напротив. — Харви… Харви! — прерывает его объяснения Старк. — Спасибо. Спасибо за вашу честность. Я попрошу начальство выдать вам премию. Контрактов никто не лишится. А теперь просто скажите, как его зовут? — Паркер, сэр. Питер Паркер.***
Сиэтлу положено в среднем всего 60 солнечных дней в году, и этот декабрьский вторник определенно не один из них. Тони зябко поежился в своем кашемировом пальто, покрытом мелкой моросью. Он так долго рыл носом землю в поисках Питера, но, когда в его руках оказалась бумажка с заветным адресом, ему понадобилась еще неделя на то, чтобы решиться. Продавщица в газетном киоске, стоявшем на тротуаре неподалеку, с интересом рассматривала мужчину, застывшего в нерешительности перед входной дверью. Средних лет, темные волосы. Красивый. Даже, пожалуй, очень красивый. Породистый альфа, из тех, кто и без внушительного роста или горы мускулов приводит окружающих в подобострастный трепет своей аурой. Дорогое пальто шоколадного цвета, клетчатый шарф из тонкой шерсти, пижонские оксфорды — одевается ли он с иголочки каждый день или принарядился, чтобы произвести впечатление? Продавщица усмехается, мысленно желая ему удачи, и отворачивается отсчитать сдачу. Мужчина решительно открывает дверь и входит.***
У Тони была подготовлена целая речь. С аргументами, уговорами, пылкими признаниями. Немного упоминаний о своих обидах и страданиях — просто чтобы слегка нажать на чувство вины. Конкретные предложения и на текущий момент и на долгосрочные перспективы. Но, когда он увидел на пороге Питера, такого домашнего, в подвернутых спортивных штанах и фиолетовой футболке, со слегка отросшими волосами, собранными в маленький хвостик на затылке, Питера, с его огромными глазами на худом лице, Питера, Питера, своего Питера, он моментально забыл не только подготовленные тезисы, он вообще забыл, как связывать слова в предложения. — Питер.. Пит... — руки сами тянулись обхватить, прижать, ощупать, отстранить, осмотреть, снова прижать, крепко, до дрожи в мышцах, почувствовать на своей спине ответное движение рук, встречную силу, приложенную в том же направлении, сцепляющую их еще крепче, вжимающую друг в друга до хруста костей, до боли. Услышав сдавленные всхлипы, перемежающиеся невнятным бормотанием, Тони чуть отстранился, заглядывая в любимые глаза, которые Питер никак не поднимал на него, а тот все скороговоркой шептал, глядя куда-то в плечо: — Прости, Тони, прости меня, пожалуйста, прости, я люблю тебя, прости, прости, пожалуйста… — Тони никак не мог остановить поток этих всхлипывающих извинений, поэтому просто прижался губами к беспрерывно шепчущим его имя губам, впился в их вкус, зарылся пальцами в кудрявые волосы, распуская их из хвостика. Сколько они целовались в тишине, прерываемой только всхлипами Питера, никто бы точно не смог сказать. Но этого времени оказалось достаточно для того, чтоб Тони почувствовал, как жарко ему в пальто и как дыхание омеги перестало прерываться на судорожные вздохи. Ослабляя хватку, мужчина погладил Пита по спине и с улыбкой спросил куда-то в нежную щеку: — Ну что, пригласишь на кофе? Смущенный донельзя парень опять уткнулся ему в плечо. Такой родной и хорошо знакомый аромат хвойного леса и дождя окутал омегу облаком, выбраться из которого самостоятельно не представлялось возможности. — Сейчас… еще минутку… — он приподнялся на цыпочки и потерся носом за ухом у альфы. Урчащего довольного альфы, желающего только одного — остаться в этом моменте так долго, как это возможно. Собравшись, наконец, с силами, Питер оторвался от Старка и повел на кухню, продолжая смущенно прятать глаза и краснеть. Поскольку квартира была фактически студией, кухня оказалась по совместительству и гостиной, и спальней. Тони окинул быстрым взглядом жилище своего омеги. Чисто, довольно пусто — видимо, проводит дома не так много времени. Обеденный столик на одного, кровать возле окна, украшенного гирляндой. Да, в этом весь Пит, где он — там и мерцающие огоньки. Питер тем временем включил огонь под гейзерной кофеваркой и повернулся к Тони. — Еще три минуты. — Хорошо. Я в состоянии подождать еще три минуты, — с легкой усмешкой откликнулся тот, не без удовольствия наблюдая, как омега снова начинает заливаться краской. — И что, даже не спросишь, как я тебя нашел? — По девиатору скорости деформации и его преобразованию? — робко взглянул из-под ресниц Питер. — Так ты это специально для меня написал, хитрюга? — Нет, ну, то есть не совсем… ну, то есть мне хотелось, конечно, но… Сам не знаю, на что