Kissi Royal Maroon Helleborus

Острые коготки впиваются в плечо через рубашку. Без боли, не вреда ради — просто удержаться, когда Се Юйчень в задумчивости наклоняется, надеясь приближением к бумагам приблизить понимание, чего от него в этом письме хотят. Получается не очень. Он бормочет тихое извинение в ответ на недовольное цвирканье в ухо и рассеянно протягивает руку к полупустому пакету с орехами, мирно устроившемуся возле набора для каллиграфии. Не забыть достать ещё. Кажется, его гостю данная марка нравится больше прежней. Неудивительно: грецкие орехи отборного качества любому придутся по вкусу. Цепкие лапки осторожно забирают лакомство с раскрытой ладони. Громкое хрупанье с довольным прицокиванием — ну, точно нравится. Гурман. Когда люди говорят об оборотнях, представляются великолепные и устрашающие существа: хитроумные лисы, мудрые рептилии, опасные волки, коварные вороны и чистые журавли, очаровательные кошки и верные псы. Кровавые тайны, романтичные истории — каких слухов только нет в человеческой культуре о перевёртышах. Но к такому ни одна история Се Юйченя не готовила. — Сяцзы, — слегка угрожающе произносит он, чувствуя, как вместо орехов на ладони оказывается что-то тяжёлое и пушистое, — Нет. Я должен закончить с бумагами. Его партнёр — белка. Очень наглая, очень чёрная, очень крупная. Чёрная белка Брайанта, если углубляться в видовые особенности (и как Сяцзы только угораздило?). Совершенно не соотносящийся с Хэй Сяцзы облик… На первый взгляд. А на второй — тут и вечная забывчивость, в какие дали припрятал деньги, и выдающиеся во всех формах размеры, и дерзость, и общительность. Как Сяцзы никто не вычислил, для Се Юйченя секрет. А гуляющие сплетни о волчьей натуре и вовсе заставляют лишь усмехнуться. Одинокий волк, да-да… Он со вздохом откладывает ручку, перехватывая увесистую тушку второй ладонью. — Ты сам захотел пойти со мной. — напоминает тщетно, без особой надежды взывая к отсутствующей совести Сяцзы. Знает, зараза, что милый, когда зверь, и пользуется: смотрит умилительно, ушки ставит, хвост выгибает в кокетстве — погладь, мол. — Мог бы сидеть дома и развлекаться в своё удовольствие. Сяцзы три дня в месяц — белка, а остальные — по желанию. Предпочитает, конечно, быть человеком — так проще, но порой позволяет себе выпустить хвост и уши — исключительно для того, чтобы чего-то добиться, Сяцзы практичный, его собственные пушистые атрибуты скорее раздражают активностью, а вот подразнить ими Се Юйченя никогда не откажется. Настырный и бесстыжий. А так, в полноценном обороте, Сяцзы бывает лишь вынужденно: по зову природы, чтобы выползти из очередной ловушки или спрятаться. Никогда без веских причин. Оно и понятно: белка, пускай и крупная, зверёк небольшой, хрупкий. С числом недоброжелателей Сяцзы в таком виде разгуливать опасно и попросту глупо. Да и про бытовые опасности вроде хищных птиц, собак и техники забывать не стоит. Сяцзы цокает весело, не пытаясь выбраться из хватки; распластывается в ладонях вольготно, зная, что Се Юйчень не уронит, распушается довольно. Внимание привлёк, можно успокоиться, с тихим смешком переводит Се Юйчень и аккуратно почёсывает подставленную спинку. Эту битву он проиграл… Он отодвигается от стола, перекладывая самодовольную белку на колени. Гладит медленно, щекочет пушистый хвост, усыпляя бдительность, ворчит под нос ленивое «в кого ты такой нахальный», чувствуя, как Сяцзы подрагивает от смеха. А потом действует резко, будто не он только что в умилении расплывался: накрывает уши ладонью с угрозой схватить крепко. — Превращайся. — велит бесстрастно, игнорируя старательно жалобный звук и торжество драмы на выразительной мордочке. — Ты не женщина, чтобы ритмы сбивались. У Се