Унесенный временем на Американский Юг

- Какие у нас повреждения? - спросил генерал Гамильтон у своих офицеров, тряся головой, которая еще гудела после легкой контузии. Он отдал команду Натану Форресту принимать сдачу в плен бригады янки, а сам занялся их составом. "Питер Гамильтон" прошел по путям до развилки, со стороны которой примчался вражеский поезд и вернулся обратно - к поверженному сопернику. Парни из Легиона складывали убитых янки рядом, а пленных уводили отдельно, отправляя в сторону Давенпорта, где осталась кавалерия Форреста. Состав северян лежал на боку в степи Айовы и догорал, радуя глаз. - Повреждений почти нет, убитых и раненых мало, - доложил Дюпон. - Вот только Арчи... Гамильтон выругался, когда над ним, лежащим на спине с расфокусированным взглядом, склонились его офицеры. - Ивонне, не томи. Что с ним? Нога и глаз целы? - вспомнил он книгу. Раздался вскрик собственных бойцов. - Пророк, точно пророк! - шептали парни. - Но только наполовину, - ехидно заявил сам виновник переполоха. "История уже другая, но Арчи тот же самый - и с таким же вредным характером", - хихикнул Гамильтон. - На какую половину? - ворчливо поинтересовался генерал. - Нога цела, глаз выбит? - Наоборот. Ступню мне разбило, так что мисс Магоффин видимо придется ее отрезать, - констатировал капитан КША. - Но глаз цел и я еще постреляю. Или буду готовить новых снайперов. "Вот ведь выверты альтернативной истории", хмыкнул Гамильтон про себя. "Все равно без увечий не смог." Внезапно сбоку раздался чей-то крик; Чарльз узнал голос индейца Джима. - Нашел! Вон он, полковник ихний! Повезло ему - откинуло с передней артиллерийской площадки на песчаную насыпь - даже не сломал себе ничего, только оглушило. - Я должен его увидеть, - решил Чарльз, тряхнув головой. Голова возвращалась "в себя", но не очень охотно. Еще немного покачиваясь, Гамильтон подошел к насыпи, на которой лежал крупный мужчина в форме полковника Союза. "Здоровяк то какой. Борода, высокий открытый лоб, баки. Кого же мне его лицо напоминает?" Полковник янки открыл глаза, губы разлепились и произнесли. - Надюша... У Чарльза Гамильтона и попаданца в него Алексея Гамова подкосились ноги - противник, который доставил ему столько проблем и вызвал огромное уважение, говорил на русском языке. А потом Чарльз-Алексей еще раз внимательно присмотрелся и почти взвыл. "Ну да, он самый. Как можно было про него забыть?!? Эх, ты-ж-историк..." - Все в порядке, парни, - рассмеялся Гамильтон своим бойцам, которые редко видели командира в таком радостном состоянии, тем более после боя. - Мне надо поговорить с этим человеком; не мешайте нам. И не волнуйтесь - он на меня не нападет; этот янки честный и порядочный. Только фляжку оставьте. - Пить... Полковник Союза тяжело приходил в себя - контузию он получил приличную. Гамильтон напоил мужчину и тот благодарно на него посмотрел, а потом его глаза почти вылезли из орбит. - Гробовщик! - Мое почтение. Далековато от родного дома забрались, Иван Васильевич. Глаза Джона Бэйзила Турчина - Ивана Васильевича Турчанинова округлились окончательно. - Откуда вы знаете русский язык, да еще говорите на нем без акцента?!? - Долгая история. Пока что просто считайте меня полиглотом, выучившим язык великих Пушкина, Лермонтова и Гоголя. Давайте я помогу - вам надо отдохнуть и прийти в себя. Чарльз протянул руку знаменитому в той истории бригадному генералу США и помог дойти до навеса. Медицинская помощь русскому эмигранту не потребовалась. ... - Что ж, теперь можно и поговорить, господин полковник, - улыбался генерал Гамильтон. - Признаться, я поражен, - душевное равновесие уже вернулось к офицеру Союза. - Я уже давно понял, читая отчеты про ваши операции, что полководец вы великий, правда жестокий, но лишь на поле боя. Однако ваше участие ко мне... Я же вас сейчас почти убил - и вы отлично должны понимать, что целился я именно в вас. Эх, если бы все четыре орудия положили снаряды в ваш вагон, а не только два! Кривоглазые курвины дети... Чарльз, а точнее, попаданец в него, уже откровенно хохотал. - До чего же приятно услышать крепкое словцо от казака, да еще в польском "обрамлении"! Турчанинов, похожий