я рассчитывал. Уговорил шефа убрать мое имя, чтобы не мелькало, и постарался сделать работу так, чтобы максимально тебя впечатлить. Даже если ты не будешь знать, что это я. — Я максимально впечатлился, малыш. А Харви тебя сдал прям сразу, хороший парень, честный. — Ага, — глаза Питера, разливающего кофе по фарфоровым чашкам, снова наполнились слезами. — Эй, эй, ну что такое, ну иди сюда, — отставляя кофеварку, притянул омегу к себе Тони. — Он правда хороший честный парень, в отличие от меня, — слезы заструились по щекам, стекая на шею. — Ну же, милый мой, ну все, ну не наговаривай на себя лишнего, — Тони сгреб парня в охапку и спрятал у себя на груди. Альфа внутри впервые за долгое время довольно урчала, защищая свою пару от внешнего мира. — Я такой ужасный человек, Тони, неужели ты меня простишь? — бормотал Питер куда-то в грудь сидящего на небольшом диване мужчины. — Я притворялся тем, кем на самом деле не являлся — самодостаточным полноценным человеком, сам фактически уговорил тебя на эти отношения, хотя ты и сопротивлялся, убедил в том, что не создам тебе проблем дурацкими омега-заморочками, а когда не смог справиться с собой, не придумал ничего лучше, чем просто сбежать, и это после всего, что у нас было, всего, что ты для меня сделал, я поверить не могу, что ты вообще можешь на меня смотреть после такого… Под конец голос омеги опять утонул во всхлипах, и Старк некоторое время успокаивающе гладил его по спине, пока он немного не успокоится. — Тссс, тсссс, мой маленький, всё хорошо, всё, а то сейчас оба вымокнем окончательно. А теперь послушай мою версию. Когда мы познакомились, тебе было сколько? 17? Начали встречаться в твои 18? Конечно, ты был пылким юношей, полным идеалистических идей, доведенных до максимализма силой возраста. «Нет, я не буду жить так, как диктует мне общество, они устаревшие дураки, они кругом неправы, я сам знаю, как надо» — через этот этап проходит каждый — каждый! — достаточно развитый ум, и мне это было прекрасно известно. И что сделал я? Вместо того, чтобы мягко указывать тебе на перегибы и заблуждения в твоих суждениях, или, по крайней мере, вообще не высказываться на этот счет, предоставляя тебе возможность с течением времени самому формировать более зрелую и многогранную позицию, я радостно подпитывал эти убеждения, подтверждал раз за разом, что биология ничего не значит, что в жизни может главенствовать разум, что люди, поддающиеся инстинктам — глупое стадо, живущее ради размножения, а для нас, великих умов, уготованы дороги более достойные. Было? — Ну да, похоже… Но ведь, Тони, ты имел полное право говорить все это уже хотя бы на том основании, что у тебя всю жизнь благополучно получалось придерживаться этих принципов, и ты вполне мог ожидать от меня того же, а я не потянул, не смог стать тем, кто был тебе нужен, — очередной поток слез уже подобрался к ореховым глазам и начал просачиваться наружу. — Тааак, — протянул Тони, ссаживая Питера с колен на диван. — Для начала ты выпьешь пару стаканов воды, иначе с такими темпами тебя накроет обезвоживание. Тони нашел в холодильнике воду и вернулся на диван, протягивая Питу предварительно открытую бутылку. Омега радостно мурлыкнула от этого маленького жеста заботы. — А теперь вернемся к нашим баранам: ты был прав, когда сказал, что у меня «получалось». Понимаешь, малыш? «Получалось» придерживаться. Получалось игнорировать своего альфу. Получалось жить, не отвлекаясь на эту сторону жизни. А потом перестало получаться. — Правда? — недоверчиво спросил Питер, от неожиданности даже перестав плакать. — Тони, я следил за каждым твоим жестом целый год, поэтому более чем уверен, что ты справлялся на отлично. А следил я внимательно, поскольку был очень заинтересованной стороной. — Да. — сник мужчина. — Это грустная часть истории. Когда мы встретились, ты был ещё слишком молод, чтобы здраво оценивать ситуацию, а я — наоборот, уже слишком закостенел в своих суждениях. Познакомься мы в 25 ровесниками, сразу стали бы идеальной семьей, наверное. А к сорока я уже так привык запихивать все эти альфа-штуки в дальний угол, так привык игнорировать эти позывы, что не смог вовремя распознать, даже встретив, наконец, свою пару. Зато, когда ты ушел, они взвыли в полный голос. Было так смертельно тоскливо, что пришлось начать пить подавители на постоянной основе. — Так и пьёшь? — невольно ужаснулся Питер. — Неа. Где-то через полгода понял, что не чувствую не только исходящей от альфы боли, но и желания жить. Питер в ужасе посмотрел на