Follow you

***

      Горячее полуобнаженное тело почти течного омеги. Отсутствие сексуальных контактов и крайне редкое самоудовлетворение на протяжении последних девяти месяцев. Выпущенный на свободу альфа, чувствующий рядом свою истинную пару. Старк уже начал жалеть, что не захватил с собой наручники, чтобы приковать себя ими куда-нибудь. Лёжа на спине и чувствуя Питера голым бедром, он пытался сосредоточиться на дыхании и медитации на потолок. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Если одеяло проедет по его члену ещё хоть раз, он просто тупо кончит. От этого тепла, запаха, звука размеренного дыхания Питера. Нет, всё, это выше его сил. Прости, детка, но я придвинусь поближе. Тони мягко проводит рукой по нежной спине. Скользит пальцами по шее, потом вдоль позвоночника вниз, огибая ягодицы, к бёдрам. На бедре задержаться, положить ладонь, огладить молочную кожу до самого колена и двинуться вверх. Слегка сжать ягодицу, большим пальцем задевая о-боже-уже-влажный вход. Притереться носом к шее, засосать сладкий кусочек кожи, облизать все открытое для доступа пространство.       — Мммм, Тони?.. — от сонного томного голоса практически вырубает предохранители, хочется грубо зажать, вставить, пометить, искусать, придушить в своих объятиях. Но ещё не время, нет, надо потянуть, подождать, уже никто никуда не денется, не надо торопиться.       Питер, кажется, не сразу понял, где оказался и что происходит. Но, когда вспомнил, моментально обернулся, обвил руками вокруг шеи, втянул в глубокий поцелуй. Оторвался и жадно оглядел лицо альфы, убеждаясь, что ему не приснилось, что он действительно здесь, с ним. Снова упал в объятья, беспрерывно гуляя руками и губами по крепкому телу, ощупывая плечи, грудь, ягодицы, возвращаясь к лицу, зарываясь в волосы и снова переходя на спину, талию, живот и пах, торопливо, судорожно, как будто желая объять все и сразу, не зная за что хвататься сначала, стремясь втереться в кожу с ароматом дождя как можно плотнее, раствориться в Тони, впитаться в Тони, его Тони.       По запаху, видимо, уловив, что альфа уже в финальной степени возбуждения, нырнул вниз, откидывая одеяло, дрожащими от нетерпения руками достал каменный член из белья и, не тратя ни секунды лишней, насадился ртом с довольным стоном так глубоко, как только мог. Вернувшись, слизал с головки весь вкус, который был доступен, практически урча, а потом, спрятав аккуратно зубы, положил голову в удобное положение, опустил руки на ягодицы альфы и приглашающим жестом двинул их вперёд. Тони с голодным рыком запустил пальцы в мягкие волосы, зафиксировав голову омеги на месте, и несколькими резкими толчками вбился в его горло, рвано выдохнул и кончил куда-то во влажное тепло так хорошо знакомого рта.       Питер жадно вылизал все от головки до основания, поцеловал ещё несколько раз низ живота, отдышался и вынырнул обратно. Свой оргазм отошел на второй план, возбуждение было все еще острым, но все равно маячило на задней линии сознания, заслоненное счастьем, что запах его альфы снова на нем.       — То-они, — довольно промурчал облизывающийся омега, стаскивая с себя футболку и притираясь голой грудью к сильному телу рядом. — Я думал, скоро сдохну без этого, уже забыл, что ты такой потрясающий…       И все льнет, льнет, трется горячим крепким торсом, мускулистыми ногами с тонкими щиколотками, обхватывает цепкими руками с нежными пальцами. Тони, все еще тяжело дыша, прижал к себе, вдохнул полной грудью, провел ребром ладони по ложбинке ягодиц, акцентируя внимание Питера на влажности.       — Как себя чувствуешь, котенок? Жарко?       Питер на секунду завис, пробегая мысленно по ощущениям.       — Ой. Да. Жарко. Мокро. Но… оно только через две недели должно было начаться, как так? — встрепенулся он.       Они редко называли все окологендерные вещи своими именами, поэтому Питер не сказал «течка». Но теперь все изменилось, теперь они должны были принять и эту часть себя. Поэтому Тони, делая над собой небольшое усилие, все же говорит это:       — Видимо, близость альфы спровоцировало течку раньше срока. И теперь, пока ты еще почти в полном сознании, я должен спросить — согласен ли ты провести ее со мной? Со сцепкой? Без подавителей, без контрацепции, без всего, только ты и я? Если еще не готов, не переживай — мы все успеем, я подготовился на любой случай.       — Боже, Тони, — задыхается жадным вдохом Питер. — Я хочу, конечно, хочу, больше всего на свете хочу, хочу тебя в себе, можно уже пожалуйста?..       Альфа внутри будто только и ждал этой отмашки, поэтому в ту же секунду бросился с голодным рыком на тело перед собой. Жадными поцелуями-укусами покрыл шею, облизал ключицы, впился поочередно в соски, выбивая из омеги высокие стоны, нырнул носом в пупок, обводя его по кругу языком.       Приподнялся на коленях и с сумасшедшей нежностью осмотрел свои владения — мраморная кожа, три родинки у левого плеча, четыре — у правой тазовой косточки, небольшой шрам от детской драки между пятым и шестым ребром. Подцепил ткань белья, потянул вниз, осторожно высвобождая ровный красивый член. Глухо простонав, провел по нему языком, поцеловал головку и вернулся обратно к шее, попутно скидывая трусы окончательно. Пальцами промассировал ароматный притягательный вход и на пробу чуть погрузил один в сжатое кольцо мышц.       — Черт, малыш, — хриплый голос показался чужим. — Почему так узко? Даже один еле входит… никого не было?       — Ты… из-здеваешься?       — И даже сам с собой не играл? Не вспоминал меня?..       — Че-е-е-ерт, Тони, глууубжее… Нет, не играал… Не… заслужил… терпел… тебя… ждаааал, — обрывками слов бросает омега. — Давай еще один, пожалуйста, Тони, давай…       Старк втиснул в полыхающий жар второй палец и вздрогнул всем телом от того, как Питер тесно их обхватил. Господи, как хорошо. Питер. Питер. Питеееер. Тони понемногу разводил пальцы внутри, жадно ловя каждый стон, срывающийся с влажных губ.       — Пит… малыш мой любимый… я так соскучился, ты не представляешь…       Питер жалобно всхлипнул и вцепился в плечи нависающего над ним альфы еще сильнее.       — Тони, не могу больше без тебя, давай сейчас, уже, пожалуйста…       Тони собирался быть терпеливым. Тони хотел сделать все, как в первый раз. Тони должен был удостовериться, что у его пары не будет и следа дискомфорта. Но Тони, как оказалось, не железный. Тони, отдав бразды правления альфе, уже не тот аккуратный педант, каким был все эти годы. А альфа прекрасно чует, что его омега готов, готов на все сто, и плевать, сколько там пальцев он смог принять, поэтому Тони рывком разводит его бедра пошире, притирается членом к пульсирующему отверстию и впивается глазами в лицо омеги перед собой.       Жаждущее, умоляющее, прекраснейшее лицо в любом возможном измерении. Тони скользит ладонью по щеке, задерживаясь большим пальцем между распахнутых губ, и проталкивается бедрами внутрь. Боже, да. Здесь его место. Его дом. Его вселенная. Его Питер. Его мальчик. Его любимый омега. — То-о-о-ооони-ии-и, — сладко простонал тот и сцепил щиколотки за спиной, вжимая в себя альфу до основания, до полного слияния, до диффузии. — Да-аа-а-а-ааааа! Да, давай, еще! Тониии! Пожалуйстааа!       Чуть ослабив хватку ног, Питер ритмичными короткими рывками дергался бедрами к его паху, стремясь сделать каждый толчок еще более глубоким, сильным, безошибочно верным. Одной части Старка хотелось притормозить, еще порассматривать раскрасневшееся лицо с заломленными бровями, все еще припухшими после слез глазами, мягко облизать покусанные губы, но другая часть настойчивым голосом твердила, что у них будет для этого еще много времени, пока они будут валяться обессиленными, привязанными друг к другу, поэтому он снова глубоко поцеловал, проходя языком по обратной стороне щек, слизывая сладкий запах липового меда, и снова толкнул бедра вперед, поглубже, с размаха, в горячую смазку, задерживаясь в крайней точке, делая в ней несколько сильных коротких фрикций, понимая, что Питер, стойкий солдат долгого воздержания, уже вот-вот кончит, и желая помочь ему в этом. Расчет альфы, конечно, оказался верным, и Питер с высоким протяжным выдохом, судорожно дернувшись несколько раз на глубоко загнанном члене, излился между ними короткой, но мощной вспышкой.       