на медведя, добродушно усмехнулся, но удивился еще раз. - Кто же вы такой, генерал Гамильтон? Вы с высочайшим уважением отнеслись сейчас ко мне, вы не просто знаете где я родился, но из какой семьи - откуда такая информированность? Неужели и правда Пророк? - А вдруг это так? - усмехнулся Чарльз. - Что если я вижу будущее и благодаря этому столь успешен на войне? Турчин побледнел. - Были бы вы на нашей стороне - мы бы победили... - Безусловно. Но вы бы победили даже если бы меня вообще не было. Вот только... Иван Васильевич, с чего вы вообще решили, что оказались на правильной стороне? Вы редкий пример дворянина Российской Империи - кадровый офицер из академии генерального штаба, аристократ, но из свободных донских казаков. Зачем вы вообще покинули свою страну в 1856 году, где вас ждала блестящая карьера? - Сударь, если вы знаете, кто я такой, то знаете и зачем я приехал в вашу страну. - Знаю. Только уточнение: не в "вашу" страну, а к янки. У нас уже два года другая страна. Вы не верили в свершения на Родине, не верили в реформы, разочаровались после Крымской войны - и просто сбежали, даже не уйдя в отставку. А это, между прочим, трибунал. Иван Турчанинов опустил голову. - Я знаю. Но выбора не было; никто бы меня не отпустил... Я и так дома теперь сумасшедшим считаюсь; только супруга меня всегда поддерживала. - И какой вы нашли нашу страну? - продолжал мягко спрашивать генерал Гамильтон. - Кстати, не вы ли Герцену в 1859 году написали что не видите у нас действительной свободы? Что наша республика это рай для богатых, а самые страшные преступления и самые черные происки окупаются деньгами? И что ей вы благодарны разве что за освобождение от барских предрассудков? Турчин побледнел, со страхом посмотрев на Чарльза и перекрестился как православный. - Откуда...?!? Впрочем, Пророк так Пророк. И что же вы видите в будущем? - Теперь уже ничего - я ведь меняю то, что могло произойти. А вот если бы я ничего не делал, то вы бы и правда победили. Но вы - это кто "вы"? Прекрасная республика или ваши северные олигархи? В Чикаго вы были знакомы с Авраамом Линкольном. Неужели вы решили что он самостоятельная фигура? Иван Васильевич, сейчас в мире может быть или власть земельной аристократии - наследственной, или власть денег, которая купит что захочет. Вы выбрали второй вариант и примкнули к нему, вот и всё. Построить настоящую республику в условиях капитализма весьма затруднительно... - Вот и Герцен мне в последнем письме что-то такое писал..., - вспомнил Турчин. Генерал Гамильтон почему-то грустно усмехнулся. - Тот путь, на который встал Герцен и те, кто пойдут за ними, тоже не идеальный. - А вы знаете идеальный рецепт народного счастья? - понуро спросил Иван Васильевич. Сейчас он уже не напоминал Чарльзу лучшего командира США, с которым пришлось встретиться в бою. - Такой рецепт хоть кто-то вообще знает? Мистер Гамильтон, десять лет назад я состоял в одной из комиссий по отмене крепостного права. Именно тогда мне настолько осточертела вся эта мерзость, что я захотел уехать. Вся наша имперская аристократия - это прогнившая прослойка и если они продолжат так жить, то лет через пятьдесят народ их вышвырнет, как когда-то народ Франции вышвырнул своих аристократов. Вот только у нас еще более кроваво получится. И пострадают от этого нормальные дворяне, какие тоже есть и кто честно служит своему отечеству. Алексей Гамов вздрогнул; Иван Турчанинов был очень неглуп. - Обязательно вышвырнет, - кивнул он. - Точнее, вышвырнул бы. Но я постараюсь, чтобы в вашей стране крови не было или же по крайней мере, чтобы ее было намного меньше, чем могло бы быть. - Но ответьте мне как потомственный дворянин и кадровый офицер - какие вы видите альтернативы? Или феодализм с властью аристократии, или капитализм с властью денег; других вариантов пока что нет. В будущем возможно появится и что-то еще, но это будущее наступит еще не скоро. Кроме того, позволю себе обратить внимание на один момент. Я - рабовладелец, который за счет своих рабов стал богатым и получил отличное образование. А за счет кого в целом свое прекрасное образование получили вы? Турчин