Kissi Royal Maroon Helleborus

Императрица была хороша. Статна, стройна, волосы — что вороньи крылья, смеётся весело, пьёт осторожно, да так, что любой небожитель засмотрится. Руки умелые — лично, говорят, супругу свитки выписывала, те самые, что гордо в императорском кабинете на стены повешены да зал приёмов украшают, людей знающих заставляя дивиться. Не вышивка, ну так что же… Поди найди человека, что в благородных искусствах окажется искуснее! Окромя, разумеется, самого сына неба, но тому по статусу положено. Глаза, по слухам, у императрицы были чернющие, что ночь, со звёздными искорками, да только одному возлюбленному мужу-императору о том знать: спрятаны, скрыты под лентой шёлковой, как драгоценнейшее из сокровищ. Чтоб демоны не позарились, вестимо. И всё в императрице было чудесно (кроме характера вредного, но о том правителем лично вспоминать запрещено было), за вычетом одного крохотного изъяна… Императрица абсолютно, совершенно точно была мужиком. Се Юйчень сразу же откладывает отчёт, когда за спиной появляется чужое присутствие. Вовремя: на месте бумаг возникает тарелочка с закусками, а тушечница бесцеремонно отодвигается в пользу чайного набора. Полнейшее нарушение этикета, усмехается Се Юйчень про себя, созерцая поднесённые кушанья: щедрые ломти мяса на паровом хлебе, ещё горячем, почти дымящемся, тонкие полоски солёного манго, зелёные овощи и совсем немного сластей. Ровно то, что нужно для перекуса посреди утомительного разбора очередных докладов. Пряный аромат травяного чая заставляет улыбнуться. Такой неуместный посреди роскошно отделанного дворца, настоящий, свежий — наверняка ведь из леса, а не из садов, всегда приговаривает, что самый лучший вкус дички дают, природная ци, всё такое, сам ведь понимаешь, Сяо Хуа… — Да почему импраторица-то! Это во всех свитках указано, в любом церемониале: официальный титул — «принц-консорт»! О. Уже добрался до сегодняшней стопки. Кажется, кто-то сегодня отлично выспался, раз решил схватиться за донесения. Он деликатно приканчивает первый кусочек лепёшки перед ответом: — «Принц-консорт» звучит недостаточно романтично. Народу не нравится. Смирись, Сяцзы. Там ещё интереснее есть: не желаешь ли быть «Луной моего сердца»? Горячо, но не слишком, рот не обжечь. Специй в меру: и сладости, и соли, и щепотка острого перца, и тонкие нотки вина — мариновал, может? Любопытно, что бы пели люди, зная, что «императрица» лично гоняет поваров с кухни, когда желает вытащить Се Юйченя из цепких лап второй супруги — государства… Всё-таки Сяцзы его балует. — Что, там и такое есть? О, чёрт, я надеялся, что это встречается лишь в дурных романчиках, по два медяка за штуку, знаешь, один сюжет на все, меняются лишь имена и лица… Ты властвуешь над королевством наивных мечтателей без единой претензии на уникальный стиль, Хуа-эр. Пугающе. Может, ввести обязательные чтения? Больше просвещения — меньше времени на глупости. Се Юйчень никогда не жалел, что стал партнёром Хэй Сяцзы. Новый император должен заключить союз, подкреплённый браком, с членом семьи прошлого — таков был порядок Союза Девяти земель. А поскольку династии сменялись по кругу и раз в определённый порядок… Некоторую часть борьбы за власть это позволяло исключить. Удобно. Конечно, казусов, подобных его собственной ситуации, это не исключало: к моменту принятия Се Юйченем тронного имени Юйхуа от семьи Ци, представившей прошлого правителя Ци Тецзуй (как говаривали любя не заморачивающиеся с именем подчинённые — Ба Е), остались трое — младенец Ци Цю, хитрец Ци Юй и серединка на половинку, Ци по духу, но не по крови — Хэй Сяцзы. Логичным ходом было бы выбрать ребёнка — вырастить по своему разумению, выпестовать под себя. Или взять в супруги прирождённого интригана, способного любой провал обернуть себе на пользу — пришёлся бы к делу ловкий серебряный язык. Се Юйчень вопреки всяким доводам и планам выбрал Хэй Сяцзы и осмеливался считать, что ему повезло. Потому что Сяцзы сделал выбор в ответ. — Обязательно, — соглашается он, осторожно пригубив напиток. — Но немного позже. Не стоит спешить. Лёгкая горечь трав скрадывается медовым теплом; он перекатывает пиалу в ладонях почти сожалеюще — а каким бы восхитительным был этот чай, пропитавшийся отзвуками вечернего леса и искрами походного костра… Лучше не думать. Немного осталось продержаться. Всего-то пятнадцать лет, и ни одно божество их в золотой клетке не удержит. Понадобится — Се Юйчень лично охоту на потомков Чжан возглавит, чтобы хоть кого-то короновать. Может, натравить на них кузена? У У Се чутьё, вроде как, да поговаривают, что он одного мастера всё ищет, как раз из Чжанов. Стоит это обдумать. Его мысли невежливо прерывает нахально украденный поцелуй в щёку и утащенная прямо из рукава императорская яшмовая печать. — О, нет. Нет, Сяо Хуа, нет, я вижу, что ты хочешь сказать; доедай, все гениальные планы подождут. Зря я, что ли, твой почерк подделывать научился? Кыш-кыш, у тебя танхулу вот-вот обратится в лёд, не заставляй бедный десерт страдать. — Бедному десерту придётся подождать. — отзывается Се Юйчень, искренне надеясь, что не улыбается, как ребёнок при виде любимой семьи. Сейчас это мог бы увидеть только Сяцзы, но что, если он однажды не удержит лицо при людях? Неподобающее поведение. — Отказываюсь вкушать сладости, пока их создатель занят и не может разделить их со мной. Сяцзы издаёт смешок, совершенно не впечатлённый отговоркой, но явно оценивший предложение. Тёплый, думает Се Юйчень, наблюдая, как сияет серебряное шитьё чужих одежд под солнечными лучами, скользящими спокойно через щель приоткрытого окна, через которое в кабинет прокрался Сяцзы. Такой тёплый — кто, во имя небес, назвал его луной? Кажется, ему придётся нанять больше поэтов. У прежних низкий уровень квалификации, раз они не могут подобрать простые и истинные сравнения. Жаль, его собственным строкам придётся подождать. Пятнадцать лет — долгий срок. Хватит на целый сборник.