Маг и Маргарита

      Кончилось лето, отшумела осень, пронеслась снежными ветрами зима. Маг больше ни разу не видел загадочного профессора и в чем-то даже был этому рад. Юноша с детства знал, что он необычный человек и предназначение у него, вероятно, необычное, и в этом-то и была вся его драма. Ему не хотелось быть особенным, но кто-то свыше поставил его перед фактом: так, мол, и так, судьба твоя записана золотыми буквами на скрижалях истории, и не имеешь ты права быть как все. Вот и Килинг сказал ему то же самое, озвучил, наконец, то, что маг сам давно про себя понял, а озвучив, как в воду канул. Что он имел в виду? Что приближается? О какой тьме шла речь? Уж не грядет ли новая война, подобная той, которая отгремела не далее как десяток лет тому назад? И при чем тут он, парень из английской глуши, обладающий талантом воспламенять предметы без спичек и убирать крошки с пола без помощи метлы? Вопросов было много, а ответить на них мог только господин в костюме и с тростью. Все это было похоже на бесконечный дурной сон, вся жизнь мага была похожа на дурной сон, пока однажды не произошло нечто, что изменило ее окончательно и бесповоротно.              Был ранний час утра. Впрочем, не слишком ранний, а как раз такой, когда улицы полны спешащих на работу людей и автомобили с автобусами шныряют по дорогам в огромном количестве, а где-то под землей гудит и грохочет метро. В этот час маг волею судьбы оказался на Пикадилли и напрочь забыл, зачем он там оказался, как только увидел ее. Девушку, похожую на прекрасное изваяние какого-то искусного мастера былых эпох. Она шла по оживленной улице в легком весеннем пальто и шляпке с изогнутыми полями, опустив глаза, и несла в руках огромный, помпезный, аляповатый букет белых лилий. Лилии эти казались тревожными, душными, недобрыми и ярко выделялись на темном пальто. Незнакомка подняла голову и долгим взглядом посмотрела на мага — из всей толпы на него одного. Его поразила не столько ее статная, холодная красота античной богини, сколько небывалое, никем не виданное одиночество в больших зеленых глазах.              Она свернула в тихий безлюдный переулок, стуча каблуками по тротуару, а юноша понял, что ни в коем случае не должен упустить ее из виду, словно от этого зависит сама его жизнь. Он пошел за ней, повинуясь этому странному чувству. Так они шагали рядом в ногу: она немного впереди, он — следом за нею, пока девушка вдруг не остановилась и не спросила, обернувшись:              — Нравятся вам мои цветы?              В эту самую секунду маг понял, что знает ее давным-давно, что они, должно быть, встречались в прошлой жизни, и он испытывал к ней сильные чувства. Может быть, любил, а может быть, ненавидел. И она тоже его узнала, вот в чем была штука!              — Нет, — честно ответил маг.              Девушка посмотрела на него без удивления, будто заранее ждала такого ответа, и в голосе ее зазвучала обреченность:              — Вы вообще не любите цветов?              Юноша неловко улыбнулся ей, как бы извиняясь:              — Нет, я люблю цветы, только не такие.              — А какие? — спросила она с интересом.              — Я простые люблю. Не такие… пышные.              Незнакомка разочарованно посмотрела на свой букет и бросила его на мостовую. Маг, пожалев о своих словах, подобрал цветы и протянул ей, но она, оттолкнув их, зашагала дальше. Он побежал за ней с этими глупыми лилиями в руках, пока девушка не отобрала у него букет и не выбросила в урну для мусора. После она взяла юношу под локоть, и они вместе затерялись в лабиринте лондонских улиц.              Оказалось, что девушку зовут Маргарет, что ей немногим больше двадцати, и она работает секретарем в бюро. Родителей Маргарет потеряла еще в детстве, и ее ввиду отсутствия других близких родственников взял на воспитание друг отца — одинокий мужчина сурового нрава, сухой и подчас жестокий. В шестнадцать лет девушка сбежала от опекуна и порвала с ним всякие связи, начав жить самостоятельно.              Маргарет была совершенно одинока, и это обстоятельство быстро и прочно сблизило ее с магом. Она каждый вечер приходила в его квартиру в многоэтажном доме на окраине города, с восхищением слушала его рассказы и называла их гениальными. Маг в кои-то веки чувствовал себя счастливейшим из людей, но не из-за признания его таланта, а потому, что в его бессмысленной жизни появился человек, вдруг и сразу наполнивший ее смыслом. Наверное, любовь и должна выглядеть так, хотя юноша не чувствовал себя влюбленным. Он любил ее сатиновые платья в полоску и в крупный горошек, мягкие черные локоны до плеч, завитые и уложенные в салоне, тонкий аромат французских духов, ее нежную улыбку, чистый звонкий голос и сияющие глаза, но не ее саму.              Иногда они спорили. Маргарет отчего-то прониклась сочувствием к ведьме Моргане и порой рьяно защищала ее, чем приводила мага в крайнее замешательство.              — Но, послушай, Моргана предала своих друзей, — возражал он. — Артур не сделал ей ничего плохого, а она пыталась убить его ради трона.              — Просто она была одинокой, — убеждала его Маргарет. — Ее никто не любил, и она никого не любила, а если бы кто-нибудь поговорил с ней, я верю, что она переменилась бы.              — Нет, — маг улыбнулся, подошел к ней и обнял за плечи. — Если человек зол, ему никакие разговоры не помогут. И что это за оправдание — одиночество? Мы с тобой, например, одинокие, а все-таки не злые.              — Уже не одинокие, правда? — со смущенной улыбкой сказала Маргарет и вдруг отвела взгляд. — Злых людей, может быть, и вовсе не бывает. Все добрые, только некоторые об этом забыли.              — Мечтательница ты, — ласково дотронулся до ее носа маг.              — Ты тоже мечтатель, — тихо смеясь, ответила Маргарет.              Он поцеловал ее нежно и бережно, обращаясь с ней как с хрупким цветком, который боялся сломать, а за окном цвела лондонская весна, и где-то глубоко под землей грохотало метро.