рассмеялся. - Теперь я понимаю, почему вас считают страшным человеком... Да, я стал тем, кем стал за счет крепостного права. Но Его величество Александр II отменил его - и ничего ужасного не произошло. Платили оброк и работали на барщине - теперь будут платить налоги, что пойдет лишь на пользу обществу и экономике. Ирония судьбы - я уехал из своей страны, а она наконец отменила крепостное право. Крестьяне теперь свободны. - "Свободны"? А как же выкупные платежи? - почему-то зло усмехнулся Гамильтон. - Вы в курсе, как именно в России "освободили" крестьян? - Нет. Откуда? Я в армии Союза уже три года. Слушая подробный рассказ про Указ от 3 марта 1861 года, Турчин сначала побледнел, а потом побагровел. - Это безумие..., - только прошептал он. - Как можно так издеваться над своими подданными?!? Это наверняка лобби крепостников такие условия продавило. Чем это закончится?!? Чарльз грустно кивнул. - Огнем закончится. И теперь обратный отчет уже включился. Не только из-за этого, но и из-за много чего еще страна окажется в страшной опасности. Уж поверьте Пророку - она выживет и станет не менее сильной и прекрасной, но вот цена... Я не хотел бы для на... вашего народа такого будущего, - поправился он и его голос задрожал. - Ну а мы свое рабство тоже отменим, не сейчас, так через 20 лет. - Я это давно понял, - с уважением посмотрел на генерала КША Турчанинов. - Ваше "Воззвание к Европе" прочитал весь мир - с ним нельзя не согласиться. Как и с тем, что Север воюет ради своих прибылей, а не ради свобод черных; это я понял за семь лет жизни здесь. Герой войны Севера и Юга в той истории, по мемуарам которого следующие десятилетия учился весь будущий генералитет США, встал и расправил плечи. - Эх, не получилось и здесь народного счастья увидеть или хотя бы поучаствовать в его строительстве... Нет в мире справедливости... Чарльз Гамильтон встал рядом, глядя в закат. - Я не знаю что такое "народное счастье", но я точно знаю как не надо. Именно это "не надо" для меня сейчас олицетворяет Север. А справедливость и благо - это скорее не про саму цель, а про путь к ней. Вечный путь. Иван Турчанинов повернулся к генералу Гамильтону. - Что дальше? Я ведь ваш пленник. - Вы свободны, полковник Турчин. Если бы армию возглавлял не идиот Батлер, ныне надеюсь покойный, а вы, то мы бы еще долго ломали вашу оборону перед Канзас-Сити. Вы были достойным противником и для меня будет достаточно, если вы дадите слово русского офицера уйти в отставку и больше не воевать против Конфедерации. Лицо Ивана дернулось. - Мясник Батлер... Надеюсь что он и правда мертв. Так, как повел себя он, никогда даже Наполеон в России не поступал. А уж его идиотические приказы... Я воспользовался тем, что Батлера никто не назначал на должность командующего и увел свою бригаду. - Даже не сомневайтесь. Мы уже всех перевешали, а самого Батлера отдали индейцам. - Вы жестокий человек, генерал Гамильтон, - констатировал полковник Турчин. - Но справедливый. Однако я думаю о другом. Что мне теперь делать, куда податься? Я - человек войны; мне даже бизнес не дается, - английское слово горько усмехнувшегося Турчанинова прозвучало очень заметно. Это было правдой - в той истории Джон Бэйзил Турчин оказался лучшим бригадным генералом Севера, но деловой хватки у него не было совсем. Наступил главный момент разговора, ради которого попаданец его и затеял. Судьба еще раз сделала ему роскошный подарок и отказываться от него он не собирался. - Иван Васильевич, сейчас у вас есть три дороги. Первая - обратно к янки. Я распишу всё так, что выставлю вас героем этой войны со стороны Севера, который полгода сдерживал страшного Гробовщика. И конечно, вы и ваша достойная супруга не будете ни в чем нуждаться. Второй путь - возвращение на Родину. Я напишу письма и послу в Вашингтоне мистеру Стеклю, и светлейшему князю Горчакову, и даже Его императорскому величеству о вашей храбрости и пользе для будущего союза КША и Империи, снабжу средствами - и вас примут с распростертыми объятьями. Особенно если я дополнительно сообщу и подарю кое-что еще... - Про третий путь я уже догадываюсь, - усмехнулся Турчанинов. - Мой военный