Дарвин, Миннесота

      — Вот это имечко, — Фред заметил листок под ногами, который несколько минут назад бросила девушка, и поднял его. Пробежавшись глазами по билету, он продолжил, — стало быть, Гермиона Грейнджер. Получается, теперь я тебе тоже должен сказать свою фамилию? — юноша обернулся и посмотрел на девушку поверх спинки кресла, но та не обращала на него внимания. Уставившись в одну точку, она нервно покусывала губы и стучала ногтями по чехлу телефона. Фред отметил, что у неё очень аккуратный маникюр.       — Эй, ты слышишь? — Гермиона раздражённо вздохнула и посмотрела Фреду в глаза.       — Я пытаюсь придумать, как отсюда выбраться. Должен же быть способ! — Фред снова улыбнулся и откинулся на спинку кресла, ничего не ответив.       — Не знаю, на что ты надеешься. Думаешь, ходит поезд? — Гермиона фыркнула в ответ.       — Очень смешно, — но мысленно девушка понимала, что он прав. Единственным способ оказаться дома к Рождеству был самолёт. Она снова глубоко вздохнула.       — Ну, не расстраивайся, — Фред подошёл к кровати и встал прямо напротив Гермионы, — поверь, я — далеко не самый худший вариант для Рождества…       Девушка подняла глаза на Фреда. Испугавшись её злобного взгляда, он стушевался и перестал говорить. Но спустя полминуты всё-таки продолжил:       — Я серьёзно. Я единственный вариант. Конечно, миссис Маршалл пригласит нас, но я сомневаюсь, что ты захочешь отмечать Рождество в компании деревенской семьи и есть оленину с майонезом, — он вопросительно поднял брови.       Гермиона ответила ему усталым взглядом. Она ещё раз обдумала всю ситуацию и поняла, насколько плачевно её положение. Сейчас она сидит в пыльной гостинице в богом забытом месте с каким-то рыжим клоуном, которого даже пяти минут не знает. А должна быть дома, упаковывать подарки вместе с сестрой и печь любимое имбирное печенье. Видимо, в этом году Санта решил лишить её подарков и даже более-менее достойного праздника. Девушка покачала головой и зевнула, прикрывая рот ладонью.       — Знаете, это уже и вправду слишком. Уходите из моего номера.       — Какой официоз! На кого учишься?       — Не ваше дело. Я вас прошу по-хорошему: уходите.       — Если не уйду, что сделаешь? — его шутливый тон начал выводить Гермиону из себя. Да кем он вообще себя возомнил? Она встала с кровати, но с удивлением отметила, что Фред намного выше её, поэтому всё равно приходилось задирать голову, чтобы посмотреть ему в лицо.       — Правда хотите проверить? И когда это мы перешли на «ты»?       — Когда я понял, что тебе явно меньше сорока. А сколько тебе, кстати? — Гермиона сощурила глаза и скрестила руки на груди. Казалось, парень специально пытался собрать «бинго» невоспитанности. Она упорно молчала, и тогда Фред снова по-дурацки улыбнулся и обратился к бумажке, которую так и не выпустил из рук. Гермиона прикрыла глаза: там были все её паспортные данные, а он рыскал глазами по строчкам, как будто они принадлежали ему.       — Ага, значит, двадцать один? Вот и славно, мне двадцать три! — весело заявил Фред. — Будем знакомы, — он протянул ладонь девушке, ожидая рукопожатия. Она лишь скривила губы.       — Серьёзно? Руки будем пожимать? — Фред сделал очень серьёзное выражение лица и кивнул. Но Гермиона не спешила.       — Я ведь так всю ночь могу простоять. Вопрос в том, сможешь ли ты, — с лукавой улыбкой сказал он и добавил: — повторяю: у тебя нет выбора. Совсем. Никакого.       — Миссис Маршалл?       — Её отец ввяжется в драку с её мужем, так каждый год бывает. Поверь, ты не захочешь это увидеть.       — Я видела, что в соседнем номере тоже горит свет.       — Да, там живёт мистер Фрост. Ему восемьдесят четыре. Если любишь постарше…       — А если я предпочту остаться одна?       — Тогда мне тоже придётся остаться одному. В таком случае никто не будет контролировать моё безумие, и оно так или иначе коснётся тебя.       Гермиона улыбнулась против воли. Вся эта ситуация была просто-напросто нелепой: Фред уже минуту как дурак стоял посреди комнаты с протянутой рукой, а Гермиона и не думала делать шаг ему навстречу. Помолчав ещё с полминуты, она сдалась и протянула руку в ответ. Фред ухмыльнулся, и Гермиона заметила небольшие ямочки на его щеках.       — Отлично! Так, кажется, я обещал тебе назвать своё полное имя. Фред Гидеон Уизли.       — Просто Фред? Не Фредерик? — юноша в ответ поморщил нос.       — Ну уж нет. Лучше быть «просто» Фредом.       — А фамилия, кстати, знакомая… — Гермиона принялась вспоминать, где она её слышала. — Может, у тебя есть знаменитый родственник?       Фред задумчиво почесал затылок и ответил:       — Только если ты интересуешься сёрфингом… Моя сестра хочет стать олимпийской чемпионкой, — Гермиона сразу же поняла, о ком он. Как это она сразу не догадалась? Джинни Уизли — это имя она слышала чаще собственного.       — Мой друг Гарри говорит о ней каждую минуту каждого дня, у него даже её плакаты висят, — Гермиона не успела закончить фразу, как её перебил Фред:       — Эй, я же сказал, что она моя сестра! Не хочу даже думать о том, что кто-то вешает её фотографии у себя над кроватью, — он притворно нахмурился. Гермиона рассмеялась и извинилась в шуточном тоне. Фред вернулся в кресло и стал наблюдать за девушкой, когда она открыла чемодан и принялась разбирать вещи. Через пару минут она обернулась и спросила:       — А ты и дальше собираешься здесь сидеть?       — Ну да. А что мне делать? — Гермиона покачала головой. Она предполагала, что Фред сам догадается о том, что ему пора уходить. Но снова ошиблась на его счёт.       — Уходи. У тебя же телевизор работает, вот и найдёшь себе занятие.       — Да, и вправду работает. Но мой номер всё равно хуже твоего, — будничным тоном отвечал парень, не отводя взгляд от Гермионы. Она сидела на корточках, склонившись над чемоданом, и что-то искала.       — Это ещё почему?       — Потому что в моём номере никого нет.       Гермиона только недовольно цокнула языком.       — Как романтично, — она оторвалась от поисков зубной щётки, чтобы посмотреть на Фреда, — я на подобное не ведусь.       — Нет? — В ответ Гермиона покачала головой.       — Ну как знаешь. Кстати, раз уж мы вместе празднуем Рождество… — на этот раз Гермиона перебила юношу:              — Это ещё почему? На это мы точно не договаривались, — Фред шумно выдохнул и сказал:       — А с тобой непросто, да? Ладно, если ты такая упёртая, то давай поспорим.       — Не буду я спорить. И вовсе я не упёртая! — наконец отыскав на дне футляр с зубной щёткой, мыло и маленькое полотенце, девушка направилась в ванную.       — Ты сейчас сама себе противоречишь, — крикнул Фред, но за закрытой дверью девушка уже включила воду и не услышала его. Фред принялся щёлкать пальцами, придумывая, как бы уговорить Гермиону провести праздник с ним. А вообще, так ли ему это надо? Но он прекрасно понимал, что Джордж уже не появится, и штормовое предупреждение здесь совершенно ни при чем. Угораздило же его найти девушку прямо перед самым лучшим праздником в году! Теперь вместо того, чтобы соблюдать их ежегодную традицию и проводить Рождество вместе — кататься на лыжах, коньках и тюбингах, — его близнец застрял в Лондоне, где за всю зиму выпадала суточная норма снега в Миннесоте. Фред с улыбкой вспомнил, как их занесло сюда в первый раз: так же по ошибке, как эту Грейнджер. Всего-то ошиблись со штатом, и вот уже вместо дождливого Вашингтона, где их долго и верно ждал старший брат, они очутились здесь, точно так же запертые на три дня. Так и появилась самая лучшая их с Джорджем традиция — но в этом году брат его променял на некую Анджелину и предупредил в самый последний момент! Фред нахмурился и посмотрел в окно. Настоящая вьюга. И если так сутками сидеть и смотреть на этот пейзаж, можно запросто сойти с ума. Нет, надо всё-таки уговорить эту зануду, тем более спорить он тоже любил. Жаль, что не взял с собой хотя бы обычную колоду карт и теперь придётся изобретать велосипед. Он постукивал пальцами по коленкам и рассматривал комнату в поисках чего-то полезного. Когда взгляд его упал на чемодан девушки, то среди всего прочего он заметил ярко-красную картонную коробочку с жёлтыми буквами, и его глаза загорелись. Юноша победно улыбался, когда дверь ванной со скрипом открылась.       — Играем в «уно» до ста очков. Я побеждаю — празднуем вместе. Идёт? — Гермиона озадаченно посмотрела на Фреда, а затем перевела взгляд на свой чемодан. Коря себя за непредусмотрительность, она откликнулась:       — Вообще-то там до пятисот очков играют.       — Знаю. Хочешь до пятисот? — Фред прищурился. Гермиону не сильно радовала перспектива провести полночи играя в карты с этим чудиком. Поэтому она ответила:       — Нет, спасибо. Ладно, играем до сотни, а потом ты уходишь и я тебя не вижу до завтрашнего дня.       — Обещаю! — театрально воскликнул Фред, кладя руки на сердце, — только мне нужно кое за чем сбегать. Сейчас вернусь, не скучай! — он пронесся мимо девушки и вылетел из номера. «С тобой соскучишься» — пронеслось в голове у Гермионы, но она вытащила упаковку из чемодана и принялась тасовать карты. Через минуту Фред вернулся с бутылками и кружками в руках. Руки Гермионы замерли, а сама она нахмурилась.       — А это обязательно?       — Тебе — вовсе нет. Но я так привык. Не переживай, это всего лишь сидр. Домашний, кстати. Если хочешь, попробуй. — Фред сел за стол напротив Гермионы и взял в руки свои карты. Девушка закатила глаза.       — Еще не хватало пить в компании незнакомцев.       — Я тебя не заставляю, — на удивление спокойно ответил Фред. Он открыл одну бутылку, налил немного сидра в кружку и выпил. Пока Гермиона, скривив губы, смотрела на него, тот внимательно изучал карты, как будто собирался играть не в детскую игру, а в покер где-то в Лас-Вегасе.       Игра шла молча и напряженно. Ни один из них не решался нарушить тишину: изредка они цокали языками, вздыхали или тихо посмеивались. Когда счёт был семьдесят семь-сорок три, Гермиона начала волноваться и потому предложила сделать небольшой перерыв. Игра заняла больше времени, чем они предполагали, и прошло уже полчаса. Каждый из них старался не просто победить, а отдать противнику минимальное количество очков. Из-за этого два раза Гермиона победила, но получила за эти раунды ноль баллов. По ходу игры сладкий запах яблочного сидра наполнял комнату, где и без того было душно. Она с опаской косилась на бутылки и пару раз ловила на себе насмешливый взгляд Фреда. «Чёрт, а пахнет ведь и правда вкусно!»       — Ты точно не хочешь? — с полуулыбкой спросил Фред, откинувшись на спинку стула и с любопытством глядя девушке в глаза. Гермиона хотела было покачать головой, как вдруг задумалась. Запах был просто очаровательным, так ещё и возможный проигрыш подмывал утешить себя чем-то сладким.       — Ладно, давай. Только немного!       — Ты так переживаешь, как будто я тебе виски десятилетней выдержки предлагаю, — ответил Фред, протягивая Гермионе кружку с напитком, — не крепче газировки.       Гермиона взяла кружку, и для этого ей пришлось прикоснуться к руке Фреда. Его пальцы были теплыми и немного шершавыми на ощупь. Девушка пригубила стакан, на вкус сидр оказался просто потрясающим. Она поймала себя на мысли, что, наверное, впервые искренне улыбнулась за целый день.       После этого они продолжили игру, но теперь она была не такой нудной. Они отпускали комментарии, смеялись друг над другом и уже через двадцать минут открыли вторую бутылку. Гермиона вдруг осознала, что на самом деле не чувствовала никакой угрозы от Фреда несмотря на то, что он так бесцеремонно вторгся в её личное пространство. С ним было как-то легко и весело, и ещё никогда она не знакомилась с кем-то так быстро.       — Всё! Сто четырнадцать баллов мои. Достойная партия, достойный соперник, — Фред отдал карты Гермионе и взял в руки пустые бутылки и кружки, — а теперь я ухожу, как обещал. Рождество у нас будет невероятным!       Гермиона наблюдала за Фредом и почему-то почувствовала в груди небольшой укол разочарования, когда он действительно встал из-за стола, хотя она сама просила его уйти несколько раз. Спустя пару минут он вышел из номера и она тихо пожелала ему спокойной ночи и заперла дверь на ключ. После того как девушка умылась и переоделась, она легла в кровать, наблюдая за снегопадом, который и не думал заканчиваться. Она не знала, что за странное чувство овладело ею, и было ли дело в сидре, или в Дарвине, или во Фреде, Гермиона была уверена только в одном: она давно (а может, и вовсе никогда) такого не испытывала. Засыпая, она всё ещё чувствовала на языке искристый и сладкий вкус.