Унесенный временем на Американский Юг

02 марта 1862 года, Вашингтон, Президентский дом.* Еще не старый человек, очень высокий и худощавый, сидел за своим рабочим столом в Восточной комнате. Глубоко посаженные глаза на вытянутом лице за последние месяцы слегка ввалились и под ними появились мешки - из-за недосыпа от постоянной работы. До заседания малого кабинета министров оставалось еще полчаса и можно было спокойно подумать над текущей ситуацией. А подумать есть о чем... Ирония истории заключалась в том, что Авраам Линкольн действительно считал себя патриотом своей страны. Искренним, последовательным, преданным, даже неподкупным, ведь только очень идейный человек с широкими взглядами мог позвать конкурентов за президентское кресло в состав своего кабинета министров и прислушиваться к их мнению. Или же сильно от них зависимый. Подкупать можно по-разному - и самые лучшие политические лидеры для тех, кто сидят за ними "в тени" получаются из талантливых людей, кто работает и даже не понимает, что на самом деле творит. Когда в 1854 году "из ниоткуда" появилась Республиканская партия США, в которую вошли остатки партии вигов и прочие небольшие партии, Линкольн сразу примкнул к ней и сделал себе имя. Несмотря на то, что виги всегда выступали против рабства в новых штатах, они никогда не призывали к его отмене на Юге - ни в какой форме. Новая партия росла очень быстро - и неслучайно именно республиканцы были против рабства, зато требовали мощное национальное правительство, которое будет финансировать индустриализацию на Севере. Ее основными инвесторами являлись северные капиталисты - финансисты, промышленники, логисты, судовладельцы, хозяева железнодорожных концессий и многие другие, включая реальных собственников газет и журналов. Историк, попавший в Чарльза Гамильтона, часто удивлялся в прошлой жизни зачем именно Авраама Линкольна капитал Севера поднял на знамена и сделал своим зиц-председателем. Почему ими не стали кто-то из основателей партии - Уильям Сьюард или Салмон Чейз, которые намного опережали будущего президента по рейтингам (да и по реальному уму тоже) и зачем Линкольн потом позвал их в свой кабинет? Чарльз не получил ответов на эти вопросы даже на Юге (пока что), но многие моменты стал понимать лучше. Линкольн всегда считался в своей среде эдаким политическим "легковесом", ведь в политике до этого он находился всего два года, а сенатором перестал быть одиннадцать лет назад. Зато он являлся великолепным оратором, человеком "из народа" (а таких электорат всегда любит), искренним в желании сделать что-то для страны, "своим парнем" в американском смысле слова, чудесным семьянином и законопослушным гражданином. Но при этом - подконтрольным и подверженным тонким манипуляциям, зависимым от партийного мнения и финансирования - идеальный "агент" в президентском кресле; вот почему на праймериз 1860 года главные республиканцы вытолкнули Линкольна в "первый ряд", на что тот и согласился с радостью. Он стал рупором Севера, хотя Север в лице простых людей воевать не хотел и не собирался, он стал выражением его воли - потому что вся политическая воля Севера сосредоточилась у представителей крупного капитала. При этом Республиканская партия, в отличие от любой другой крупной политической партии страны, являлась лишь региональной партией Севера, а вовсе не общенациональной. Но именно после прихода республиканцев в Белый дом страна пошла по пути тотального фактического главенства исполнительной власти. До этого момента США были настоящей республикой; после - уже никогда. Капитал Севера отлично знал что и зачем делал - он хотел, чтобы правительство США обложило налогами и пошлинами только Юг, причем настолько глубоко, насколько это было необходимо, чтобы финансировать индустриализацию Севера и необходимую для этого транспортную сеть. Этим капитал преследовал свои интересы, в том числе защищаясь от капитала Европы; в каком-то смысле, капиталисты с Уолл-стрит действительно являлись патриотами, хотя разумеется, патриотами прежде всего своих собственных прибылей. Вот только чтобы сохранить, а точнее, сделать свою страну сильнейшей в мире, им пришлось уничтожить другую, потому что