опыт будет востребован Конфедерацией, в этом я не сомневаюсь. Но разве это не предательство? - Ни в коем случае; уж точно не больше, чем самовольное оставление вами русской армии. Сейчас вы пленный и после заключения мирного договора между КША и США - а это случится очень скоро, вы станете свободным человеком и на законном основании сможете выбрать службу в КША. Вам даже переезжать никуда не надо будет. Поверьте, я сделаю вам такую рекламу, что генерал Ли вас сам пригласит в свой штаб. - А самое главное, - добавил Чарльз. - У нас вы найдете ту республику, которая будет вам ближе всего - без аристократии, без излишней зацикленности на деньгах, но основанную на праве, справедливости и нормах морали. Деньги и у нас важны, я не стану этого отрицать, но не только деньги - и вы в этом убедитесь. Мы не идеальны, но идеала и не существует. Зато у вас будет шанс принять участие в строительстве такого идеала. - В ваших возможностях я не сомневаюсь, мистер Гамильтон, - усмехнулся Турчин, - но мне надо посоветоваться с женой. Знаете, все-таки мы с ней авантюристы и я догадываюсь, что она скажет. Я даю вам слово русского офицера и донского казака что в армию Севера больше не вернусь. Где мы встретимся? - Я подготовлю для вас все необходимые документы и буду ждать... нет, уже не в Сент-Луисе. Смело можете двигаться в Де-Мойн за нами - мы будем очень быстры. Только просьба - форму полковника Союза куда-нибудь уберите. Через неделю войска КША заняли Давенпорт и из толпы испуганных леди, собравшихся на центральной площади города, выбежала еще молодая женщина. - Ваня! - завидев супруга, охнула она, кинувшись мужу на шею, а потом побледнела, когда увидела, кто его сопровождает. - Добрый день, Надежда Антоновна, - низко поклонился этой удивительной женщине (не только красивой и умной, а еще и невероятно одухотворенной) Чарльз Гамильтон, а она почти вскрикнула, когда услышала его русское обращение. - Не волнуйтесь за своего супруга - никогда генерал Гамильтон, каким бы Гробовщиком он не был, не станет вести себя недостойно по отношению к лучшему командиру армии Союза после боя. Вы абсолютно свободны и хоть сейчас можете переплыть Миссисипи в сторону Иллинойса. Однако, у меня есть предложение и его вам озвучит супруг, - еще раз поклонился Чарльз. - Я не тороплю с ответом. Весь день он занимался делами армии и только под вечер у него выдалась свободная минутка, когда он, как всегда в сопровождении своих "черепов", вышел прогуляться на набережную. Картина, открывшаяся перед ним, была весьма живописной - пара средних лет, мужчина и женщина, чинно прогуливалась по набережной под руку. Турчины обернулись и направились к нему. - Лучшие решения в жизни - спонтанные, - хохотнул Иван Васильевич, будто помолодевший лет на двадцать. - Третий раз - и он же будет в любом случае последним. - Мы и из России так уехали, - весело кивнула Надин. - Собрались - и поплыли. Чарльз обратил внимание, что Турчанинов был уже в гражданском костюме обычного джентльмена. Форма полковника Союза, свернуто лежавшая на его плече, оказалась в могучей руке - и через три секунды полетела в Миссисипи. - Больше на Севере меня ничего не держит. Мы готовы. - Дорогой, - обратила его внимание Надежда. - Мы должны отблагодарить генерала Гамильтона за его доброту. Ты не можешь пока помогать Конфедерации - это будет неприемлемо по отношению к Северу, но возможно, я смогу чем-то помочь? Я ведь врач... Чарльз смотрел на эту женщину и в очередной раз не понимал, как в его время американские феминистки могли превратиться из скромных честных трудяг вроде Мэри Грейн в наглых неопрятных девиц, беснующихся на демонстрациях. "Надин Турчина при Чикамоге вела в бой бригаду мужа вместо него самого, свалившегося после тяжелейшей контузии и так до конца жизни от нее не оправившегося. Единственный военный врач Севера в составе боевой части на войне, единственная женщина-мемуаристка на ней же. Фемки, вы и оборки на ее платье не стоите. Когда же вы превратились из вот таких в самих себя?!? И Мэри такая же, как и Мелани. Я мечтаю, чтобы женщины Севера и Юга были похожи на Надин, Лору, Мэри, Мелли и Скарлетт, а не на то