Kissi Royal Maroon Helleborus

— Нет, — предупредительно повторяет Се Юйчень, отставляя чашку с недопитым кофе. Комфортное в своей нейтральности помещение кафе вдруг резко кажется удушающе пасмурным, приятно освежающее мороженое — противно ледяным. Голографическая эмблема вип-билета издевательски переливается всеми оттенками серого, как ни в чём не бывало. Хо Сюсю делает умоляющее лицо и настойчиво придвигает прямоугольник билета обратно: — Ну пожалуйста, Сяо Хуа-гэгэ! — Если У Се не может, я попрошу А-Яо побыть твоим сопровождающим. Он будет рад помочь. А-Яо будет более чем рад помочь. Вероятно, внезапно занемогший У Се на это и рассчитывает. Все в их компании знают: младшему брату Се Юйченя нравится Хо Сюсю, самой Сюсю компьютерный гений Чжай Синъяо тоже по духу, только желание сделать всё правильно, по традициям, и заставляет плясать вокруг да около. Это не плохо, просто слегка утомительно, когда являешься родственником им обоим. — У А-Яо дедлайн, важный-преважный проект. — надувается его обожаемая, но порой несносная кузина, обиженно тыкая вилочкой в пушистую шапку крема на пирожном. — Конечно, я его спросила, гэ. Он очень извинялся и пообещал сходить в океанариум на следующей неделе, но на этой совсем никак. Пожалуйста, Сяо Хуа-гэгэ, ты моя последняя надежда! Он проглатывает язвительный комментарий об одиночных побегах в те времена ещё несовершеннолетней Сюсю на подпольные рокерские концерты вместе с погорчавшим в три раза ристретто. Ставит чашечку с ненужной аккуратностью, тщательно вымеряя угол направления ручки до миллиметра, чтобы не смотреть, как Сюсю подаётся вперёд в предвкушении, прекрасно знающая его слабости и фиксацию на ответственности. — Сюсю, — произносит он медленно, по звуку за раз, чувствуя себя смертельно уставшим, — нет. Серебряная пластинка билета ехидно подмигивает вспыхнувшим от солнечного луча лаконичным «Сольный концерт: Хэй Яньцзин».

***

Проблема вот в чём: его семья знает, что Се Юйчень, ответственный старший брат, друг и кузен, любит песни Хэй Яньцзина. Несложно понять, что всё происходящее — заговор с целью вытащить бедного заработавшегося Сяо Хуа развеяться. И, конечно, постараться собрать хоть какой-то компромат в виде смешных выражений для фотоархива, куда без этого. Желание подколоть ближнего своего неистребимо, Се Юйчень знает. Проблема вот в чём: его семья не в курсе, что Се Юйчень, тихо заслушавший дискографию любимого исполнителя, знаком с ним лично. Давно, хорошо и, к сожалению, больше, чем необходимо для связи фанат-кумир. И если он хочет, чтобы у Хэй Сяцзы всё было в порядке, появляться на его концертах Се Юйченю не стоит. Есть, знаете ли, свои минусы в отношениях между суперзвездой и известным бизнесменом. Например, бесконечное внимание, жадные до слухов репортёры, возмущённые фанаты, слухи о том, кто кого содержит… Се Юйчень помнит тот адский скандал, разгоревшийся несколько лет назад. Помнит, сколько усилий пришлось потратить, чтобы очистить репутацию Сяцзы — а ведь всего-то один намёк. А уж теперь, когда популярность имени «Хэй Яньцзин» находится на пике, это станет попыткой накормить бездну. Он не хочет ломать Сяцзы любимую карьеру. Сяцзы отлично умеет маскироваться в обычной жизни, но совершенно не может контролировать эмоции, когда поёт. Если вдруг… Понятно станет сразу. Ошибка с Ту Дянем отлично научила Се Юйченя перестраховываться в вопросах безопасности партнёра. В день концерта он ответственно игнорирует обиженные смайлики от Сюсю и нетерпеливые уговоры У Се. Синъяо, к счастью, хватает устного внушения после утреннего совещания, чтобы отступить. Временно, разумеется. Его младший брат не умеет сдаваться. Се Юйчень сам его таким воспитал, сам виноват, сам теперь и получает. Ничего нового. Он заканчивает работу на час раньше, чтобы заехать в магазин по пути в уединённый старый парк. Маленькая перестраховка на случай, если упрямые друзья попытаются утащить прямо из дома, невзирая на протесты. Пустынная парковка в окружении цветов, тёплый салон с заранее припасённым пледом, упаковка острой лапши на ужин, сладкий напиток и несколько закусок. Вполне достаточно, чтобы провести вечер за просмотром выступления, спасибо интернет-трансляции. На улице слегка моросит, когда Се Юйчень привычно переключается на фанатский аккаунт. Время до начала ещё есть, но зная стриминговые платформы, лучше зайти как можно раньше, чтобы не нарваться на зависшую под