южане не захотели превращаться в беспомощные сельскохозяйственные колонии северных капиталистов. Налоговая система США 2020 года и налоговая система США 1860 года не имели ничего общего друг с другом; не существовало ни общего налога на прибыль, ни НДС, ни акцизов. Были только налоги штатов, графств и территорий, а федеральное правительство получало большую часть своих доходов от тарифов на импортируемые товары. Южные штаты импортировали большинство промышленных товаров из Европы, поэтому именно они платили больше всего налогов, которые и поддерживали федеральное правительство. Северяне импортировали очень мало и потому платили налогов куда меньше. Война была не нужна простым людям на Севере, зато она очень была нужна тем, кому действительно принадлежал Север. Хотел ли Авраам Линкольн войны на самом деле? Этим вопросом когда-то задавался и профессор истории из России Алексей Гамов, им же задавался уже как год Чарльз Гамильтон из Атланты, ныне бригадный генерал КША, который дал себе слово, что лично спросит это у Линкольна, если представится такая счастливая возможность. "Юрист недоделанный. И демагог. Не прощу." Чарльз Гамильтон, который в отличие от Линкольна окончил Гарвард, был неумолим и как историк-попаданец, и как южанин. "Ты же врал всей стране, нагло и открыто. Соврал о том, что Юг якобы не имел права выйти из Союза, поскольку прямого разрешения в Конституции на это не было. Да еще на какие-то "обычаи" и "практику" начал ссылаться. Ты отлично знал, что делегаты Конституционного Конвента 1787 года (а многие из них тогда являлись лучшими политиками в стране и в мире), которые готовили проект Конституции, специально исключили из него положение о "вечном союзе", которое было главной особенностью неработающих статей "Конфедерации и Вечного союза", того самого официального документа, который предшествовал Конституции США. В соответствии с этими статьями, ни один штат не мог отделяться, если все они не отделяются одновременно. Вот только Конституция, которую ты поклялся защищать, уже не содержала такую оговорку (или любую похожую на нее), потому что отцы-основатели США об этом заранее позаботились, так что любой штат мог отделяться в любое время совершенно законно." Вот почему Юг отделился легально. Вот почему "Честный Эйб" просто лгал, когда говорил, что это не так в своей инаугурационной речи. Вот почему отношение к "мятежникам" потом на Севере было относительно мягким - янки знали, что правда не на их стороне. "Ты убил три четверти миллиона американцев с обеих сторон своим чудовищным враньем, а еще четверть миллиона оставил калеками. Когда я попал сюда, первым делом хотел убить тебя. Нет, "пятидолларовый", на этот раз ты останешься жив и пойдешь под суд - если я доберусь до тебя, то лично прослежу за тем, чтобы ни один волос не упал с твоей головы. Народ будет тебя судить - причем народ не только Юга, но и Севера, а ты расскажешь про своих нанимателей всё..." "Да и твое отношение к черным весьма забавное - "... я не выступаю за предоставление неграм политических и гражданских прав и межрасовые браки, так как, по моему мнению, физическое различие между белой и черной расой и превосходство первой никогда не позволит им сосуществовать в условиях социального и политического равенства". Не ты ли это сам сказал в 1859 году?!? А еще ты осудил действия Джона Брауна, как попытку силового решения вопроса о рабовладении. Историки моего времени эти вопросы предпочитали замалчивать, теперь же весь мир узнает о том, кто ты такой, Авраам Линкольн." А еще Чарльза волновал геополитический вопрос. Профессор истории прекрасно разбирался в военном деле времени, в которое попал, в политике и в социальной жизни, но вот финансы, тем более закулисные, не были его сильной стороной - и это понимал прежде всего он сам. Его знания об истории США и прочих стран заканчивались на информации, которая была общеизвестной - сражения, численность войск, политические назначения, известные люди, применяемая техника, научные изобретения и промышленные внедрения, ключевые ошибки, но он не знал и не мог знать о некоторых скрытых причинах конфликта, в эпицентр которого попал. Независимые центральные