наше безобразие. И тогда ни у одного мужчины в будущем не возникнет мысли о том, надо ли платить за женщину в ресторане, говорить комплименты и защищать. О, кстати, даже интересно..." - Надежда Антоновна, вы случайно не знаете Лору Магоффин из Кентукки, мою хорошую подругу? - Знаю, - улыбнулась миссис Турчина. - В колледже Чикаго она училась на курсе на год младше меня. Мне и самой всё это удивительно, но ее слава врача гремит на весь Север и Юг. Так что я с радостью повидаюсь с ней и буду работать в госпитале Сент-Луиса. Внезапно Чарльзу что-то пришло в голову. - Миссис Турчин, - он не смог сдержаться от веселой ухмылки, - у меня к вам другое предложение. Можно вас пригласить учителем французского языка, а возможно и русского? Три месяца прошло с того момента, как Чарльз вернулся в Миссури, после чего армия победно промаршировала (точнее - проскакала и проехала на поездах) по всем городам Запада США, нигде не встречая сопротивления, а индейцы Уэйти еще и в Небраску успели заглянуть. Миссисипи была полностью под контролем Конфедерации, а когда они вошли в Миннеаполис, то Скарлетт наконец дорвалась до торговли с французами, прибывшими из Канады. Англия находилась в состоянии войны с Союзом, но к квебекцам на севере США всегда относились лучше - и они этим воспользовались. Огромные ценности, захваченные КША за время всей компании, были проданы со скидкой канадцам за наличное золото, причем торговали стороны самыми востребованными и ценными товарами. Этим достигались сразу три цели - Конфедерация получила наличное золото, французские партнеры Робийяра получили товары под скидки в 50%, а США получили огромные убытки. Чарльз и Скарлетт знали что делали - ведь существовал риск, что все федеральные ценности, захваченные КША, пришлось бы возвращать после войны по условиям мирного договора. Янки тоже это знали и считали, что Конфедерация все равно захваченные ценности не успеет никуда переправить, или же они будут учтены в Новом Орлеане. Но наглую торговлю через северную границу с канадцами никто предположить не мог. - Вы прямо как два бессребренника, - как-то заявила им обоим Лора Магоффин. - Мы?!? - ухмыльнулась Скарлетт. - Лора, у нас не учтено много не очень ликвидных товаров и грузов, реквизированных КША. Мы отдали их индейцам, поскольку они являются нашими преданными союзниками. - Как твои успехи в изучении языков? - спросила подруга. - Французский - отлично, - потерла руками миссис Гамильтон. - А вот русский... Ох и непростой же язык... Ладно, в Европе и России все равно французский повсеместно используется в среде аристократии, а если что - Чарльз поможет. Спасибо миссис Турчин - она потрясающий человек. А кроме того, она же для меня источник информации о Европе и учит меня европейскому этикету. Они и правда постоянно общались - Чарльз, Скарлетт, Лора Магоффин, Надежда Турчина и Иван Турчин, решивший не отставать от жены и временно ставший гражданским вольнонаемным инженером, спроектировавшим уникальную понтонную переправу через Миссисипи. А еще они брали в свою компанию Мэри Грейн и Ивонне Дюпона, который сделал предложение северянке и от такой новости в шоке пребывал как весь "Легион смерти", так и армия Конфедерации. Когда Гамильтон рассказал об этом Натану Форресту, то генерал чуть не свалился со своего коня. - Чарльз, - хохотал кавалерист, - вокруг вас постоянно какой-то сумасшедший дом происходит! Как вы умудряетесь всех так объединять? - Наверное, у меня это от сестры, - улыбнулся мягкой улыбкой генерал Гамильтон; он очень скучал по Мелани. И именно поэтому общие посиделки стали для него так важны - на этих вечерах война отступала, особенно когда Надежда Антоновна начинала играть на пианино и петь. Натан Форрест и Стенд Уэйти в их компанию не напрашивались, предпочитая обсуждать лошадей и будущий мир, спокойно выпивая в свободное время, так что "команда" генерала Гамильтона была довольна и своим обществом. Март они встретили уже в Айове, апрель - в Миннесоте, а май - в Висконсине, внезапно форсировав Миссисипи на понтонах и с налета взяв Милоуки - а затем отступили из него, не желая воевать без бронепоездов на другой стороне реки