натиском фанатов систему. После провала в прошлом октябре он предпочитает подготовиться. Да, внезапная музыка напугает, если забыть об открытой вкладке, но всё лучше, чем обижавшийся несколько недель Сяцзы. Настойчивый стук в окно становится неожиданностью. Долговязая фигура в знакомой куртке — неожиданностью странной. Се Юйчень завинчивает термос со скоростью бывалого пожарного, щёлкает блокировкой и втягивает личность, которой здесь быть не должно, словно мешок с рисом, прямо на своё сидение, не тратя время на удобство. Вот если за ним сейчас наблюдали… — Сяцзы, — шипит он, захлопывая дверь и пытаясь продышаться, когда острый локоть неудобно впивается в живот, — Что ты здесь забыл? Локоть остаётся на месте. Его владелец лишь ёрзает, сдёргивая маску и пытаясь с комфортом выпрямить ноги, и слезать не планирует совершенно. — Пришёл за благословением от своего парня, разумеется. — отвечает Сяцзы, наконец обустраиваясь. Тяжёлый, длинный, уже ароматизированный духами и косметикой к выступлению — Се Юйчень тихо чертыхается про себя, когда руки сами тянутся придержать, подхватить, помочь выпутаться из модной сценической кожи, тыкает в панель, не глядя, температуру поднять. — Как говорится, если гора не идёт… Юбилейный концерт, Сяо Хуа. Мне нужно немного мотивации. Время до концерта у Сяцзы есть. Инстинкта самосохранения вот нет. Се Юйчень прикусывает язык, запирая бесполезное «я тоже скучал». Три месяца. Сяцзы вечно в разъездах: туры, фотосессии, съёмки. Они связывается ежедневно, перекидываются сообщениями в свободные минуты, отсылают голосовые по вечерам по очереди, кто меньше устал. Это способ продержаться; это всё ещё отсутствие рядом. Иногда ему интересно, на что это похоже — просыпаться с Сяцзы под боком изо дня в день, видеть улыбку на совместном обеденном перерыве, а не на рекламном щите. Вместо этого он говорит: — Скорее, за проклятием на свою голову. Очередной суд с папарацци станет достаточной мотивацией, чтобы ты наконец стал осторожнее? — Ай, Сяо Хуа, где твоя романтичность? Впрочем, если проклятием будет поцелуй, я не против. Пожалуйста, Хуа-эр-е? Сяцзы всё же сшибает неустойчиво покачивающийся коробок лапши под сидение, пытаясь развернуться. Остаётся только вздохнуть: спасибо, что не успел воду залить, а то выход обваренного рака вместо звезды общество бы точно не простило. Сяцзы смотрит умильно, сдвинув очки пониже. Вот он, известный музыкант и певец, хозяин модных обложек и мечта фанатских душ. Неоново-зелёная заколка-крабик над ухом, красноватая сетка капилляров — с недосыпа, искусанные губы с остатками бальзама — дурная привычка, спутница задумчивости. Крошки банановой пудры — ох и придётся стилисту повозиться, обновляя содранный прогулкой в неподходящую погоду макияж. Сяцзы на вкус — горьковатый жасминовый чай и смолистые хвойные ветки, для чего-то припорошённые сахарной пудрой — видимо, вместо снега. Се Юйчень невольно вдыхает глубже, чувствуя, как тёплые и жёсткие от игры на инструментах ладони пробираются под ткань пиджака; затылок покалывает тысячами иголок неодобрения, когда он сдаётся и отвечает. Игнорировать Сяцзы у него не получалось никогда: ни в университете, упирая на разность занятий, ни в переписках, где пальцы сами выстукивали ответ, не выдержав даже милосердной для гордости минуты молчания, ни в редкие встречи посреди дроблёного арахиса из жизненного «теперь». На удачу. Для спокойствия. Чтобы легче пелось. — Ужасный бальзам. — ворчит он только для того, чтобы заставить себя оторваться. — Скажи мастеру заменить. Советую присмотреться к синей линейке из новой коллекции L. Восстанавливать губы хотя бы будет, да и по вкусу менее отвратительный. Что они в отдушку заложили, два килограмма самых дешёвых карамелек… Сяцзы только хихикает по-дурацки, ткнувшись в него лбом, пока слишком довольный, чтобы говорить. Се Юйчень не надувается: он взросло и ответственно достаёт тюбик посоветованного продукта, тонкий медовый аромат, никакого вкуса, отменное качество, и с лёгким мстительным удовлетворением тыкает им в партнёра. Ладно, не тыкает. Открывает осторожно, чтобы не уронить колпачок в недра салона, и накладывает на губы медленными мазками, тщательно прокрашивая контур. Сойдёт для непрофессионала. Хоть смягчит то засохшее безобразие, что у Сяцзы вместо рта, а там уже в гримёрке мастера своего дела займутся приведением подопечного в должный вид. Морось за окном незаметно