Kissi Royal Maroon Helleborus

Сяо Хуа безуспешно пытается подавить улыбку. Это было бы милым, если бы не обстоятельства. У Сяцзы совершенно нет времени присмотреться — на него открыли охоту самые кровожадные существа в этой гробнице. Да, он говорит о внезапных фанатах. Во всём виновата его доброта. И привычка приглядывать за талантливой молодёжью. Всё дело в возрасте, ясно? Вот он, показатель старости: сентиментальность. Честное слово, пора вводить расценки за спасение. Вытащить из ловушки с кольями — пятьсот юаней, отбить у шиби — тысяча, один цзунцзы — сорок процентов с доходов в ближайшие двадцать лет. Если спасать просто так, за спасибо, половина деток решает, что просто обязана отплатить натурой, вручив своё тело, сердце и оленьи глазки. Вторая половина сразу настраивается на брак и десять детишек. Обе уверены в неземной любви с первого взгляда, начитавшись дурных романчиков о страсти неуклюжих, но милых новичков и опытных, как сама земля, и уверенных сволочей-принцев-наследников древних кланов — нужное подчеркнуть. Сяцзы такое счастье даром не сдалось. Он не Яба Чжан с его пунктиками на драматичное спасение партнёров. Если бы он вышел в экспедицию в одиночку, пришлось бы бегать от этих помешанных весь остаток пути. Демонстративно не замечать попыток сблизиться, вовремя отшвыривать из ловушек, язвить и плеваться ядом, что кобра. Потому что сказанное в лоб «не интересует» почему-то никого из талантливой, но местами неописуемо упёртой и слепой мелкотни не останавливает. К счастью, сегодня с ним Хуа Эр Е, надёжный, как небесный свод, и способный одним поднятием брови разломать кому-то картинку идеальной замужней жизни. Надо только уговорить помочь. Или подождать, пока Сяо Хуа устанет развлекаться за его счёт и спасёт, как честный супруг. В конце концов, он не упустит момент намекнуть, что Сяцзы занят, давно, прочно и до конца жизни. Эх, жаль, Сяо Хуа не организовал свою экспедицию, предпочтя присоединиться к уже существующей. От его людей такой подлости, как первая весенняя влюблённость, ждать не приходится: все они сходятся в беззаветной преданности к драгоценному начальству и подозрительному неодобрению в адрес Хэй-е, а ведь он даже ничего такого и не делал! Жаль, жаль. Но они хотя бы выбрались развлечься вместе! Хотя Сяцзы до последнего был не в курсе, что единственный отсутствовавший участник группы — Се Юйчень. До встречи у входа в гробницу. И то сразу не поверил: пришлось проверить несколько раз, что это действительно Сяо Хуа. Вот уж сюрприз выдался. Войти в гробницу с Сяо Хуа лучше, чем без него. Как минимум, Сяцзы избавляется от скуки. Как максимум — надо состроить особо жалобную моську, как сейчас, уворачиваясь от очередного «Хэй-е, у вас тут что-то на плече, дайте уберу», и смилостившийся Хуа Эр Е придёт на помощь. — Сяцзы, — перебивает он щебечущую парочку безумных фанатов, подкрадываясь неслышно. — Нашёл фреску. Думаю, на ней есть информация о том, что мы ищем. Пойдём, посмотришь. Вежливый кивок в ответ на недовольные взгляды — в этом весь Сяо Хуа, думает Сяцзы, когда его бесцеремонно утягивают за руку в соседнюю камеру и дальше по коридору. Сяо Хуа идёт быстро, уверенно: значит, никаких ловушек, всё чисто. Сяцзы следует, расслабляясь с каждым шагом. Приставучие дети — та ещё боль для его бедной и чудом ещё не поседевшей головы. Приставучие дети женского пола, ещё и без всякого знания о походах в гробницы — боль вдвойне. Сравнимо с простреленным животом: Сяцзы знает, о чём говорит. — Мы могли бы уйти вдвоём, — замечает он словно невзначай, внимательно оглядываясь по сторонам. В этой стороне он разведку ещё не проводил. — Могли бы. — соглашается Сяо Хуа, пробивая по кирпичам в особой последовательности. Сяцзы запоминает на слух, занятый наблюдением за местностью. Шорох отходящей в сторону двери приглушает и так тихое «Но ты не бросишь детей, какими бы глупыми они ни были». Фреска действительно существует, а не является надуманным предлогом, чтобы утащить его. Жаль. Хуа Эр Е продумывает алиби в идеале, как всегда. А Сяцзы был бы не против просто удрать на время с отговорками, чтобы его поцеловали, как в книгах. Гробница, древние вазы, темнота, шуршание шиби где-то вдалеке — ну разве не романтично? И знание, что, может быть, это последний раз, когда они могут побыть вдвоём в спокойствии… Ладно, это он уже загнул. Место простенькое, никакого «последнего раза». Здесь даже цзунцзы вялые, как зимние мухи. Они в самом разгаре обсуждения, когда команда приходит искать. Сяцзы замечает, как щёлкает невидимый калькулятор во взгляде Сяо Хуа, когда он оценивает ротацию: холодно, практично, расчётливо. Чуть задерживается на маленьких надоедах, секунда, не больше, а затем Се Юйчень подаётся ближе, якобы увлечённый спором, и Сяцзы подыгрывает, притворяясь ошеломлённым, когда улавливает влажное, краткое, почти почудившееся прикосновение. — Я победил, — возвещает Сяо Хуа, как ни в чём не бывало. — Налево. Сяцзы приглядывается к исходящей от сокомандников ауре чистейшего ужаса и ухмыляется про себя, внешне изображая нечто среднее между «опять он это сделал» и «какого чёрта», «я верил тебе, предатель», «так нечестно» и «месть моя будет страшна». И ступает следом в левый проход, небрежно подгоняя группу взмахом руки. Позади ловушек нет. Впереди? Надо проверить. Пока Сяо Хуа не забрал всю славу себе. Когда они останавливаются на ночной привал, Сяцзы под едва не искрящими взглядами устраивается у Сяо Хуа под боком. Подбирает ноги, привычный к традиции партнёра отдыхать сидя, если не верит в силы экспедиции, и заваливается на любезно подставленное плечо, пригреваясь змеёй. Сяо Хуа жёсткий от тренировок, настороженности и скрытого снаряжения; Сяо Хуа сдвигается осторожно, подстраиваясь под Сяцзы, перетекает, как вода в изменённый сосуд. Отсекает чужое внимание, как зеркальная сталь. Сяо Хуа не позволит побеспокоить Сяцзы, пока не придёт его очередь подниматься на смену. Сяо Хуа не позволит побеспокоить Сяцзы. Сяо Хуа… — Доброй стражи, Хуа Эр. — Спи уже. Чужое тепло обнимает щитом.