и вызвав хаос уже на Среднем Западе, чем выдернули часть войск янки из Огайо. То, что в той истории осуществил генерал Шерман в Джорджии, теперь сделал Гамильтон на севере США. И всё это время грузы и подкрепления, а также телеграфные и газетные новости продолжали исправно доходить до них через Сент-Луис, Мемфис и Новый Орлеан по рекам. - "Предсмертный танец генерала Батлера", - констатировала Лора Магоффин, прочитав заголовок статьи, когда получила свежий номер газеты. - Фокс Хаусли в своем репертуаре, - хмыкнул Чарльз, всматриваясь в газетную фотографию. Умение писать и фотографировать здесь было искусством, а точнее, только им и было, потому что никаких видео, ТВ и даже радио еще не существовало. Вот когда в США зародились умные юмористические комиксы - некоторые из них являлись гениальными, вроде истории про генерала Батлера. Это была не просто информационная победа Юга, а окончательная пощечина Северу. Теперь Союз не смог оправдаться даже необходимостью сохранить страну, теперь ему не помогла и отмена рабства, объявленная в этой истории на две недели раньше, чем в той. Всем окончательно стало ясно, что Север намеревался просто завоевать Юг. Бенджамина Батлера же прокляли все, кто мог - и чужие, и свои. Военные преступления против гражданского населения, причем доказанные и запротоколированные, отрицать стало невозможно. Европа и вся прогрессивная общественность (на этот раз без кавычек) взорвались страшным возмущением, а Север получил еще один чудовищный удар по репутации, от которого уже не смог оправиться. Оставался только один, финальный аккорд всей войны... Вечер 2 мая выдался ясным и свежим. Штаб генерала Гамильтона разместился в доме губернатора Миннеаполиса, временно выставив оттуда всю местную администрацию, а само здание и пространство вокруг него контролировали патрули и караулы Легиона. - Надеюсь, что война скоро закончился, - говорила Лора Магоффин. - Мое призвание - лечить, а не убивать. - Я тоже верю в это, - благочестиво склонила голову глава всех санитарок походного госпиталя Мэри Грейн. Это был дикий нонсенс, безумие, но факт - госпиталь армии генерала Гамильтона стал общим, а девушки-янки работали даже больше, чем южанки. Полное сумасшествие, которое Чарльз благодаря журналисту Фоксу Хаусли снова обратил в свою пользу - "посмотрите насколько Юг и Север в лице честнейших леди не хотят войны!" Возник нормальный соревновательный эффект, усилившийся от постоянных ухаживаний за девушками со стороны кавалеристов Форреста и легионеров Гамильтона. Что больше всего поразило Чарльза - честность Мэри. Он знал (доложили) что ей через третьи руки предложили шпионаж против Юга - и она отказалась от любых денег, хотя была не из богатой семьи. Глядя на ее честные натруженные руки, он еще больше убеждался в том, что в какой-то момент янки занесло не туда, вот только случилось это не в 60-е и 70-е годы XX века, во времена сексуальной революции, а намного раньше. Теперь же у них всех будет возможность изменить мир к лучшему. Хотя бы на Юге. - Мисс Грейн, вы хотите мне что-то сказать? - чутко обратился Чарльз к северянке. Скарлетт в очередной раз насупилась. Она уже давно подозревала (и не без оснований), что муж ее просто подначивает и поддразнивает, но считать его своей собственностью они не переставала и ревновала жутко, особенно когда доктор Магоффин сообщила ей о новой беременности. Лора как врач постоянно обсуждала что-то репродуктивное с Надеждой Турчаниновой и в последние дни бездетная миссис Турчин ходила со счастливейшим лицом. - Да. Генерал Гамильтон, вы часто благодарили меня за помощь раненым и говорили, что готовы выполнить любую просьбу, кроме тех, которые касаются военных действий. Я хотела попросить вас о... - Мисс Мэри, говорите, - подбодрил ее он. - Я знаю что вы полная бессребренница и вижу, что ваша просьба будет нематериальной. - Обещание, - вздохнула она. - Пожалуйста, дайте слово, что отмените рабство. Я знаю что вы способны на что угодно, пусть это случится и не завтра. - Я клянусь вам в этом, мисс Мэри, - торжественно ответил Чарльз. - Только замечу, что будет это не через год и даже не через десять лет. Но