успевает перейти в дождь. Противный и, словно назло, косой. С ветром. Зонтик не спасёт, обречённо думает Се Юйчень, взглянув через плечо угнездившегося и успокоившегося Сяцзы в лобовое. Хлещет. — Кажется, мне придётся петь на стриме, а не на сцене. Какая жалость. — слишком бодро для огорчённого ухмыляется совершенно безответственный и очень ребячливый Хэй Сяцзы, тишком ворующий из пакета на подлокотнике пачку томатных крекеров. — Здоровье уже не то, гулять под дождём студия запрещает, а мой дорогой Хуа-эр не поедет прямиком к месту проведения концерта, опасаясь разрушить репутацию «самого эпатажного певца по версии Бла-бла-бла журнала». Придётся поклонникам потерпеть пение в смартфон без аппаратуры, салон автомобиля вместо подготовленной комнаты и недокрашенного актёра. Разумеется, я отправлю своим сообщение, что могут не ждать, и скажу вернуть деньги за билеты, а также… Он позорно затыкает Сяцзы крекером. А потом ещё одним, лихорадочно пытаясь сформулировать всё так, чтобы оно не звучало, как грубость. Получается не особенно, зато кратко: — Уймись. Я отвезу. Одобрительный хруст в ответ звучит выжидающим многоточием, а не точкой. Се Юйчень обречённо закатывает глаза, предчувствуя леденящую виски мигрень в подарок от нервов. А также волну слухов в сети. Цунами, обжигающая соль, морские глубины. Ему определённо придётся подготовить команду заранее, чтобы прикрыть всё, если информация просочится. И прикрыть номера сейчас. И… — И дождусь тебя после концерта. — заканчивает, вздрогнув от звука уведомления. «До начала осталось тридцать минут!» — радостно сообщает система. Фишка фанатского премиум-аккаунта — напоминания голосом кумира. Обычно это полезно, потому что да, Се Юйчень не видит ничего плохого, что его будильник и навигатор звучат как Сяцзы, но сейчас… Сейчас чуть не выронивший еду Сяцзы с подозрительным весельем косится на его телефон, и Се Юйчень торопливо добавляет, предупреждая очередной хитрый комментарий: — Брысь на пассажирское. Хэй Сяцзы послушно проглатывает слова, показывая, как застёгивает рот на замок, и нехотя, но шустро переползает на сидение по соседству. И даже пристёгивается без напоминаний, как надёжный гражданин; так бы сказал Се Юйчень, если бы не умел читать Сяцзы. Нет там ответственности, сплошь хитроумное «видишь, я хороший мальчик» и манипуляция мнимой покорностью. Что легко подтверждается споро перекочевавшей в чужие руки ореховой смесью, припасённой для просмотра, и невинным взглядом поверх очков. Надо было убегать в командировку, как раньше. И почему он только согласился остаться в городе? Слишком давно не видел. И почему только подписывается на все глупости, которые предлагает Сяцзы? Несвойственная, лишняя мягкость. Нелепость. Сяцзы с довольным видом уничтожает его миндаль, старательно игнорируя весь фундук, и ёжится, закутываясь обратно в куртку. Из кармана выглядывает тюбик медового бальзама. Волосы встрёпаны — уже не художественно, а так, — и немного вьются на кончиках, как всегда в дождь. Сяцзы ловит его взгляд и улыбается, уверенно, без напряжения, без вечной насмешки образа. Влюблённо. Глупо. Се Юйчень спешно отводит взгляд, усилием воли изгоняя розовые сопли из головы вместе с пессимистичными прогнозами. Заводит машину, продумывая маршрут, чтобы добраться побыстрее и, желательно, без людей на пути. Прибавляет пару градусов на печи — ему не хочется, чтобы Сяцзы простыл по их общей глупости. Общая глупость. Точно. Это всё потому, что он любит этого дурака, а идиотизм заразен. Чтобы компенсировать потерю разума, придётся нанять вдвое больше людей. — Будь добр, оставь в покое мой ужин. Тебе нельзя столько острого перед выступлением. — Хуа-эр, и ты туда же! — Считай это рекомендацией специалиста специалисту, — отрезает он, пряча усмешку. Поворот, сосредоточенность на повороте. Всё, что было — иллюзия. Показалось. Может быть. Сяцзы молчит долго. До первого светофора. До последних пяти секунд красного света. Когда Се Юйчень готов двинуться с места, он наконец говорит, размеренно и задумчиво, как капли бьют по стеклу: — Когда-нибудь ты придёшь на концерт, чтобы мы спели вместе. Ты же знаешь, Сяо Хуа: я упорный, я дождусь. — а затем подмигивает без перехода, пользуясь привлечённым вниманием, и переводит всё в шутку, запихивая в рот столько еды, что становится похожим на хомячка. — А пока слушаюсь уважаемого мастера и заканчиваю есть! У Се Юйченя в голове — шум дождя.