Под Хищной Луной

      Сквозь стёкла летней веранды (подумать только, на севере Редании!) проникал тёплый свет. Иорвет, откинувшись на резном стуле, лениво обозревал эту часть владений графа. Четыре статуи, что изображали стороны света, являлись пошлейшей подделкой. Статуи изображали эльфов, а точнее эльфок, с рвущимися за пределы их каменных сорочек грудями и обширными ягодицами. Иорвет хмыкнул. Подделывали наверняка краснолюды.       Каменные вазоны вдоль стен были наполнены благородными зелёными травами. Благородные травы графу подсунули новиградские аранжировщики садоводы за непомерный прайс. Иорвет ни за что не отдал бы за них такие деньги потому, что мог назвать каждое из этих растений, и самым благородным из них была петрушка.       Скоя'таэль в последнее время боролся с привычкой графа растрачивать прибыль с южных пшеничных полей на петрушку и гнусные статуи. Он знал, что действует правильно, хоть иногда и перегибает палку.       Прямо напротив эльфа, отделяемый от него верандным хлипким столиком, сидел, вжавшись в кресло, маркграф Эстеларио Тейтерон.       Иорвет находился сейчас на пике своей дипломатии и пытался решить разногласия с графом, которые не возникли бы, не ворвись белки в его владения два месяца назад.       — Иорвет, — обратился к нему старик, — отпустите пожалуйста моего племянника. Я уже сделал всё, о чем вы попросили. Он мой единственный наследник, прошу...       Иорвет опустил локоть на подлокотник, а подбородок на кулак. Единственное, что человеческий феодал воспринимал всерьёз, кроме своего огромного капитала, так это того, кто от него этот капитал унаследует. Волновался он на эту тему до смешного часто, словно после смерти собирался реинкарнировать в своего племянника.       — Эктор в полном порядке. — Иорвет, будто повар, лениво убеждал курицу, что её цыплята, вообще-то, прекрасно себя чувствуют возле духовки. — Эстеларио, вы, как обычно, делаете из меня жестокого захватчика.       — Нет, нет, что вы...       — А я ведь здесь, чтобы помочь вам, помните?       — Да, — вытаращился на него граф, кивая. — Да.       — Всё, что я делаю в последние два месяца — работаю в ваших интересах. За то, что вы были так добры к скоя'таэлям, — с нажимом говорил Иорвет. — И за то, что позволили разместиться на вашей земле. Я благодарен вам. И лишь возвращаю вам долг.       — Да, спасибо, — кивнул граф, отирая каплю на виске.       — Не каждый принял бы нас, как дорогих гостей. Я понимаю, что это риск. Вы — отважный человек, — хмуро глядел на него эльф, прекрасно осознавая, что в своё время не дал Тейтерону никакого выбора.       — О, я всегда стоял за свободу взглядов, Иорвет, всегда! — раскрасневшись, вновь закивал граф.       — Вы ещё и дальновидны! — додавливал оппонента без всякой жалости скоя'таэль. — С тех пор, как вы позволили трудиться на своей земле эльфам и нашим махакамским друзьям, доходы пошли вверх. А прибыль с пасек и полей? И это всё не считая галеры с зерном, что ушла в Назаир неделю назад. При стоимости реданского зерна на юге, она принесёт вам состояние.       Эстеларио Тейтерон возбуждённо закивал.       — Я благодарю вас за то, что подсказали мне такое выгодное решение в тот нн... прекрасный день нашей встречи.       — Не будем забывать, — призвал графа Иорвет, — что такая крепкая логистика стала возможна благодаря безопасности, — сделал акцент на этом слове эльф. Он говорил медленно, давя графа весом сплошных финансовых плюсов от сотрудничества с белками. — Скоя'таэли убрали с дорог бандитские ночлежки. И это только начало.       Из всех dh'oine Иорвету всегда тяжелее всего было разговаривать с представителями их правящего класса. За последний год в Вергене эльфу регулярно приходилось иметь с такими дело, и постоянно тренироваться в риторике и удерживании своей вспыльчивости.       — Да, мои нынешние дела — причина яростной зависти других членов новиградского городского Совета, это правда, — произнёс отвлечённый маркграф, не без удовольствия. Тема прибыли всегда поднимала ему настроение. — В последний раз барон Масвидаль, этот нищий картёжник, выставил два своих имения на продажу, чтобы расплатиться с долгами. На Совете это ничтожество смел назвать меня казнокрадом потому, что я купил их оба.       — Вы всё сделали правильно, — удовлетворённо кивнул Иорвет. Оба упомянутых имения он уже давно превратил в штабные пункты.       — Но, — продолжил граф, — иерарх Хеммельфарт объявил преследование Старших Рас в столице. Это страшный человек, Иорвет, поверьте мне! Если он узнает, что доходы графству обеспечивают нелюди — он лишит меня денег и влияния!       — Забудьте о Хеммельфарте, — отмахнулся эльф.       — Церковь Вечного Огня пошлёт сюда рыцарей, — нервно спорил старик. — Даже вам не справиться с ними всеми.       Иорвет хмыкнул.       — Нам не придётся с ними драться. Дайте мне три дня. И Хеммельфарт ещё постелит нам красные дорожки в город.       — Иорвет, — просяще уставился Тейтерон на эльфа. — Мальчик — мой единственный наследник после смерти его несчастной матери. Прошу, отпустите его.       Старческий голос дрогнул. Иорвету показалось, что ещё немного и он увидит сцену из «Плача офирской наложницы» в исполнении пожилого, белого, как овсянка, графа. Чем больше тужился Тейтерон, тем монолитней делался взгляд Иорвета. Нет. Его сердце не зашлось от жалости к старику. Он заранее знал о "крепкой дружбе" между родственниками под сенью имения Тейтеронов, и слезливая игра графа его не трогала.       — Я не причиню ему зла.       — Умоляю. Он — несчастный калека, но... он очень важен для меня.       — В таком случае, как же вам повезло, что в детстве он лишился только руки. Я знаю случаи куда хуже.       — Пожалуйста... Он всего лишь ребёнок...       Иорвет медленно поднялся и задвинул свой резной стул за верандный столик.       — Эктор — уже не ребёнок, — взглянул он на графа зелёным глазом из под тугой косынки. — Он — ключ от всего. Он — наша золотая карта в колоде. Он тот, кто выиграет нам Свободный Север против чёрных.       Развернувшись, Иорвет покинул веранду, позволяя солнцу светить себе в спину.       Миновав длинную колоннаду, эльф спустился в тёмный парк. Скоя’таэли, что сидели в беседке слева, приветствовали его радостными криками. Он махнул им рукой, но присоединяться к эльфам не стал. Его цель была глубже в парке.       Скоя’таэли патрулировали окрестности. В поместье их было много. Иорвету в некотором смысле пришлось вложиться в это место, прежде чем оно стало таким гостеприимным и привлекательным для нелюдей.       Маркграф, которого он стремительно взял в оборот пару месяцев назад, на тот момент ещё обладал внушительным гарнизоном стражи. И хотя охрана была умелой для устрашения бандитов, но против бесшумных и смертоносных скоя’таэлей оказалась совершенно неэффективна. Зачистив графскую стражу, эльфы по сути тут же заменили её собой, вынудив графа принять их и одарить соответствующими полномочиями. Позднее Тейтерон уже ни в чём не мог отказать нелюдям, которые стали энергично заселять его земли.       Самого графа Иорвет оставил в живых в первую очередь потому, что намеревался распространять своё влияние в Новиграде именно через него. Тейтерона слушал городской Совет и даже сам иерарх.       Среди сторонников эльфа были и те, кто считал, что такой дерзкий и наглый ход никогда не сработает, но всё вышло иначе.       К счастью, граф оказался чрезвычайно жаден. Он был скован по рукам и ногам двумя обстоятельствами, преодолеть которые был не в силах: угроза смерти и невероятная личная выгода. Тейтерон не мог больше игнорировать тот факт, что низушки, краснолюды и эльфы за прошедший месяц озолотили его. И это при том, что люди-крестьяне с его земли, вопреки опасениям, никуда не делись, а наоборот под защитой белок показали небывалую эффективность.       Несмотря на такой неделикатный прессинг в отношении графа в первое время знакомства, Иорвет терпеливо выждал, когда Тейтерон уже просто не захочет отказываться от присутствия белок. И дождался этого. Жизни маркграфа больше ничего не угрожало и многое между ними стало теперь делаться на добровольной основе. Однако спорный момент в их отношениях всё же остался: Эктор Тейтерон, племянник графа, всё ещё целыми сутками находился со скоя’таэлями.       Иорвет прошествовал по темнеющему саду между статуй из мрамора уже вполне искусных и старых.       Захват такого города, как Новиград, был, похоже, самым крупным и отчаянным из всех его замыслов. Эльф знал, будь он даже прекрасен, как Францесска Финдабаир, богат, как Тейтерон и влиятелен, как император Нильфгаарда, городской Совет ни за что не станет слушать его, а что скорее — поднимет его на вилы, как только он туда войдёт. Он прекрасно знал о положении нелюдей и о том, что слова эльфа стоят для человека так же мало, как песок для назаирца. Не говоря уже о кровавом шлейфе, который тянулся лично за ним и не добавлял к атаману доверия среди людей. Впрочем, пока за него в Совете выступало удобное морщинистое лицо маркрафа Тейтерона, Иорвет был вполне согласен стать тенью за его плечом.       Несмотря на доступ к денежному лотку и крепкому военному контингенту, Иорвет не мог просто взять и зайти со всем этим в город. На троне сидел безумец. А во главе храма стоял порочный фанатик, который зажаривал нелюдей на кострах до хрустящей корочки. Худшая, извращённая форма человеческого мракобесия. Регулярная армия и городская стража — тоже были не шуткой. Не говоря уже о том, что любовь и милость Совета вельмож были лишь половиной дела: эльф прекрасно знал о Большой Четвёрке, группе бандитов, с которыми придётся считаться.       Скоя’таэли преданно следовали за ним и сделали бы всё, что он скажет. Но даже они иногда сомневались в том, что задуманное Иорветом возможно. Иорвет, впрочем, был почитаем сородичами не зря. Когда другие сомневались — он действовал. Из своего обширного военного опыта одно он знал точно: две трети успеха манёвра — это его неожиданность.