работа начнется скоро - сразу по окончанию войны. Работа тяжелая и неблагодарная, но она будет. Мы должны учесть все ошибки других стран когда приступим к реформе. Освобождать черных надо с учебой, заботой и работой, иначе ничем хорошим это не закончится прежде всего для них самих. - Какие сроки вы прогнозируете? - спросил Иван Васильевич Турчанинов. Бывший русский и американский офицер переквалифицировался в великолепного гражданского инженера и планировал переселиться по совету Чарльза в Атланту или Мейкон. - 20 лет. В лучшем случае 15-18, в худшем - 20-25. У рабства нет будущего, но сначала нам надо создать рынок труда для негров и гарантии тем из них, кто останутся вольными наемными работниками у своих хозяев, а таких будет большинст... В комнату кто-то вбежал. - Срочно! - подполковник Дюпон был взбудоражен. - Ивонне, что случилось? - Гамильтон был в шоке от такого поведения своего заместителя по Легиону. - Ты ведешь себя так, будто Линкольн перебросил против нас 100 000 человек. - Нет у Линкольна больше никого! - торжествующе вскрикнул франкофон. - Никого у Севера не осталось! Полная победа Конфедерации под Геттисбергом! Ребята уже отмечают! И это еще не все - в Нью-Йорке страшные беспорядки, город в руках то ли бандитов, то ли городских властей, но уж точно не войск Союза. Чарльз и Скарлетт обменялись взглядами, а Лора Магоффин побледнела. - Ты сказал - "победа"? - тихо спросил Гамильтон Дюпона. - Но ведь там было 150 000 у нас и 200 000 у Севера - все, что они смогли наскрести со всей Новой Англии! Янки разве не сдались? - Сдались, но не сразу! Вот телеграмма; видимо ее отправили телеграфом из-под Геттисберга через Ричмонд, а потом в Сент-Луис. Мы приняли ее полчаса назад. Чарльз попрощался со всеми присутствующими, извинился и вышел вместе с заместителем, на ходу вчитываясь в телеграмму. "...Полная победа..." "...Три армии КША окружили все федеральные силы скоординированными действиями..." "...Полное превосходство в новейшей артиллерии и использовании технических новинок..." "...Пять попыток армии Союза выйти из котла..." "...Отход заблокирован кавалерийским корпусом генерала Джебба Стюарта..." "...Самоубийственная атака генерала Ховарда на позиции Конфедерации..." "...Через три дня боев полная капитуляция Севера..." ... Чарльз держал телеграмму дрожащей рукой. "Эффект бабочки" в этом варианте истории оказался счастьем лишь на первый взгляд - генерал Гамильтон хорошо понял эти скупые сводки - жертвы обеих сторон в чудовищном сражении. В его мире итоговые безвозвратные потери составили почти 30 000 с каждой стороны. Здесь же армии противников были более многочисленными; у Юга убитых и раненых оказалось даже меньше, но вот у Севера... "Грабли" истории прилетели по лбу схожим событием, только вместо бесполезной жертвенной "Атаки Пикетта" южан здесь была еще более бесполезная и кошмарная "Атака Ховарда" северян. "Пятьдесят тысяч парней янки погибло за два часа!" На хрена все это было нужно?!?" - Спасибо, Ивонне, - кивнул Чарльз Дюпону, бледный как смерть. Я пойду к себе... Франкофон удивленно посмотрел в спину командира, уходящего по коридору деревянной походкой, а потом вошел в огромный кабинет, где "команда" генерала Гамильтона продолжала общаться. - Месье Дюпон, - обратилась к нему Скарлетт. - Мой супруг ушел к солдатам? - Н...нет, - неуверенно ответил Ивонне. - Он вообще отреагировал на новости о победе как-то странно и направился к себе. Миссис Гамильтон изменилась в лице. Она поняла. После чего распрощалась со всеми и также ушла. В зале остались Турчины, Дюпон, Мэри Грейн и Лора Магоффин. - Я чего-то не понимаю..., - недоумевала северянка. - Он же великий генерал Юга. Пророк... - Именно, Мэри, - печально усмехнулась Лора, которая тоже догадалась. - Он - Пророк. И поэтому скорбит о жертвах, которых возможно могло быть меньше. Представьте себе дилемму - некий "пророк" знает, что через день кто-то утонет в определенном месте. Разумеется, он заранее пытается спасти этого человека, просто не дав ему подойти к реке. Вот только этот человек по дороге сам мог спасти еще сто людей. В итоге спасен будет один, а сотня погибает. Что