Не останавливаясь полностью, альфа перешел на очень медленные тягучие движения, доставая почти до конца и плавно, но неотвратимо входя снова, размеренно, спокойно, вперёд и назад в пульсирующую дырочку, осторожно целуя грудь и плечи, утопая в сладком запахе, который, даже усилившись многократно, оставался таким же нежным.       Заметив, что взгляд Питера из затуманенного и расслабленного становится с каждым плавным движением внутрь все более заинтересованным и жаждущим, Тони под недовольный короткий возглас вышел полностью, перевернул омегу на живот и, поставив на колени, с вожделением осмотрел совершенно влажный аккуратный сфинктер, моментально сократившийся без его члена внутри. Засмотревшись на светлые круглые ягодицы, идеально вылепленную гибкую спину и изящный загривок, Тони только усмехнулся, когда юноша перед ним нетерпеливо дернул бедрами, что-то коротко промычав в подушку.       Теперь, когда Питер уже получил свой оргазм, мужчина не чувствовал вины за то, что заставлял его ерзать от нетерпения. Положив свой тяжелый член поверх ложбинки между ягодиц, он несколько раз плавно скользнул им вниз-вверх, чуть-чуть задевая колечко мышц, увлажнившееся еще сильнее.       Сердитое мычание из подушки прозвучало уже громче. Довольно улыбаясь, Тони склонился над бархатной спиной и прошелся поцелуями по каждому позвонку, поигрывая языком и обдавая разгоряченную кожу своим дыханием. Его, его, только его омега. Такой стройный. Такой гибкий и жаждущий, когда теперь выгибается в пояснице и тянется своей задницей наверх, пытаясь насадиться. Тони довольно заурчал и слегка прихватил загривок, почти не используя зубы.       Питер простонал уже с жалобными нотками, и Тони, вспомнив, как болезненно может переносить течный омега отсутствие контакта, успокаивающе огладил руками горячую талию, с легким нажимом провел несколько раз костяшками от ануса до мошонки, выбив серию рваных вдохов, и, наконец, протолкнув внутрь крупную головку, дюйм за дюймом погрузился на максимальную глубину под довольный длинный стон омеги.       Трахал его долго, с оттяжкой, сменяя быстрые сильные толчки на короткие и глубокие, замедлялся, качался одной головкой туда-сюда у самого входа, сжимая пальцами ягодицы, и разгонялся вновь до шлепков яйцами под бесконечный аккомпанемент стонов, вскриков, поскуливаний и бессвязных просьб не останавливаться. Как будто он собирался. Как будто он смог бы. Ничто на свете, ничто в целом мире не заставило бы его сейчас оторваться от своей пары, своего любимого омеги, своего сокровища. Он раз за разом вдалбливался в него все глубже, заявляя свои права, распространяя по нему свой запах, покрывая его спину своими отметинами.       Чувствуя, что они оба уже на грани, Тони, сунув руку, пережал член Питера, не давая тому кончить, а сам, ускорившись до максимума, спустил в ослепляющем оргазме так глубоко, как только мог. Приняв в себя всего альфу, дождавшись, пока судорога, бегущая по его телу, утихнет, Питер повернул обиженное мокрое лицо к мужчине и издал невнятное вопросительное восклицание.       — Сейчас, детка, сейчас все будет, иди сюда… — Старк, все ещё пытаясь отдышаться после финального рывка и опускаясь на пятки, осторожно повернул омегу на бок, не выходя из него. — А теперь постарайся расслабиться, малыш.       Беспрерывно гладя молочное тело со светло-коричневыми сосками, ягодицы со следами его пальцев, влажные волосы, мужчина чувствовал, как узел у основания уже начал завязываться, распирая податливое разгоряченное тело омеги.       — О боже мой Тони ааах, — слитно выпалил на выдохе Питер, впервые в жизни ощущая внутри себя что-то настолько крупное. В его глазах заискрило, тело содрогнулось одновременно от ужаса и предвкушения, а пальцы на ногах поджались так сильно, что их едва не свело.       Тони неотрывно следил за его лицом, пытаясь отследить дискомфорт, но широко распахнутые глаза и посекундно облизываемые губы выдавали только жаждущее нетерпение. Почувствовав, что уже узел сместился достаточно вперёд, вызывая у Питера волну крупной дрожи, мужчина максимально медленно, боясь повредить неосторожным движением что-то внутри омеги, перекинул стройную ногу через себя, мысленно благодаря хорошую растяжку парня, перевернул его на спину и навис над ним на руках.       — Эй, родной, ты как? Попробуем?       — Господи… да, давай, — голос Питера дрожал, но уже только от возбуждения.       Тони на пробу чуть двинулся вперёд-назад, проезжая огромным узлом по всем чувствительных точкам внутри омеги. Питер судорожно охнул, ловя ртом воздух, цепляясь за плечи альфы, как будто за последнюю опору в этом мире.       — Это… Тони, это… продол..жай… я… — связность выражений окончательно покинула омегу, но уловивший основную идею Старк двинулся чуть смелее, задевая узлом комочек нервных окончаний омеги и вырывая у него совершенно разбитый стон. Приблизившись к пересохшим губам, сминая их своими, поигрывая языком с безвольным чужим, Тони добавлял движениям амплитуды, понемногу увеличивая скорость. Мысль о том, что его узенький хрупкий омега способен принять в себя нечто подобное, заставляла мужчину содрогаться, снова и снова заполняя омегу своей спермой, насаживать на узел.       Когда отдельные стоны Питера слились в один беспрерывный вой нарастающей громкости, альфа, дрогнув, почувствовал, что это тот самый момент. Опустился к ароматной нежной шее омеги и, принюхавшись, жадно впился в неё клыками, оставляя метку. Это окончательно выбросило Питера за грань ощущений и он скрутился в долгой, бесконечно долгой, сладко-мучительной судороге, выплёскиваясь и выплёскиваясь на свою грудь, на зализывающего метку альфу, на сбитые простыни кругом. Перед крепко сжатыми веками вспыхивали пожары и тут же гасли, чтобы уступить место следующим. И потом, когда мелькающие в хороводе огни слились в одно светящееся кольцо, которое, ослепительно вспыхнув, погасло, наступила полная темнота.       Тони, сам едва приходящий в себя от нахлынувших ощущений, нежно смотрел на отрубившегося сразу после оргазма Питера. Никогда раньше омега не выключался так скоро и так наглухо, но, справедливости ради, и узлом его тоже ещё никогда не трахали. Тони чуть сместился с грудной клетки парня, чтобы не ограничивать его дыхание, оперся локтем в кровать и повернул голову, внимательно рассматривая лежащего под ним Пита. Совершенно мокрый лоб с прилипшими прядями. Длинные темные ресницы. Розовые губы с трещинками, одна из которых ярче других и, возможно, будет причинять неудобства при еде. Тони инстинктивно дернулся зализать повреждение, но успел себя одернуть. Не потому, что не хотел давать волю альфе, а потом, что боялся разбудить утомленного омегу. Его омегу. Его малыша. Такого сладкого и нежного, такого невыносимо прекрасного, выебанного до беспамятства, заполненного спермой и заткнутого узлом.       Альфа довольно потягивается и громко урчит. Тони раньше стыдился этой части себя, а теперь благодарен, что она есть. Никогда еще он не чувствовал себя настолько удовлетворенным и полным жизни, никогда раньше не смотрел в будущее с таким нетерпением и радостным ожиданием. Ведь теперь там, в будущем, его Пит, его омега рядом, которая будет носить его метку, рожать его детей, там будет о ком заботиться, будет, ради кого жить.       Тони осторожно обхватил безвольное тело и перекатился вместе с ним на бок, устраиваясь поудобнее. Накрыл прижавшегося Пита одеялом до пояса и откинулся на подушки, расслабляя уставшие мышцы, осторожно поглаживая каштановые кудряшки над белым лбом. Интересно, сколько еще времени им придется здесь провести, пока течка не закончится? Циклы Пита сейчас непредсказуемы, но в глубине души Тони хотел бы остаться здесь подольше, не возвращать омегу остальному миру, натягивать ее на свой член снова и снова, а потом долго обнимать, вдыхая запах теплой макушки. ____       Когда Тони проснулся, они уже расцепились, и Питер спал рядом с ним, лежа на животе. Мужчина с удовлетворением посмотрел на край свежей метки, видневшийся из-под подбородка, и лениво потянулся.       Привел себя в порядок в ванной, сделал для омеги сладкий чай с лимоном и малиновым вареньем и вернулся к кровати с чашкой и теплым влажным полотенцем. Питер уже давно скинул одеяло на пол, поэтому было легко добраться до его ягодиц и бедер, вытирая их легкими движениями. С потемневшими глазами Старк отметил, что колечко мышц уже снова припухло и выделяет смазку еще активнее, чем прошедшей ночью. Он сглотнул набежавшую слюну и вернулся на кухню.