мужчину и тот поспешил поправиться: — Нет, не в том смысле, что захотелось умереть, нет. Просто… пропал интерес к жизни. Просыпаешься утром и думаешь — а зачем? Работаешь в поте лица, и опять — зачем? Возвращаешься в пустой дом — и здесь вообще перестаёшь понимать смысл своего существования. Толкать науку вперед? Делать жизни других людей лучше? А что такого ценного есть в жизнях других людей, чтобы я тратил свою на их улучшение? В общем, тогда я с подавителями и завязал. Уж лучше пусть альфа воет, зато хотя бы есть цель существования — найти Питера Паркера, — Тони посмотрел на притихшего парня немного насмешливо. — Слышишь, кудряшка? Ты — смысл моей жизни. Питер честно попытался сдержаться, но опять залился слезами. — Да что ж такое, ребёнок? Я за все три года видел тебя плачущим только один раз — после инцидента на дороге. А тут уже который час неиссякающие водопады. Я начинаю думать, что мое присутствие даже хуже задавленного щенка, м? — Прости, Тони, — влажными губами поцеловал его Питер в висок. — Видимо, накопилось. Я же почти не плакал все это время. Убеждал себя, что принял верное решение. Не позволял себе поддаваться эмоциям. Если бы поддался — давно бы приполз к твоей двери и умолял пустить обратно в твою жизнь в любом качестве — хоть лаборанта, хоть дверного коврика. Не представляешь, так плохо было без тебя. — Ну почему же, общее представление имею, — хмыкнул Старк, продолжая вытирать слёзы с шеи своего омеги. — Эх, могло бы быть романтично, да? — посетовал Питер, — а теперь на меня смотреть страшно, наверное. Красный, опухший, нос картошкой, раздражение на коже от соли. — Любимый, — чмокнул его в лоб Старк. — Единственный. Сокровище мое, — подхватил он парня на руки и понёс к кровати. — Давай поспим, а? На улице уже стемнело, а у тебя наверняка голова разболелась от такого количества слез. Под согласное мурчание Тони аккуратно сгрузил свою ношу на кровать, стянул кроссовки и штаны, завернул в одеяло и ласково погладил проваливающегося в сон омегу по волосам. — Спи, родной. Проснёшься — пойдём поедим. Давно хотел побывать в спейс-нидл. Убедившись, что обессиленный Питер провалился в сон, Старк нашёл ванную, быстро ополоснулся, накинул полотенце и вернулся на кухню. В холодильнике было шаром покати. Видимо, все эти вкусности, которые держал Пит дома в Нью-Йорке, он держал там ради альфы. Тони заказал столик в ресторане в самой высокой точке города и довольно отложил телефон. Повинуясь порыву, подошёл ближе к кровати и присел рядом, любуясь своим мальчиком. Напряженное лицо, наконец, разгладилось, черты смягчились, весь его вид выражал мягкость и спокойствие. Теперь он никуда не денется. Теперь Тони его никогда не отпустит. Такой хрупкий, но сильный, волевой, но при этом такой манящий и сладкий. Слишком сладкий... Альфа с подозрением склонился к одеялу и сразу отшатнулся с моментально расширившимися зрачками. Запах липы, многократно усилившийся, не мог врать — у омеги начиналась течка. Вряд ли простое совпадение, скорее всего, молодой организм так отреагировал на появление своего альфы. Дома, до своего ухода, Питер всегда принимал подавители, поэтому эти периоды жизни мало отличались для них от всех остальных. Но теперь, учитывая, что это не по графику, таблетки Питер вряд ли успел принять раньше, а принять их теперь ему не даст сам Тони. Удовлетворенно и с предвкушением глядя на тонкую шею Питера, мужчина усилием воли отошёл к дивану и достал телефон. Заказав самой разной еды, от йогуртов до запеченных ребрышек, а также отменив бронь столика, Тони медленно прошёлся по квартире. Заглянул в шкаф, зарылся носом в лёгкий бергамотовый след, оставленный на всех вещах его пары. Пробежался по бумагам и книгам. Да, похоже, его мальчик и впрямь искал своё успокоение в работе. Судя даже по случайным разрозненным заметкам, его профессиональный уровень вырос очень значительно. Что ж, усмехнулся Тони, хорошо, что успел набрать форы перед тем, что ему предстоит. Отправив ещё пару писем — чтобы его не искали ближайшие три дня, и что Паркер не сможет выйти на работу до следующей недели, мужчина перевел телефоны на беззвучный и задвинул шторы. Встретив, наконец, курьера с едой (заранее попросил, чтобы тот не звонил в дверь, а просто оставил пакеты у порога), Старк разложил все по полкам, захватил с собой несколько бутылок воды и салфетки, и отпустил, наконец, себя к кровати, куда так давно его тянула альфа-сущность. В одном белье он скользнул под одеяло и прижался к горячему вкусно пахнущему телу.