лучше? Ивонне Дюпон кивнул. - Наверное, лучше будет, если своих спасенных больше? - Безусловно, мистер Дюпон. Но жить с этим и корить себя придется именно пророку... Скарлетт как чувствовала - и успела в комнаты, где они разместились, как раз вовремя. Чарльз уже успел выпить один стакан виски и явно собирался приступить к остальной бутылке, как вдруг ее кто-то выхватил у него из-под носа. - Отдай! - Нет! Она влепила ему пощечину, а потом встала перед ним и схватила его голову своими руками, не давая отвернуться и уйти в себя. - Смотри мне в глаза, смотри на свою зеленоглазку, - дрожа, шептала она. - Я знаю, что ты сейчас чувствуешь - и скорблю вместе с тобой. Я знаю, что ты сейчас думаешь "можно ли было победить с меньшими жертвами?" Нет, дорогой мой Чарльз-Алекс, нельзя. При любой большей успешности Конфедерации в этой истории жертв среди врагов получается намного больше из-за сопротивления янки, которым людей не жалко, тем более с учетом нашего технического превосходства. Ты ни в чем не виноват и не смей себя обвинять. Виноваты только мерзавцы с Севера, которые развязали эту войну. - Чарли, - Скарлетт встала перед мужем и из ее зеленых глаз потекли слезы. - Посмотри на меня, посмотри на мои руки. Ты хотел бы, чтобы они покрылись волдырями, чтобы наша семья голодала, мои мать и отец умерли, а я сама была вынуждена стать проституткой? Ты бы этого хотел?!? - она уже кричала и отчаянно рыдала. - Ты читал обо мне и влюбился в книжный образ; господь, судьба или изобретения будущего, уж неважно кто именно, послали тебя ко мне, к нам, чтобы всё исправить - неужели ты теперь отказываешься от этого?!? Ты хотел бы видеть Юг униженным, разоренным и поруганным? Ты хочешь увидеть десятки миллионов жертв в своей собственной стране?!? Он всхлипнул и прижал ее к себе, приходя в себя. - Нет, не хотел. Но нести это бремя мне теперь придется всю свою жизнь. Я люблю тебя, Скарлетт. И лишь ты одна даешь мне силы не сойти с ума. - Вот так - другое дело, - довольно констатировала она, тая в его объятиях. - Я вышла замуж, а потом и влюбилась в героя Юга и мужчину не своей мечты, но своей настоящей реальности. Так что теперь ты никогда не будешь один. Они страстно поцеловались, а потом Чарльз протянул руки жене. - Ну что, идем отмечать? Считай, на этом война закончилась и теперь дело только в дате капитуляции янки. "Ретт, отомсти за всех жертв этой войны тем, кто ее начал. Я в тебя верю." 3 мая 1863 года, Геттисберг. - Я до сих пор не могу смотреть на поле битвы, - Роберт Ли, мрачный и окончательно поседевший, руководил чуть поредевшими тремя армиями КША из своего штаба. - Господи, упокой их души, - молился Томас Джексон. Генерал Ли вздохнул. Как же проще такому верующему как "Несокрушимый". А что делать ему, потерявшему почти 20 000 человек и уничтожившему 100 000 солдат противника?!? Разве можно считать подобную бойню победой, а полководца - гением войны? Командование КША до последнего надеялось, что северяне сдадутся, несмотря на свой численный перевес. Ли полностью окружил федеральную армию и мало кто знал, что подготовительные работы в Геттисберге велись уже три месяца, а конфедераты просто ждали янки в этом месте, своими маневрами давая им только один путь к Вашингтону (хотя он и так был почти единственным). Пристрелянные артиллерийские позиции, минные поля, многочисленные линии колючей проволоки, глубокие окопы, скорострельные винтовки Гамильтона, снайперы, координаторы на аэростатах, полевые телеграфы - все играло в пользу Юга и против Севера. Янки не сдавались до конца, идя в безумные атаки и генерал Мид чудом смог спасти для сдачи хотя бы половину бойцов. Этих трех дней, которые история запомнит как одно из самых страшных сражений за всю историю человечества, не забудет ни Юг, ни Север. - Томас, - генерал Ли определился с дальнейшими решениями. - Ваша армия пострадала меньше всего - берите ее и идите на Вашингтон. Лонгстит идет на Балтимор, а мы здесь завершим все дела и отрежем Новую Англию от Мэриленда у Харрисбурга и Йорка, а еще поможем нашему корпусу в Западной Виргинии - им непросто обороняться. Давайте наконец закончим эту кошмарную войну...