банки, министерства финансов, казначейства, эмиссии, необеспеченные деньги, золотые стандарты, европейские капиталисты, американские капиталисты - что с этим делать? "Этим я начну заниматься уже потом, по мере поступления проблем - если выживу, то времени у меня будет много. Точнее, даже не я..." В Восточную комнату Президентского дома Вашингтона входили и рассаживались самые ближайшие соратники - министры (они же - бывшие политические противники). Высокий сухопарый Уильям Генри Сьюард, государственный секретарь, человек с антианглийской позицией, зато сторонник единой Америки, Доктрины Монро и территориальной экспансии в Новом Свете (и представитель крупного бизнеса). Крепко сбитый, с высоким открытым лбом и пронзительным взглядом Салмон Портленд Чейз, министр финансов (и еще один представитель Уолл-стрит в Белом доме). Бородатый невысокий крепыш Эдвард Бейтс, генеральный прокурор. Окладистый, благообразный вице-президент Ганнибал Гэмлин, военный министр Эдвин Стэнтон и морской министр Гидеон Уэллс. - Добрый день, господа, - приветствовал всех президент. - Пусть хоть что-то у нас сегодня будет доброе из новостей - приступаем к совещанию... Они расселись и Авраам Линкольн первым делом обратился к военному и морскому министрам. - Я не понимаю, что у нас происходит на море? Ну ладно сухопутные компании, но почему все наши морские операции столь неудачные?!? Оба министра понуро вздохнули и приступили к своим докладам. - Я полагаю, что имеет место шпионская деятельность мятежников, - Гидеон Уэллс был однозначен в своем мнении. - Мы провели внутренние расследования и выявили определенную последовательность событий, которые не могут быть случайными, о чем я уже докладывал ранее. Первое событие - захват южанами верфей Норфолка и Портсмута 19 апреля прошлого года. Так называемое "городское ополчение" являлось на самом деле отлично подготовленным виргинским полком, который будто знал, когда начальник верфи Мак-Каули отдаст приказ об уничтожении верфей и кораблей. Мы до сих пор не полностью доверяем его итоговому рапорту, в котором он ссылался на саботаж многих своих офицеров - южан. До 19 апреля Мак-Каули фактически бездействовал, но потом все-таки отдал приказ о выводе кораблей, вот только было уже поздно. Верфи захвачены полностью и без повреждений, уничтожить мы смогли только пять кораблей, причем самых малых; остальные же достались мятежникам. В том числе и три паровых фрегата - "Мерримак", "Камберленд" и "Джеймс", так что да, господа - врагу достался лучший корабль США. На настоящий момент мятежники контролируют всю южную часть Хэмптон-Роудс, где они развернули несколько береговых батарей, а северную сторону удерживаем мы. Министр продолжал свой доклад. - После установления блокады с 30 апреля мы смогли по сути отрезать от моря Ричмонд и Норфолк, а для ее усиления вывели на рейд наши лучшие корабли, расположив их под прикрытием своих батарей вне досягаемости пушек мятежников. Обращаю ваше внимание - почти весь год враг не прилагает особых усилий для прорыва или снятия блокады, что лично меня очень беспокоит, особенно в свете получаемой информации. - Будто они к чему-то готовятся, - кивнул Линкольн. - Мы знаем к чему они готовятся; превратили "Мерримак" в броненосец и позавчера он был спущен на воду - в один день с нашим "Монитором", вот ведь ирония. Они не сильно торопились с проектом, хотя могли бы успеть раньше - я не понимаю, чего они ждали и почему ускорились именно сейчас? - Они догадываются, что мы готовимся к высадке на Виргинском полуострове, - прозвучал голос военного министра. - И поэтому любой ценой пытаются снять блокаду. - "Монитор" не даст им это сделать - правительство вовремя одобрило проект, - ответил Уэллс. - Но позволю себе продолжить, господа... - Второй странный случай произошел при попытке десантироваться в Порт-Рояле, 3 ноября. Как вы знаете, для усиления блокады, нами было принято решение о захвате фортов на островах рядом с Чарльстоном и Саванной. Первым по плану был Порт-Роял - и это оказалось полнейшим провалом. Те немногие моряки, которые смогли выжить и вернуться, рассказали что мятежники будто знали, где мы будем и когда мы будем - все фарватеры были