Юйченя в календаре расписание чёткое, после приобретения Сяцзы в жизнь особые оборотневы дни в себя включающее. У Се Юйченя в календаре чёрным по белому — неделя, как всё закончилось. Сяцзы в те дни усвистал по делам, кажется, проверял что-то для У Се; тем не менее, ещё ни одна гробница с нарушением жизненных циклов оборотней не справилась, даже самая пакостная из тех, где они побывали. Значит, Сяцзы дурака валяет. Зачем только? Он же терпеть не может в полноценном обороте ходить. Жалуется каждый раз, что всё болит. Тяжесть на коленях разрастается. Вместо компактного зверя — длинный здоровый человек, сразу же принимающийся ёрзать, устраиваясь поудобнее. Се Юйчень терпит: придерживает, давая партнёру угнездиться уютно и не убить их обоих острыми локтями, великодушно разрешает обнять, только вздыхая с мантрой о спокойствии про себя. Острое ухо щекочет висок, дыхание — щёку, когда Сяцзы наконец сворачивается удобно, скомпоновавшись с удивительным для своей комплекции мастерством. Се Юйчень каждый раз гадает, как ему это удаётся: ведь должно же быть некомфортно, Сяцзы белка, а не змея, а всё равно умудряется устроиться в его руках так, словно всегда там был. Вот она, настоящая тайна, куда там секрету бессмертия. — Ты выглядел напряжённым, Хуа-эр. — хвост — меховая щётка, забавно движется кончик, гипнотизируя. — Что может лучше убрать стресс, чем милый пушистик в руках? Разумеется, не учитывая секс, рыбалку и алкоголь: ты посреди рабочего дня на такое не пойдёшь. Конечно, я мог бы оставить своего дорогого партнёра чахнуть над бумагами, но Хэй-е всегда славился великодушием… Скидка в девяносто процентов, Сяо Хуа. Уникальное предложение, вообще-то! Возжелавшего нанести добро Сяцзы остановить столь же сложно, как толпу разъярённых цзунцзы. Се Юйчень проглатывает усталое «я всегда напряжён», «не помогай мне ценой себя» и неловко отдающее признанием «тоже соскучился». Он также не извиняется: в конце концов, за сегодня мог бы закончить больше бумаг, чем успел, если бы не отвлекался на Сяцзы. Может быть, уже направлялся бы отдыхать домой. Может быть, сделал часть завтрашней срочной работы, чтобы освободить побольше времени для посиделок в домашнем кинотеатре с расслабленным партнёром под боком. Он ведь знал, кого выбирал: методы у Сяцзы специфичные, а у скучающего Сяцзы и того экстравагантнее. И всё же… — Больше площадь меха — меньше стресс. Не думаешь? Белка из Сяцзы, конечно, милая. Но такой вариант, человеческий, лишь с парой звериных дополнений, ему больше по душе. Во-первых, так он точно знает, что Сяцзы в порядке. Во-вторых, поговорить можно, а насмешливые комментарии и колкие шуточки Сяцзы рабочий дух бодрят лучше, чем забавное, но не слишком понятное беличье кудахтанье. В-третьих, кое-кто лучше себя контролирует и точно не разнесёт в порыве веселья стол. — Логичен, как всегда, Хуа-эр-е. Ставка повышается на двадцать процентов. — Пятнадцать. И орехи берёшь сам. А ещё Сяцзы в полуформе очарователен, но Се Юйчень никогда не признается в этом вслух. Нечего задранную до небес самооценку отправлять в космос. И хватит косить взглядом на забавную кисточку уха, нужно закончить с документами! Хэй Сяцзы усмехается, пользуясь отвлечением партнёра. Сяо Хуа обворожителен в своём старании оставаться в рабочем режиме, быть обжигающей льдиной концентрации и внимательности. Наверно, не будь здесь его, Хуа-эр-е совсем бы замёрз, позабыв о жизни; к счастью, у Се Юйченя есть он и полноценное осознание партнёрского долга. Никакой женитьбы на работе, пока Хэй Сяцзы в здании. И если ради этого приходится пожертвовать хвостом, который тщательно выглаживают, медитируя над одинаковыми строками… Бодрый и довольный Сяо Хуа для планов Сяцзы на жизнь важнее.