заминированы или пристреляны; нас уничтожили почти как на учениях. А самое страшное - применили какие-то самодвижущиеся мины. - Виновата та статья в "Нью-Йорк Таймс", - проворчал генеральный прокурор Эдвард Бейтс. - Чертовы газетчики... - Нет, - мотнул головой Гидеон Уэллс. - Журналисты разболтали названия кораблей и кто ими командует, но не более того. И уж точно джонни не могли знать, где мы пойдем и как будем атаковать. - Ну и третий случай, меньше месяца назад - Роанок-Айленд. Всё тоже самое - и снова полнейшее поражение. Наши моряки шокированы и подавлены - ведь они суеверный народ; нам почти не удалось осуществить удачных десантных операций, а потери огромные. Мятежники каждый раз будто знают, что и где мы будем делать. Я отдал приказ пока что прекратить все десантные операции, в том числе в отношении форта Пуласки, так что южные порты открыты. Блокаду мы конечно продолжаем относительно успешно осуществлять, но ее эффективность сильно снизилась. Да и вообще, господа, в свете последних новостей нам скоро не до блокады станет... - Об этом мы поговорим в конце, - заметил президент. - Что с операцией в Новом Орлеане? - Мое мнение - отменить ее. Мы только зря погубим корабли и людей. Уверен - нас и там уже ждут во всеоружии. - Хорошо, - Линкольн вздохнул. - А что показала ваша разведка в Норфолке? - "Мерримак" мятежники уже спустили на воду, переименовав в "Виргинию". По нашим расчетам, "Монитор" сильнее - он быстрее и маневренней. Остальные корабли стоят на рейде, или же их увели к Ричмонду для его защиты. Тут мы справимся, а еще у нас заложены и новые броненосцы. - Отлично. Мистер Стэнтон, что у вас? Военный министр приступил к своему докладу. - Набор в армию идет по плану - наши ресурсы велики и проблемой является не количество солдат и даже не их содержание, а обучение - они пока что не готовы к войне. В отличие от врага, который уже получил боевой опыт и воевать умеет. - Но их меньше, чем нас, причем намного, - заметил генеральный прокурор. - Вот только нам это пока что не помогает - у мятежников лучше и командующие, и солдаты, и даже оружие, - грустно усмехнулся Эдвард Стэнтон. Генеральный прокурор, он же фактически и министр юстиции, поморщился - это был камень в его огород и Бейтс решил ответить. - Да, мы тоже зафиксировали значительное количество странных случаев и крайне эффективное поведение мятежников в период с февраля по июнь прошлого года - они, в отличие от нас, были заранее готовы к войне. Акты саботажа, диверсии, промышленный шпионаж, подкупы должностных лиц; один подрыв завода, где производились винтовки "Шарпс" чего стоит... Причем все это носило системный характер. - Непохоже на южан, - поднял брови государственный казначей и министр финансов Салмон Чейз. - Это не их стиль; дикси себя так не ведут. - Значит, они изменились, - генеральный прокурор и сам был явно удивлен. - По нашей информации, подобные акции исходили от генерала Борегара, ныне так называемого президента мятежников и бригадного генерала Гамильтона. Сидящие за столом мужчины поморщились. Они поняли за это время, чем отличался Пьер Борегар от их генералов, да и от всех других (за что он сразу вызвал уважение попаданца в Чарльза Гамильтона). Француз был совершенно беспринципным в методах по достижению военных целей. В каком-то смысле, несмотря на свою кровавость и страшные потери, Гражданская война в США в той истории была джентльменской (до того, как ее из таковой в неджентльменскую превратили генералы Грант и Шерман). Шпионаж, диверсии, разведка и контрразведка конечно были, но до Борегара и Гамильтона уже в этой истории их на столь широкую ногу никто не использовал. И теперь оба этих генерала были постоянно на слуху на Севере. -...А еще мы отмечаем невероятно возросшие меры безопасности и секретности, принимаемые на Юге, - продолжал военный министр. - Мы потеряли там всех агентов и шпионов; как вы знаете, в Ричмонде бесследно пропал даже сам Алан Пинкертон. Мятежники применяют шифровки, системы пропусков, пароли и ловят шпионов столь быстро, что мы не можем гарантировать достоверность получаемой информации. - Выяснили как винтовки Генри попали на Юг? - Да. Смешно это говорить, но все законно. Сделка была заключена до объявления о создании Конфедерации, а еще Оливер Винчестер весьма едко заметил нам про наш отказ в контракте на его оружие - "вы же сами не захотели покупать мои стволы, а вот дикси оказались более достойными контрагентами". Мы ему это конечно припомним, но формально не придраться. В итоге у нас нет сейчас нормальных винтовок вообще - завод "Шарпсов" взорван, ружей Генри не будет еще полтора года, а Спенсеры ненадежные - но хоть что-то. Впрочем, нормальных винтовок нет и у мятежников, так что дружно воюем старьем - Спрингфилдами и Энфилдами. Правда с Юга доходят сведения о какой-то новой винтовке, но ее никто еще не видел. Выдумки наверное... - Наступление через Виргинский полуостров утверждено? - Салмон Чейз бросил цепкий взгляд на военного министра. Эдвард Стэнтон кивнул. - Это самое лучшее направление; генерал Макклеллан прав - высадка севернее отдалит нас от Ричмонда, а еще позволяет генералу Джонстону успеть перебросить войска из-под Манассаса и Фредериксберга. Если честно, мы и сами не понимаем, зачем мятежники используют такую странную конфигурацию расположения войск - они разбросали свои силы по разным городам, при этом не атакуют Вашингтон и тем позволили собрать наши силы в кулак. Мы готовы - совет генералов утвердил решение. По нашим сведениям, Джонстон уже начал отвод войск из Манассаса - высадка на Миддле потеряла бы смысл. Так что мы оставим корпус Макдауэлла на защиту Вашингтона, а 120 000 солдат погрузим на корабли в Аннаполисе и высадим их на Виргинском полуострове - там как раз должно будет скоро распогодиться. О конкретных действиях армии вам доложит генерал Джордж Макклеллан - это в его компетенции. - Я кажется знаю, почему наш командующий Потомакской армией так хочет высадиться именно в этом месте, - усмехнулся Уильям Сьюард. - Там у южан всего лишь неполноценный корпус Макгрудера, а еще каторжники Гробовщика Гамильтона. - Разумеется, - кивнул Стэнтон. - Мало кому хочется прощать такие оскорбления, которые нанес Гамильтон Макклеллану в прессе. Это не генерал, а какой-то бандит с Дикого Запада. Наглец, подлец и провокатор; так себя не ведет никто и нигде, не у нас и не в Европе. Все офицеры армии Союза взбешены его поведением как на поле боя, так и вне его - и просто мечтают ему отомстить. Даже если бы генерал Макклеллан не хотел высадиться там, то его в этом убедил бы собственный штаб. - Что в долине Шенандоа? - задал вопрос Линкольн. - Не маловато ли у нас там войск? Ответ военного министра последовал стазу. - Там у нас три армии по 20 000 человек - Бэнкса, Фримонта и Шилдса. Какой бы Джексон не был "Несокрушимым", но они справятся с ним. - А на западе? - Генерал Грант готов к наступлению - у него 50 000 человек, а самое главное - в Миссури у мятежников мало войск. Там наши основные надежды на успех. - Господа, - что-то вспомнил президент, - а какие вообще сейчас в народе настроения в Союзе? Почему мне постоянно докладывают о волнениях и бунтах? Видимо Линкольн угадал с вопросом - потому что смутились все присутствующие. За всех них ответил генеральный прокурор. - Настроения... неоднозначные. Поток добровольцев уже по сути иссяк и скоро нам придется использовать мигрантов и призыв - а это еще больше озлобит людей. Листовки, газеты и прокламации Юга продолжают появляться на Севере и мы с трудом отлавливаем их засилье, но полностью прекратить поток этой информации не можем. Что самое страшное - в листовках Гробовщик Гамильтон обращается к простому народу, говоря про общие страдания людей и повышения цен - вы ведь знаете, что инфляция пришла к нам. И люди внимают этому - людям война и правда непонятна и не нужна - они считают что коль южные рабовладельцы не лезут к ним, то пусть живут как хотят. - А еще это его воззвание к северянам четырехмесячной давности..., - проворчал военный министр. - Мы теперь точно уверены, что он специально спровоцировал сенатские расследования. "Комитет по ведению Войны" Конгресса выпил из нас столько крови, что нам не до войны и приходится охотиться на "ведьм". А если любой командующий мало нашел у себя в штабе и среди командиров частей врагов и сочувствующих мятежникам офицеров - значит, он сам как минимум подозрительный. Ей богу, будто в Париже 1793 года очутился... И больше всего под подозрениями офицеры - члены Демократической партии. На нашего командующего Джорджа Макклеллана сейчас из-за этого идет такое давление, что ему не позавидуешь, каким бы... неоднозначным, - мужчины за столом понимающе усмехнулись, - командующим он не был. Мало ему оскорбительных вызовов на бой от Гробовщика Гамильтона, так еще и это навалилось... - Мы знаем как увеличить лояльность населения, - заговорил молчавший до этого вице-президент Ганнибал Гэмлин. - Гомстед-акт почти готов - мы ускорили работу по его подготовке; в конце апреля он будет принят. Пусть каждый работящий взрослый человек получит свои 160 акров за сбор в 10 долларов и работает на них. Разумеется, после того, как отслужит в армии Союза и останется при этом жив, - хмыкнул Гэмлин. - Я сегодня же продолжу подготовку финального документа в правительственной комиссии. Вице-президент докладывал о готовящихся документах и подробно перечислял текущую работу. - Мы все-таки дадим разбежаться по всей стране нашим рабочим с заводов... - недовольно вздохнул Салмон Чейз. - Это не обсуждается, - здесь Линкольн проявил твердость. - Нам нужна лояльность населения, а иначе как вот так ее не получить. Если что - восполним эмиграцией; поток переселенцев из Европы не уменьшается и места хватит всем. Лишь бы налоги потом платили. - Понимаем, господин президент; Уолл-стрит в курсе, - спокойно кивнул Сьюард. - Что ж, господа, - обратился Линкольн к морскому и военному министрам, а также к вице-президенту, - благодарю вас за ваши доклады. Верю в победу Союза; с командующим Потомакской армией генералом Макклелланом я встречусь сегодня же. Однако, у нас есть и некоторые другие важнейшие вопросы..., - президент бросил взгляды на государственного секретаря, министра финансов - главного казначея и генерального прокурора. Докладчики вышли и в Восточном кабинете остались только ближайшие соратники. Несмотря на то, что Эдвард Бейтс не был доверенным лицом Линкольна, генеральным прокурором он был компетентным, а еще являлся просто преданным власти человеком, пусть и не во всем соглашался с президентом и его командой (за что в той истории был спокойно отправлен в отставку спустя два года). - Эдвард, - настороженно спросил Линкольн. - Что за покушение на генерала Гамильтона было больше месяца назад? Это правда не мы? - Нет, сэр, - твердо ответил министр. - Мои люди проверили и подняли все - эта юная идиотка из числа квакерских аболиционистов действовала по собственной инициативе; ее брат погиб при Булл-Ране. Разумеется, у нас тоже есть некие подобные... планы, - присутствующие понимающе кивнули, - но мы ничего не успели - она нас опередила. Причем опередила нам же во вред! Вот теперь Гробовщик Гамильтон всегда будет начеку. В армии его не достать - он окружен своими каторжниками, которые его обожают; там даже некого подкупить или убедить, да и не выйти на них. В штабе Ричмонда ликвидация тоже затруднена - там все охраняется и проверяется, а желающих стать самоубийцами не находится. Надежда одна - на "гражданские" ситуации. Но он больше не встречается с незнакомыми журналистами, как и не расстается со своей охраной; Гамильтон даже питается, опасаясь отравлений. Остаются только улицы Ричмонда и перемещения по стране; будем работать... - Этот Гамильтон и правда ненормальный, как и все южане, - Салмон Чейз фыркнул. - Так расстраиваться из-за какого долбанного ниггера?!? - А вы помните, что он заявил потом? - Уильям Сьюард был мрачен. - Что нам скрыто передали доверенные писаки из "Нью-Йорк Геральд", которые общаются с журналистами-южанами? Послание от Гамильтона, подтвержденное Борегаром: "Если будет еще хотя бы одна акция в отношении нас или наших близких, то начнут умирать уже ваши близкие." И что самое страшное - сейчас общественное мнение на стороне Гробовщика. Каким бы он убийцей-снайпером наших офицеров не был, сколько бы не уничтожил наших войск, все это было на поле боя. А теперь весь Юг считает нас террористами и бандитами; даже на Севере некоторые думают также, а Гамильтон из неоднозначного офицера превратился на Юге в героя нации и человека, которому теперь простят любое военное преступление. Как например грабеж наших складов в Пенсильвании - и откуда он только о них узнал?!? Причем основание для мародерства у него было прекрасное: "ну северяне же мародерствуют в Виргинии - почему нам нельзя?" Вот только он ограбил на сумму в десятки раз большую... - И никого не интересует, что это не мы, - зло кивнул генеральный прокурор. - Люди в это просто не верят - "ищи того, кому выгодно". У нас связаны руки даже в отношении этой дурочки - помните ненормальных аболиционисток с Юга, Сару и Анжелину Гримке? Сара - дочь Анжелины, член общины квакеров Нью-Джерси. Этот мерзавец Гамильтон и здесь все обратил в свою пользу: "...Я прощаю свою сестру во Христе, которую на это злодеяние подбили власти янки; она ни в чем не виновата!" Тьфу... Мятежники в восторге от Гамильтона, девушку амнистировали, а на Севере по возвращению две недели назад ее почти на руках в Нью-Джерси носили - "рабовладельцы были покорены силой духа нашей Сары!" А вот мы выглядим как идиоты. Заметьте, Сара Велд не дура - она очень аккуратно заявила что ее действия являются лишь ее личной местью генералу Гамильтону, вот только это уже ни на что не влияет, поскольку на нас едва ли не пальцами показывают. - Коллеги, тут есть куда большая проблема, - начал говорить Уильям Сьюард. - Вы просто не понимаете, что может произойти из-за тактики взаимного терроризма. Помните как наши аналитики просчитали ход войны? Я и сейчас считаю, что они были правы, просто пока что все случайности играют в пользу мятежников. Никакой Чарльз Гамильтон не Пророк - просто умный и очень информированный южанин, который четыре года прожил у нас на Севере и о многом узнал. - Кстати, а проверили его связи здесь? - бросил Салмон Чейз. - Сразу же, - кивнул Бейтс. - Даже удивительно, как он смог стать Гробовщиком. Скромный тихий молодой человек, даже бордели не посещал. Но отлично учился, обожал английскую литературу и вообще хорошо разбирался в европейской истории - с кругозором и образованием у него всё прекрасно. Может быть, он их агент? Правда никто из его сокурсников - а многие являются детьми весьма уважаемых людей, не сознается в работе на него - дураков нет в подобном признаваться, но откуда-то ведь ноги растут? - Все может быть, - президент что-то вспомнил. - Уильям, так о чем вы хотели сказать? Сьюард подобрался и продолжил свою речь. - Мы должны победить Юг. Победить будет непросто - они очень упрямые, но все-таки сделать это возможно. Победить - а потом присоединить к себе, забрав их хлопок и обложив налогами и пошлинами. Но война, несмотря на жертвы должна была быть джентльменской. Пусть бы потом проигравшие южане устраивали свои сборища и парады, ухаживали за могилами своих бойцов, восхваляя их. Мы бы даже лидеров мятежников не тронули. Нам же нужен покоренный край, а не уничтоженный и не озлобленный, который начнет стрелять в спины. И Джефферсон Дэвис понимал это, действуя со своей стороны примерно также. Полгода назад это окончательно изменилось. Информационная война - и в не нашу пользу, полная беспощадность на поле боя, грязные игры, а теперь еще и до обсуждения терроризма дело дошло? Они оба, Борегар и Гамильтон не видят краев, будто нецивилизованные люди и пойдут до конца. Неважно, проиграют они или нет - они уже победили в каком-то смысле слова. Я лучше вас знаю европейскую историю; я читал, что устроили русские партизаны армии Наполеона в 1812 году. Даже если мы оккупируем Юг, то после взаимного террора получим тоже самое, а в итоге у нас вместо завоеванной страны будет выжженная пустыня. Зачем нам победа такой ценой?!? - И поэтому моё предложение, - слово "предложение" из уст этого человека прозвучало как приказ. - Никаких политических убийств, по крайней мере, пока что. И уж точно никакого вреда семьям. Пусть Гробовщик Гамильтон умрет, но будет это на войне или около нее. А в идеале - вообще "случайно". Это же касается и остальной верхушки КША. - Согласен, - кивнул генеральный прокурор Эдвард Бейтс, заметив взгляд президента, а потом откланялся, прощаясь со всеми. Он прекрасно знал, что некоторые вопросы можно обсуждать только в самом ближнем кругу...